Мистраль [Уильям Фолкнер] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Уильям Фолкнер. Мистраль
Миланского бренди у нас оставалось на донышке. Фляга была стеклянная, в кожаном чехле — я пригубил и протянул флягу Дону, и он поднял ее и наклонял до тех пор, пока в узкой прорези чехла не показалась вкось полоска желтой жидкости. И тут на тропинке появился солдат в расстегнутом у ворота мундире и с велосипедом. Проходя мимо нас, солдат — молодой, с худощавым энергичным лицом — буркнул «добрый день» и покосился на флягу. Мы смотрели, как он поднялся к перевалу, сел на велосипед, поехал вниз и скрылся из глаз. Дон сделал большой глоток и вылил остатки бренди. Пересохшая земля на миг потемнела и сразу же снова стала бурой. Дон вытряс последние капли. — Салют, — сказал он, отдавая мне флягу. — Господи, если бы я только знал, что перед сном мне опять придется накачиваться этим пойлом. — То-то и видно, что ты через силу пьешь, — сказал я. — Ты, может, и рад бы не пить, да приходится, через силу. Я убрал флягу, и мы поднялись к перевалу. Дальше тропа змеилась вниз, все еще в тени. Ясный и сухой воздух был сплошь пронизан солнцем: оно не только прогревало его и освещало оно растворялось в нем, яркое, яростное; воздух даже в тени казался солнечным, и в этой солнечной тени дрожал перезвон — негромкий, но звучный — козьего колокольчика, скрытого за поворотом извилистой тропинки. — Не могу я смотреть, как ты таскаешь эту тяжесть, — сказал Дон. — Поэтому и пью. Ты-то пить не можешь, а выбросить ни за что ведь не выбросишь. — Выбросить? — сказал я. — Это пойло обошлось мне в десять лир. Зачем, по-твоему, я их тратил? — А кто тебя знает, — сказал Дон. Синевато-солнечную даль долины перечеркивал темный частокол леса, рассеченный надвое лентой тропы. И где-то внизу позванивал колокольчик. Тропка поуже круто уходила вниз, ответвлялась от главной под прямым углом. — Он свернул сюда, — сказал Дон. — Кто? — спросил я. Дон показал на чуть заметные следы шин, уходящие вниз по чуть заметной тропке. — Понял? — сказал он. — Видно, главная показалась ему слишком пологой, захотелось покруче, — сказал я. — Или он хочет побыстрее добраться до дому. — Да нет, он с разгону хочет выехать на тот перевал, а потом опять вниз, и опять сюда, и опять вниз, и на тот — пока у него инерция не кончится. — Ну да, или пока он с голоду не помрет. — Это точно, — сказал я. — А ты слышал, чтоб кто-нибудь помер с голоду на велосипеде? — Вроде нет, — сказал Дон. — А ты? — Тоже нет, — сказал я. Мы шли вниз по главной тропе. За поворотом мы увидели козий колокольчик. Но висел он на шее у мула, и мул, навьюченный двумя мешками, спокойно щипал траву и, отрывая ее, слегка вздергивал голову немного вбок и вверх, и колокольчик позванивал, и возле тропы стояла каменная часовня, а рядом с ней сидели мужчина в вельветовых брюках и женщина в наброшенной на шею яркой шали, и у ее ног стояла закрытая тряпицей корзина. Мы продолжали спускаться, и женщина с мужчиной смотрели на нас. — Добрый день, синьор, — сказал Дон. — Далеко нам еще? — Добрый день, — сказала женщина. Мужчина молча смотрел на нас. У него были вылинявшие блекло-голубые глаза, как будто их долго вымачивали в воде. Женщина прикоснулась к его руке, потом чуть подняла свою, и ее пальцы вспорхнули на миг в стремительном танце. Тогда он проговорил — высоким, резким, напоминающим стрекот цикады голосом: «Добрый день, синьоры». — Он глухой, — сказала женщина. — Нет, тут недалеко: вон оттуда вы уже крыши увидите. — Спасибо, — сказал Дон. — А то мы здорово устали. Вы не разрешите нам здесь немного передохнуть? — Отдыхайте, синьоры, — сказала женщина. Мы сняли вещевые мешки и сели. Косые солнечные лучи резко высвечивали часовню и спокойную, немного стертую, немного выветрившуюся статую в нише да два букетика увядших астр у ее подножия. Пальцы женщины снова вспорхнули в проворном танце. Другая ее рука — узловатая, загрубевшая — покоилась на тряпице, прикрывавшей корзину. Неподвижная, застывшая, она казалась упокоенной навеки, мертвой. А рука со вспархивающими пальцами казалась слишком проворной и неестественно ловкой — как у фокусника. Мужчина все смотрел на нас. — Вы, я вижу, пешком идете,— сказал он ломким, но однотонным голосом. — Si, — сказали мы. Дон вынул сигареты. Мужчина, отказываясь, слегка покачал выставленной вперед рукой. Но Дон не убирал пачку. Тогда мужчина вежливо, с достоинством кивнул и попытался вытащить сигарету, но никак не мог ее ухватить. Женщина протянула руку и, вынув сигарету, отдала ее мужчине. Он еще раз вежливо кивнул, когда прикуривал. — Из Милана, — сказал Дон. — Это далеко отсюда. — Далеко, — сказала женщина. Ее пальцы вспорхнули на миг и тут же успокоились. — Он был там, — сказала она. — Si. Я был там, синьоры, — сказал мужчина. Он, не сдавливая, держал сигарету между большим и указательным пальцами. — Надо все время быть начеку,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Последние комментарии
2 часов 22 минут назад
18 часов 26 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
3 дней 9 часов назад
3 дней 14 часов назад