Бегство на Венеру [Эдгар Райс Берроуз] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эдгар Берроуз БЕГСТВО НА ВЕНЕРУ
1
Если посмотреть на любую хорошую карту Венеры, то можно увидеть, что материк Анлап лежит на северо-западе от острова Вепайя, с которого сбежали мы с Дуари. На Анлапе находится Корва, дружественная страна, к которой я и направил свой самолет. Безусловно, хорошей карты Венеры не существует, по крайней мере, я такой не видел. Это объясняется тем, что в южном полушарии, куда по воле случая попал мой космический корабль, ученые имеют ошибочные представления о форме собственной планеты. Они верят в то, что Амтор имеет форму тарелки и плывет по морю из расплавленной породы. Это кажется им вполне очевидным, а иначе как объяснить, например, извержения вулканов? Они также считают, что Карбол (Холодная Страна) тянется вдоль краев этой тарелки. На самом деле Карбол находится в антарктической области, у самого южного полюса Венеры. Можете себе представить, как эта ошибка искажает представление амториан о реальной жизни, и как она отражается на картах, которые, мягко говоря, представляют собой жуткое зрелище. Меридианы, которые должны сходится к полюсу, на этих картах сползаются к какой-то произвольно выбранной точке экватора — центру тарелки — расходясь по краям. Это сбивает с толку тех, кто отваживается путешествовать по Амтор, пытаясь ориентироваться по карте, и кажется довольно глупым. Но не будем забывать тот факт, что жители Амтор никогда не видели неба — из-за туч, которые охватили планету плотной сферой. Они никогда не видели солнца, планет, других бесчисленных светил, украшающих ночной небосклон Земли. Могли ли они в таком случае выработать элементарные астрономические представления, например, хотя бы догадаться, что их планета имеет форму шара, а не тарелки? Не спешите записывать их в дураки. Примите во внимание, что человечество провело бесчисленные столетия, глядя в звездное небо, прежде чем кому-то пришла в голову мысль, что Земля имеет форму шара. До недавнего прошлого инквизиция вешала, душила, четвертовала и сжигала приверженцев подобных теорий. Даже в наше время в штате Иллинойс существует религиозная секта, утверждающая, что Земля плоская. И это при том, что у нас была возможность видеть и изучать небо каждую ясную минуту еще с тех времен, когда наш пращур смотрел на него, зацепившись хвостом за ветку в первозданном лесу. Какую бы астрономию мы имели, если бы ничего не знали о существовании Луны, Солнца, планет и мириадов звезд? Как бы ни ошибались амторианские теоретики, их карты мне все же пригодились. Приложив определенные усилия, полезную информацию из них можно было извлечь. Даже без помощи теории относительности расстояний, изложенной ученым Клуфаром приблизительно три тысячелетия назад, показывающей, что подлинное и видимое расстояния совпадают, если их умножить на корень квадратный из минус единицы! Поэтому, вооружившись компасом, я полетел в северо-западном направлении, рассчитывая в конечном счете достичь Анлапа и Корвы. Но кто мог предположить, что произойдет метеорологическая катастрофа, грозящая немедленной и чудовищной гибелью, и швырнувшая нас в вихрь событий еще более зловещих, чем те, которые мы пережили на Вепайе? Дуари молчала все время с момента взлета. Я понимал ее и сочувствовал ей. Ее народ, который она любила, ее отец, которого она обожала не только как отца, но и как вождя, приговорили ее к смерти за связь с человеком, которого она полюбила. Все они осуждали суровый династический закон так же, как и сама Дуари. Но заповеди его были обязательными даже для самого джонга. Я знал, о чем она думает, и пытался успокоить ее, положив ладонь на ее руки. — Они почувствуют настоящее облегчение, когда обнаружат утром, что ты сбежала. Они обрадуются и будут счастливы. — Я знаю, — сказала Дуари. — Тогда не печалься, милая. — Я люблю свой народ. Я люблю свою страну. Но я никогда не смогу вернуться к ним — поэтому мне грустно. Однако я не смогу грустить долго, потому что у меня есть ты, и я люблю тебя больше, чем мой народ и мою страну — да простят меня предки. Я сжал ее руку. Мы снова надолго замолчали. На востоке появилась светлая полоска рассвета. Новый день вставал над Венерой. Я думал о своих друзьях на Земле и пытался представить, чем они занимаются — помнят ли они обо мне? Тридцать миллионов миль — расстояние огромное, но мысли преодолевают его мгновенно. Мне приятно считать, что и в следующей жизни образы и мысли будут путешествовать вместе. — О чем ты думаешь? — спросила Дуари. Я рассказал. — Ты, наверное, часто чувствуешь себя одиноким так далеко от своего мира и друзей? — Наоборот, — убеждал я ее. — У меня есть ты, много друзей на Корве и хорошее положение. — У тебя будет хорошее положение на небесах, если ты попадешь в руки к Мефису, — улыбнулась Дуари. — Ох, я забыл… Ты же не знаешь, что произошло в Корве. — Ты мне не рассказывал. Мы ведь так давно не виделись! — А когда мы вдвоем — все остальное не имеет значения,так? — попытался сострить я. — Да, не имеет, но что же все-таки там случилось? — Видишь ли, Мефис мертв. Страной теперь правит Таман. Я рассказал ей подробно всю историю о том, как Таман, не имея наследника, назвал меня сыном в благодарность за то, что я спас его дочь, принцессу Нна. — Так ты теперь принц Корвы? — удивилась она. — В случае смерти Тамана ты будешь вынужден стать королем. Делаешь успехи, землянин. — Я еще и не так могу, — ответил я. — А что же ты можешь еще? Меланхолия Дуари, кажется, прошла. Она шутила и смеялась. Наш самолет летел над просторами Амторского моря к Корве. Время от времени Дуари, уже как опытный пилот, управляла самолетом. Мы часто летели на малой высоте и наблюдали за жизнью дикого моря, изредка приближающейся к поверхности — огромными монстрами глубин, достигавшими иногда размеров океанского лайнера. Мы наблюдали миллионы мелких созданий, спасающихся от ужасных хищников. Мы видели титанические схватки морских чудовищ — исконную борьбу за выживание, которая, наверное, ведется на всех обитаемых планетах Вселенной — причина всех войн, всех убийств во всем мире — космический sine qua non жизни. Был полдень. Событие, переменившее нашу жизнь, неумолимо приближалось. Первым намеком на него была неожиданная вспышка света прямо по курсу. Мы заметили ее одновременно. — Что это? — спросила Дуари. — Похоже на то, что солнечные лучи пробивают оболочку облаков Амтор, — ответил я. — Молю бога, чтобы этого не произошло. — Раньше так уже бывало, — сказала Дуари. — Конечно, наш народ ничего не знал тогда о Солнце, о котором ты мне рассказывал. Они считали, что это всеохватывающее пламя, поднимающееся от лавы, по которой плывет Амтор. Когда появлялся просвет в облаках, прорывавшееся пламя уничтожало жизнь на всей освещенной территории. Я сидел за штурвалом. В тот же миг я резко повернул его и направил самолет на север. — Бежим отсюда, — сказал я. — Солнце уже прорвалось через одну оболочку — то же может произойти и с другой.2
Мы следили за увеличивающимся световым пятном по левому борту. Оно озаряло все небо и океан, но особенно интенсивным было в одной точке. Оно все еще напоминало яркий солнечный свет, к которому так привыкли жители Земли. Затем пятно вдруг взорвалось, выплеснув ослепительное пламя. Произошел разрыв обеих оболочек! Почти в тот же миг океан начал кипеть. Мы это увидели даже на расстоянии. Начали подниматься огромные облака пара. Температура воздуха резко повысилась. Жара становилась невыносимой. — Конец, — просто сказала Дуари. — Не совсем, — ответил я, тогда как самолет изо всех сил пытался унести нас на север. Я не случайно выбрал северное направление. Просвет в облочке находился юго-западнее нас, а ветер дул с запада. Если бы я повернул на восток, жаркий воздух преследовал бы нас. Надежда на спасение была на севере. — Мы уже прожили жизнь, — сказала Дуари. — Она не может дать большего счастья, чем то, которое мы уже пережили. Мне не страшно умереть. А тебе, Карсон? — Это как раз то, что я пойму, когда будет слишком поздно, — улыбнулся я, глядя на нее, — потому что пока я жив, я не верю в смерть. По крайней мере, в свою. Особенно с тех пор, как Данус ввел мне в вены сыворотку долголетия и сказал, что мне суждено прожить тысячу лет. Любопытно узнать: прав он был, или нет. — Как это глупо, — сказала Дуари, — но зато, наверное, успокаивает. Огромные облака пара заволокли весь горизонт на юго-западе. Они поднимались в небо, затмевая собой солнечный свет. Можно себе представить, что творилось сейчас в море, где гибло все живое. Последствия катастрофы были видны и под нами. Плавающие рептилии, рыбы спешили покинуть место катастрофы — и плыли они на север! Инстинкт, интеллект? Что бы это ни было, это зрелище наполняло меня надеждой. Ожила поверхность океана. Смертельные враги плыли бок о бок. Сильные отталкивали слабых, быстрые скользили над головами тихоходов. Кто их предупредил — не могу понять, но убегающие плыли далеко впереди нас. И это при том, что наша скорость была больше, чем у самых быстрых животных, спасающихся с нами от смерти. Воздух больше не нагревался и у меня появилась надежда на спасение, если только просвет в облаках не увеличится и Солнце не захватит поверхность Амтор к северу. И вдруг ветер изменил направление! Он задул жестокими порывами с юга, неся за собой жар, почти что удушающий нас. Облака конденсата кружились и вихрились вокруг нас, пропитывая нас влагой и уменьшая видимость почти до нуля. Я стал набирать высоту в надежде перелететь этот ад. Но, он, как оказалось, был везде, а ветер между тем становился штормовым. Он нес нас на север, прочь от кипящего моря и испепеляющего солнечного тепла. Только бы не расширялся просвет в оболочке! В этом была наша надежда на спасение. Я посмотрел на Дуари. Ее лицо было неподвижно. Она мрачно смотрела вперед, хотя там не было ничего, кроме клубящихся облаков пара. Она даже не всхлипнула. Родовая кровь не терпит фальши — передо мной была дочь тысячи королей! Она почувствовала на себе мой взгляд и улыбнулась мне в ответ. — Еще одно испытание в нашей жизни, — сказала она. — Если ты хотела спокойной жизни, дорогая, то ты выбрала себе неподходящую пару. Я не могу без приключений. Хотя, конечно, хвастаться нечем. Один из великих антропологов Земли, который совершает экспедиции в отдаленные уголки планеты, говорит, что приключения — признак некомпетентности и глупости. — Я не согласна с ним, — сказала Дуари. — Всего интеллекта мира, наверное, не хватит, чтобы предвидеть или предотвратить образование просветов в облаках. — Мне чуть-чуть не хватило его, чтобы добраться на Марс, но тогда бы я не встретил тебя. Знаешь, я ведь просто счастлив, что мне не хватает этого «чуть-чуть». — И я тоже. Температура больше не повышалась, зато усилился ветер. Он дул с ураганной силой, бросая наш массивный корабль из стороны в сторону, как пушинку. Управлять им было практически невозможно. Рычаги стали бесполезными. Оставалось лишь надеяться, что мы находились на высоте достаточной, чтобы не врезаться в какую-нибудь гору. Гигантские леса Амтор, поднимающиеся в небо в поисках влаги на тысячи футов, были не менее опасны. Мне ничего не удавалось разглядеть дальше носа самолета, хотя я чувствовал, что мы преодолели огромное расстояние, подгоняемые попутным ветром невиданной силы. Мы могли уже перелететь море и находиться над сушей. Прямо перед нами уже могли быть горы или гигантские стволы деревьев. Мне по-прежнему было беспокойно. Очень хотелось хоть что-нибудь видеть. Если бы я мог видеть, что творится впереди, то был бы готов ко всему. — О чем ты говоришь? — спросила Дуари. — Я не знал, что говорю. Наверное, я думаю вслух — о том, что все бы отдал, чтобы видеть, куда лечу. И вдруг словно в ответ на мои слова между облаками клубящегося пара образовалась брешь и я увидел… Тотчас я бросился к штурвалу, потому что перед самым нашим носом было скалистое ущелье. Скалы, поднимающиеся высоко над нами. Я изо всех сил пытался отвернуть в сторону, но неумолимый ветер нес нас навстречу нашей судьбе. Ни одного звука не слетело с уст Дуари. На лицо ее не легло даже тени страха, который она должна была испытать, должна — ведь она была так молода. На долю секунды я испытал ужас от того, что это прекрасное создание сейчас разобьется о бесчувственную скалу. Я поблагодарил бога за то, что я этого уже не увижу. Мы будем лежать здесь, у подножия обрыва, вместе — вместе целую вечность и никто во Вселенной не узнает, где наша могила. Через мгновение мы должны были разбиться. Но всего в нескольких ярдах от утеса наш самолет был развернут вертикально. Ураган продолжал играть нами как игрушкой. Конечно, от столкновения ветра со скалой у основания должен был быть мощный восходящий поток воздуха. Именно он спас нас, а еще то, что в последний момент я выключил двигатель. Теперь мы были высоко-высоко над какой-то равниной. Пар рваными клубами расступался перед нами и мы могли, наконец, увидеть, что творилось под нами. Наконец я вздохнул с облегчением. Но мы по-прежнему были далеки от спасения. Ураган не стихал. Я посмотрел назад, туда, где был просвет в оболочке — свечения уже не было. Просвет закрылся и опасность мгновенного испепеления миновала. Я включил двигатель, тщетно пытаясь бороться со стихией и заставить самолет слушаться рулей. Но наше спасение зависело не столько от рулей, сколько от ремней безопасности. Нас бросало так, что часто шасси было над нами, а мы беспомощно болтались в своих ремнях. Это было довольно изнурительно. Нисходящие потоки бросали нас вертикально вниз с огромной скоростью, и когда уже казалось, что крушение неизбежно, гигантская рука урагана бросала нас вверх. Остается только гадать, сколько времени мы оставались игрушкой злого гения бури. Только к сумеркам ветер начал слегка утихать и мы получили какую-то возможность управлять самолетом. Но даже теперь мы были подвластны ветру и не могли лететь против него. Часами мы не разговаривали. Мы попробовали, но завывание ветра заглушило наши голоса. Я видел, что Дуари совсем сникла от болтанки и нервного напряжения, но ничем не мог ей помочь. Только отдых мог вдохнуть в нее жизнь, но о каком отдыхе могла идти речь до нашего приземления?! Новый мир раскрылся перед нами с наступлением утра. Мы огибали огромный океан, были видны широкие равнины, леса и реки, а вдали — снежные вершины гор. По моим расчетам, нас занесло на тысячи миль на север, так как большую часть времени двигатель работал на полную мощность и ветер дул нам в хвост. Где мы очутились? Я был уверен, что мы пересекли экватор и были в северной температурной зоне. Но где находилась Корва, я не знал, и, может быть, никогда не узнаю.3
Ураган стих с последними порывами ветра. Воздух стал вдруг неподвижным. Это было похоже на райский покой. — Ты очень устал, — сказала Дуари. — Давай я сменю тебя. Ты сражался с этим штормом шестнадцать или семнадцать часов и не спал уже два дня. — Так же как и ты. Не кажется ли тебе, что у нас росинки во рту не было с тех пор как мы покинули Вепайю? — Там, внизу, текут реки и полно дичи, — сказала Дуари. — Я даже забыла как я хочу пить — и есть тоже. А спать! Не знаю чего больше. — Мы будем пить, есть, а потом спать… — застонал я. Я кружил вокруг в поисках признаков человеческого жилья, их следовало опасаться больше всего. Отсутствие людей означало относительную безопасность, даже в мире диких зверей. Вдали показалось большое озеро или морской залив. Под нами лежала равнина, то здесь, то там поросшая лесом. Я увидел пасущиеся стада. Снизился, чтобы выбрать свою добычу, догнать ее и застрелить с борта самолета. Не очень спортивный прием, но от него зависела наша жизнь. Мой план был блестящим, жаль что он не сработал. Животные обнаружили нас задолго до того, как стали досягаемыми и пустились наутек как летучие мыши из Ада. — Завтрак убежал, — сказал я. — И обед с ужином, — добавила Дуари с печальной улыбкой. — Остается вода. Мы можем по крайней мере напиться. — И я стал заходить на посадку неподалеку от маленького ручья. Зеленая трава, потравленная пасущимися стадами, тянулась к самому берегу ручья и после того как мы напились Дуари растянулась на ней, чтоб немного отдохнуть и уснуть. Я стоял, оглядываясь по сторонам в поисках дичи, которую я распугал самолетом, надеясь что какое-нибудь животное все же покажется из лесу. Мои поиски легкой добычи продолжались не более минуты или двух, но когда посмотрел на Дуари, она уже крепко спала. Я не решился ее будить, так как знал, что сон ей нужнее, чем еда. Поэтому я сел рядом, охраняя ее. Это было чудесное место, тихое и мирное. Только ласковое журчанье ручья нарушало тишину. Оно казалось очень безопасным, так как у меня был хороший обзор пространства вокруг нас. Звук воды успокаивал мои уставшие нервы. Я прилег, удобно опершись на локоть. Так я пролежал минут пятнадцать, прежде чем случилось нечто удивительное. Огромная рыба выплыла из ручья и села рядом со мной. Какое-то мгновение она внимательно осматривала меня. Из-за отсутствия выражения на ее лице невозможно было догадаться о чем она думает. Она напоминала кого-то из кинозвезд и я не мог удержаться от смеха. — Почему ты смеешься?, — возмутилась рыба. — Надо мной? — Конечно нет, — отвечал я, забыв даже удивиться, что рыба разговаривает. Это показалось мне вполне естественным. — Ты — Карсон Венерианский, — сказала рыба. Это был даже не вопрос, а утверждение. — Откуда ты узнала? — спросил я. — Мне сказал Таман. Это он поручил мне привести вас в Корву. По бульварам Санары пройдет большая праздничная процессия, которая проводит тебя и твою принцессу к королевскому дворцу. — Все это очень хорошо, — ответил я, — но не скажешь ли ты кто это толкает меня в спину и зачем? В тот же момент рыба исчезла. Я оглянулся и увидел дюжину вооруженных людей, окруживших нас. Один из них тыкал мне в спину трезубцем. Дуари сидела, на ее лице было оцепенение. Я вскочил на ноги. Дюжина копьев повернулась ко мне. Два воина стояли над Дуари, приставив трезубцы к ее сердцу. Я бы мог вытащить свой пистолет, но решился: прежде чем я перебью их всех, один из нас умрет. Я не мог рисковать жизнью Дуари. Пока я рассматривал воинов, я вдруг заметил в них что-то странное и нечеловеческое. У них были жабры, которые были видны из-под их длинных бород, а на пальцах рук и ног были перепонки. Я вспомнил говорящую рыбу — так я спал и продолжаю спать! От этой мысли я улыбнулся. — Отчего ты улыбаешься? — домогался один из воинов. — Из-за меня? — Я улыбаюсь сам себе, — ответил я. — Я вижу такой интересный сон. Дуари широко раскрыла глаза. — Что с тобой, Карсон, — встревожилась она. — Что с тобой случилось? — Ничего, кроме того, что мне не следовало бы засыпать. Жаль, что я не могу проснуться. — Ты не спишь, Карсон. Посмотри на меня! Скажи, что с тобой все в порядке. — Ты хочешь сказать, что видишь то же, что и я?, — не унимался я, кивая в сторону воинов. — Мы оба спали, Карсон. Но теперь мы не спим и уже в плену. — Да, вы в плену, — сказал воин, уже говоривший со мной. — А теперь следуйте за нами. Дуари подошла и прижалась ко мне. Они не мешали ей. — Зачем вы хотите взять нас в плен?, — спросила Дуари у воина. — Мы не сделали ничего плохого. Ураган сбил нас с пути и мы приземлились здесь в поисках воды и пищи. Отпустите нас. Мы не сделаем вам ничего плохого. — Мы должны отвести вас в Мипос, — ответил воин. — Тирос решит что с вами делать. Я всего лишь воин. Не мне решать. — Кто такие Мипос и Тирос? — спросила Дуари. — Мипос — это столица государства, а Тирос — король. Он сказал «джонг». — Как ты думаешь, он нас отпустит? — Нет, — сказал воин. — Тирос Кровавый не отпускает пленников. Вы станете рабами. Мужчину могут убить сразу или потом, а тебя Тирос не убьет. Мужчины были вооружены трезубцами, мечами и кинжалами. Огнестрельного оружия не было. У меня уже созрел план спасения Дуари. — Я смогу задержать их с пистолетом, — шепнул я, — пока ты добежишь до самолета. — И что дальше?, — поинтересовалась Дуари. — Возможно, ты найдешь Корву. Лети на юг в течение суток. Ты должна долететь до океана. Затем поворачивай на запад. — И оставить тебя здесь? — Вожможно, мне удастся убить их всех. Тогда ты приземлишься и подберешь меня. Дуари покачала головой. — Я останусь с тобой. — О чем это вы шепчетесь?, — забеспокоился воин. — Мы хотим узнать, не разрешите ли вы взять с собой наш самолет, — сказала Дуари. — А что мы с ним будем делать в Мипосе? — Может быть Тирос захочет посмотреть на него, Илирюс, — вмешался другой воин. Илирюс покачал головой. — Мы не сможем пронести его через лес, — ответил он. Затем резко повернулся ко мне. — А как вы его сюда доставили? — спросил он. — Пойдем сядем в него и я тебе покажу, — ответи я. Мне бы только заманить его в самолет с Дуари. Немало воды утечет, пока Илирюс снова увидит Мипос. А мы и вовсе не увидим. Но Илирюс был подозрительным. — Ты можешь рассказать мне как это сделать, — торговался он. — Мы прилетели на нем из страны, находящейся за тысячи миль отсюда. — Прилетели? Как это? — Очень просто. В него надо сесть, потом он поднимается в воздух и везет куда нужно. — Вы обманываете меня. — Давай я покажу тебе. Моя помощница и я поднимем его в воздух, и ты увидишь это собственными глазами. — Нет. Если то, о чем вы говорите, правда, вы больше сюда не вернетесь. В конце концов они помогли мне подтянуть самолет к дереву и привязать его. Я сказал им, что их вождь обязательно захочет взглянуть на него, и если с самолетом что-нибудь случится, их ждет расплата. Это подействовало. Они, как видно, ужасно боялись этого Тироса Кровавого. Мы отправились через лес. Впереди и сзади нас сопровождали воины. Илирюс шагал рядом со мной. Он оказался неплохим парнем. Шепотом он сказал мне, что хотел бы нас отпустить, но боялся, так как об этом узнает Тирос и тогда ему — конец. Он заинтересовался моими светлыми волосами, серыми глазами и все время расспрашивал меня о стране, из которой я прилетел. Меня так же заинтересовали он и его друзья. Все они были хорошо сложены, с выпуклыми мускулами и без лишнего жира. Но лица у них были странными. Их пышные черные бороды и жабры, о которых я уже говорил, их выдающиеся губы и выпуклые глаза придавали им странный вид. — Они похожи на рыб, — прошептала Дуари. Лишь потом мы убедились, насколько Мипосанцы в действительности сходны с рыбами.4
Мы шли по хорошо протоптанной лесной тропинке. Это был типичный Амторский лес, полный изысканной прелести. Блестящая кора деревьев была разноцветной, а в листве пребладали пастельные тона: гелиотропные, лиловые и фиолетовые. Цветущие растения-паразиты усиливали буйство красок. Даже наши земные орхидеи выглядели бы рядом с этими роскошными цветами так же тускло, как серые церковные мышки на празднике Mardi gras. На Венере, как и на Земле, есть разные виды лесов. Лес, по которому нас вели, был самым обычным, тогда как самыми удивительными и внушающими благоговение были леса Вепайи, возносящиеся в небо более, чем на пять тысяч футов. В Кооааде в одном из таких грандиозных деревьев на высоте тысяча футов был высечен дворец короля. Я давний почитатель красоты. Даже сейчас, когда мы с Дуари шли в неизвестность, я продолжал восхищаться птицами с ярким оперением, насекомыми, крошечными летающими ящерицами, летающими с цветка на цветок и совершающим свой извечный обряд опыления. Еще я удивлялся, почему Илирюс не отобрал у меня пистолет. Немного есть на свете людей, одаренных телепатией больше меня, хотя я не всегда от этого выигрываю. Вот и сейчас мне не следовало бы думать о моем пистолете. Пока я раздумывал, почему Илирюс не отобрал его у меня, он указал на него и спросил, что это такое. Конечно же, это могло быть и совпадение. — Это талисман, — ответил я, — который защищает меня от зла. — Дай мне его, — попросил он, протянув руку. Я покачал головой. — Я не сделаю ничего такого тебе, Илирюс, так как ты хорошо отнесся ко мне и моей спутнице. — Что ты имеешь в виду? — удивился он. Несколько других воинов с интересом наблюдали за нами. — Это мой личный талисман, — объяснил я. — Любой другой, кто тронет его может умереть. В конце концов это было правдой. — Но если хочешь, можешь рискнуть. — Я достал оружие из кобуры и протянул ему. Минуту он колебался. Другие воины наблюдали за ним. — В другой раз, — сказал Илирюс. — Сейчас мы должны торопиться в Мипос. Я посмотрел на Дуари. Лицо ее было серьезным, хотя внутренне, я думаю, она улыбалась. Некоторое время я держал пистолет в руке и, хотя воины больше не проявляли желания подержать его, их любопытство к нему не прошло. Они продолжали смотреть с интересом, но как я заметил, проявляли осторожность, чтобы не дотронуться до него, когда были рядом. Мы прошли по лесу около мили, когда наконец перед нами открылась водная гладь озера, которое я увидел перед моей злополучной посадкой. На берегу, вытянувшись на милю, лежал город, огражденный стеной. — Это Мипос, — сказал Илирюс. — Самый большой город в мире. С пригорка, на котором мы стояли, Мипос был хорошо виден. И я должен сказать, что занимал он не более ста акров. Однако я не стал спорить с Илирюсом. Если он хотел так считать, то я не имел ничего против. Мы подошли к большим, хорошо охраняемым воротам. Когда охрана узнала Илирюса, их широко распахнули. Офицер и стража окружили нас, засыпая воинов вопросами. Мне было приятно услышать, что первое, о чем они заговорили, был магический талисман, причинявший смерть всякому, кто дотронется до него. — Несчастный будет извиваться как червь в страшных конвульсиях, — объяснял Илирюс. Невольно Илирюс оказался отличным пропагандистом. Никто как-то не захотел дотронуться до талисмана. — А теперь я хочу, чтобы вы доставили нас к Тиросу, — сказал я. Илирюс и офицер были ошеломлены. — Может, он сумашедший? — поинтересовался последний. — Он чужестранец, — сказал Илирюс. — Он не знает Тироса. — Моя спутница и я принадлежим к королевской фамилии Корвы. Когда короля не станет, его место займу я. Король любой страны должен принимать нас с почестями. — Только не Тирос, — объяснил офицер. — Возможно вы не знаете, но Тирос — единственный настоящий король мира. Все остальные — самозванцы. Вам лучше не говорить Тиросу, что вы принадлежите к королевской фамилии. Он немедленно прикажет казнить вас. — Что же вы тогда будете с нами делать? — спросил я. Илирюс вопросительно посмотрел на офицера. — Отведите их в помещение для прислуги во дворце, — ответил тот, — они подойдут в качестве прислуги королю. Илирюс повел нас дальше. Мы прошли по узким извилистым улочкам одноэтажных домов, построенных из ракушечника или известняка. Старые дома были из грубо обтесаных досок, прикрепленных к каркасу, а новые — из отшлифованных блоков известняка. Дома были такими же кривыми, как и улицы. Очевидно, их строили «на глаз», без отвеса и линейки. Окна и двери были самых разных форм, размеров и кривизны. Такие дома могли спроектировать либо модернисты с моей планеты, либо пятилетний ребенок. Город лежал, как я позже убедился, на берегу огромного чистого озера. По мере приближения к воде стали попадаться двухэтажные дома, некоторые даже с башенками. Наибольший из них был дворцом Тироса. Пристройка, куда нас вели, находилась на территории дворца. Несколько сотен крошечных камер опоясывали двор, в центре которого был бассейн. Перед тем как нас впустили, Илирюс наклонился ко мне. — Никому не рассказывай, что ты сын короля, — прошептал он. — Но я уже рассказал об этом тебе и офицеру, — напомнил я ему. — Мы будем молчать, — ответил он, — но рабы расскажут, чтобы добиться расположения. Я был озадачен. — А почему ты не расскажешь? — спросил я. — Во-первых, ты мне нравишься и во-вторых, я ненавижу Тироса. Все ненавидят Тироса. — Хорошо, спасибо за предупреждение, Илирюс. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя. Ворота отворились и нас впустили в нашу тюрьму. Там находились по-крайней мере триста рабов, большинство из которых — такие же существа, как и мы. Были и несколько мипосанцев. Последние были обычными преступниками или же теми, кто прогневил Тироса Кровавого. Мужчины не были отделены от женщин, поэтому нас с Дуари не разлучили. Несколько рабов окружили нас, раздираемые любопытством. Одних привлекала красота Дуари, других — мои светлые волосы и серые глаза. Они начали разговаривать с нами, когда вошел офицер, который привел нас. — Осторожно! — прошептал один из рабов. — Сюда идет Вомер. И они отошли от нас. Вомер подошел и осмотрел меня с ног до головы, а потом Дуари. Его поведение было намеренно оскорбительным. — Ходят слухи, что вы прилетели сюда как птицы? — Откуда мне знать, что вам говорят? — парировал я. Невозможно было понять реакцию этих мипосанцев, так как на их лицах, как и подобает рыбам, не было никакого выражения. Жабры Вомера быстро открывались и закрывались. Возможно, это был признак ярости или волнения. Я не знал и не хотел этого знать. Он раздражал меня и вообще был отвратителен. Он был удивительно похож на рыбу-луну, которую я много раз видел в сетях у побережья Флориды. — Не разговаривай со мной в таком тоне, раб, — вскричал Вомер. — Знаешь ли ты, кто я такой? — Нет, а что? Дуари прижалась ко мне. — Не зли его, — прошептала она, — нам будет от этого только хуже. Я понял, что она была права. Мне было все равно, но ее я не должен был подвергать опасности. — Что именно вы хотели бы узнать? — переборов себя, спросил я примирительным тоном. — Я хочу узнать, правду ли говорит Илирюс, — сказал он. — Он говорил мне, что ты приехал в большой штуковине, которая летает как птица. Это же повторяют остальные воины. — Это правда. — Это не может быть правдой, — возразил Вомер. Я пожал плечами. — Если ты знаешь, что этого не может быть, зачем тогда спрашивать об этом? Вомер посмотрел на меня немигающим взглядом, потом повернулся и зашагал прочь. — Ты нажил себе врага, — сказала Дуари. — Они все наши враги, — ответил я. — Я бы хотел набить ему морду. Стоящий рядом раб улыбнулся: — Мы все хотели бы. У него была приятная внешность и хорошее телосложение. Он вовсе не был похож на каприз природы, как эти мипосанцы. Я заметил его раньше. Он украдкой смотрел на меня. Было очевидно, что моя внешность вызвала его любопытство. — Меня зовут Кандар, представился он, чтобы начать беседу со мной. — Я из Джапала. — А меня — Карсон Венерианский, — ответил я. — Я гражданин Корвы. — Я никогда не слышал о такой стране и мне не приходилось раньше встречать светловолосых и сероглазых людей. А на Корве все похожи на тебя? Я попытался объяснить ему суть дела. Ну, конечно же, он не мог понять того, что вдали от Амтора существует другой мир. Большие сомнения вызвало и мое заявление о том, что Корва находилась от нас в тысяче миль на юге. — Там находится край Амтор, — возражал он, — не более чем в четырех или пяти сотнях коб. За ее пределами никакой страны существовать не может. Там лишь пламя и раскаленная лава. Итак, он тоже считал, что его планета плоская. Правда, в этом он был более последователен, чем другие жители южного полушария. Я спросил его о наших похитителях и о том, что можно от них ожидать. — Работа на берегу не тяжелая, — объяснил он, — и к нам неплохо относятся. Но в море — совсем другое дело. Молитесь, чтобы вас не отправили в море.5
Рабы, не считая мипосанцев, были выходцами из разных стран — таинственных земель с причудливыми именами. Земли эти находились на востоке, западе и севере, но ни одной не было на юге. Это была terra incognita, земля ужасов, которой никто никогда не видел. Почти все рабы были захвачены в результате кораблекрушений у берегов озера, а также на побережье океана, находившегося в десяти милях от Мипоса. Кандар рассказал мне, что озеро проянулось на пятьсот миль вглубь материка и что с противоположной стороны находится Джапал. — Джапал торгует с несколькими дружественными странами на океанском побережье и мы вынуждены проплывать мимо. Иногда мы терпим бедствие, а иногда мипосанцы сами нападают на нас и захватывают пленников. Большая часть кораблекрушений происходит в узком канале, отделяющем озеро от океана. Только когда прилив достаточно высок, кораблям удается зайти из океана в озеро. Если же он низкий, то воды озера несутся в океан и преодолеть это течение невозможно. При высоком приливе воды океана заходяят в озеро и канал становится судоходным. Дуари и я имели маленький угол и надеялись только на то, что нас не разъединят, пока я придумаю план побега. Нас, рабов, кормили два раза в день — жаркое из чего-то похожего на креветки с рублеными кореньями и мукой из зерен растения, растущего вокруг в изобилии. Еда, по словам Кандара, не очень вкусная, но питательная и укрепляющая. Иногда в жаркое добавляли мясо. — Они хотят, чтобы мы были сильными, — объяснял он, — и могли лучше работать. Мы строим им корабли, дома, гребем на галерах, обрабатываем поля, носим тяжелые ноши. Мипосанцы, имеющие достаточное количество рабов, не работают. На следующий день после нашего захвата в пристройку вошел Вомер с воинами, выбрал нескольких мужчин и приказал им следовать за ним. Среди них были я и Кандар. Нас отвели к берегу и я впервые увидел корабли мипосанцев. Некоторые из них были довольно большими — более ста футов в длину. Они были оснащены парусами и веслами. Наибольшие, стоящие на якоре за неумело сделанным волнорезом, я принял за военные корабли. Их большие палубы, нависающие над верхними рядами весел, могли вместить сотни воинов. На корме и на носу были маленькие каюты, над которыми были установлены какие-то машины, цель которых мне была не ясна, о которых я вскоре узнал все, к моему смущению и стыду. Я спросил Кандара, имели ли мипосанцы корабли с двигателями, но он не понял моего вопроса. Это подстегнуло мое любопытство и последующие вопросы подтвердили мои опасения, что мы были занесены от Экватора далеко на север. В те земли, которые были для жителей южного полушария terra incognita Венеры, и где процветала совершенно другая культура. Все здесь было по-иному, несравнимо с развитыми цивилизациями Вепайи, Корвы и Хавату, которые я хорошо знал. Здесь болели и старились люди. И мипосанцы, и их узники. Судя по всему они не знали о сыворотке долгожительства, распространенной на юге. Их оружие и обычаи также сильно отличались. Язык был другим, однако напоминал языки южных народов. Вомер приказал нам грузить баржу со щебнем для укрепления волнореза. Он ходил между нами с кнутом и хлестал то одного, то другого раба по обнаженным ногам и спине. Занятие чисто садистское, так как доставалось в равной степени и лучшим, и худшим работникам. Я заметил, что он посмотрел на меня и медленно направился в мою сторону. «Посмеет или нет?» — мелькнуло у меня в голове. Наконец он подошел на расстояние удара. — Работай, раб!, — прорычал он и замахнулся кнутом, чтобы нанести сильный удар. Я бросил камень, который поднимал, и посмотрел на него. Рука нащупала рукоятку пистолета. Вомер заколебался, его жабры бешено вздувались — знак ярости или волнения у этих странных существ, не имеющих мышц на лице, чтобы проявлять какие-то чувства. Воины и другие рабы наблюдали за этой сценой. Мне было интересно, как он выйдет из положения. Он поступил как типичный тиран со скверным характером и хулиган. — Работать!, — заревел он и, развернувшись, ударил другого раба. Воины смотрели на него рыбьими глазами. Невозможно было угадать о чем они думают, но заместитель Вомера не заставил себя ждать. — Дай мне твой кнут, — сказал он ему. — Если ты боишься ударить раба, то я это сделаю. У малого было отталкивающее выражение лица. Что-то от усатого моржа. Его жабры пульсировали и было видно, что он знал в толк в этом деле. — Кто сказал, что я боюсь?, — возмутился Вомер. — Я, — не отступал воин. — Здесь я командую и могу наказывать или миловать по своему усмотрению. Если ты так хочешь наказать его, возьми мой кнут. Малый схватил кнут и пошел ко мне. — Ты говорил ему об этом? — спросил я Вомера, похлопыывая рукой по пистолету. — Что это? — домогался воин. — Это убивает, — ответил я. — Я могу убить тебя прежде чем ты ударишь меня. Губы его вытянулись в букву «О» и с шумом стали всасывать воздух. Так мипосанцы смеялись. Испытывая злость, они часто применяли другую операцию — со свистом выдували воздух. Он продолжал приближаться ко мне. — Я не хочу убивать тебя, — сказал я, — но если ты попытаешься меня ударить, я сделаю это. Моим единственным доводом не убивать был страх перед возмездием, которое поставит под угрозу жизнь Дуари. В противном случае, я бы с удовольствием пристрелил его и всех таких как он. — Лучше ударь его трезубцем, — предостерег его другой воин. — Мне уже приходилось забивать раба до смерти, — хвастал малый, — справлюсь и с этим. Он кинулся на меня с поднятым кнутом. Я выхватил пистолет, стреляющий R-лучами, и выстрелил. Не было ни дыма, ни огня. Просто отрывистое жужжанье и в центре лица малого появилась большая дыра. Он подался вперед и упал замертво. Охваченные ужасом, рабы стояли с широко раскрытыми глазами. Жабры амфибии бешено пульсировали. Воин, советовавший покойнику применить трезубец, поднял оружие, чтобы метнуть в меня, и также упал с дырой в сердце. Я обернулся вокруг, чтобы увидеть их всех. Они смотрели на Вомера, как-будто ожидая приказа. Он колебался. Я направил на него пистолет. — Работать, рабы, — сказал он, — мы и так потеряли слишком много времени. Его голос дрожал, равно как и его ноги. Кандар работал рядом со мной. — Один из нас должен постояно наблюдать за ним, — сказал он, — иначе он ударит тебя в спину. Я помогу тебе. Я поблагодарил его. Кажется, у меня появился друг.6
Когда мы возвратились в пристройку для рабов Кандар рассказал обо всем Дуари. Если бы я мог остановить его! Бедной девушке и без того хватало волнений. — Я знала, что Вомер станет твоим врагом, — сказала она, — как только он заговорил с тобой. Это должно было случиться. Зато все определилось и мы теперь знаем, чего ждать от него. — Если бы я мог получить аудиенцию у Тироса, — сказал я, — возможно мы могли бы рассчитывать на лучшее обращение или даже освобождение. — Почему ты так думаешь? — спросил Кандар. — Он король и кажется естественным, что его обращение с людьми нашего круга должно быть любезным и цивилизованным. Моя спутница — дочь короля, я также наследник престола. Я имел в виду волю Тамана, короля Корвы. Кандар улыбнулся и покачал головой. — Ты не знаешь Тироса, — сказал он, — и психологии мипосанцев. Они считают себя высшей расой, а всех остальных — на уровне зверей. Мне даже приходилось слышать их удивление по поводу того, что мы умеем разговаривать. Тирос хочет завоевать весь мир и распространить среди всех темных рас мипосанскую культуру, уничтожая и порабощая их при этом. Он хорошо знает, что я — старший сын короля Джапала и все же отношение ко мне не лучше, чем к последнему рабу. Нет, дружище, аудиенция у Тироса не поможет, даже если ты ее получишь, чего, конечно, тебе не удастся. Лучшее, что остается, это надеяться на невозможное. — Что вы имеете в виду? — спросила Дуари. — Побег. — Ты считаешь это невозможным? — спросил я. — Скажем, невероятным, — ответил Кандар. — Так как для человека с воображением и инициативой, как у тебя, невозможного нет. — И мы можем рассчитывать на твою поддержку? — спросил я. — Абсолютную. Я не намерен оставаться здесь рабом бесконечно. Лучше смерть. — Ты пробыл здесь дольше нас. И думал о побеге уже много раз. Возможно, у тебя есть план. — Увы, — ответил он, — вы сами поймете, как тяжело планировать, когда не распоряжаешься собой и находишься под постоянным наблюдением вооруженной стражи и подлых шпионов. — Шпионов? — спросила Дуари. — Что ты имеешь в виду? — Среди рабов всегда найдутся желающие донести на своих близких, чтобы добиться расположения начальства. Невозможно проявлять осторожность даже с теми, с кем делишься своими надеждами. Вы не можете быть уверены, что я не шпион, — ответил он с улыбкой. — Я все же рискну, — сказал я ему. — Я думаю, что достаточно хорошо знаю человеческую природу, чтобы убедиться в честности человека даже при коротком знакомстве. — Спасибо, но не будьте самоуверенны, — засмеялся он, что укрепило мою веру в него. Мне нравился Кандар. Дуари соглашалась со мной. Он был вполне искренним. Людей такого типа можно было бы встретить в офицерском клубе в Скоффилде или Сан Диего. Если бы он не был захвачен в плен мипосанцами, то вскоре стал бы королем Джапала. Вероятно его генеалогическое древо уходило корнями в седую старину, как и у большинства королевских фамилий Амтор, с которыми я был знаком. В отличие от полинезийцев, чьи генеалогии передавались из уст в уста и были смешаны с мифами и легендами, у этих людей была письменность и записи веками хранили точные данные. По моей материнской линии знаю моих предков вплоть до Дикона Эдмунда Райса, который поселился в Садбери, штат Массачусетс в 1639 году. От него линия тянется к Колю Кодовегу, который был королем Британи в третьем столетии. И все же по сравнению с Дуари, Кандаром или Таманом я был просто выскочкой. Эти люди очень горды своей родословной. При этом воспринимают других такими как они есть, независимо от их прошлого. На следующий день после инцидента с Вомером, около полудня он вошел в пристройку с многочисленными воинами. Телохранителями, как я их называл. Я был уверен, что, ненавистный всем, он не посмел бы явиться сюда один. Громким голосом он велел Дуари выйти вперед. Я приготовился к схватке. Я не знал, чего он хочет от Дуари, но что бы это ни было, я был против. Поэтому я стал рядом с ней. — Я не называл твоего имени, раб, — зарычал Вомер в самом оскорбительном тоне, на какой он был способен. Я ничего не ответил. — Назад в свою конуру, раб! — закричал он. — Не раньше, чем я узнаю, чего вы хотите от моей спутницы. Его жабры трепыхались, он надул свои отвратительные губы и выдувал воздух, как фонтанирующий кит. Трепыхающиеся жабры у этих мипосанцев издавали почти что неприличный звук, а выдувание воздуха от злости было так же отвратительно. Но, так или иначе, он был вне себя. Я получал удовольствие от этого несносного проявлениязлости. Как вы уже могли догадаться, я не любил Вомера. Он сделал шаг ко мне и заколебался. Потом он посмотрел на своих воинов, но они смотрели по сторонам. Очевидно они уже видели или слышали о пагубном воздействии R-лучей. От трепыхания жабр и выдувания воздуха он с трудом контролировал свой голос. Но все же ему удалось вскрикнуть: — Карсон Венерианский, шаг вперед! — Я уже здесь, — сказал я. Он не обратил на мои слова внимания. — Кандар Джапалский, шаг вперед! — просопел Вомер. Он, вероятно, хотел бы мычать, но его жабры продолжали трепыхаться и он спазмотически выдувал воздух, что, конечно же, помешало бы ему в этом. Я не выдержал и рассмеялся. — Почему ты смеешься, раб? — послышалось его бульканье. Прежде чем я ответил Дуари, сжала мою руку. Она была намного рассудительней меня. Мне ужасно хотелось сказать, что я видел, как ловят рыбу-луну у берегов Флориды, но никогда до сих пор не встречал рыбы-луны с усами, и нахожу ее забавной. Вомер назвал еще пару имен, и рабы стали рядом с нами. Нам было приказано следовать за ним. Воины построились впереди и сзади нас и мы вышли на узкие улочки города. Куда мы направлялись? К каким новым приключениям и испытаниям нас вели?7
Улицы Мипоса были узкими и кривыми. Так как у мипосанцев не было ни повозок, ни вьючных животных, им были не нужны широкие улицы. А узость улиц и их кривизна облегчали защиту города в случае нападения. Один дюжий Горатиус мог удерживать любую из них и противостоять превосходящей силе. Во многих местах наша маленькая группа рабов была вынуждена идти гуськом. Прохожие прислонялись к стенам, чтобы пропустить нас. Так мы добрались до открытой площади на берегу. Там вокруг небольшой платформы собралось немного мипосанцев. Мы остановились возле нее, и тут же собравшиеся начали ходить между нами и изучать нас. Один из них с огромной бородой взобрался на платформу. Другой из рассматривавших нас коснулся плеча Дуари. Бородатый поймал взгляд Вомера. — Поднимите женщину на платформу, — распорядился он. Я выжидал, пока Дуари в сопровождении Вомера поднималась по ступенькам платформы. Что они затевали? Я не понимал, хотя у меня были мрачные предчувствия. — Что вы знаете об этой женщине? — спросил он у Вомера. Мужчина, трогавший ее плечо, продвинулся к платформе, другие последовали за ним. — Ее схватили за лесом с человеком, который называет себя принцем какой-то страны, о которой никто не слышал, — отвечал Вомер. — Больше я ничего о ней не знаю. Она вела себя хорошо, но мужчина неуправляем и опасен. Он здесь, — и указал на меня. Бородатый посмотрел на меня своими рыбьими глазами, тем временнем Вомер шептал ему о чем-то. Они поговорили минуту, после чего Вомер спустился с платформы. Мужчина, стоявший рядом с Дуари, посмотрел на собравшихся вокруг платформы. — Кто желает купить эту хорошенькую рабыню? Вот в чем дело! Все я теперь понял, кроме одного: что я смогу сделать? — Я куплю ее! — сказал мужчина, трогавший Дуари. Я мог убить многих из них. Но в конце концов они меня одолеют и Дуари уведут, в лучшем случае. — Что ты заплатишь?, — спросил аукционер. — Сто клуволов, — ответил мужчина. Один вол приблизительно равен нашим пятидесяти девяти центам. Клу — это префикс для образования множественного числа. Итак, это создание посмело оценить Дуари, наследницу тысячи королей, в пятьдесят девять долларов! Я нащупал рукоятку пистолета. — Кто больше? — спрашивал аукционер. — Да, кто? — ворчал мипосанец, стоявший рядом со мной. — Кто посмеет торговаться с Кодом, покупающим для самого Тироса? — тихо говорил он стоящему рядом мужчине. Других цен не предлагали, и Дуари была продана Коду. Я негодовал. Нас с Дуари разлучали и, что еще хуже, она должна была стать имуществом бездушного тирана. Все мои умеренные настроения улетучились. Я решил драться. Убить сколько смогу, схватить Дуари и прорваться к городским воротам. Как бы там ни было, фактор неожиданности мог сыграть решающую роль. Вомер с воинами окружили нас. Я не заметил этого раньше. Они сжимали кольцо вокруг меня. И прежде чем я успел что-нибудь сделать, они набросились на меня и прижали к земле. Очевидно, это был результат разговора Вомера с аукционером. Прежде чем я успел выхватить пистолет, они связали мне руки за спину и я оказался беспомощным. Они не забрали моего оружия, и я знал почему. Они поверили в то, что каждый, кто до него дотронется, умрет. Пока я лежал на земле, Вомер бил меня ногами по ребрам. Когда они поставили меня на ноги, он ударил меня в лицо. Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы аукционер не приказал ему остановиться. — Ты хочешь лишить кого-то такой ценной собственности? — закричал он. Я испытывал острую боль от унижений Вомера, но больше меня волновала судьба Дуари. Человек по имени Код уводил ее от меня, и она, оглядываясь, смотрела на меня с бодрой улыбкой. — Я приду за тобой, Дуари! — кричал я ей вслед. — Как нибудь, когда-нибудь я приду. — Молчать, раб! — оборвал меня Вомер. Кандар стоял радом со мной. — Дуари повезло, — сказал он. — Почему? — спросил я. — Ее взяли к Тиросу, — ответил он. — И в чем же это везение? Для такой женщины, как Дуари, подобная судьба хуже смерти. — Ты ошибаешься. Она будет служить одной из женщин королевской семьи. — До тех пор, пока ее не увидит Тирос, — не соглашался я. — Скабра увидит ее первая и позаботится о том, чтобы Тирос не заполучил ее. — Кто такая Скабра? — спросил я. — Подруга Тироса, ваджонг Мипоса — самка сарбана, притом чертовски ревнивая. Можешь не беспокоиться, что Дуари попадет в лапы Тиросу. Пока жива Скабра, она этого не допустит, потому что девушка слишком красива. Если бы она выглядела похуже, Скабра могла бы позволить Тиросу взять ее. Это давало какую-то надежду. Я радовался малейшему ее проблеску. В тот же момент подошел человек, тронул Кандара за плечо и повел его в отделение рабов. Вокруг него засуетились мипосанцы, трогая его мускулы и заглядывая ему в зубы. Торги за Кандара были оживленными. Его купили за триста пятьдесят клуволов — в три с половиной раза дороже, чем Дуари. Но он был сильным, рослым мужчиной и, так как агент Тироса не участвовал, торги были открытыми для всех. После покупки Кандара мужчина, купивший его, тронул мое плечо. Была моя очередь идти в отделение. Я пошел со связанными за спиной руками. — Кто хочет купить этого сильного раба? — прожужжал он. Никто не ответил. Не было ни одного предложения. Аукционер медлил, глядя то на одного потенциального покупателя, то на другого. — Он очень сильный, — сказал он. — У него хорошие зубы. Я сам проверял. Он сможет работать многие годы. И я уверен, что он так же умен, как любой воин младшего звания. Кто желает купить его? Снова молчание. — Жалко убивать такого хорошего раба, — убеждал аукционер. Он чуть не плакал, так как получал комиссионные от продажи каждого раба, а каждый непроданный раб был пятном на его репутации. Неожиданно он разозлился. — Почему ты трогаешь его? — почти что закричал он человеку, который положил руку мне на плечо. — Я трогаю его не для покупки, — отрезал тот. — Я только хочу посмотреть, крепкое ли у него тело — обычное любопытство. — Тебе незачем было этого делать. Теперь ты должен сделать ставку на него. Ты знаешь закон рынка рабов. — Будь по-твоему, — сказал человек. — я не хотел покупать его, но я заплачу за него десять клуволов. — Кто-нибудь еще жаждет купить этого раба?, — спросил аукционер. Никто, кажется, не хотел. — Очень хорошо, — сказал он. — Этот отличный раб продан агенту Юрона за десять клуволов. Забирайте его! Итак, я был продан за пять долларов и девяносто центов! Это, конечно, было ударом для меня. К счастью, у меня есть чувство юмора.8
Ладно, по крайней мере нас не разъединили с Кандаром. А это уже было кое-что, так как он пробыл в Мипосе достаточно долго, чтобы познакомиться с городом и обычаями его жителей. Если представится возможность бежать, он может оказаться незаменимым помощником. Агент Юрона подал нам знак следовать за ним. И Кандар повиновался. Я остался стоять на месте. — Пойдем, раб! — закомандовал агент. — Чего ты там стоишь? Пойдем за мной! Он поднял кнут, чтобы ударить меня. — У меня связаны руки, — сказал я. — Ну и что же? — требовал он. — Пойдем! — Только когда вы рязвяжете мне руки, — ответил я. Он ударил меня своим кнутом. — Иди же, раб! — кричал он. — Только когда мои руки будут свободны, — твердил я упрямо. Тогда он ударил меня рукой, и я лег на землю. Агент пришел в ярость и стал наносить мне новые удары, но я не шевелился. — Если ты хочешь, чтобы твой раб остался жив, развяжи ему руки. Иначе он все равно не пойдет. Я понимал, что для пятидолларового раба это было слишком, но знал и то, что утверждая себя с самого начала мне удастся добиться достойного обращения потом. Агент на всякий случай еще пару раз ударил меня, затем наклонился и развязал мне руки. — Вставай! — приказал он и, когда я поднялся, то увидел как он распух, выдувая воздух изо рта. — Я великий укротитель рабов, — сказал он, — они всегда подчиняются мне. Я был доволен, что он угомонился и подмигнул Кандару. Тот усмехнулся. — Будь осторожен, — предупредил он. — Они не церемонятся с непокорными рабами и не забывай, что ты недорого обошелся Юрону. Вомер стоял рядом, с удовольствием наблюдая сцену моего избиения. — Тебе не следовало развязывать ему руки, — сказал он агенту Юрона. — Почему? — поинтересовался тот. — Потому что теперь он может убить тебя этой штукой, — объяснил он и указал на мой пистолет. — Дай его мне! — потребовал агент. Я достал его из кобуры и пронянул ему вперед дулом. — Не трогай его! — закричал Вомер. — Она убьет тебя, если ты дотронешься до нее! Агент отшатнулся. Он был в затруднительном положении. — Ты не должен бояться, — сказал я ему, — не надо дотрагиваться до него и до тех пор, пока ты будешь хорошо обращаться со мной и Кандаром, я не убью тебя. Я спрятал пистолет в кобуру. — Ну и подарок купил ты для Юрона, — злобно сказал Вомер. — Если он узнает какой, то оторвет тебе голову. Очевидно малый расстроился, его жабры трепетали. Я не мог, конечно, судить по выражению лица, которое никогда не менялось. Как и все представители его вида, он не имел мышц лица, чтобы выражать свои эмоции. — Пойдем, рабы! — приказал он и повел меня и Кандара за собой. Дом Юрона находился недалеко от рынка рабов и вскоре мы очутились в большом особняке, посреди которого был внутренний дворик с бассейном, имевшим около пятидесяти футов в ширину и сто в длину. На на всем протяжении лужайки росли деревья, кусты и цветы. Листва была в мягких, пастельных тонах. Несколько рабов занимались подрезкой деревьев и кустов, возделывали цветы. Трое из них, вооруженные деревянными трезубцами, стояли около бассейна, по-видимому, охраняя его. Как я заметил, они частенько поглядывавли в небо. Естественно, я также посмотрел туда, но ничего не увидел. В бассейне я увидел нескольких рыб, но они меня не заинтересовали — тогда. Кто-то дал знать Юрону, что привели двух новых рабов и вскоре он вышел во двор, чтобы осмотреть нас. Почти также как фермер на Земле осматривал бы пару новых коров или лошадей. Во внешности Юрона не было ничего примечательного, кроме того, что его одежда и оружие были разукрашены орнаментом больше, чем у обычных воинов. Он внимательно посмотрел на нас, пощупал наши мускулы и заглянул в зубы. — Хороший экземпляр, — сказал он, показывая на меня. — Сколько ты заплатил за него? — Десять клуволов, — сказал агент. — Тогда тебе, наверное, заплатили, чтобы ты взял вот этого, — сказал он, показывая на Кандара. Я улыбнулся Кандару. Агенту, кажется, стало не по себе. Прикинув все за и против, он сказал: — Мне очень повезло. Я купил этих двух отличных рабов за триста шестьдесят клуволов. — Ты хочешь сказать, что заплатил вот за этого триста пятьдесят, — возопил он, показывая на Кандара, — когда можно было купить два таких чудесных экземпляра всего за десять? — Никто не хотел покупать его, — сказал агент. — Поэтому он такой дешевый. Никто на него больше не поставил. — Почему? — недоумевал Юрон. — Потому что он непокорный и опасный. Его пришлось связать, чтобы он никого не убил. Жабры Юрона трепетали и хлопали. Он дул, дул и дул воздух, напоминая мне большого страшного волка в сказке о трех поросятах. — Так! — вышел из себя Юрон. — Так ты купил опасного раба, потому что никто больше не хотел его и привел сюда! — Аукционер заставил меня купить его, — взмолился агент. — Но если ты не хочешь его, я убью его и верну тебе десять клуволов. Я положил руку на рукоятку пистолета и агент заметил это. — Хорошо, — сказал Юрон. — Убей его. Я достал пистолет из кобуры, и агент передумал. — Есть еще одна идея, — сказал он, — я выкуплю его у тебя и потом продам. Возможно, заработаю на нем. — Послушай, — сказал я Юрону, — все это очень глупо. Если со мной и моим другом будут хорошо обращаться, я больше не никого не убью. — И ты будешь работать на меня и подчиняться приказам? — спросил Юрон. — До тех пор, пока с нами будут хорошо обращаться, — ответил я. — Как тебя зовут? — Карсон. — А тебя? — Кандар. Юрон был смешным маленьким человеком, у которого рот находился под подбородком, как у акулы. Он напоминал мажордома. — Карсон и Кандар, — сказал Юрон, — пойдут на корабль, когда мы выйдем в море следующий раз. Сейчас же пусть находятся возле бассейна и охраняют детей. А что касается тебя, — крикнул он на агента, — если этот Карсон причинит какой-то вред, на корабль пойдешь ты сам. Затем он подошел ко мне и стал пристально меня разгляывать. — Откуда ты? — спросил Юрон. — Я никогда раньше не видел людей, похожих на тебя. С такими светлыми волосами и серыми глазами. Так как было бессмыслено объяснять ему то, чего он не мог понять, я сказал, что я из страны, расположенной далеко на юге. — На юге нет больше никаких стран, — сказал он, — только расплавленная лава и огонь. На этом все закончилось. Юрон, большой вельможа, снова проследовал в свой дом. К нам подошел мажордом. Он как будто извивался. Мне почудилось, что сейчас он перевернется на спину и укусит кого-нибудь — так был похож на акулу. Он вручил каждому из нас деревянный трезубец. — Стойте рядом с бассейном, — сказал он, — пока вас не сменят. Охраняйте детей. Не позволяйте никому заходить в бассейн, кроме Юрона и его женщин. Особенно следите за гайпалами. Не забывайте, что вам выпала честь служить такому великому человеку как благородный Юрон. После этого он «уплыл». Кандар и я подошли к бассейну, где уже дежурили три раба. Один из них тут же узнал Кандара и приветствовал с большим почтением. — Ты, конечно, не узнаешь меня, — сказал он. Я был воином из охраны Джантора, короля Джапала, твоего отца. Меня зовут Артол. Мне жаль видеть принца Джапала здесь. Так как я служил твоему отцу, я буду служить тебе, чем смогу. — Здесь нет наследных принцев и простых воинов, — сказал Кандар. — Давай служить друг другу. — Как пожелаешь, — ответил Артол, — но ты по-прежнему мой принц. Кандар улыбнулся и пожал плечами. — Как ты сюда попал? — спросил он. И Артол рассказал нам свою историю.9
— Нас было двадцать, — начал рассказ Артол, — двадцать воинов из личной охраны короля. Огромный корабль с двумя рядами весел, сотней рабов и огромным парусом на случай попутного ветра был снаряжен для перевозки большой партии товаров в Торлак, лежащий в пятистах клукобах на запад от берегов Ноелатгерлу. — Мы понимали, что груз был ценным, так как нас было двадцать — отборных телохранителей, лучших воинов Джапала. Путешествие обещало быть длинным — двести клукобов по Великому озеру Джапала, пятьсот клукобов вдоль побережья Ноелат-герлу до Торлака и потом обратно. Всего тысяча четыреста клукобов (3500 миль). (Заметьте: Ноелат-герлу, имя океана, означает могучая вода. Елат означает могущество, а префикс но идентичен суффиксу ий. Поэтому ноелат означает могучий. Герлу означает вода.) — Но это путешествие оказалось намного короче, — сказал Кандар, — вы дошли лишь до Мипоса. — Наоборот, мой принц, мы закончили наше путешествие в Торлак, но не без приключений. Пока мы стояли на рейде Мипоса в ожидании прилива, который бы помог нам пройти через канал в Ноелат-герлу, нас атаковал мипосанский корабль на пятидесяти веслах с сотней воинов. — Под покровом ночи они подкрались к кораблю и высыпали на палубу. Это был жестокий бой, принц, двадцать против ста. Так как рабы на нашем судне были враждебны к нам, а матросы оказались не намного лучше. Наш офицер был убит в первой же схватке и я, Артол, взял командование на себя. Капитан корабля, охваченный ужасом, спрятался, поэтому командование кораблем также было возложено на меня. Мы сражались так, как может сражаться лишь стража короля, но один против пяти — слишком неравные силы. Потом они вооружили своих галерных рабов и заставили их драться против нас. И все же мы держались. Палуба была красной от крови. Мы рубили их, но на нас бросали новые силы. Их потери были в два раза больше. И вдруг я заметил, что начался отлив — вода из озера уходила в океан. Мы пока что удерживали люк, ведущий на палубу, где сидели рабы на веслах. Я послал туда командовать надежного человека и своими руками отвязал якорь. Я приказал грести и прыгнул к рулю. Корабль развернулся и направился в океан, таща за собой вражеский корабль. Было очевидно, что один из кораблей попадет на рифы, а может быть оба. Мипосанцы начали бежать на свой корабль, тогда как другие рубили канаты, чтобы отвязаться от нас. Мы попали в бурлящий поток, несущий воды озера в океан. Были слышны удары кнутов о спины рабов, тогда как начальники отдавали распоряжения грести сильнее, так как только это могло сохранить управляемость корабля в этом бурном потоке. Я солдат, а не моряк, но мне удалось провести судно через канал, в темноте ночи, пока оно на наконец не вышло на морской простор. Тогда капитан вышел из укрытия и принял командование. Вместо благодарности за спасение корабля он отругал меня за отвязанный якорь. У нас состоялся крупный разговор и я сказал ему, что расскажу о его дезертирстве королю, когда мы вернемся в Джапал. Поэтому я здесь. — Но я не понимаю. — Погодите. Я не закончил. Сейчас вы все узнаете. Когда я посчитал наши силы после боя, то оказалось, что нас осталось десять человек, причем пятеро были ранены. Кроме того, у нас было одиннадцать пленных мипосанцев, которые не смогли достичь своего корабля после схватки. Их мы послали помогать грести рабам. Через некоторое время мы приплыли в Торлак, разгрузились и приняли груз для Джапала. Обратное путешествие было спокойным до того момента, пока не вошли в озеро Джапала. Как всегда, мы дожидались темноты, чтобы проплыть мимо Мипоса. С наступлением ночи мы стали тихо грести, направляясь вверх по озеру, убрав все огни на корабле. Было очень темно. Нельзя было разлглядеть лиц на палубе. На палубе было много народу, снующего туда и обратно. Мы были на траверсе Мипоса. Можно было ясно различить огни города. Кто-то сказал: — Что это там, по правому борту? Услышав это, я и мои воины подошли к правому борту. В следующий момент кто-то схватил меня вокруг пояса, перегнулся через перила, и мы оказались в воде. Это был мипосанец! Вы знаете, как эти ребята плавают, мой Принц. Длительное время он держал меня под водой, и я чуть не утонул. Когда он вытащил меня на берег Мипоса, я был полумертв. Когда я пришел в себя, увидел, что нахожусь в премнике для рабов со всеми своими воинами. Позже я узнал правду о случившемся. Капитан, боясь разоблачения, освободил мипосанцев при условии, что они возьмут нас в плен. На самом деле, он договорился с ними утопить нас, но соблазн взять нас в плен и потом продать в рабство взял верх. Это спасло нам жизнь. Вот как я стал рабом Мипоса. Я живу лишь надеждой вернуться в Джапал и отомстить трусу и предателю, который отправил десятерых телохранителей короля в рабство. — Как зовут этого капитана? — спросил Кандар. — Его имя Гангор. Кандар кивнул. — Я многое слышал о нем, — сказал он, — но ничего хорошего. Ходили слухи, что он состоял в руководстве партии, стремившейся свергнуть короля, моего отца. Тогда это имя ничего не значило для меня. Оно стало важным для меня позже.10
Пока мы втроем разговаривали, к нам извилистой походкой подошел мажордом, больше чем обычно похожий на акулу. — Вы стоите здесь и разговариваете, рабы, — обвинял он, — тогда как обязаны следить за гайпалами. За это вас следует побить. Расходитесь! Охраняйте бассейн. Если пострадает ребенок, вы все умрете ужасной смертью. Мы поспешили разойтись по краям бассейна к другим стражникам, то и дело поглядывающим на небо. Я не имел ни малейшего понятия, зачем они это делают. После того, как мажордом удалился, я подошел к Кандару и спросил: — Что такое гайпалы? — Это большие хищные птицы, — ответил он, — действительно очень опасные. Если бы не было охраны они в самом деле унесли бы детей. Есть охрана, или нет, никто не скажет когда они могут прилететь. А если такое случится, мы можем погибнуть. Они очень агрессивны и ничего не боятся. Мне казалось глупо охранять детей от птиц, когда не было ни детей, ни птиц. По-крайней мере я не видел ни тех, ни других. Было бы намного разумнее разрешить нам посидеть и отдохнуть, пока дети выйдут во двор. Так как гайпалы не летают в темноте, с наступлением ночи нас отвели в пристройку для рабов, где нас накормили каким-то месивом и загнали в сарай, где лежали грязные матрацы. Судя по всему Юрон держал своих рабов в черном теле. Я вспомнил о Дуари. Как с ней обращались? Была ли она в безопасности? Увижу ли я ее когда-нибудь? Думая о ней, я забылся тревожным сном. На рассвете, после гнусного завтрака нас опять отвели во двор и приказали охранять детей от гайпалов. — Если гайпалы настолько опасны как ты говоришь, — сказал я Кандару, — почему они выдали нам деревянные трезубцы? Разве мы сможем с этим куском дерева противостоять таким хищным птицам? — Нам остается делать все возможное, — ответил он. — Они боятся вооружать нас металлическими трезубцами — тогда мы сможем напасть на них. Знаешь, эти мипосанцы — ужасные трусы. — Ладно, надеюсь, сегодня мы увидим гайпала — для разнообразия. Я даже хотел бы увидеть хоть одного ребенка, чтобы заманить пару гайпалов. Между прочим, где они держат своих детей? Кандар улыбнулся и указал в сторону бассейна. — Там, — сказал он. — Там дети. Я посмотрел в сторону бассейна, но не заметил ничего, кроме странных рыб, которых мельком видел вчера. — Я ничего там не вижу, кроме этих странных рыб. — Это и есть дети, — сказал Кандар. Я посмотрел на него с удивлением, пока понял о чем он говорит. — Понимаю, — сказал я, — на нашей планете тоже есть люди, не имеющие своих детей и изливающие свою нежность на собак и котов. Здесь они выбрали рыб. Кандар покачал головой. — Ты дважды заблуждаешься. Во-первых эти люди не имеют привязанностей к кому бы то ни было. А во-вторых это их дети, — и он указал на рыб, игриво плавающих в бассейне. — Ты говоришь такие интересные вещи, — сказал я. — Я не старался. И я вполне серьезен. Видишь ли, эти рыбоподобные существа — действительно дети Юрона и его подруги. — Невероятно, — недоумевал я. — Но факт. Люди, подобные нам, производят потомство внешне похожих на них самих. Многие звери поступают также. Некоторые существа кладут яйца, в которых развивается зародыш. Мипосанские женщины производят на свет рыб, которые позже становятся мипосанцами. Если присмотреться, то можно заменить, что у самого большего существа уже развиваются руки и ноги. Позже оно отбросит свой хвост, станет амфибией и выползет на землю. Постепенно его голова и лицо изменится и станет все больше напоминать человеческое. Оно начнет прямо ходить и станет настоящим мипосанцем. При этом он сохранит жабры и останется амфибией. Я присмотрелся я к одной из плавающих рыб и явно увидел рудиментарные руки и ноги. Они показались мне отвратительными. — Извини, — сказал я Кандару, — но я действительно думал, что ты шутишь. Значит, это и есть «дети», которых мы охраняем! Милые крошки. Папа, кажется, очень озабочен их безопасностью. А вобщем-то, ни он, ни мама не обращают на них внимания. — Мипосанцы не испытывают никаких привязанностей. У них даже нет слова «любить». Однако у них сильный защитный инстинкт — чисто биологическая реакция организма. Она и защитит жизнь этих маленьких дракончиков. — Эти, наверное, еще совсем юные, — предположил я. — Им уже больше года. Женщины приходят в бассейн метать икру один раз в год и дают жизнь тысячам рыбоподобных существ — говорят миллионам. Они почти сразу по подземному каналу попадают в озеро Джапала. Куда они плывут точно неизвестно, но возможно, в океан. Выжившие остаются там в течение года. Конечно, большую часть из них пожирают более крупные обитатели моря. Что касается подруги Юрона, то уцелело лишь трое малышей из ее прошлогоднего помета. — Они могут быть даже чужими, — предположил я. — О нет, это ее дети, — уверял Кандар. — Какой-то инстинкт указывает путь этим бестиям и они возвращаются в тот бассейн, где они родились. — Я не понимаю, кто может сказать, — снова возразил я. — Опять таки инстинкт, — сказал Кандар. — Эти сущесва наделены удивительной антипатией к своим собратьям, у которых другие наследственные гены. Если кто-нибудь прорвется в чужой бассейн, эти создания набросятся на него и вытеснят или убьют. Родители, в особенности женщины, имеют такую же инстинктивную способность узнавать своих. Рабы-мипосанцы рассказывали мне, что нередко никто из помета не возвращается домой — всех пожирает море. Даже в этом случае, если чужой малыш попадает в бассейн, то мать не задумаваясь убьет его. — Наверное, это закон природы, предотвращающий кровосмешение, — предположил я. — Наоборот, это закон природы, гарантирующий кровосмешение, — сказал Кандар. — Мипосанцы никогда не берут в жены кого бы то ни было из чужих семей. Пройдет немного времени и ты будешь поражен удивительным семейным сходством внешности и характеров. Ты увидишь, что Юрон и его подруга выглядят и поступают одинаково. А если тебе придется увидеть собрание клана, ты поразишься удивительным сходством его членов. Я хотел еще о чем-то спросить, не помню уже о чем, когда услышал пронзительный крик и хлопанье крыльев в вышине. — Гайпалы! — закричал Артол.11
Гайпалы! Это были большие, свирепые птицы. Их было около дюжины. Они пикировали на нас и на бассейн. Мы тыкали и били их деревянными трезубцами, а они взлетали и снова бросались вниз. Из дома прибежали люди. Среди них Юрон со своей подругой. Было много шума и паники. Подоспевшие воины были вооружены металлическими трезубцами и гайпалы улетели. Они как будто знали, что деревянные трезубцы рабов не принесут им вреда. Мипосанцы тяжело дышали и хлопали жабрами. Все выкрикивали приказы и советы. Это был сумашедший дом. Такой шум мог отпугнуть кого угодно. Мы хорошо справлялись и держали гайпалов на расстоянии, когда один из них уклонился от нас и упал прямо в бассейн. Было похоже, что один из малышей миссис Юрон попался в когти птицы. Помогать рыбам — занятие не столь увлекательное, по крайней мере для меня, но это была моя работа. И будучи тем, кем я есть, мне следовало показать себя с лучшей стороны. Я просто не думаю о таких вещах. Я действую механически. Если бы я остановился и подумал, то наверное сказал бы себе: — Может быть для кого то это и дети, но для меня это просто рыбы. Если я спасу их, то они вырастут и станут моими новыми врагами. Пусть лучше умрут. Но ничего такого я не сказал. Подсознательно мне пришло в голову, что меня поставили сюда защищать этих существ, а остальное было неважно. Конечно все произошло в доли секунды. Гайпал нырнул в бассейн, а я выхватил лучевой пистолет и продырявил ее. Она сникла и упала в бассейн. Затем я направил пистолет на остальных птиц, круживших над бассейном. Три из них упали, а другие улетели. Ко мне подошел Юрон. Я думал, что он хочет выразить мне свою признательность, но ничего подобного не произошло. Он даже не поблагодарил меня за спасение его малышей. — Что это такое? — поинтересовался он. — Пистолет, — ответил я. — Что такое постолет? — Этот предмет, — отвечал я. — И он убил гайпалов? — Я убил гайпалов. Без меня пистолет не может убить их, если они до него не дотронутся. — Может ли он убить еще кого-нибудь? — спросил он. — Конечно — любого. — И меня? — Тебя и твоих людей, — уверил я его. — Дай мне его, раб, — потребовал он. — Конечно, — сказал я, направляя пистолет на него, — но если ты его коснешься, он убьет тебя. Он отшатнулся и начал выдувать воздух. Его жабры хлопали. — Выбрось его! — скомандовал он. Это было бы все равно что отрезать и выбросить мою правую руку. Я хранил этот пистолет на случай крайний. Вы можете удивляться почему я не применил его до сих пор, чтобы вырваться на свободу. По той лишь причине, что до сих пор мне представился случай спасти Дуари, без которой я не собирался бежать. Я просто посмотрел на Юрона и покачал головой. — Он может мне понадобиться, — ответил я, — если мипосанцы будут плохо обращаться со мной и моим другом. Юрон чуть не прыгал от ярости. — Выбрось его, раб! — вскричал он. — Я, Юрон, дворянин Мипоса и твой хозяин, приказываю тебе. — А я, Карсон Венерианский, принц Корвы, отказываю тебе. Можно было за квартал услышать хлопанье его жабр. Он выдувал воздух как кит, на которого вовсе не был похож. Не знаю, бывает ли у рыб высокое давление, но думаю у Юрона нет, иначе бы он взорвался. Кажется я никогда больше не видел таких мук ярости ни у одного существа — тем более, что они были тщетны. — Схватите его! — крикнул он нескольким воинам, прибежавшим к бассейну по тревоге. — Схватите и уничтожьте это существо! Воины с интересом наблюдали за нашей перебранкой. Они слышали как я говорил о том, что будет с тем, кто дотронется к моему пистолету. Поэтому они вяло подошли, уступая место друг другу. Они были очень вежливыми в этой ситуации. Не было никакой грубости, никто не толкался, чтобы схватить меня первым. — Это уже слишком близко, — сказал я и направил на них пистолет. Смущенно поглядывая, они стали на место. — Заколите его копьями! — командовал Юрон. Я направил пистолет на него. — Когда первое копье поднимется, ты умрешь, — сказал я ему. Воины вопросительно смотрели на него. — Стойте! — закричал Юрон. — Не спешите. Подождите, пока я спрячусь. — Ты не уйдешь, пока не отменишь приказ, — сказал я ему. — Я думаю нам лучше обсудить этот вопрос сейчас, чтобы избежать досадных недоразумений в будущем, которые могут быть фатальными. — Я ничего не обсуждаю со своими рабами, — высокомерно ответил Юрон. Я пожал плечами. — До этого мне нет дела, — сказал я, — но имей в виду: если с Кандаром или с моей подругой будут плохо обращаться, ты умрешь. Я могу убить тебя в любое время. — Твоя подруга? У тебя здесь нет подруги. — Она не здесь. Она во дворце Тироса. Ее купили на рынке рабов для него. Лучше скажи, чтобы с ней хорошо обращались. А кроме того ты должен устроить, чтобы нас освободили и доставили туда, где нас захватили. — Какая наглость! — кричал Юрон. — Пусть Тирос только узнает об этом. Он прикажет убить тебя. — Не раньше, чем я убью Тироса. Скажи ему об этом. Я решил использовать свое преимущество, пока это было возможно, так как было очевидно, что он меня боится. — Как ты сможешь проникнуть во дворец Тироса? — спросил он. — Убивая всех, кто станет на моем пути — начиная с тебя, — сказал я, вращая пистолет вокруг указательного пальца. — Я не верю, что ты сможешь это сделать. Ты просто хвастаешься, — сказал Юрон. — Я докажу тебе, — сказал я, направляя на него пистолет. Тут он прыгнул в бассейн и исчез. Мне трудно было не смеяться, от страха он проделал удивительный трюк! Все рабы и воины стояли вокруг на почтительном расстоянии. Я ожидал пока Юрон появится на поверхности. Я хотел испугать его еще раз, но он не появлялся. Прошло пять минут, но ничего не произошло — кроме того, что воины стали потихоньку расходиться, направляясь обратно в дом. В конце концов во дворе остались одни рабы. — Должно быть он утонул, — сказал я Кандару. — Как бы не так, — ответил он. — Он уже наверное в озере, или в гроте на дне бассейна, или же в своем дворце. — Но как? — Эти люди — амфибии, — объяснял Кандар. — Они могут оставаться под водой значительное время. Кроме того, они имеют подводные коридоры, ведущие из бассейна в озеро или в меньшие бассейны в их дворце. Еще есть гроты, находящиеся глубоко под водой, где они могут прятаться, дыша с помощью жабр. Кандар рассказал много интересного об этих мипосанцах, но самым ценным для меня, как выяснилось позже, было описание этих подводных коридоров. Он не любил мипосанцев и относился к ним с крайним презрением. Он говорил, что они ни рыба, ни мясо, а их высокомерие надоело ему до смерти. — Они считают себя сверхлюдьми, призванными править миром, насаждая свою так называемую культуру другим народам. Культура! — он презрительно фыркнул и красноречие оставило его. — У нас на Земле тоже были такие народы, — сказал я, управляемые такими людьми, как Чингис Хан и Атилла, которые одним именем своим разрушили все, что создавали поколения, жившие до них, и отбросили мир на много столетий назад. Я думаю, будут и другие. — А что с ними произошло? — спросил Кандар. — Цивилизация потихоньку выбралась из трясины, в которую ее столкнули и я думаю она будет выбираться после каждой такой катастрофы. Но каких высот она могла достичь, если бы они никогда не жили!12
Следущий день начался так же как всегда. Интенсивный солнечный свет, проходя через две оболочки облаков, делал утро ярким, похожим на апрельский день северного полушария, когда небо закрыто легкими пушистыми облаками. Но для меня этот день должен был стать необычным. Он должен был решительно изменить мою судьбу. Вместе с другими рабами я по-прежнему охранял маленьких ужасных созданий в бассейне. Я грезил о Дуари. Я заново переживал лучшие минуты нашей жизни. И строил планы. Это были фантастические проекты нашего бегства. Но в конце концов я по-прежнему оставался рабом. Во двор вышел мажордом в сопровождении четырех воинов, одетых в форму, отличающуюся от той, которую носили местные воины. На ней было больше украшений. Кандар стоял рядом со мной. — Стражники короля, — пояснил он. — Интересно, что они здесь делают? Вскоре мы узнали об этом. Мажордом привел их к нам. Он приблизился ко мне. Его жабры вяло приподымались. Он слегка выдувал воздух, как и подобает человеку, разговаривающему с рабом. — Раб, — сказал он, — ты последуешь за этими воинами. — Почему? — спросил я. Его жабры захлопали и он задул от злости. — Потому что я так сказал, — промычал он. — Этого не достаточно, — сказал я. — Мне здесь не нравится, но я не хотел бы попасть еще в худшее место. — Довольно, — оборвал меня один из королевских воинов. — Идем, раб! Идем, пока ты жив, или мы доставим тебя мертвым. Я вытянул пистолет и мажордом схватил воина за руку. — Осторожно! — предупредил он. — Этой штукой он может убить тебя, и убьет. — Он угрожает королевскому стражнику? — возмутился он. — Да, — сказал я. — Я угрожаю им всем и могу всех их убить. Пусть это подтвердят люди Юрона. — Почему у него не заберут этот предмет? — не успокаивался воин. — Потому что каждый, кто до него дотронется, умирает, — ответил мажордом. — Скажите куда меня ведут и зачем, — настаивал я, — тогда, возможно, мне не придется никого убивать. Мажордом отошел в сторону и, пошептавшись с воинами, сказал: — У нас нет причин скрывать это от тебя. Благородный Юрон, в знак преданности и уважения, подарил тебя нашему любимому королю. Вот как! Благородный Ютон пытался избавиться от опасного и нежелательного пришельца и отдать его своему властелину. Благородный Юрон! Я улыбнулся. Это все равно как если бы немецкий кайзер подарил Троцкого, вооруженного бомбой, русскому царю. — Почему ты улыбаешься?, — спрашивал воин. — Я счастлив, — ответил я. — Я с удовольствием пойду во дворец Тироса. Заметьте, пойду добровольно при одном условии. — Рабы не ставят условий, — проворчал воин. — А я — исключение, вы ведь никогда раньше не видели таких рабов, сказал я, перекручивая пистолет вокруг пальца. — Хорошо, чего ты хочешь теперь? — потребовал мажордом. — Мне кажется, что Юрону следует подарить королю и Кандара. Он намного дороже меня и, если Юрон действительно хочет продемонстрировать свою преданность и высокое почтение, он должен сделать королю действительно королевский подарок — двух принцев, вместо одного: наследного принца Джапала и принца-наследника Корвы. — Я, конечно, не сказал «принца». Я сказал «наследника». Я поставил это условие не только из-за того, что мне нравился Кандар. Я понимал, что он может помочь мне спасти Дуари и в конце концов бежать втроем. — Это замечательное предолжение, — сказал воин. — Но Юрон говорил только о рабе Карсоне, — возразил мажордом. — Если я вернусь к Тиросу лишь с одним рабом и должен буду сказать, что Юрон отказался подарить два, король может разозлиться на него, — заметил воин. Мажордом был в затруднении. Все-таки это был Юрон. — Я должен посоветоваться с моим хозяином, — ответил тот. — Мы подождем, — сказал воин и мажордом скрылся во дворце. — Надеюсь, ты не против идти со мной, — спросил я Кандара. — Я почувствовал, что мы сможем работать вместе, но я не имел возможности обсудить это с тобой. — Мне было приятно услышать об этом, — отвечал он. — Мне бы только хотелось, чтобы с нами пошел Артол. — Я также хотел бы, но я и так зашел достаточно далеко. Тирос может что-то заподозрить, если узнает, что приобрел трех рабов, которые дружат между собой и один из них оказался в высшей степени непокорным. Мне кажется, что Юрон хочет обмануть короля. Акулоподобный мажордом вернулся во двор. Его жабры легко поднимались и, обращаясь к воину, он втягивал воздух между зубов. — Благородный Юрон счастлив подарить двух рабов могучему Тиросу. Он будет счастлив подарить ему даже трех рабов. — Это благородно с его стороны, — сказал я, — и если этот воин пожелает выбрать отличного раба, я бы предложил ему вот этого. Он произвел на меня впечатление, как только я попал во дворец Юрона, — и я указал на Артола. Мажордом сверкнул на меня своими рыбьими глазами и шумно задул жабрами. Артол был одним из самых лучших и ценных рабов Юрона. Воин посмотрел на него, пощупал его мускулы, заглянул в зубы. — Отличный экземпляр, — сказал он. — Я уверен, нашему королю понравится такой подарок. Артол был доволен, так как его не разлучали со своим любимцем. Был доволен и я, и Кандар. Стража короля также была довольна. Мажордом был расстроен, но я был уверен, что Юрон был рад избавится от меня любой ценой. Теперь он сможет выходить во двор, не опасаясь за свою жизнь. Возможно я смогу так испугать Тироса, что он захочет избавиться от нас и даст нам свободу. Начальник воинов стоял и глядел на меня. Он, казалось, думает о том, что я потребую, если он попытается изолировать меня и не решался рисковать своим авторитетом. Кандар, Артол и я стоялм вместе. Другие воины, рабы и мажордом наблюдали за начальником. Ситуация становилась натянутой и трудной и я уже был готов разрядить ее предложением отправиться во дворец Тироса, как вдруг шум крыльев и пронзительный свист привлек наше внимание. — Гайпалы! — закричал кто-то и в подтверждение этого огромный гайпал начал падать прямо в бассейн. Воины с металлическими трезубцами и рабы со своими деревяшками забегали иссупленно крича и поднимая такой шум, который бы мог отпугнуть батальон гайпалов, но это не удержало птицу. Он пикировала прямо в середину бассейна, недосягаемая для трезубцев. Дюжина брошенных трезубцев пролетела мимо. То, о чем так долго я рассказываю, случилось в считанные секунды. За это время я выхватил свой пистолет и когда птица коснулась поверхности воды, пучок лучей пронзил ее тело и оставил за собой кровавую полосу. Затем она, уже мертвая, всплыла на поверхность. Воины открыли рты от изумления. Мажордом кивнул головой. — Убедились, — сказал он воинам, — что я говорил правду. Это очень опасный человек. — Так вот почему Юрон дарит его Тиросу! — воскликнул начальник воинов. — Вы не так поняли, — попятился мажордом. — Это самый ценный из рабов Юрона. Он один может охранять детей от гайпалов. Он уже дважды доказал это. Юрон решил что Тирос будет рад иметь такого защитника для королевских детей. — Возможно, — проворчал воин. — А теперь, — обратился я к воину, — почему вы не ведете нас к Тиросу? Почему мы здесь болтаемся и слушаем этого маленького человека? Мажордом лишился дара речи. — Отлично, — сказал воин. — Пойдем, рабы! и, наконец, мы втроем направились во дворец Тироса: Кандар, Артол и я.13
Я надеялся, теперь буду часто видеть Дуари, но меня ждало разочарование. Дворец Тироса протянулся на многие акры и, как я вскоре узнал, отделение для рабов располагалось далеко от королевских покоев, где служила Дуари. Рабы жили в открытых сараях, расположенных по периметру прямоугольника, в центре которого находился бассейн. Внутри прямоугольника ничего не росло, все было вытоптано босыми и обутыми ногами. Мы спали на матрацах. Бассейн был предназначен для купания. С озером он соединялся водопроводом, слишком узким для побега. Ручьи, сбегающие с отдаленных гор, доставляли в него свежую воду, поэтому оно было чистым и прозрачным. Все помещение содержалось в безупречном порядке и пищевой рацион королевских рабов был намного лучше и богаче всего, что я видел раньше. Что касается бытовых вопросов, то нам не на что было жаловаться. Только высокомерие и грубость охраны отравляли жизнь многих рабов. Моя репутация распространилась мгновенно. Об этом я мог судить по взглядам, которые стража бросала на меня и на мой пистолет. Вскоре это распространилось и на рабов и я оказался в центре внимания. Кандару и Артолу то и дело приходилось рассказывать историю моих столкновений с Юроном и его мажордомом. Смех, охвативший рабов был таким громким, что подошли охранники и начали хлестатькнутами по ихним спинам. Когда охрана подошла к нам достаточно близко, я положил свою руку на рукоятку пистолета и нас не тронули. Среди рабов был мипосанец по имени Плин, дружественно расположенный к нам. Хотя я не любил мипосанцев, но дружба с одним из них могла оказаться полезной. Поэтому я, не поощряя этих отношений, не отвергал его дружбы. Он очень заинтересовался моим пистолетом и задавал множество вопросов по этому поводу. Он удивлялся, почему меня до сих пор не убили во сне, так как раб с таким оружием был очень опасен для любого хозяина. Я сказал ему, что Кандар, Артол и я дежурим по очереди каждую ночь, чтобы предотвратить это. — И он действительно убьет любого, кто коснется его? — спросил он. — Конечно, — ответил я. Он покачал головой. — Может быть, в остальном ты и прав, но я не верю, что можно умереть только от прикосновения к нему. Если бы это была правда, ты был бы мертв. — Хочешь ли ты дотронуться до него и подтвердить свои слова? — спросил я. — Конечно, — сказал он. — Я не боюсь этого. Дай мне его. Я покачал головой. — Нет, — сказал я, — я не могу позволить, чтобы мой друг убил себя. Он ухмыльнулся. — Ты очень остроумный человек, — сказал он. Ну что ж, я также считал его очень умным человеком. Он был единственным мипосанцем, разгадавшим мою уловку. Я был рад, что он оказался моим другом и надеялся, что он оставит свои подозрения при себе. Для того, чтобы сменить тему разговора, становившимся для меня безвкусным, я спросил у него, почему он попал в рабство. — Я был воином у дворянина, — объяснял он, — и вот, однажды, он застал нас с одной из его жен. После этого он продал меня в рабство и я был куплен одним из агентов Тироса. — И ты теперь до конца жизни будешь рабом? — спросил я. — До тех пор, пока мне не удастся добиться расположения Тироса, — ответил он. — Тогда меня освободят и, возможно, возьмут на службу к Тиросу как воина. — И ты считаешь, что это может произойти? — спросил я. — У меня предчувствие, что это должно случиться очень скоро, — ответил он. — Ты уже служишь какое-то время во дворце Тироса? — Да. — Тогда, может быть, ты расскажешь мне кое о чем? — Буду рад, если смогу, — уверил он меня. — Что тебя интересует? — Моя спутница, Дуари, была куплена агентом Тироса. Ты не видел ее? Не знаешь ли где она и как в каких условиях ее содержат? — Я видел ее, — сказал Плин. — Она очень красивая и ее содержат в очень хороших условиях. Она служит принцессе Скабра, жене Тироса. Все это благодаря ее красоте. — Я не понимаю. — Видишь ли, у Тироса много жен, некоторые из которых были рабынями. Но все они некрасивы. Скабра следит за этим. Она очень ревнива и Тирос очень боится ее. Она позволяет ему иметь нескольких безобразных жен. Но как только появляется красивая женщина, как твоя спутница, она забирает ее к себе. — Так она в безопасности? — До тех пор, пока она служит Скабре, она в безопасности, — ответил он. Жизнь в отделении для рабов короля Мипоса была скучной. Охрана посменно выводила нас на разные работы на территории вокруг дворца. Как правило, им было лень даже махать кнутами на тех, кто был беззащитен. Что касается Кандара, Артола и меня, то нас не трогали благодаря моему пистолету. А Плин, который мог получать деньги со стороны, добивался иммунитета и благосклонности с помощью подкупа. Он терся около меня, подхалимствовал и льстил. Я порядком устал от него. Я посмеивался над нашим вынужденным бездельем, не сулившем никакой надежды на побег. Мне хотелось, чтобы мне давали больше работы, чтобы чем-то занять себя. — Подожди, вот пошлют тебя на корабли, — сказал мне один из рабов, — там работы достаточтно. Тянулись день за днем. Я тосковал по Дуари и по свободе. Я начал замышлять фантастические и совершенно невероятные планы бегства. Это стало моим наваждением. Я не обсуждал их с Кандаром и другими, так как к счастью я осознавал, насколько они были глупыми. И хорошо, что не обсуждал. Однажды за мной пришли от Тироса. Тирос, великий король, послал за рабом! Все отделение гудело от возбуждения. Я догадывался почему был удостоен такой чести. Сплетни отделения рабов и охраны дошли до ушей Тироса и разожгли его любопытство к странному рабу, игнорировавшему и дворян и охрану. Как известно, именно любопытство погубило кошку, но я опасался как бы в этом случае не получилось наоборот. Так или иначе это вызов должен был изменить монотонность моего существования и давал возможность увидеть Тироса Кровавого. Я смогу, наконец, попасть во дворец и попытаться освободить Дуари. Поэтому накануне я пытался узнать о нем побольше. В сопровождении большого отряда воинов меня проводили во дворец короля Мипоса.14
Мипосанцы не имеют или почти не имеют чувства прекрасного. Они, кажется, не видят уродливого. Их улицы кривые, дома кривые. Гармония проявляется лишь в обилии дисгармонии. Дворец Тироса не был исключением. Тронный зал был бесформенным и представлял собой многоугольное пространство, находящееся где-то в посередине дворца. В одних местах потолок был высотой в двадцать футов, а в других — не более четырех. Его поддерживали колонны разных размеров с неровными поверхностями. Их мог создать только пьяный сюрреалист, страдающий от шизофрении, что нельзя считать нормальным, так как сюрреалисты не всегда пьяны. Возвышение для трона, на котором сидел Тирос на деревянном стуле, представлял собой деревянный брусок, который, казалось, был выкачен из гигантской шкатулки для игральных костей и был оставлен там, где остановился. Никто не мог бы поставить его там, где он стоял, так как большая часть комнаты находилась сзади него и Тирос сидел спиной к главному выходу. Меня поставили перед троном и я впервые взглянул на Тироса. Это было неприятное зрелище. Тирос был очень толстым — единственный мипосанец из виденных мною, чье телосложение было некрасивым. Он был пучеглазым, с огромным ртом. Его глаза были так широко расставлены, что казалось, что он косит, когда смотрит на вас. Его огромные жабры были очень воспалены и казались болезненными. В общем, симпатичным он не был. В комнате было полно дворян и воинов. Среди них я сразу увидел Юрона. Его жабры пульсировали и он мягко выдувал воздух. По этим признакам я понял, что он был в отчаянии. Когда его глаза остановились на мне, его жабры захлопали от злости. — Как поживает благородный Юрон? — поинтересовался я. — Молчать, раб! — приказал один из стражников. — Но Юрон мой старый друг, — возразил я. — Я уверен, что он рад видеть меня. Юрон лишь стоял, дул и хлопал жабрами. Я видел как некоторые дворяне, стоявшие рядом с ним, втягивали воздух через зубы. Они, как я понял, смеялись над его неловким положением. Это наибольшее проявление смеха, на которое они были способны. Был здесь и Вомер. Я почти что забыл его. Он смотрел на меня своими скучными рыбьими глазами. И также меня ненавидел. В комнате, наполненной людьми, не было ни одного дружелюбного существа. Когда меня подвели к трону, Тирос уставился на меня. — Желтые волосы!, — заметил он. Странное существо. Юрон говорит, что это очень ценный раб. В чем же его ценность — в его светлых волосах? Я многое слышал о тебе, раб. Я слышал, что ты непокорен, неуважителен и носишь оружие, убивающее людей, если только направишь его на них. Что за чушь! Они меня обманывали, не так ли? — Возможно Юрон и обманывал, — сказал я. — Он говорил тебе, что я ценный раб? — Молчать! — закричал дворянин, стоящий сбоку от меня. — Рабы не задают вопросов королю. Тирос подал знак, чтобы не мешали. — Пусть говорит. Я задал ему вопрос. Его ответ интересует меня. Да, раб, Юрон сказал, что ты представляешь собой большую ценность. — Он говорил, сколько он заплатил за меня? — спросил я. — Это была какая-то очень большая сумма. Я не помню, называл ли он точную сумму, но дал мне понять, что ты стоил ему целого состояния. — Он заплатил за меня всего десять клуволов, — сказал я. — Я не стоил ему почти ничего, кроме того он боялся меня. Поэтому он подарил меня тебе. — Почему он боялся тебя? — допытывался Тирос. — Потому что он знал, что я могу убить его в любой момент. Поэтому он подарил меня тебе. Возможно, Юрон хотел твоей смерти. Теперь уже все жабры хлопали и стоял шум от выдуваемого воздуха. Все смотрели на Юрона. — Он лжет, — закричал он. — Я подарил его тебе, Тирос, для охраны детей. Он дважды спас моих детей от гайпалов. — Но он стоил тебе всего десять клуволов? — допытывался Тирос. — Я сделал очень выгодную покупку. Я… — Но он стоил всего десять клуволов, и ты испугался его. Поэтому ты подарил его мне. Теперь Тирос уже кричал. Вдруг он, осененный новой идеей, остановил свои выпученные глаза на мне. — А как я узнаю, что это существо может убить любого, — спросил он. — Благородный Юрон сказал об этом, — напомнил я. — Благородный Юрон — такой же лжец и как и его отец, — выпалил Тирос. — Приведите раба! — крикнул он воину, стоявшему рядом. Пока ждали появления раба, он снова остановил свое внимание на несчастном Юроне. Он поносил и оскорблял Юрона и его предков до десятого колена, затем перешел на жену Юрона и ее предков и ее потомство. Он не останавливался до тех пор, пока не привели раба. — Приставьте его к этой колонне, — приказал Тирос. Затем обернулся ко мне. — А теперь убей его этой штукой, если ты можешь, — сказал он. — Зачем мне убивать этого раба, когда вокруг столько моих врагов? — отказался я. — Делай то, что я тебе приказал, раб! — велел Тирос. — Я убиваю только для самозащиты, — сказал я. — Я не буду его убивать. — Ты не можешь убить его — вот в чем причина, — сердился Тирос. — Это существо не может никого убить. Ты великий лжец и ты сумел напугать многих своими небылицами, но тебе не удастся запугать Тироса. — Но я могу легко доказать, что могу убить, не причиняя вреда этому беззащитному человеку. — Как? — закричал Тирос. — Я могу убить тебя, — сказал я. Фигурально говоря, Тирос чуть не пробил головой дырку в потолке. Его жабры яростно захлопали и он выдувал воздух с такой силой, что в течение минуты не мог говорить. — Схватить его! — закричал он страже. — Схватить и забрать у него этот предмет. — Стойте! — приказал я, — если кто-нибудь подойдет или станет угрожать мне, я убью тебя, Тирос. Я могу убить любого, находящегося в этой комнате, если захочу. Но мне не хотелось бы этого делать, если только меня не вынудят. Все чего я прошу — это освободить мою подругу Дуари, меня и моих двух друзей Кандара и Артола. Если вы это сделаете, мы уйдем и не тронем вас. Пока я нахожусь в Мипосе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Что ты скажешь на это, Тирос? Его воины колебались, повернувшись к нему. Тирос был в затруднении. Если он покажет страх передо мной, он потеряет свое лицо. Если он будет настаивать на выполении своего приказа, он потеряет жизнь. Он решил уклониться от ответа. Он повернулся к Юрону. — Предатель! — вскричал он. — Убийца! Ты подослал этого человека, чтобы убить меня. Так как он отказался подчиняться тебе, я прощаю ему его слова. В конце концов он всего навсего невежественное существо низкого сословия. Он ничего больше не понимает. Но ты, негодяй! Ты умрешь! За государственную измену я приговариваю тебя к смерти и этот человек будет твоим палачом. Уведите этого раба и поставьте Юрона на его место возле колонны, — приказал он. Потом он повернулся ко мне. — А теперь мы посмотрим, что сделает это существо. Убей Юрона! — Я уже говорил, что убиваю только для самозащиты. Если ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убил, подойди сам и попробуй напасть на меня, или же замолчи. Как и большинство деспотов-тиранов, Тирос был полусумашедшим. Он совсем или почти не контролировал свое состояние и теперь был взбешен. Он злился и мычал, хлопал жабрами и рвал на себе бороду. Но я видел, что он меня боится, так как не сделал ни одного движения, чтобы атаковать меня и не отдал приказа, чтобы это сделали другие. — Послушай, — сказал я. Мне надо было кричать, чтобы быть услышанным из-за шума, который он создавал. — Освободи нас, как я предлагал тебе, и дай нам возможность уйти. Если ты не сделаешь этого, я буду вынужден убить тебя, чтобы совершить побег. — Надо избавиться от него любой ценой, — сказал один из придворных. Это было спасительной соломинкой для Тироса. — Если это воля моего народа, — сказал он, — я подумаю над ней. А сейчас возвратите его в отделение для рабов и больше не показывайте мне.15
Когда я вернулся в отделение, то обнаружил, что раб, которого я отказался убивать, рассказал историю моего столкновения с Тиросом. И как всегда бывает со сплетнями, самое главное в них было утеряно. Одни рабы смотрели на меня как на воскресшего из могилы, другие как на заключенного, которого ведут в камеру смерти, что было более точной аналогией. Они толпились вокруг меня, задавая множество вопросов. Некоторые с удовольствием трогали меня, как смельчака, выступившего против льва в его клетке. Плин хвалил меня громче всех. Кандар кажется был взволнован. Он считал, что судьба моя была решена. Артол искренне гордился мной. Он реагироварал как настоящий воин — за то, что я сделал, стоило отдать жизнь. В похвалах Плина сквозила зависть. В конце концов, он был мипосанцем. Кандар, Артол и я наконец оторвались от других и сели на утоптанную землю, чтобы поговорить. Они были очень благодарны за то, что я включил их в мои требования об освобождении, но ни у кого из них не было ни малейшей надежды на то, Тирос освободит нас. — Он найдет способ уничтожить тебя, — сказал Кандар. — В конце концов один человек не может победить целый город врагов. — Но как? — спросил Артол. — Ты знаешь как? — Тс-с-с! — предупредил Кандар. — Сюда идет Плин. Итак, Кандар не доверял Плину. Этот парень был слишком льстивым, и его проявления дружбы были сверх всякой меры. Кандар, Артол и я поддерживали ночное дежурство. Кто-нибудь из нас старался не спать, но этой ночью мы проморгали и на следующее утро моего пистолета уже не было. Он был украден, когда мы спали. Я обнаружил пропажу сразу как только проснулся. Когда я сказал об этом другим, Кандар спросил: — А где Плин? Плина не было в отделении. Мы удивлялись, как он не побоялся дотронуться до оружия. То ли обещанная награда, то ли боязнь наказания были слишком велики для него. Как видите, мы не сомневались, что это был Плин. Я ожидал, что меня казнят немедленно, но появилось одно обстоятельсто, которое спасло меня на время. Это был королевский праздник. У одного из детей Тироса появились руки, ноги и легкие и он уже мог выходить из бассейна — будущий король Мипоса. Для празднования требовалось много рабов и мы столпились в большом дворе королевского дворца, занимающего несколько акров, в центре которого находился бассейн с развивающимися королевскими чудовищами. Двор был заполнен придворными, воинами, женщинами и рабами. Я увидел Плина и подошел к нему, но он быстро перешел в половину сада, отведенную для трех человек. Вот какова была награда Плина! Конечно, я не мог следовать за ним. За этим следили воины. Один из дворцовых рабов увидел как Плин убежал от меня, а воины грубо оттолкнули меня. Он улыбнулся мне. — Ты наверное тот самый раб, у которого Плин украл странное оружие, — спросил он. — Да, — ответил я. — Жаль, что я не знаю где оно. — Оно в бассейне. Тирос так испугался, что, охваченный ужасом, приказал Плину бросить его в бассейн. Хотя теперь я знал, где находится мой пистолет, это не давало мне никаких преимуществ. Он может остаться там лежать вечно, так как металл, из которого он сделан, не ржавеет. И, безусловно, ни один мипосанец не рискнет достать его оттуда. Была грандиозная попойка. В основном пили крепкое пиво, которое мипосанцы умели варить. Тирос много пил и был пьян. Я увидел Скабру, его жену — чрезвычайно грубую женщину. Теперь я не удивлялся тому, что Тирос боится ее. Я также увидел Дуари, но не мог поймать ее взгляда. Там были сотни людей, круживших вокруг бассейна. В полдень поднялся страшный крик. Все смотрели на бассейн, из которого показалась отвратительная амфибия. У нее по-прежнему была рыбья голова. Дворяне попытались словить ее, но она уклонялась от них. Тогда на нее набросили сети и отнесли в королевские покои, где она должна была завершить свое развитие. К этому времени Тирос был совсем пьян. Я видел как он приблизился к Дуари и как Скабра поднялась со своей скамьи и подошла к ним. Я не мог слышать, что Тирос сказал Дуари, но видел как она вздернула свой маленький подбородок и отвернулась от него. Голос Скабры стал грубым и пронзительным, а Тирос, осмелевший от хмеля, стал кричать на нее в ответ. Они стали ругать друг друга совсем не по этикету. Все наблюдали за ними. Вдруг Тирос схватил Дуари начал тащить ее прочь. Я последовал за ним. Никто не обратил на меня внимания. Все были заняты событиями, развернувшимися в королевском треугольнике. Скабра начала их преследовать. Тирос побежал к бассейну, таща за собой Дуари. Он подбежал к краю и, к моему ужасу, нырнул, увлекая ее под воду.16
Воин пытался преградить мне путь к бассейну. Я ударил его в челюсть с правой руки и он упал. Когда я нырял, над моей головой прожужжал трезубец. Еще один трезубец упал в воду позади меня, после того, как я погрузился. Но никто меня не преследовал. Возможно они понимали, что Тирос находится в родной стихии и не нуждается в защите. Возможно им было наплевать, что случится с Тиросом, так как все его боялись и ненавидели. Бассейн был глубоким, очень глубоким. Впереди на глубине я увидел фигуры Тироса и Дуари, погружающихся все глубже и глубже. Смогу ли я догнать их, прежде чем Дуари утонет? Выживет ли кто-нибудь из нас в этой схватке с королем амфибий и выйдет ли живым на поверхность? Эти сомнения одолевали меня, но я продолжал плыть. Когда я достиг дна, то увидел как Тирос скользит в темную дыру в самом низу боковой стенки. Когда я следовал за ним, мои легкие готовы были разорваться. Я увидел какой-то предмет, лежащий на дне. Это был мой пистолет, лежащий на том же месте, куда его бросил Плин. Мне оставалось лишь протянуть руку и взять его. Затем я очутился в темном коридоре, продолжая борьбу за свою жизнь и жизнь Дуари. Мне казалось этот коридор никогда не закончится. В моем сознании промелькнула мысль, что этот коридор может закончиться подводной пещерой, из которой нет выхода. Моим единственным утешением и надеждой были слова Кандара о бассейнах, соединенными подводными коридорами. Я молил бога, чтобы этот коридор вел в другой, соседний бассейн. Так оно и было. Вскоре я увидел свет впереди и затем над головой. Почти бессознания от удушья я ринулся на поверхность — как раз вовремя. Еще секунда и, честно говоря, я был бы мертв. Я увидел Тироса, вытаскивающего Дуари из Бассейна. Ее тело было вялым. Было видно, что она мертва. Я был почти уверен в этом. Теперь я мог застрелить Тироса, но заколебался и в это мгновение он исчез со своей ношей за дверью. Я был совершенно истощен. Я попытался вылезть из бассейна, но обнаружил, что для этого у меня не хватит сил. То, что я прошел, полностью истощило меня. Я осмотрелся, схватившись за край бассейна. Это была небольшая комната или двор, почти все пространство которой занимал бассейн. Крыши не было. Еще было несколько дверей и одно маленькое окно. Силы бысрто возвращались ко мне. Я вылез из бассейна и прошел в дверь, поглотившую Тироса и Дуари. Здесь я столкнулся с настоящим лабиринтом коридоров. Куда пошел Тирос? Где разгадка лабиринта? Дорога была каждая минута. Если Дуари была жива, я должен был ее спасти. Если мертва — отомстить за нее. Это становилось невыносимо. Вскоре я услышал голос и пошел на него. Потом я узннал его. Это был повелительный голос пьяного Тироса. Наконец-то я нашел его. Он, наклонившись над бездыханным телом Дуари, требовал, чтобы она поднялась и следовала за ним. Он говорил ей, что устал нести ее, не понимая, что она мертва. Когда он увидел меня и мой наведенный пистолет, то вскрикнул. Затем поднял тело Дуари и закрылся им как щитом, другой рукой он метнул в меня трезубец. Бросок был слабым и неточным. Я медленно подходит к нему, упиваясь своей местью. Тирос все время звал на помощь. Меня не волновало какая придет помощь — я всегда успею убить Тироса, прежде чем убьют меня. Я собирался умереть в этой комнате и был спокоен. Все-равно мне не жить без Дуари. Тирос попытался вытащить свой меч, когда увидел, что я приближаюсь, но мешало тело Дуари. Тогда он бросил его и, продолжая кричать, пошел навстречу мне. Именно тогда распахнулась дверь и дюжина воинов ворвалась в комнату. Сначала я отдал долг Тиросу Кровавому. Он упал как мешок, тогда я повернул пистолет на приближающихся воинов. Они чуть не попали в меня, когда целый дождь трезубцев полетел на мое почти что обнаженное тело. Именно их число и спасло меня. Они столкнулись в воздухе и сбились с цели, дав мне возможность уклониться. После этого все было просто. Воины со своими мечами не представляли для меня никакой угрозы. Я уложил десятерых из них, после чего оставшиеся двое убежали. Наконец я остался наедине с телом моей подруги. Я повернулся к ней. Дуари сидела и удивленно смотрела на меня. — Как ты это сделал, Карсон? — удивлялась она. — Как тебе это удалось? — Я сделаю для тебя что угодно, — сказал я, обнимая ее. — Что же теперь? — вскоре спросила Дуари. — Мы в ловушке. Но, по крайней мере, хоть умрем вместе. — Мы пока еще живы, — сказал я. — Пойдем со мной! Мы пошли к тому же бассейну из которого только что вынырнули. Через маленькое окошко я увидел, что огромное озеро находилось всего в сотне ярдов от нас. Я был уверен, что от этого бассейна к озеру вел подводный коридор. — Ты сможешь проплыть еще сто ярдов под водой?, — спросил я Дуари. — Я постараюсь, — ответила она. — Подожди, пока я посмотрю, где находится коридор, ведущий к озеру. С этими словами я нырнул в бассейн. У самого дна я обнаружил отверстие в стене, расположенной ближе других к озеру. Естественно, что этот коридор должен был вести к озеру, за пределы Мипоса. Единственным слабым местом моего плана было то, что нам придется средь бела дня плыть через озеро как раз напротив гавани Мипоса. Вряд ли мы останемся незамеченными. Когда я вынырнул, Дуари прошептала мне, что слышит как к комнате кто-то идет. Я прислушался и явно услышал топот сандалий и бряцанье доспехов. Затем мы услышали приближающиеся крики. — Пойдем, Дуари! — позвал я, и она нырнула. Я подвел ее к отверстию и помог войти в него. Должно быть я ошибся в оценке расстояния до озера. Оно находилось гораздо дальше, чем в ста ярдах. Я удивился выдержке Дуари, так как был на последнем издыхании, когда увидел свет над головой. Как по команде мы ринулись к поверхности и, как только вынырнули, почти в тот же момент, Дуари озарила меня своей улыбкой. Какая девчонка! На обеих планетах, а может и во всей Вселенной вряд ли найдется такая. Мы очутились в маленьком круглом бассейне, в основании башни не имевшей ни крыши, ни окон. Выступ высотой в несколько футов окаймлял бассейн. Мы вылезли на него, чтобы отдохнуть и обсудить план действий. Решили остаться здесь до темноты, а затем попытаться достичь озера. Если нас преследовали, то я мог расправиться с ними как только их головы покажутся на поверхности воды. Как я благодарил Бога за этот пистолет! С наступлением темноты мы проплыли остаток подводного коридора и оказались в озере. Держась береговой линии, мы направились в сторону от города. Каких ужасных кошмаров водных глубин нам удалось избежать, оставалось только догадываться. Но мы выбрались живыми и невредимыми. Полагаясь больше на интуицию, чем на что-либо другое, мы шли туда, где оставили наш анотар. Наши серца едва не ушли в пятки, когда мы искали его. Ночь была темной. Даже странный свет Венеры казался темнее обычного. Наконец мы остановились и, отчаявшись, легли отдохнуть на мягкую траву. Мы оба должно быть мгновенно уснули, так как следующее, что я могу вспомнить, был дневной свет. Я сел и осмотрелся. Дуаре спала рядом со мной, а в ста ярдах от нас, прямо в лесу стоял анотар! Я никогда не забуду то чувство благодарности Богу и то облегчение, которое мы испытали когда наш корабль поднимался над опасностями этой негостеприимной земли. Единственное, что омрачало наше счастье, было то, что Кандар и Артол оставались узниками Мипоса.17
Эти счастливые минуты навсегда останутся в нашей памяти. Что касается меня, то я никогда не забуду момент взлета анотара и осознание того, что мы снова были в безопасности. Безопасность! У этого слова есть нюансы. Безопасность всегда относительна. По сравнению с пережитым в Мипосе, Дуари была в безопасности. Но мы по-прежнему находились в тысячах миль от Корвы, зная лишь приблизительно где она расположена. У нас было достаточно концентрированного топлива. Возможно его хватило бы лет на пятьдесят. Но мы были вынуждены делать посадки время от времени, чтобы пополнить запас воды и пищи. И каждый раз казалось, что с нами случится что-то ужасное. Такая уж Венера. Когда совершаешь вынужденную посадку в Канзасе, Мэне или Орегоне единственно о чем приходится волноваться, так это о посадочной полосе. Но когда призеляешься на Венеру, то вообще не знаешь, что тебя ждет. Там могут быть клунобарганы — мохнатые дикари-людоеды, сарбаны — ужасные чудовища, напоминающие львов или же басто — огромные всеядные животные, слегка напоминающие американских бизонов. Или же, что хуже всего, это обычные люди. Такие же как мы, которые вообще не считаются с жизнью, а точнее, с Вашей жизнью. Все эти возможные исходы меня волновали не больше, чем судьбы Кандара и Артола. Они были отличными ребятами и мне была ненавистна мысль, что они останутся рабами в Мипосе. Дуари очевидно наблюдала за мной, так как сказала: — Что мучает тебя, Карсон? Ты выглядишь взволнованным. — Я думаю о Кандаре и Артоле, — ответил я. — Мы надеялись, что убежим вместе. — Кто такой Артол? — спросила она. — Я не помню раба с таким именем. — Я встретил его после того как попал во дворец Юрона, — объяснил я. — Он был воином охраны короля Джапала Джантора, отца Кандара. — Мы должны им помочь, если сможем, — сказала Дуари. — Я не могу снова рисковать твоей безопасностью, — ответил я. — Они наши друзья, — сказала она. — Мы не можем покинуть их, даже не попытавшись спасти. Это было похоже на Дуари. — Хорошо, — сказал я, — мы можем полетать над городом и подумать, что можно сделать. У меня есть план. Может он сработает, а может и нет. Это будет зависеть больше от Кандара и Артола, чем от нас. Возьми на себя управление. Пока Дуари управляла самолетом, поворачивая обратно к Мипосу, я порылся в багажнике, нашел письменные принадлежности и написал записку Кандару. Дуари прочла ее и кивнула в знак одобрения. — Мы легко выполним нашу задачу, — сказала она. — Думаю, что они также справятся со своей. Я привязал записку к запасному болту и сел за штурвал. Мы летели на высоте тысячи футов над Мипосом. Я начал снижаться по спирали, нацеливаясь на дворец Тироса. Снизившись, я увидел людей, глядевших на нас с улиц и дворцов, а также тех, кто спасался бегством. Конечно, никто из них до этого не видел аэроплана, так как наш анотор был единственным на Венере, насколько я знаю. По крайней мере если не брать в расчет воинов, захвативших нас в плен. Конечно, они всем рассказывали о случившемся, но никто им не поверил. Находясь на минимальной высоте, я направил анотар в сторону отделения для рабов, чтобы увидеть Кандара и Артола. Наконец я узнал их обоих. Они стояли вместе, глядя на нас. Пока я делал новый круг, несколько воинов Тироса прибежали в отделение и начали бросать в нас копья-трезубцы, которыми были вооружены. Не причинив нам никакого вреда, эти копья стали падать им на головы. После того как один из воинов был ранен, они прекратили атаковать. Я не хотел, чтобы воины находились в отделении. Они могли заметить как я бросил записку Кандару. Но как от них избавиться? Наконец, я придумал. Правда, Кандар мог вслед за остальными убежать из отделения, но надо было попробовать. Я набрал высоту в тысячу футов, а затем повернул машину и начал пикировать прямо на отделение. Надо было видеть рабов и воинов, спасающихся бегством! Но Кандар и Артол не сдвинулись с места. Если бы только отделение было немного длинее и в нем не было бассейна, я бы смог приземлиться и подобрать их, прежде чем ошеломленные воины поймут, что я делаю. Дуари была удивлена, когда я вышел из пике, едва не коснувшись одного из зданий дворца. Затем я развернулся и полетел обратно. На этот раз я бросил записку прямо к его ногам. Поднявшись немного, я снова повернул к отделению. Я увидел как Кандар подобрал и прочитал записку. Он сразу же поднял левую руку над головой. Это был знак того, что он согласен бежать с нами и принимает наш план побега. Пролетая над ним в последний раз, я видел как он порвал записку. Я поднялся высоко и полетел в сторону материка. Я хотел, чтобы мипосанцы думали, что мы улетели за едой. Как только мы исчезли из виду, я повернул на север и постепенно вырулил назад к озеру, на котором стоял Мипос. Находясь вне поля зрения мипосанцев, я нашел уединенную бухту и сделал посадку недалеко от берега. Здесь мы подождали наступления темноты.18
Воды этой маленькой бухты были спокойны. Нам не угрожали никакие ужасные создания, изобилующие в озерах и морях Венеры. Фактически к нам никто не приближался. Единственным неудобством был голод. Мы видели фрукты, орехи и ягоды, растущие на берегу, но мы также заметили и клунобаргана, следящего за нами из-за кустов и деревьев. К счастью, мы были на чистом озере и не страдали от жажды. Кроме того, мы так упивались счастьем быть вдвоем в относительной безопасности, что совсем не замечали голода. С наступлением темноты мы взлетели, направляясь к Мипосу. Двигатель нашего анотара был бесшумным и я рассчитывал, что нас не обнаружат. Я приводнился в миле от города и стал медленно приближаться к нему, обходя галеры, стоящие на рейде. На Венере нет луны и звезд — они закрыты одеялами из туч. Только таинственный, почти что сверъестественный свет немного рассеивает мрак ночи. Поэтому они не совсем темны. Можно было видеть на небольшом расстоянии. Мы подошли наконец к берегу на расстояние ста ярдов и стали ждать. Ночь казалось была бесконечной. Позади нас были видны призрачные очертания кораблей, кое-где подсвеченные огнями. Были слышны человеческие голоса на кораблях и берегу. — Боюсь, что у них не получилось, — сказал я. — Я тоже, — отвечала Дуари, — но мы не должны улетать до рассвета. Они еще могут приплыть. Вскоре я услышал голоса на берегу и едва различил лодку, спускаемую на воду. Затем зажгли фонарь и я увидел, что в лодке полно воинов. Лодка плыла зигзагами не в нашем направлении. С берега кричали: — Не туда! Прямо! — Должно быть они сбежали, — сказала Дуари. — Эти люди ищут их. — Теперь они плывут к нам, — сказал я, когда лодка, направляемая с берега, изменила свой курс. Я искал на поверхности воды какие-нибудь следы Кандара и Артола, но ничего не видел. Лодка приближалась прямо к нам, правда медленно. Очевидно они плыли с осторожностью, чтобы не пропустить беглецов в темноте. Вскоре я услышал тихий свист — условленный сигнал. Кажется он доносился с левого борта. Корабль лежал носом к берегу, а груженная воинами лодка приближалась немного правее нас. Я ответил на сигнал и включил двигатель. Мы начали медленно двигаться в направлении этого сигнала. Я все еще не видел следов Кандара и Артола. Кто-то в приближающейся лодке крикнул: — Вот они! И в то же время я увидел две головы, торчащих из воды в нескольких ярдах от нас. Теперь я понял, почему я их не видел: они старались плыть под водой, чтобы не быть замеченными. Вынырнули, чтобы подать знак и, получив ответ, снова поплыли под водой. Теперь они изо всех сил плыли к нам, но лодка под двадцатью веслами плыла быстрее. Казалось, она достигнет нас почти одновременно с Кандаром и Артолом. Я крикнул им: — Когда я буду проплывать мимо вас, хватайтесь за борт корабля! Я оттяну вас подальше от лодки, а потом остановлюсь, чтобы взять вас на борт. — Хорошо! — закричал Кандар, — мы готовы. Я дал малый ход и поплыл к ним. Мипосанцы были совсем рядом. Они наверное удивились, когда увидели анотар на воде, но продолжали приближаться. Человек, стоявший на носу поднял трезубец и закричал, чтобы мы остановились. — Возьми управление, Дуари, — сказал я. Она знала что надо делать. Дуари всегда знает. Для девушки, которая вела уединенный образ жизни во дворце своего отца, куда я попал позже, она была чудом исполнительности и инициативы. Я повернулся лицом к лодке как раз в тот момент, когда человек с лодки метнул трезубец. Он пролетел как раз между нашими головами. Двое других воинов поднялись и целились своими трезубцами. Я выстрелил в них. Жужжанье моего пистолета не остановило их, но почти мгновенно три мипосансанца сникли и упали — двое из них прямо в воду. Кандар и Артол схватились за борт и Дуари увеличила обороты. Было брошено еще два трезубца, но на этот раз они не долетели. Мы быстро удалялись, когда Дуари увидела еще одну лодку с воинами впереди нас. Лодка очевидно была спущена на воду с одного из кораблей, стоявших на рейде. Сообразив, Дуари быстро выключила двигатель. — Залезайте на борт!, — закричала она, и мужчины не заставили себя ждать. Затем она включила двигатель на полную мощность и направила анотар прямо на вторую лодку. Я услышал испуганные крики ее команды и увидел безумные усилия, которые они делали, чтобы отвернуть в сторону. Тем временем Дуари подняла нос нашего анотара и мы грациозно пролетели над ними. — Отличная работа! — сказал я. — Красиво! — восхищался Кандар. Артол на какое-то время потерял дар речи. Это был его первый полет. Впервые в жизни он увидел самолет. — Почему мы не падаем? — поинтересовался он вскоре. Кандар был поражен. Он слышал как я рассказывал об анотаре, но думаю, что воспринимал все скептически. Сейчас он едва верил своим ощущениям. Я намеревался вернуть Кандара и Артола в Джапал, где правил король Джантор, отец Кандара. Он находился по ту сторону озера Джапала, в пятиста милях от Мипоса. Так как мы не хотели прилететь туда до рассвета, я решил сделать посадку и провести ночь на воде. Ветра не было и поверхность озера была зеркальной. Мы легко приводнились и приготовились пробыть на воде до утра. Уставшие от ночных приключений, мы разместились поудобней в двух салонах. Я спросил Кандара, были ли у них трудности с побегом. — Это было нелегко, — сказал он. — Как ты знаешь, водопровод, отделяющий бассейн рабов от озера слишком узок, чтобы проплыть по нему. Поэтому нам надо было найти способ проникнуть в один из дворцовых бассейнов. После того как ты убил Тироса, Скабра объявила себя полновластной повелительницей. Но ее слишком многие ненавидели и возникли несколько группировок, выдвинувших своих кандидатов. Но их оказалось так много, что они временно потерпели поражение. Сейчас правит Скабра, но дисциплина охраны дворца подорвана. Воины, естественно, хотят добиться расположения кандидатов на королевский трон. А так как уверены, что это будет не Скабра, не очень послушны ей. Большую часть времени они проводят на секретных собраниях, где строят свои планы. Поэтому внутренняя охрана во дворце очень слабая. Мы с Артолом решили воспользоваться этим и решились на дерзкий шаг. Мы знали, что королевский бассейн соединен с озером, что нам было очень кстати, и решили воспользоваться им. Отделение для рабов обычно тщательно охранялось, но эта ночь была исключением. Лишь один воин охранял ворота, ведущие на территорию дворца. У нас не было никакого оружия, даже деревянного трезубца для отпугивания, который давали для охраны королевского бассейна. У нас были голые руки. — И огромное желание бежать, — добавил Артол. — Да, — признался Кандар, — это было самым мощным нашим оружием — жажда свободы. Итак мы подкрались к охраннику, огромному бородачу, который был особенно жесток с рабами. — Это облегчило нам задачу, — сказал Артол. — Как бы то ни было, это не составило труда для Артола, — сказал Кандар, ухмыляясь. — Когда мы подошли к охраннику, он спросил, что мы делали в этой части отделения и приказал идти в свою хижину, толкая нас в спину своим трезубцем. Это было то, на что мы надеялись и чего ожидали. Я схватил трезубец, а Артол бросился на охранника и схватил его за горло. Ты не представляешь, как силен Артол и как быстр. Охранник не успел даже крикнуть, прежде чем он свалил его на землю и сжал его железной хваткой. Я взял трезубец и пустил его в ход. Мы взяли его меч и трезубец и, оставив труп, вошли на территорию дворца. Эта чать дворца плохо освещалась и мы подошли к стене, окружавшей королевский бассейн, незамеченными. Здесь был еще один охранник, справиться с которым нам было намного легче: теперь у нас был меч и трезубец. Оставив труп на земле, мы вошли в заграждение, где находился королевский бассейн. Он был хорошо освещен, а с другой стороны сада ходили какие-то люди. Когда мы приблизились к бассейну, один из них подошел к нам. Это был Плин. — Это приятель-раб, оказавшийся предателем и укравший мой пистолет, — объяснил я Дуари. — Между прочим, как ты нашел его? — спросил Кандар. — Плин бросил его в королевский бассейн, — отвечал я, — и когда я нырнул туда вслед за Тиросом и Дуари, я обнаружил его на дне — но продолжай, что случилось дальше? — Так вот, — продолжал Кандар. — Плин позвал стражу. Тогда мы не стали терять времени. Мы оба нырнули в бассейн в надежде найти коридор, ведущий к озеру и не утонуть раньше, чем мы проплывем по нему. — Нам это едва удалось, — сказал Артол. — Мне кажется, я несколько раз тонул, прежде чем моя голова вырвалась на поверхность озера. Так или иначе, я был практически без сознания и если бы Кандар не поддержал меня в последние минуты, я был бы покойником. — Так вот почему вас стали так быстро искать, — сказал я, — опять этот Плин. Кандар кивнул. — Я бежал из Мипоса, сожалея лишь о том, что не убил его. — Я могу доставить тебя обратно, — сказал я. Кандар ухмыльнулся. — Нет, спасибо, я не настолько сумашедший. И потом иметь такого друга как ты заманчивее, чем расправиться с Плином и всеми остальными врагами. Не буду благодарить за то, что вы с Дуари сделали для нас — не найду слов. Да и нет таких слов, чтобы выразить мою благодарность. — Я всего лишь обычный воин, — сказал Артол, — я знаю немного слов, но после моего короля, вся моя преданность принадлежит вам.19
С рассветом мы взлетели и направились к Джапалу. Кандар предложил приземлиться за городом, а он с Артолом подойдут к одним из ворот города и представятся. — Боюсь, если увидят наш самолет над городом, в нас начнут стрелять. — Чем? — спросил я. — Ты кажется говорил мне, что у вас нет огнестрельного оружия. — Это правда, но у нас есть метательные машины, бросающие камни и горящие факелы на сотни футов в высоту. Они находятся на стенах города и на кораблях, стоящих на рейде. Если такой камень попадет в твой самолет, то он будет сбит. — Мы приземлимся за городом, — согласился я. Так мы и сделали. Джапал выглядит намного лучше Мипоса, и больше. К городу прилегает равнина. На нее мы и приземлились с сотне ярдов от городских ворот. Наше появление вызвало оцепенение городской стражи у ворот. Несколько воинов, стоявших рядом, поспешили войти и захлопнуть за собой ворота. Другие скопились на барбикане и шумно жестикулировали. Кандар с Артолом выпрыгнули на землю и пошли к воротам. Вскоре мы увидели как они разговаривали с людьми на барбикане. Затем они повернули и пошли обратно. Затем ворота отворились и несколько воинов бросились за ними вдогонку. Я почувствовал неладное. Наследный принц страны не мог убегать от своих солдат, если бы все было в порядке. Я увидел, что воины хотели перехватить Кандара и Артола, прежде чем они попадут на борт анотара или, по-крайней мере, поразить их своими копьями. Конечно я не знал в чем дело, но понял, что Кандар и Артол в беде. Я почувствовал ответственность за них. Наверное так всегда с друзьями. Поэтому я решил действовать. Моим лучшим оружием в этой ситуации был анотар. На нем имелась пушка и начал двигаться к бегущим стражникам. Затем я слегка взлетел — как раз настолько, чтобы пролететь над головами Кандара и Артола — и приземлиться на преследователей. Я не убирал шасси и они просто сбили их с ног. После этого я развернулся и сел возле Кандара и Артола. Они взобрались в салон и мы взлетели. — Что случилось? — спросил я Кандара. — Был мятеж, который возглавил человек по имени Гангор, — ответил он. — Мой отец бежал. Это все, что удалось мне узнать. Один из стражников успел мне сказать об этом. Он бы сказал больше, но подошел один из офицеров Гангора и попытался арестовать нас. — Не тот ли это Гангор, который помог мипосанцам захватить вас в плен, Артол? — спросил я. — Он самый, — сказал он. — Теперь я должен ему отомстить дважды. Жаль, что мне не удалось проникнуть в город. — Когда-нибудь ты сможешь это сделать, — сказал Кандар. — Нет, — печально сказал Артол. — У него всего лишь одна жизнь, и я сначала должен отомстить за короля. — Куда теперь? — спросил я Кандара. — Мы доставим вас в любую точку, прежде чем отправимся на поиски Корвы. — Я, кажется, знаю, куда мог бежать мой отец. Далеко в горах живет племя дикарей, называющих себя Тималами. Когда-то он подружился с вождем племени Ятом. Они были очень лояльны к нему и ко всем джапальцам, хотя и отказались присягать кому бы то ни было, кроме своего вождя. Я бы очень хотел полететь туда и убедиться, что мой отец там. Полет прошел без приключений. Мы пролетели над чудесными долинами и несколькими горными хребтами, пока наконец не достигли Тимала — высокого плато, окруженного зубчатыми вершинами. Место недоступное и легко защищаемое. Кандар указал на село, расположенное на дне каньона, разрезавшем плато и я снизился, сделал круг над ним. На единственной улице стояли люди, наблюдавшие за нами. Они не проявляли ни паники, ни страха. Это без сомнения были люди, хотя в их внешности было что-то странное. Сначала я не понял, что это было, но когда снизился, то явно увидел, что у них есть короткие хвосты и рога. Вооружены они были копьями и ножами и некоторые из мужчин стали угрожать ими, когда Кандар увидел своего отца и позвал его. — Мой брат Доран также здесь, — сказал мне Кандар. — Он стоит рядом с отцом. — Спроси отца,можно ли здесь приземлиться, — сказал я. Он спросил и получил негативный ответ. — Ят сказал, что я могу войти в деревню, а незнакомцы — нет, — крикнул нам Джантор. — Но я не смогу войти, если нам не разрешат посадить анотар, — сказал Кандар. — Скажи Яту, что со мной друзья. Одного зовут Артол, бывший воин из королевской охраны. Другого зовут Карсон Венеры. Он со своей подругой Дуари из Вепайи. Они спасли меня от Гангора. Убеди Ята разрешить нам приземлиться. Мы видели как Джантор повернулся и заговорил с вождем, на что тот отрицательно покачал головой. Затем Джантор снова крикнул нам, тогда как мы кружили над деревней: — Ят сказал, что незнакомцам запрещено появляться в Тимале. Только я и члены моей семьи могут остаться. Еще ему не нравиться корабль, летающий над деревней. Он говорит, что это неестественно и что люди, сидящие в нем, также не могут быть естественными — они могут причинить несчастье его народу. Я понимаю его чувства так как сам впервые вижу летающих людей. Вы уверены что этот Карсон Венерианский и его подруга — люди? — Такие же, как мы с тобой, — сказал Кандар. — Скажи Яту, что ему следует разрешить посадить самолет и самому осмотреть его. Никто еще на Амтор не видел ничего подобного. В конце концов Ят разрешил приземлиться и поррулил поближе деревне, остановившись в конце его единственной улицы. Я понимал, что дикари испугались, когда увидели приближающийся анотар, но никто из них и бровью не повел. Я остановился в нескольких ярдах от Джантора и Ята и мгновенно мы были окружены множеством ощетинившихся копий. На какое-то мновение это стало опасным. Тималы имеют свирепый вид. Их лица покрыты отвратительной татуировкой, а рога лишь усугубляют эту свирепую внешность. Ят смело подошел к кораблю и посмотрел на нас с Дуари. Его сопровождали Джантор и Доран. Кандар представил нас, а старый вождь тщательнейшим образом нас осмотрел. Наконец он повернулся к Джантору. — Он человек, даже такой как ты, — сказал он, показывая на меня. — Хочешь ли ты, чтобы мы подружились с ним и его женщиной? — Я буду рад, — ответил Джантор, — потому что они друзья моего сына. Ят посмотрел на меня. — Хочешь ли ты быть другом Тималов и жить с нами в мире?, — спросил он. — Да, — ответил я. — Тогда ты можешь выйти из этой странной штуки, — сказал он. — Вы можете оставаться здесь столько сколько вам нужно как друзья Ята и его народа. Я все сказал и все это слышали. Мы вылезли, с удовольствием распрямляя уставшие ноги. Тимальцы окружили нас, оставаясь на почтительном расстоянии, и стали рассматривать нас и наш самолет. Они вели себя намого лучше, чем жители великих городов на Земле, которые при удобном случае разнесли бы наш корабль на сувениры и содрали бы с нас одежду. — Они приняли вашу дружбу, — сказал Джантор и теперь вы можете рассчитывать на их доброту и гостеприимность. Это гордые люди, для которых честь — понятие священное. До тех пор, пока вы будете оставаться с ними в дружбе, они будут преданы вам. Если вы нарушите эту дружбу, то вас убьют. — Мы постараемся заслужить ее, — заверил я его.20
Старик Ят очень заинтересовался анотаром. Он ходил вокруг него, тыкал в него пальцем. — Он не живой, — заметил он Джантару, — а летает как птица. — Хочешь ли ты залезть в него и посмотреть как я им управляю? — спросил я. Вместо ответа он полез в первую кабину. Я разместился радом и объяснил ему как управлять. Он задал несколько вопросов, причем все они были осознанными. Я понял, что несмотря на рога и хвост, Ят принадлежал к высокоразвитому виду людей. — Хотел бы ты взлететь на нем? — спросил я его. — Да. — Тогда скажи своим людям, чтобы они отошли и не выходили вон на ту полосу земли, чтобы мы могли взлететь. Он сделал как я его просил и я подрулил к небольшой полоске ровной земли. Каньон продувал ветер и я взлетал вверх по склону горы, набрав большую скорость и оторвавшись от земли практически возле самой деревни. Мы пронеслись над головами тимальцев глядящих на нас. Затем я повернул и набрал высоту. Я посмотрел на Ят. Он был совершенно спокоен и такой же отрешенный, как замороженная золотая рыбка, осматриваясь в кабине и оглядываясь на открывшуюся внизу панораму. — Тебе нравится? — спросил я. — Очень, — ответил он. — Скажи мне, когда захочешь вернуться в деревню. — Летим туда, — указал он пальцем. Я пролетел через ущелье в горах, как он и просил. Внизу открылать широкая равнина. — Полетим туда, — сказал он и снова указал пальцем. — Еще ниже, — сказал он через минуту и вскоре я увидел под нами деревню. — Пролети низко над этой деревней. Я пролетел над соломенными крышами деревни. Женщины и дети закричали и стали прятаться в хижины. Воины стояли на месте и бросали в нас копья. Ят высунулся из окна, когда я по его просьбе еще раз летел над деревней. На этот раз можно было услышать крик воина: — Это Ят, вождь Тималов! Ят был счастлив как ребенок. — Теперь домой, — закомандовал он. — Это были враги моего народа, — сказал он чуть позже. — Теперь они увидят, какой великий человек вождь Тималов. Все жители деревни Ята ожидали, когда мы вернемся. — Я очень обрадовался, когда увидел, что вы возвращаетесь, — сказал Кандар. — Эти ребята стали нервничать. Некоторые начали думать, что вы похитили Ята. Воины собрались вокруг своего вождя. — Я увидел другой мир, — сказал Ят. — Как птица я слетал в деревню людей с долины. Они увидели меня и узнали. Теперь они будут знать, что тимальцы — великий народ. — Ты пролетел над их деревней! — воскликнул воин. — Но это в двух длинных переходах от нас! — Я летел очень быстро, — сказал Ят. — Я бы тоже хотел полетать на этой птице, — сказал помощник вождя, за которым подали голоса десятки других голосов. — Нет, — сказал Ят, — это только для вождей. Он только что совершил то, чего никто еще в мире не совершал. Это возвышало его над остальными и делало еще более великим, чем до сих пор. Нам очень понравились эти тимальцы. Они проявляли особое почтение к Дуари, особенно женщины, выходящие из своих хижин, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Мы не ожидали такого от дикарей. Отдохнув здесь несколько дней, мы с Джантаром, Кандаром и Дораном полетели в Джапал на разведку. Так как анотар рассчитан на четырех пассажиров, я оставил Артола и Дуари в деревне. Я знал, что в Тимале она будет в безопасности, кроме того я рассчитывал вернуться до наступления темноты. Мы покружили над Джапалом на малой высоте, вызывая панику на улицах. Джантор надеялся увидеть своих друзей и узнать от них что происходит в городе. Не исключалась возможность контрмятежа, который бы вернул ему трон. Но либо его друзей не было в живых, либо они были в тюрьме, либо боялись общаться с ним, так как Джантор не увидел никого, кому бы можно было доверять. Мы собирались возвращаться в Тимал. Я, набирая высоту, сделал большой круг над озером и вдруг с этой высоты далеко на горизонте Джантор заметил целый флот кораблей. — Если можно я хотел бы посмотреть кто это. Я полетел в этом направлении и вскоре мы уже кружили над ним: пятьдесят военных кораблей, груженных воинами. В основном это были биремы, было также несколько пентеконтеров — открытых галер с палубами спереди и сзади, приводимыми в движение пятидесятью веслами с каждой стороны и парусами. Некоторые биремы имели сотню весел с каждой стороны и везли несколько сотен воинов. Все паруса были поставлены и наполнены легким бризом. — Флот мипосанцев, — сказал Джантор, — он направляется в Джапал. — Гангор получит свое сполна, — заметил Кандар. — Мы должны предупредить его, — сказал Джантор. — Но ведь он твой враг, — воскликнул воскликнул Доран. — Джапал — моя страна, — ответил Джантор. — Не важно кто ею правит. Я обязан предупредить. На обратном пути Джантор написал записку. Мы пролетели низко над территорией дворца. Джантор в знак примирения поднял правую руку. Постепенно люди стали выходить из дворца и вскоре Джантор увидел Гангора и позвал его. — У меня важное сообщение для тебя, — сказал он и сбросил записку с грузом. Воин поймал ее, прежде чем она успела упасть на землю и отнес Гангору. Тот прочел ее внимательно и подал нам знак, чтобы мы снизились. Я начал кружить прямо над их головами. — Благодарю за твое предупреждение, Джантор, — крикнул Гангор, когда мы пролетали мимо. — Приземлитесь. Нам будет нужна ваша помощь и совет для защиты города. Обещаю, что вам не причинят зла. Мы посмотрели на Джантора, ожидая его резкого отказа. — Это мой долг, — сказал он. — Моя страна в опасности. — Не делай этого, советовал Кандар. — Гангору нельзя доверять. — Он не посмеет нарушить своего обещания, — сказал Джантор, — слишком много воинов слышали его, а среди них немало честных людей. — Все кто с ним — такие же предатели как и он, — сказал Доран. — Я должен выполнить свой долг, — настаивал Джантор. — Пожалуйста, высадите меня. — Если вы настаиваете я высажу вас за городом, — сказал я, — Отдать себя в руки негодяя Гангора это ваше право, но я не могу рисковать самолетом и безопасностью моей подруги. Я пролетел еще раз над дворцом и Кандар взял обещание Гангора, что его отец будет в безопасности и сможет покинуть город в любое время. Гангор ответил любезно, даже слишком любезно как мне показалось. — Приземлятесь прямо здесь, на территории дворца. Я прикажу всем уйти, — сказал он. — Ничего, я приземлюсь за воротами, — сказал я. — Очень хорошо, — ответил Гангор, — я сам выйду встретить и проводить тебя в город, Джантор. — Не бери слишком много воинов с собой, — предупредил я его, — и не подходите близко к кораблю. Я взлечу, как только король выйдет из него. — Возьми с собой Кандара и Дорана, Джантор, — приглашал Гангор. — Будем рады их видеть. Обещаю, что вы будете в безопасности как только ваши ноги ступят на землю Джапала. — Мне будет спокойней, если Доран и я пойдем с тобой, — сказал Кандар, когда мы поднялись и направились на поле за городом. — Вам не следует идти со мной, — сказал Джантор. — Я не доверяю Гангору. Возможно, что вы и правы. Если я умру, то будущее нашей страны зависит от тебя и Дорана — будущего нашей династии. В оба должны жить, чтобы воспитать сыновей. Если мы все вместе попадем во власть Гангора, у него может возникнуть нежелательный соблазн. Считаю, что я один буду в большей безопасности. Никто не должен сопровождать меня. — Нет, ты должен позволить нам пойти с тобой, — воскликнул Кандар. — Да, — вторил Доран, — Ты должен. Мы твои сыновья. Что подумает о нас народ Джапала, если мы позволим отцу одному попасть в руки своего злейшего врага? — Вы не пойдете со мной, — заключил Джантор. — Такова моя воля. На этом разговор закончился. Я посадил самолет в трехстах или четырехстах ярдах от ворот города и вскоре Гангор вышел из ворот и приблизился к нам с дюжиной воинов. Они остановились на почтительном расстоянии от корабля и Джантор, спрыгнув на землю, пошел к ним. — Лучше бы мы не прилетали сюда вовсе, — сказал Кандар. — Меня одолевает предчувствие, что отец сделал огромную ошибку, доверившись Гангору. — Он кажется уверен, что Гангор не нарушит своего обещания, — сказал я. — Ты же слышал как он попросил меня подождать, пока закончится битва, чтобы забрать его. — Да, — засомневался Доран, — но я не разделяю его веры. Гангора всегда знали как клятвопреступника, но никто не предавал этому значения. Ведь вершиной его карьеры была должность капитана торгового судна. Кто мог предположить, что он сделается королем Джапала!21
Я почувствовал огромное уважение к Джантору. Он совершал очень смелый и жертвенный поступок. Я смотрел ему вслед, когда он шел к своим врагам. Он шел твердой походкой с высоко поднетой головой. Он был настоящим королем. Я взлетел как только он покинул нас и стал кружить на малой высоте. Джантор подошел к Гангору на несколько шагов, когда тот вдруг поднял свое короткое копье и поразил короля в самое сердце. Кандар и Доран закричали от ужаса. Я включил скорость и нырнул вниз на помощь. Когда они увидели, что мы возвращаемся, то начали бежать к городу. Над их головами я направил на них свой пистолет. Несколько из них упали, но Джантор успел добежать до ворот. Без слов я набрал высоту и пролетел над городом в сторону озера. Какое-то время Кандар и Доран не разговаривали. Их лица были потерянными и напряженными. Мне стало больно за них. Наконец Кандар спросил, куда я летел. — Я хочу предупредить флот мипосанцев, что Джапал готов отразить их нападение. — Зачем?, — спросил он. — Твой отец хотел спасти город. Когда-нибудь ты снова будешь править Джапалом. Разве ты хотел бы, чтобы его захватили амфибии. — Ты прав, — сказал он. После полудня я подлетел к наибольшей галере мипосанцев. Они, очевидно, заметили нас на расстоянии, гак как на палубе было полно воинов, глядящих на нас. — Будь осторожен, — предупредил Кандар. — Они готовят метательную машину. Если в нас попадут, то нам конец. Я подал знак примирения и крикнул, что хочу поговорить с командующим флота. Великан, которого я уже видел во дворце Тироса, ответил на мой знак и помахал, чтобы мы подлетели поближе. — Пусть вынут камень из катапульты, — крикнул я ему. Он кивнул и отдал необходимые распоряжения. После того как разгрузили катапульту я снизился. Я летел очень низко. Анотар очень маневренная машина, способная лететь на малых скоростях, поэтому я без труда мог переброситься парой слов с капитаном. — Кто командует флотом?, — спросил я. — Королева Скабра, — ответил он. — Знаешь ли ты меня? — Да, ты — раб, который убил Тироса, — ответил он. — Я хотел бы поговорить со Скаброй, если она не очень злиться меня, — сказал я. Великан ухмыльнулся. Их лица отвратительны в спокойном состоянии, но когда они ухмыляются, то могут испугать даже взрослого человека. Рты, разрезающие их лица, открытывающиеся жабры. Огромное количество острых зубов, обнажающихся за их бородами. — Скабра не злиться, — сказал он. — Где ее корабль, — спросил я. — Этот, — ответил он. — Тогда передай ей, что с ней хочет говорить Карсон Венеры. Скажи, что у меня важная новость для нее. Как только я закончил, старушка вышла на палубу. Боже! Это была красавица, похожая на обрюзгшую треску. — Чего ты хочешь?, — спросила она. — И меня убить? — Нет, — крикнул я. — Ты была добра к моей подруге. Я не причиню тебе зла. У меня важные новости для тебя, но я не могу так разговаривать. Сядь в лодку и отплыви немного. Я приводнюсь и мы поговорим с тобой. — Ты считаешь меня настолько глупой, чтобы я подвергала себя такому риску. Мне приходилось кружить над кораблем и выкрикивать отдельные фразы. Это было неудобно. — Как знаешь, — сказал я. — Новости для тебя очень важные и я дал слово, что не сделаю тебе ничего плохого. Однако, поступай как хочешь. Я пробуду здесь несколько минут. Я видел как они оживленно беседуют на палубе, после чего лодка со Скаброй начала спускаться на воду. Поэтому я подплыл поближе к кораблям и остановился. Вскоре лодка подплыла к нам. Старушка приветствовала меня. Кажется она не таила на меня никакой злобы за убийство своего супруга. Признаться, я не был удивлен этому. Ведь я не только избавил ее от ненавистного супруга, но и помог ей взойти на престол, на котором она будет сидеть, пока не достигнет зрелости ее ужасное чадо. — Первое, что я хотела бы узнать, — сказала она, — это то, как тебе удалось бежать из Мипоса. Я покачал головой. — Когда-нибудь я могу снова попасть в плен, поэтому это останется моим секретом. — Возможно, это мудро, но пока я правлю в Мипосе, с тобой будут хорошо обращаться. А теперь расскажи, какие у тебя новости для меня? — Джапал знает о приближении вашего флота и готов отразить нападение. Советую вам вернуться. — Зачем тебе предупреждать меня?, — спросила она. — У меня есть две причины: Ты была добра к моей подруге и сыновья Джантора — мои друзья. Я не хочу, чтобы Мипос воевал с Джапалом. Она кивнула. — Понимаю, — сказала она, — но тем не менее я буду продолжать плавание и атакую Джапал. Нам нужны рабы. На наших галерах не хватает рабов. Они умирают на веслах как мухи. Мы еще поговорили немного и, убедившись, что мне не удасться убедить ее, я отплыл и затем поднялся в небо. Когда я приблизился, то увидел, что флот был готов к плавннию, но оставался в гавани. Кандар решил подождать, чтобы узнать исход битвы. Уже вечерело и было похоже, что сражение произойдет не раньше следующего утра, так какбиремы двигались медленно, чтобы не истощать людей перед схваткой. От них потребуется полная отдача сил для маневров во время боя. — Очевидно они подойдут на расстояние одного коба, — сказал Кандар, — и будут ждать наступления утра. Рабы получат возможность отдохнуть. — Коб приблизительно равен двум с половиной милям. Я не был в восторге от этой идеи, так как хотел вернуться к Дуари и отправиться с ней на поиски Корвы. Но это значило так много для Кандара, что я согласился ждать. Он знал, где находилась небольшая бухта и мы полетели туда ночевать. На рассвете Кандар разбудил меня. — Мипосанский флот начал двигаться, — сказал он. — Я слышу скрип их весел. Я прислушался и услышал слабый звук весел, трущихся о деревянные уключины. Даже смазанное весло не может быть беззвучным. Мы взлетели и почти сразу увидели мипосанский флот, идущий тремя рядами по пятнадцать или шестнадцать в каждом. Флот Джапала по-прежнему оставался у стен города. Когда до неприятеля оставалось сотня ярдов началось сражение. С палубы джапальского корабля поднялся огненный шар и, описав дугу приземлился на палубе мипосанской биремы. Это с катапульты был выпущен горящий факел. Началась общая схватка. С обоих сторон стали бросать камни и факелы. Многие падали в воду, но были и попадания. Три корабля загорелись и мы видели людей, которые тушили огонь с помощью ведер. Мипосанский флот по-прежнему приближался. — Они хотят взять их на абордаж, — сказал Доран. Вскоре я понял, почему флот Джапала держался ближе к берегу, так как начали работать метательные машины на стенах города. Они могли бросать более тяжелые камни и горящие факелы. Пентеконтеры мипосанцев выдвинулись вперед. Они были намного более маневренными. Их основной задачей, как я понял, было подойти поближе и обескровить неприятеля метанием копий по гребцам, прикованным к своим скамейкам. Обезвредив достаточное количество гребцов, можно было обезвредить и весь корабль. Камень, выпущенный береговой катапультой, попал прямо в один из этих пентеконтеров, убил двух или трех человек мгновенно и пробил корпус корабля, который начал немедленно набирать воду и тонуть. Спасающихся добивали копьями с джапальского корабля, которого пытался атаковать пентеконтер. Были слышны крики умирающих и проклятья. — Хороший выстрел, — сказал Кандар. К этому времени четыре из атакующих кораблей горели, а их команды спускали спасательные лодки, которых было вдвое меньше, чем необходимо. Рабы, прикованные к кораблям, оставались гореть заживо. Их крики были ужасными. Другой мипосанский корабль подошел вплотную к джапальскому и началась рукопашная схватка на палубах, скользких от пролитой крови. Это было страшное, но увлекательное зрелище. Я снизился, чтобы лучше видеть происходящее, так как дым горящих кораблей застилал землю. Я слишком снизился. Камень, выпущенный из катапульты, попал в двигатель самолета и разбил его. Теперь положение мое было действительно трудным.22
Когда подбили мой самолет, моей первой мыслью была Дуари. Я был здесь нам двумя сражающимися враждебными мне народами. Были ли у меня шансы вернуться в Тимал? Что ожидало Дуари? Я проклинал свою безграничную глупость, пока снижался, чтобы посадить самолет. У меня была высота достаточная для того, чтобы посадить самолет в миле от города. Я надеялся, что в пылу борьбы никто на стенах города не заметит проишедшего и не увидит куда я приземлюсь. Я сел на опушке леса и сразу же сказал Кандару и Дорану помочь мне оттащить анотар под укрытие деревьев. Когда я оглянулся на город, то увидел, что дым от горящих кораблей застелил его от нас. Я надеялся, что этот дым скрыл также и место нашей посадки. Кандар и Доран очень сочувствовали мне, говорили, что вина за случившееся ложится на них. Что если бы я не пытался помочь им, этой аварии не произошло бы. Я сказал им, что после боя руками не машут и все что нам остается — это найти какие-то инструменты и дерево, чтобы сделать новый двигатель. Я снял то, что осталось от старого двигателя — кусок сплющенного металла. Я стал объяснял Кандару какие мне понадобятся инструменты и какое дерево подойдет и он очень заинтересовался этим. Он много расспрашивал меня о конструкции двигателя, а также о том, как добиться нужной точности и так далее. Можно было подумать, что он собирается построить себе такой же самолет для личных нужд. При подборе древесины не возникло трудностей. Такие же деревья, из которых был сделан старый двигатель, росли в лесу поблизости. Вот с инструментами дело обстояло хуже. — Их полно в Джапале, — сказал Кандар. — Мы должны найти способ достать их. У меня с Дораном полно друзей в городе, нам надо лишь разыскать их. Они прикинули план как их достать, но в целом это было безнадежным предприятием. Наконец Дорану пришло в голову нечто, что давало надежду на успех, правда, очень маленькую надежду. — Я знаю человека, который делает ножи, — сказал он. — Я знаю его очень хорошо, так как он сделал много заказов для меня. Я также знаю, что он лоялен и честен. Он живет у самой стены, недалеко от ворот. Если мне удасться добраться до его дома, у нас будут ножи. — Но как мы попадем к нему в дом?, — забеспокоился Кандар. — Перелезем через стену, — ответил Доран. Кандар засмеялся. — В своей самой низкой точке стена имеет высоту один тед, — сказал он. — На такую высоту я не прыгаю. (Тед равен 13.2 футам.) — Прыгать не обязательно, — объяснял Доран, — Ты стоишь на плечах Карсона. Я влезаю и становлюсь на твои плечи — вот я и на стене. — А если вас поймают, — сказал я. — Гангор прикажет казнить вас — нет я не позволю вам так рисковать. — Риска нет практически никакого, — сказал Доран. — Мы сделаем это как стемнеет. Все будут уставшие после битвы и, кроме того охрана всегда зевает. — Как ты вернешься назад?, — спросил Кандар. — Дом моего друга стоит рядом со стеной. Крыша всего на вулат ниже стены. Я спущусь к нему через дверь в крыше, возьму инструменты, поднимусь и — снова я с вами! — Звучит очень просто, — сказал Кандар. — Я думаю, что риск слишком велик, — сказал я. — Мы сумеем это сделать, — сказал Доран. Ночью мы приблизились к городу. Доран вел нас к тому месту, где по его расчетам за стеной жил оружейник. Это было недалеко от ворот. — Слишком недалеко, — подумал я, — если вообще есть какая-то охрана. Все шло великолепно. Кандар влез на мои плечи, а Доран — на его. Когда мы были в этой позе, грубый голос сзади нас сказал: — Слезайте. Вы в плену. Мы охрана. Я держал ноги Кандара и прежде чем я успел достать пистолет, меня схватили сзади за руки. Кандар и Доран, потеряв равновесие упали на меня и полдюжину воинов. Все упали, но воин, схвативший меня, не освободил мои руки. Когда мы расцепились и я встал на ноги, то обнаруужил, что меня успели разоружить. Один из воинов гордо демонстрировал мой пистолет. — Я видел как он пользовался им сегодня утром, — если бы я не узнал его и не забрал эту штуку, он перебил бы всех нас. — Будь осторожен, — предупредил я, — он может убить тебя. — Я буду осторожен, — сказал он, — и буду всегда носить его. Я с удовольствием покажу его своим детям. — Твои дети никогда его не увидят его, — сказал другой охранник. — Гангор заберет у тебя эту штуку. Пока они разговаривали, мы шли воротам. Наконец нас впустили. Я снова был пленником, но я благодарил Небо за то, что Дуари не было со мной. Они втолкнули нас в в комнату рядом с комнатой охранников, находившуюся в барбикане, и продержали там до утра. Кажется никто из воинов не узнал Кандара и Дорана и я надеялся, что и не узнают. Доран, оказавшийся остроумным рассказчиком, сочинил сногсшибательную историю о нашей охоте и, так как мы опоздали к закрытию ворот, то пытались попасть домой, перепрыгнув через стену. Один стражник спросил: — Почему вы охотились, когда шло сражение? — Сражение?, — воскликнул Доран. — Какое сражение? Нас не было два дня. — Приплыл большой мипосанский флот, — объяснил другой стражник, — это была великая битва, но мы отразили нападение. Мы взяли много пленников, а они — ни одного. — Прекрасно, — сказал Кандар. — Жаль, что нас не было здесь. Позже к нам пришел офицер и сказал, что Гангор хочет посмотретьна человека, летавшего по воздуху и убившего так много его воинов. — Это я, — сказал я и сделал шаг вперед. — А кто эти двое? — спросил он. — Я не знаю. Я их встретил, когда они возвращались с охоты прошлой ночью. Они попросили меня помочь им перелезть через стену. Мне показалось странным, что офицер не узнал ни Кандара, ни Дорана. Но как они мне объяснили, Гангор мобилизовал многих мужчин низкого сословия, в основном матросов с кораблей, на которых он плавал, поэтому не удивительно, что их не узнали. — Хорошо, — сказал офицер, — но я лучше покажу Гангору всех вас. Возможно он захочет увидеть твоих друзей. Как только нас ввели к Гангору, он сразу же узнал Кандара и Дорана. — Ага!, — воскликнул он, — предатели. Я видел как ты вчера сражался с моими кораблями. — Ничего подобного вы не видели, — сказал я. — Молчать! — огрызнулся Гангор. — Было глупо с вашей стороны возвращаться в Джапал. Зачем вы пробирались в город? Я знаю. Чтобы убить меня. За это вас и казнят. Приговариваю вас всех к смерти. Уведите их. Позже я выберу казнь для них.23
Нас отвели в темницу, находившуюся в подвале королевского дворца, куда теперь переехал Гангор. Это было удивительно грязное и неприятное место. Нас приковали к стене. Наш тюремщик был подчеркнуто груб с нами. Он носил замки и ключи от нашей темницы у себя на шее. Когда он заковывал нас, то снял эту цепь и ударил каждого из нас, чтобы удовлетворить свою жажду к жестокости. Другой причины быть не могло, так как мы не оказывали никакого сопротивления и даже не разговаривали с ним. Если я и хотел убить кого-нибудь в жизни, так это его. Я долго думал как мне убить его. Именно тогда мне пришла в голову идея. После того как ушел тюремщик я увидел как огорчился Доран и сказал ему не падать духом. Все-равно когда-нибудь придется умереть. Я и сам с трудом бодрился. Я продолжал Думать о Дуари. Она никогда не узнает, что случилось со мной, но догадается, что я мертв, потому что только смерть может разлучить нас. — Как я могу быть бодрым?, — сказал Доран, — если из-за моей глупости нам придется умереть здесь. — Это такая же твоя вина, как и наша, — сказал Кандар. — Надо было рискнуть. Просто нам не повезло, ничьей вины здесь нет. — Никогда не прощу себе, — твердил Доран. Мы просидели в этой темнице около двух недель. Раз в день раб приносил нам еду. Больше мы никого не видели. И вот, наконец вернулся наш тюремщик. Он был совсем один. Я подвинулся ближе к стене, когда он вошел. — Я пришел сказать, что завтра рано утром вы умрете, — сказал он. — Вам отрубят головы. — Это твою поганую голову надо отрубить, — сказал я. — Кто ты, мипосанец? Я видел как Кандар и Доран открыли рты от изумления. — Заткнись или я еще раз поглажу тебя цепью. — Убирайся отсюда!, — крикнул я на него. — Ты воняешь. Иди помойся прежде идти к людям. Тюремщик так обезумел от злости, что потерял голос. Затем он подошел ко мне, размахивая цепью. Пока что все шло по плану и когда он был досягаем для меня, я схватил его за горло двумя руками. Он пытался крикнуть о помощи, но ему не хватало воздуха. Но он все время бил меня цепью. Я толкнул его поближе к Кандару. — Держи его цепь, — сказал я, — пока он не убил меня. Кандар схватил ее и держал, а я тем временем душил это животное. Я думал об ударах, которые он нанес мне и это придавало мне сил. Я убил многих людей: либо для самозащиты, либо из чувства долга. Обычно меня повергало в уныние то, что я отнимаю человеческую жизнь. Но не сейчас, когда я наслаждался каждую секунду, пока его труп не повис в моей хватке. Я снял цепь с его шеи и дал ей соскользнуть на пол. Затем я открыл мой замок и освободил себя. Не теряя времени я проделал то же с Кандаром и Дораном. — Сначала, — восхищался Доран, — я не понял зачем тебе надо было разъярить его и получать еще несколько ударов, но когда он подошел к тебе я догадался. Это был блестящий трюк. — Да, — сказал я, — но что дальше? — Может теперь нам повезет?, — сказал Кандар. — Мы оба родились и выросли в этом замке. Мы знаем о нем больше, чем знал наш отец. — И больше, чем любой житель Джапала, — заметил Доран. — Ты же знаешь этих мальчишек. Мы исследовали каждый уголок замка. — И знаете выход? — спросил я. — Да, — ответил Кандар, — но есть одна проблема. — Какая?, — спросил я. — Существует потайной ход, ведущий из дворца в город. Он заканчиваетсся в здании возле стены. В подвале этого дома начинается другой ход, ведущий за город. — Но в чем же проблема?, — спросил я. — Дело в том, что потайной ход начинается в спальне короля. Ее сейчас занимает Гангор. — Тогда нам надо дождаться, пока он выйдет, — сказал Доран. — Можем ли мы проникнуть туда неузнанными?, — спросил я. — Мы должны попробовать, — сказал Кандар. — Я думаю, это можно будет сделать когда стемнеет. — Уже стемнело, — заметил я. — Тогда пойдем, — сказал Доран. — И пусть нам повезет, — добавил Кандар. Кандар повел нас по длинному коридору и вверх по лестнице, в конце которой была дверь. Он осторожно открыл ее и заглянул в комнату. — Все в порядке, — прошептал он, — заходите. Он провел нас через дворцовую кухню и несколько кладовых в огромную столовую. Короли Джапала жили богато. Мы последовали за Кандаром через весь зал к стене, противоположной главному входу и там он показал нам маленькую дверь, спрятанную за шторами. — Когда-то через нее ускользал король, когда уставал от государственных дел, — объяснил он. За дверью был узкий коридор. — Идем тихо, — предупредил Кандар. — Этот коридор ведет с спальню короля. Мы заглянем и посмотрим, есть ли там Гангор. Мы бесшумно пробрались по темному узкому коридору и Кандар остановился у двери. Мы прижались к нему, когда он со скрипом открыл ее. В комнате было темно. — Гангор наверное пьянствует со своими собутыльниками, — прошептал Кандар, — и еще не ложился. Нам повезло. Пойдем за мной, только тихо. Мы пробирались друг за другом через темную комнату, держась за руки. Комната показалась мне огромной и пересекая ее в полной темноте, я каким-то образом споткнулся и резко выдвинул ногу, чтобы восстановить равновесие. Это вышло крайне не вовремя и неудачно. Нога зацепила стол или что-то другое и перевернула его. Вещь упала с грохотом, который бы разбудил мертвого. Моментально поднялся крик и зажглись огни. Прямо перед нами на своем диване сидел Гангор и звал на помощь стражу. На столе около дивана лежал мой пистолет. Гангор благополучно забрал его у стражника. Для него было бы лучше, если бы он этого не делал. Когда я прыгнул и схватил его со стола, дюжина воинов ворвалась в спальню. — Сюда! — крикнул мне Кандар и все мы попятились к потайной двери, за которой был подземный ход, ведущий за территорию дворца. По крайней мере я так думал. На самом деле там не было хода — Кандар не хотел раскрывать секрет Гангору и его воинам. Я угрожал приближающемуся воину пистолетом. — Назад!, — скомандовал я. — Не подходи, иначе я убью тебя! — Убейте их!, — закричал Гангор. — Убейте их всех! Воин бросился на меня. Я нажал на курок, но ничего не произошло. Впервые за все время мой лучевой пистолет подвел меня. В тот самымй момент, когда решался вопрос жизни и смерти и даже больше: вернусь ли я когда-нибудь к Дуари, или нет. Хоть я и оказался безоружным, под рукой было вдоволь другого оружия. Может быть оно не было задумано как орудие смерти, а предназначалось для мирного использования. Я схватил скамейку и швырнул ее в лицо приближавшемуся воину. Он упал и мгновенно Кандар и Доран вооружились предметами мебели, оказавшимися под рукой. Я увидел связку копий, украшавших стену и снял их. Теперь мы были вооруужены! Но шансы оставались неблагоприятными — двенадцать против трех. Вернее одиннадцать против трех: так как воин, которого я ударил, лежал на полу. Гангор только сидел на своем диване и продолжал звать на помощь. Я заметил, что Кандар пробирается к нему и мы с Дораном последовали за ним, прижимаясь спинами к стене. Фехтование на копиьях — занятие захватывающее. Никто не зевает, могу вас заверить. Случилось так, что попавшее мне копье оказалось легким и довольно длинным. Это давало мне преимущества, которые я сразу осознал. В то время как защищаться одной рукой было неудобно, я мог хорошо колоть. Поэтому пприкрывшись легким столиком в качестве щита, я успешно поразил нападавшего на меня противника прямо в сердце. Доран и Кандар также убили по одному стражнику и теперь их остатки атаковали с меньшим напором. Кандар пробился к дивану Гангора и как только выдернул копье из тела мертвого стражника развернул и метнул его в Гангора. Гангор умер не сразу. Он лежал, растянувшись на диване, изрыгая кровь и вскрикивая между пароксизмами. Джантор, король Джапала, был отмщен. В комнату подоспели новые стражники и положение наше значительно осложнилось. Вдруг тишину разорвали звуки гонга и труб. Как по команде схватка прекратилась и все прислушались.24
Сквозь звуки гонгов и труб можно было услышать крики людей. — Это сигнал «К оружию!», — закричал воин. — Нападение на город. — Мипосанцы вернулись, — сказал другой воин. — Кто поведет нас? У нас нет короля. — У вас есть король, — закричал я. — Идите за ним! Он ваш король. Они заколебались, затем воин сказал: — Кандар — король. Я пойду за ним. Кто пойдет со мной. Кандар, пользуясь их нерешительностью, двинулся к двери. Доран и я последовали за ним. — За мной!, — скомандовал Кандар. — На улицы. На заащиту Джапала! Они последовали за ним как овцы. Кандар вывел стражников из дворца и к ним присоединились собравшиеся там воины. У многих просветлели лица, когда он принял на себя командование и повел этот мощный отряд на улицы города, где уже кипел бой. Тогда только я заметил, что это были не мипосанцы, а странные существа с отталкивающей внешностью тошнотворного зеленоватого оттенка и совершенно лысые, а на макушке вместо волос был небольшой нарост тела. Они сражались мечами и крючками с длинными ручками, которые они держали в левой руке. С помощью этого крючка они подтягиваали неприятеля поближе и поражали его мечом. Часто одного крючка было достаточно, если он попадал в голову. Это было грозное оружие. Если бы был исправен мой пистолет, они бы не беспокоили меня, но имея лишь одно копье, я чувствовал их превосходство. У меня не было времени осмотреть свой пистолет, после того как я снова вернул его. Но теперь, прежде чем броситься в гущу сражащихся, я взял его в руки и начал искать неисправность. Очевидно кто-то повредил его, когда пытался узнать как он работает. У меня отлегло на сердце, когда я увидел, что просто неправильно выставлена регулировка. В считанные секунды я устранил эту неприятность. И когда я поднял голову, то увидел, что успел я как раз вовремя или почти вовремя. Большой зеленый дьявол как раз добирался до меня своим крючком. Я находился в весьма невыгодном положении, так как мое копье находилось под локтем левой руки и упиралось древком в землю, пока я работал над пистолетом. Крючок уже прошел мне за плечо, и почти захватил мне шею. Оставались доли секунды до того как он вопьется мне в затылок. Я сделал лучшее, что было возможно в такой ситуации. Чисто механически — для раздумий не было времени. Я бросился на неприятеля. Если бы я отпрянул, крючок бы поразил меня, но прыгнув ему навстречу, я сбил его с толку. В тот же миг левой рукой я отвернул его меч и послал пучок лучей в его сердце. Все было кончено. Кандар и Доран были в гуще сражения немного впереди меня. Кандар был немного ближе ко мне. Он был в горячей схватке с одним из неприятелей. У него также не было ничего, кроме копья и я поспешил ему на помощь. Ему пока что удавалось с успехом отбрасывать крючок нападающего с сторону. Затем ему приходилось отражать удар его меча. Он не имел возможности применить копье для атаки. Он только защищался, но как известно, так никогда не выигрывали ни поединков, ни войн. Я подоспел как раз когда второй неприятель атаковал его. Лучи прошипели из дула моего пистолета и оба его врага упали. Тогда я отправился прямо наперерез рядам атакующих захватчиков, посылая лучи направо, налево и прямо перед собой и пробивая себе дорогу, достаточно широкую, чтобы проехал комбайн. Я был в зените славы. Мне казалось, что я один выигрываю войну. Неожиданно я заметил, что захватчики бегут от меня в стороны. Я оглянулся и не увидел ничего, кроме их отвратительных рож. Они сомкнулись за мной и меня уносило вслед за ними. Потом мне подставили ножку и когда я упал, меня схватили со всех сторон и вырвали из рук пистолет. Меня увлекали всед за отступающей армией. Меня тащили по главной улице и через сухопутные ворота дальше. Так как джапальцы гнали отступающих через равнину, нанося изматывающие удары по арьергарду. Уже почти стемнело, когда они прекратили преследование и повернули к городу. Лишь тогда я убедился, что Кандару неизвестно о моем пленении. Он ни за что не прекратил бы преследования, пока не освободил бы меня. Два воина по обе стороны тащили меня во все время преследования. Но теперь, когда оно прекратилось, был объявлен привал. Пока создания отдыхали, вокруг моей шеи была натянута веревка и дальнейший путь я прошел как корова, которую вели на бойню. Я увидел свой пистолет, заткнутый за пояс одного из воинов и запомнил его в надежде вернуть оружие при удобном случае. Я понимал, что это была безнадежная мысль, так как число моих захватчиков было так велико, что сколько бы я их не убивал, они все равно одолели бы меня. Я был ужасно огорчен. Злая судьба казалось шла за мной по пятам. Прямо на пороге свободы, которая бы соединила меня с Дуаре, моя опрометчивость бросила меня в положение, возможно еще более опасное, чем то что я пережил. Зачем мне надо было вести бой практически в одиночку? Я не знал. Наверное, я слишком уверовал в свою удаль, хотя у меня и были на то причины. Я прошел через сотни испытаний и преодолел столько опасностей! Куда вели меня эти странные молчаливые существа? Какая судьба была мне уготовлена? Я не слышал от них ни слова, с тех пор как их увидел. Может они были немыми, так как у них отсутствовали органы речи. Один из них подошел ко мне, когда мы закончили переход. На его руках было три золотых браслета, а древко его крючка было украшено тремя золотыми кольцами. — Как тебя зовут?, — спросил он меня на универсальном языке Амтора. Значит они не были немыми. — Карсон Венеры, — ответил я. — Откуда ты? — Из Соединенных Штатов Америки. — Никогда не слышал о ней, — сказал он. — Как это далеко от Брокола? — Никогда не слышал о Броколе, — ответил я. — Где это? Он посмотрел с отвращением. — Все знают о Броколе, — сказал он. — Это самая большая империя на Амторе. Она находится в сорока кобах отсюда по ту сторону гор. Это составит сто миль. Я не только попал в плен, но и протопаю еще эти сто миль! — Тогда моя страна находится в десяти миллионах четырехсот тысячах кобов от Брокола, — сказал я, сделав некоторые умственные усилия. — Нет ничего на таком расстоянии друг от друга, — сказал он укоризненно. — Ты лжешь мне и тем хуже будет для тебя. — Я не лгу, — ответил я. — Это самое близкое расстояние от нее до Брокола, иногда оно становится и большим. — Ты самый большой лжец, каких я встречал. Сколько людей живет в твоей стране? — Если я скажу, ты все равно не поверишь мне. — Все равно говори. Это наверное маленькая страна. Знаешь ли ты сколько людей живет в Броколе? — Не имею ни малейшего представления. — Действительно, ты не имеешь представления: пятьдесят тысяч человек!. Он кажется думал, что я упаду в обморок. — Правда? — Да, пятьдесят тысяч и я говорю правду. А теперь скажи сколько людей в твоей маленькой стране? Говори только правду. — Около ста тридцати миллионов. — Я же просил говорить правду. На Амторе нет таких большихнародов. — Моя страна не находится на Амтор. Он так разолился, что я испугался как бы он не лопнул. — Зачем ты дурачишь меня?, — возмутился он и стал темно зеленым. — Совсем нет, — убеждал я, — у меня нет причин лгать тебе. Моя страна находится в другом мире. Если бы Амтор не был окоружен облаками, ты бы увидел ночью, что моя планета сияет как огненный шар. — Я же сказал, что ты — величайший из всех лжецов на свете. Мне не нравилось, что меня называют лжецом, но что я мог поделать? Во всяком случае это было сказано с таким благоговением и уважением, что воспринималось как комплимент, а не оскорбление. — Я не понимаю почему вы должны мне не доверять, — сказал я. — Вы вероятно не знаете о существовании таких стран как Вепайя, или Хавату, или Корва. А между тем это реально существующие страны. — Где они?, — допытывался он. — Здесь на Амторе. — Если ты покажешь нам дорогу к этим странам то, возможно, тебя не принесут в жертву Лото-эль-хо-Ганья, но лучше тебе не лгать ей или Думе. Лото-эль-хо-Ганья буквально означает более священная, чем женщина. Ни один из народов, с которыми мне пришлось столкнуться на Амторе не имел религии, но это имя и упоминание о жертве в ее честь говорили о том, что она наверное была богиней. — А Лото-эль-хо-Ганья — ваша королева?, — поинтересовался я. — Нет, — ответил он, — она не женщина. Она больше, чем женщина. Она не была рождена женщиной и не висела на дереве. — Она выглядит как женщина?, — спросил я. — Да, — отвечал он. — Но ее красота настолько велика, что смертные женщины кажутся животными по сравнении с ней. — А Дума?, — усердствовал я. — Кто такой Дума? — Наш король — богатейший и самый могущественный король на Амторе. Ты наверное увидишь его, когда мы достигнем Брокола. А может быть и Лото-эль-хо-Ганья. Я думаю они захотят посмотреть на такого великого лжеца, у которого врут даже волосы и глаза. — Что тыхочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что не может быть существа с желтыми волосами и серыми глазами. Поэтому они лгут. — Твой ум поразителен, — сказал я. Он кивнул в знак согласия, а затем сказал: — Я уже наговорился и отошел. Если и было что-то у этих броколов, так это отсутствие болтливости. Они говорят тогда, когда им надо что-то сказать. В остальное время они молчат. В этом они сильно отличаются от моего вида. Меня всегда удивляет и даже забавляет женское бормотанье, поднимающееся в театре как только падает занавес перед антрактом. Нет ничего в мире важнее этих разговоров.25
Должен сказать, что после разговора с этим малым, которого как я узнал позже, звали Ка-ат, мне действительно захотелось добраться до Брокола и посмотреть на женщину такой красоты, рядом с которой другие женщины кажутся животными. Если бы не беспокойство о Дуари, я бы не прочь отравиться в это удивительное путешествие. Все равно в конце концов придется умереть, даже если в тебя впрыснули серу долголетия. Поэтому если никто от тебя не зависит надо наполнить свою жизнь приключениями до краев, даже если ты порой рискуешь жизнью. За все время перехода в Брокол никто больше не говорил со мной. Они общались между собой и со мной с помощью знаков. Иногда я удивлялся как у них не атрофировались органы речи. У меня было время для раздумий. Конечно большинство из них относились к Дуари, но я также думал о странных вещах, о которых рассказал мне Ка-ат. Мне было интересно, что он имел в виду, когда говорил, что Лото-эль-хо-Ганья не висела на дереве? Нашим конокрадам например, которых линчевали во времена дикого Запада, было наплевать будут ли они висеть на дереве или на чем-то еще. Броколы не несли с собой ничего, кроме копьев, мечей и маленьких сумок с едой. Так как места были для них незнакомые, мы проходили небольшое расстояние за день. Утром пятого дня мы пробрались через горный перевал и с вершины я увидел город, лежий в долине, покрытой водоемами. Отряд остановился на вершине и, глядя на город, поклонился три раза в пояс. Мы стояли совсем рядом и возможность, которую я так ждал, наконец представилась. Я был рядом с воином, который нес мой пистолет. Когда он кланялся я коснулся его. Когда он разогнулся у него уже не было моего пистолета — он был спрятан у меня за поясом. Я не знал когда представится возможность применить его. Теперь я понимал, что не смогу пробить себе дорогу из города, в котором полно врагов. Но по-крайней мере они дорого заплатят за мою жизнь. Все равно я был рад, что вернул свой пистолет. Так или иначе, он дает мне чувство безопасности и превосходства, которых я не имею без него. И это было странно, так как до моего появления на Венере я вовсе не носил никакого оружия. Поклоны на вершине перевала, как я узнал позже, были религиозным ритуалом. Брокол считался священным городом. Главным сооружением в городе был храм Лото-эль-хо-Ганьи. Сюда приходили люди из меньших сел помолиться и совершить жертвоприношение. Мы сразу же продолжили переход и вскоре оказались у ворот Брокола. Не буду утруждать вас описанием подробностей входа в город. Скажу только, что это не было триумфальным шествием для Ка-ата. Он потерпел поражение и не принес никакой добычи, кроме одного пленника. Ка-ат был йоркокором, командиром тысячи воинов. Дословно йоркокор означает тысяча кинжалов и соответствует военному званию полковника. Три золотых браслета на его руках и три золотых кольца на ручке его крючка были его знаками отличия. Меня привели на открытую площадь в бедной части города и заперли в клетку. Там стояло еще несколько клеток, но только одна была занята. Ее обитателем был человек такой же как я. Клетка эта стояла рядом с моей. Это не была выставка, но площадь не была закрыта и многие броколы подходили, чтобы поглазеть на нас. Одни из них тыкали в нас палками, другие кидали в нас камнями. Но большей частью они смотрели и высказывали замечания — отдельные слова или фразы. Они не были болтливыми. Один из них посмотрел на меня и спросил у свего приятеля: — Что это? Другой замотал головой. — Желтые волосы, — сказал первый. — Серые глаза, — добавил второй. Они вели себя неслыханно для броколов. — Вы слишком много говорите, — закричал на них человек из соседней клетки. Один из них бросил в него камень и они ушли. — Они не выносят, если кто-нибудь им скажет, что они много говорят, — признался мне мой сосед. Я кивнул. У меня вдруг защемело сердце, как будто я почувствовал приближение трагедии. Мне не хотелось говорить. Отчасти я связывал это с мыслями о Дуари. Мой сосед по клетке печально покачал головой. — Ты не выглядишь как брокол, но разговариваешь так же. Это ужасно. Когда я увидел как привели тебя, то думал, что теперь мне будет с кем говорить. — Извините, — я буду рад поговорить с вами. Его лицо просветлело. — Меня зовут Джонда, — сказал он. — А меня Карсон. — Я из Тонглапа. А ты? — Из Корвы, — сказал я. Все равно было бесполезно пускаться долгие объяснения где находятся Соединенные Штаты Америки. Никто на Венере не понял бы этого. — Я никогда не слышал о Корве, — сказал он. — Тонглап находится далеко в той стороне. Он указал на север. — Я — вукор в армии Тонглапа. Вукор означает один кинжал, но является названием офицера, командующего сотней человек, то есть капитаном. Тонглап означает большая земля. Тянулись долгие дни и я все больше впадал в уныние. Я сидел в клетке в неведомой стране как пленник этих странных полулюдей. Мой неисправный самолет находился в Джапале, а Дуари — в далеком Тимале. Как долго эти дикари будут дружественны к ней. Я начал терять надежду, что мы когда-нибудь встретимся и доберемся до Корвы. Джонда рассказал мне, что в любой момент одного из нас могут принести в жертву Лото-эль-хо-Ганье. — Я слышал, — рассказал он, — что она либо выпивает кровь жертвы, либо купается в ней. — Наверное она очень красивая, — сказал я. — Ты видел ее когда-нибудь? — Нет, и не хочу видеть. Думаю, что это не укрепит моего здоровья. Лучше бы она не узнала о нас. Через пару недель меня с Джондой вывели из клеток и заставили убирать овальное поле, окруженное рядами скамеек. Скамейки находились на возвышении, причем нижний ярус поднимался на десять футов от земли. Больше, чем что-либо другое оно напоминало испанскую арену для бычьих боев. К нему вели двое главных ворот. Было еще множество маленьких дверей в деревянном ограждении, окружавшем поле. Мне показалось странным, что в городе больше не было рабов, кроме нас. Я поделился своими сомнениями с Джондой. — Я тоже не видел других, кроме нас, — ответил он. — Дума послал эту экспедицию под командованием Ка-ата, чтобы добыть рабов. Увы, она оказалась неудачной. За это ему теперь могут отрубить голову. — Молчать!, — оборвал нас охранник. — Вы слишком много говорите. Работать, не разговаривать. Пока мы работали, полдюжины воинов вышли на арену и подошли к охраннику. — Король приказал привести этих двух, — сказал их начальник. Наш стражник кивнул головой. Слов на ветер здесь не бросали. Они повели нас через территорию дворца и ухоженный сад небольших фруктовых деревьев. С веток свисало нечто напоминавшее плоды, по одному или по два на каждом дереве. Вокруг было много стражников. Когда мы приблизились к саду, то я с удивлением увидел, что плоды оказались крошечными броколами, раскачивающимися в воздухе на стеблях, выходящими из их макушек. Это неожиданно объясняло многие вещи и, в частности происхождение нароста у них на голове и утверждением Ка-ата, что Лото-эль-хо-Ганья не когда не росла не росла на дереве. Маленькие броколы были отлично сложены. Большинство из них висели молча, покачиваясь на ветру. Глаза их были закрыты. Но некоторые были очень активными, вытягивали ручки и ножки, издавая жалобные звуки. Это напоминало мне первые крики новорожденных и все же было в этом что-то почти непристойное. Они были разных размеров: от дюйма до полных пятнадцати дюймов в длину. Джонда указал на один из них и заметил: — Уже почти поспел и должен скоро отпасть. — Молчать! — оборвал его один из стражников. Это была практически нормальная продолжительность разговора наших захватчиков.26
Нас привели к королю и приказали поклониться четыре раза. Замечательно, что от африканского леса до версальского двора, на Земле и на Венере, королевские атрибуты и ритуалы очень похожи. Тронная комната Думы была изысканна, насколько позволяла культура и средства броколов. Комната была расписана батальными сценами, на окнах и дверях висели крашенные ткани, а мечи, копья и головы животных украшали стены. Дума сидел на резной скамье, возвышавшейся на помосте, покрытом мехами. Он был большим человеком, таким же лысым и отвратительным, как и его подданые. Он был обременен золотыми браслетами на руках и ногах. На скамье пониже, стоявшей рядом сидела женщина. Я впервые увидел брокольскую женщину. Она также была увешена золотыми украшениями. Это была Дуа, королева. Об этом я узнал позже, как и о том, что короли Брокола всегда назывались Думами, а королевы Дуами. — Кто из них раб из Джапала?, — спросил Дума и затем: — Да, это должно быть тот, у которого желтые волосы и серые глаза. Ка-ат сказал правду. Говорил ли ты Ка-ату, что ты пришел из страны, которая находится в десяти миллионах четырехста кобах от Брокола? — Да, — сказал я. — А говорил ли ты ему, что в твоей стране живет сто тридцать миллионов людей? — Точно. — Ка-ат сказал правду, — повторил он. — И я тоже, — сказал я. — Молчать!, — сказал Дума. — Ты слишком много говоришь. Мог бы ты провести экспедицию в эту страну за добычей и рабами? — Конечно нет, — отвечал я, — мы никогда не сможем дойти туда. Даже я не смогу туда вернуться. — Ты, как и сказал Ка-ат, величайший лжец в мире, — сказал Дума и посмотрел на Джонду. — А ты откуда, — спросил он. — Из Тонглапа. — Сколько людей там живет? — Я никогда их не считал, — отвечал Джонда, — но думаю, что вдвое больше, чем в Броколе. — Еще один лжец, — сказал Дума. — Брокол — самая большая страна в мире. Сможешь ли ты провести моих воинов к Тонглапу, чтобы взяли рабов и добычу? — Могу, но не хочу, — сказал Джонда. — Я не предатель. — Молчать!, — сказал Дума. — Ты слишком много говоришь. Потом он обратился к офицеру. — Возьмите этого из Тонглапа и посадите назад в клетку. Другого хотела увидеть Лото-эль-хо-Ганья. Она никогда не видела человека с желтыми волосами и серыми глазами. Она больше не верит Ка-ату. Она сказала также, что ей будет любопытно послушать величайшего лжеца на Амторе. Джонду увели, а меня окружили несколько человек с перьями, закрепленными на голове. Они были вооружены золотыми крючками и тяжелыми короткими мечами с разукрашенными рукоятками. Их командир посмотрел на Думу и когда тот кивнул, меня вывели из тронной комнаты. — Когда ты войдешь к Лото-эль-хо-Ганья, поклонись семь раз, — инструктировал меня командир, — и не разговаривай, пока к тебе не обратятся. Отвечай на вопросы, но ничего не спрашивай и не рассуждай. У Лото-эль-хо-Ганья есть своя тронная комната в храме, который находится недалеко от дворца. Пока мы приближались к нему, я видел сотни людей, которые принесли ей пожертвования. Конечно я не видел всего, что они принесли, но там была и еда, и украшения, и ткани. Это было необходимо для церкви Брокола, как наверное и для любой другой церкви и культа. Даже в наших христианских странах не было накладно распространять учение Христа, а порой даже превосходить его в скромных методах воздействия. Лото-эль-хо-Ганья сидела на великолепном золотом троне, по сравнению с которым скамья Думы напоминала табуретку для дойки коров. Ее окружали мужчины, одетые так же как те, которые меня сопровождали. Это были ее жрецы. Лото-эль-хо-Ганья была симпатичной женщиной. Она была таким же человеком как и я. У нее были черные как агат волосы и глаза, а также белая кожа с оливковым оттенком, через который светился румянец ее щек. Она была если не красивая, то очень привлекательная и интересная. У нее был облик настороженной и умной женщины. После того как я поклонился семь раз, она села и долго молча смотрела на меня. — Как тебя зовут?, — наконец спросила она. У нее было прекрасное контральто. Слушая этот голос невозможно было представить, что она пьет человеческую кровь или купается в ней. — Я Карсон кум Амтор, танджонг Корвы, — ответил я, что в переводе означало Карсон Венеры, Принц Корвы. — А находится Корва? — Это страна далеко на юге. — Как далеко? — Точно не знаю — несколько тысяч кобов, по крайней мере. — Разве ты не говорил Ка-ату, что твоя страна находится в десяти миллионах четырехсот тысячах кобов от Брокола. — Как ее называют? — Соединенные Штаты Америки. Она прищурила брови в ответ на это и в ее глазах появилось странное озадаченное выражение. Казалось, она напряглась, чтобы достать это название из самых глубоких тайников памяти, но вскоре она устало покачала головой. — Соединенные Штаты Америки, — повторила она. — Расскажи мне что-нибудь о твоей стране? Я не понимаю, зачем тебе лгать мне. — Я буду рад рассказать тебе все о чем ты пожелаешь, — отвечал я, — и могу тебя заверить, что я не лгу. Она поднялась со своего трона и спустилась ко мне. — Пойдем со мной, — сказала она. Затем она обратилась к одному из жрецов. — Я хочу сама обследовать этого человека. Вы можете идти. — Но Лото-эль-хо-Ганья, — возразил тот, — это опасно оставить вас с этим человеком наедине. Он враг. Она встала в полный рост. — Я — Лото-эль-хо-Ганья, — сказала она. — Я знаю все. Я заглянула в глаза этого человека. Я заглянула в его душу и знаю, что он не попытается причинить мне зла. Жрец все еще колебался. — Такого еще не бывало. — Ты слышал мою команду, Ро-тон, — сказала она резко. — Ты, мой главный жрец, смеешь мне задавать вопросы? После этих слов он вышел. Остальные последовали за ним. Тронная комната этой богини, если она была таковой, была еще более изысканна, чем у короля Думы. Но украшения на стенах были отвратительными — ряды человеческих черепов с пересекающимися под ними костями. Маленькая комната, куда она отвела меня, была меблирована письменным столом, несколькими скамейками и диваном. Скамейки и диваны были покрыты мехом и подушками. Лото-эль-хо-Ганья села на скамейку за письменным столом. — Садись, — сказала она и я сел на скамейку напротив нее. Она спросила меня о том же, что и Дума и я ответил так же как и ему. Потом она попросила объяснить ей, как может другой мир находиться так далеко от Венеры и я дал ей беглое описание солнечной системы. — Солнце, планеты, луны, — сказала она нараспев, — луны и звезды. Я не говорил о звездах. Откуда она знала это слово? — Прежде чем меня привели сюда, мне сказали не говорить, пока ко мне не обратятся и лишь отвечать на вопросы. — Ты хочешь о чем-то спросить меня? — Да. — Спрашивай, — сказала она и, улыбнувшись, добавила: — Ро-тон и младшие жрецы были бы шокированы. — Откуда ты узнала о звездах?, — спросил я. Она посмотрела удивленно. — Звездах? Что я знаю о них? Я Лот-эль-хо-Ганья. Это и есть ответ на твой вопрос. Я многое знаю. Иногда я сама не знаю откуда. Я не знаю откуда я знаю о звездах. Где-то в моей памяти хранятся миллионы воспоминаний, но большая часть из них смутные и отрывочные. Я пытаюсь соединить их и выстроить и узнавемое целое, — вздохнула она, — но мне это никогда не удается. — Конечно, ты не броколка, — сказал я. — Скажи мне как ты стала живой богиней среди чужих людей. — Я не знаю, — сказала она. — Это как раз то, чего я никогда не могу вспомнить. Однажды я очутилась на троне храма. Я даже не знала языка этих людей. Им пришлось учить меня. Пока я учила его я узнала, что я — богиня и что я пришла из пламени, окружавшего Амтор. Мое полное имя Лото-эль-хо-Ганья Кум о Рай, (буквально: Высочайшая сверхженщина огня), — но это слишком длинно и используется лишь для государственных дел и ритуалов. Ро-тону и нескольким другим в неофициальной обстановке я разрешаю называть себя Лото. Она произнесла имя как Ло"то и, так как оно означало Высочайшая, в нем что-то оставалось от титула. — Ты, — добавила она грациозно, — можешь называть меня Лото, пока мы одни. Я почувствовал себя значительно лучше, когда мне было разрешено называть богиню по первому имени. У меня появилась надежда понравиться ей настолько, чтобы она не то что не выпила мою кровь, но даже не выкупалась в ней. — Я буду звать тебя Карсон, — сказала она. — Как и многое другое, я не могу понять, почему меня влечет к тебе. Как будто между нами таинственные родственные узы. Мне кажется это произошло, когда ты сказал «Соединенные Штаты Америки». Это имя как будто вызвало ответ внутри меня. Не знаю почему. Соединенные Штаты Америки! Они прошептала эти слова мягко и медленно, почти ласково и ее взгляд стал странным и отрешенным.27
Лото и я прекрасно поладили, когда кто-то начал скрести дверь. — Войдите! — сказала богиня огня. Дверь открылась. На пороге стоял, нахмурившись, Ро-тон. — Я кажется сказала, чтобы нас оставили одних, — с некоторой резкостью сказала богиня. — Меня прислал Дума, — сказал Ро-тон. — Он желает принести жертву Лото-эль-хо-Ганья, и он посмотрел на меня с очень гадким выражением на своем зеленом лице. — Если он настаивает, я приму его жертву, — сказала Лото, — но я оставлю за собой выбрать жертву и она многозначительно посмотрела на Ро-тона, так что тот стал темно-зеленым, а затем почти моментально стал отвратительно зеленовато-белым. — Это, вероятно, будет один из тех, кто не подчиняется мне. Ро-тон исчез из виду, закрыв за собой дверь, пока Лото постукивала своей сандалией по полу. — Он так раздражает меня, — сказала она. — Кто бы мне не понравился, он тут же бежит к Думе и вынуждает его назначить этого человека в качестве жертвы. Я скоро потеряю терпение и сама выберу Ро-тона. Для него это будет большой честью, но не думаю, чтобы ему это понравилось. — Правда ли, — спросил я, — что ты пьешь кровь своих жертв? В ее глазах блеснула злость. — Ты слишком самонадеян! — воскликнула она. — Ты воспользовался моей добротой, чтобы поболтать об одной из священных тайн храма. Я встал. — Прости, — сказал я. — Я, кажется, должен идти. — Сядь! — огрызнулась она. — Мне здесь решать, когда тебе идти. Ты не знаешь как себя вести? — Никогда раньше меня не развлекала богиня, — оправдывался я, — поэтому я неловок. — Тебя не развлекает богиня, — сказала она. — Это ты ее развлекаешь. Богини никого не развлекают, в особенности рабов. — Надеюсь, что я тебя развлекаю тебя, Высочайшая, — сказал я. — Да. Теперь расскажи мне еще о Соединенных Штатах Америки. В них много городов? — Тысячи. — Есть такие же большие как Брокол? — Большинство из них больше. А один из них имеет семь миллионов жителей. — Как называется этот город? — спросила она. — Нью-Йорк. — Нью-Йорк, — повторила она. — Нью Йорк. Мне кажется, что я уже слышала это имя раньше. Наш разговор снова прервался от скежетанья в дверь. Это был жрец, который объявил, что сам король прибыл в храм, чтобы засвидетельствовать свое почтение Лото-эль-хо-Ганья. Лото вспыхнула от злости, но сказала: — Мы примем его. Вызовите жрецов в священную комнату. Когда жрец ушел, она повернулась ко мне. — Я не могу оставить тебя здесь одного, — сказала она, — поэтому тебе придется пойти со мной. Мы вышли в тронную комнату. Это и была священная комната. Лото сказала мне стоять сбоку, а сама заняла место на троне. Входили жрецы. Вошел Ро-тон. С перьями на голове и зелеными лицами, они начали свое варварское представление в этой комнате, украшенной черепами. Вскоре я услышал звуки барабанов, сначала на расстоянии. Затем ближе и вскоре в сопровождении барабанщиков и сотни офицеров вошел Дума. Они остановились у трона и поклонились семь раз. Затем Дума взошел по ступенькам и сел на маленькую самейку рядом с Лото-эль-хо-Ганья. Все остатальные остались стоять в комнате. Было так тихо, что можно было услышать как пролетит муха. Они совершили какой-то тупой ритуал, во время которого Дума то и дело вскакивал и отвешивал семь поклонов. Когда с этим было покончено они начали свой разговор. Я слышал каждое слово. — Ро-тон сказал мне, что ты отказалась от моей жертвы, — сказал Дума. — Такого еще не случалось раньше. — Я не отказалась от нее, — ответила Лото. — Я просто сказала, что сама выберу себе жертву. — Это то же самое, что отвергнуть ее, — сказал Дума. — Я хочу сам выбрать жертву. — Ты можешь, — сказала Лото, — Но я имею право отвергнуть любую жертву, которая окажется неприемлемой. Ты кажется забыл, что я Лото-эль-хо-Ганья Кум о Рай. — А ты, кажется, забыла, что я король Брокола, — огрызнулся Дума. — Для богини король — это всего лишь смертный, — холодно сказала Лото. — А теперь, если у тебя нету других дел ко мне, можешь быть свободным. Я видел, что Дума негодовал. Он стал темно-зеленым и откровенно посмотрел на Лото. — Король имеет воинов, — сказал он со злостью. — Он может силой добиться своего. — Ты угрожаешь мне?, — спросила Лото. — Я требую, чтобы мне было разрешено самому выбирать жертву. Дума почти что кричал. — Я сказала, что ты можешь назвать свой выбор, — сказала Лото. — Очень хорошо, — сказал Дума. — Это раб Карсон, с которым ты оставалась часами наедине, попирая традиции храма. — Я отклоняю твою жертву, — сказала Лото. Дума вскочил на ноги. — Отведите этого раба в его клетку. Джонда по-прежнему находился в соседней клетке и когда я рассказал ему о том, что произошло, он сказал, что мне не долго осталось жить на свете. — Будешь знать как путаться с богинями и королями, — укорял он. — Они все-равно собирались убить меня, — напомнил я ему. — По-крайней мере теперь никто не выпьет мою кровь. — Может быть Дума и выпьет, — засомневался он. — Ты говоришь он теперь бог. Если даже так, он для начала может предпочесть тебя. — Интересно, выдержит ли народ надругательство над Лото-эль-хо-Ганья, — спросил я. — Если у короля достаточно воинов, его народ выдержит что угодно, — ответил Джонда. — Лото-эль-хо-Ганья казалась мне всемогущей, — сказал я. — Главный жрец и король оказывал ей уважение и поддерживали ее до тех пор пока Дума не разозлился. — Смотри!, — воскликнул Джонда, указывая пальцем. — Кого это они ведут? Я никогда еще не видел женщины-человека. Я посмотрел и был поражен. — Это Лото-эль-хо-Ганья, — сказал я. — Значит, Дума теперь бог!, — сказал Джонда. Два воина сопровождали Лото-эль-хо-Ганья. Они не были грубы с нею. Возможно они понимали, что она все же богиня, что бы не провозглашал Дума, и не хотели ее оскорблять. Они шли к нашим клеткам и вскоре остановились перед моей, открыли дверь и втолкнули Лото ко мне.28
Я многое испытал за свою жизнь, полную приключений, но провести ночь в клетке с богиней еще не приходилось. Лото, казалось, была ошеломлена. Представляю, каким ужасным было ее падение с Олимпа. — В чем дело?, — спросил я. — Это конец, — сказала она. — Слава богу, это конец. Я чувствую это. Она сказала на амторском языке все, кроме одного слова: Бог. Его она сказала по-английски! В амторском языке нет слова Бог. Высочайшая Сверхженщина Огня — это единственное божество, о котором я слышал на Амторе. Откуда она узнала это английское слово? Я спросил ее, но она посмотрела на меня еще с большим изумлением и сказала, что не знает. — Почему это конец, Лото?, — спросил я. — Он приговорил меня к смерти, — сказала она и засмеялась. — Я, бессмертная, приговорена к смертной казни. Но он приговорил и тебя, и другого пленника — а вы можете умереть. Жаль, что я не могу спасти вас. — Ты пыталась, Лото, — напомнил я ей. — Почему ты это сделала. Это стоило тебе жизни. — Ты мне понравился, — сказала она. — Меня влечет к тебе неведомая сила. Мы, трое осужденных на смерть, говорили всю ночь. Они рассказали мне странные, почти невероятные вещи об этих зеленых жителях Брокола. Они рассказали мне, что их кровь была не красной, а белой как сок некоторых растений и что они не едят мяса, хотя и пьют теплую кровь убитых животных. Я спросил о крошечных броколах, которые висят на деревьях, и мне рассказали, что здешние женщины кладут маленькие, размером с грецкий орех яйца, которые затем закапывают в землю. Из них вырастают деревья, а с годами появляются плоды, которые я видел. После созревания они падают с деревьев, оставаясь дикими, необузданными созданиями, которых затем ловят и воспитывают. Каждая семья имеет свой сад, такой же как я видел в королевском дворце. Гайпалы, которых я уже видел в Мипосе, охотились за маленькими созревающими брокольчиками, а за ними, в свою очередь, охотились воины, охраняющие королевский сад. Это была раса людей, имеющих не только семейное древо, но и семейный сад. Когда женщина садит яйцо, она втыкает в землю колышек, чтобы наметить это место. Точно так, как наши огородники отмечают после посадки, где посажены помидоры, а где свекла. Из-за гайпалов и насекомых-вредителей детская смертность среди броколов достигает угрожающего уровня. Дозревает всего один ребенок из тысячи. Однако, так как у Броколов полигамия, а женщины и почва исключительно плодородны, этой расе не угрожает вымирание. Надо заметить, что собак в сады не допускают. Воспользовавшись паузой в разговоре, Лото неожиданно воскликнула: — Я не пила человеческой крови. Пока я была Лото-эль-хо-Ганья, я не могла говорить об этом, но теперь, когда я свергнута, я могу все рассказать. — Так или иначе я не мог поверить в это, — сказал я ей, — но мне приятно услышать это от тебя. — Нет, — сказала она, — это Ро-тон, Дума и несколько других приближенных к ним жрецов пили кровь жертв. Именно жажда крови вынуждала их приносить в жертву рабов, даже если они были ценными работниками. Большей частью жертвами были броколы, попавшие в немилость Ро-тона и Думы, но они не пили их крови. Я даже не убивала жертв, это делал Ро-тон. Я только сидела на троне и повторяла молитвы, а жрецы распространяли слухи обо мне для того, чтобы воздействовать на людей. Простые люди должны боятся свою богиню, чтобы быть законопослушными. — Вы с Карсоном говорите о странных созданиях, о которых я никогда не слышал, — сказал безбожник Джонда. — Тогда давай поговорим о чем-нибудь еще, — сказала Лото. — Я бы хотела узнать боьше о Соединенных Штатах Америки, о НьюЙорке, Нью-Йорке, Нью-Йорке. Она говорила это имя медленно, протяжно, а ее глаза были мечтательны и сосредоточенны. Вдруг она вскрикнула. Бетти! Бетти! Бетти! Я слышу тебя! Она была ужасно взволнована. Звони — звони — звони Бетти! Я почти что слышу тебя! Боже! Я почти что слышу тебя! Бруклин! Я слышу тебя! Бруклин! Затем она упала в обморок. Я пытался оживить ее, но она не реагировала. Поэтому я оставил ее в покое. Я знал, что она в конце концов придет в сознание. То, что она сказала озадачило меня. Что она могла знать о Бруклине? Я упоминал о Нью-Йорке, но никогда не говорил о Бруклине. И все же я не мог ошибиться: она явно сказала Бруклин. Что она имела в виду, когда говорила звонок и кто такая Бетти? Когда она придет в себя, я попытаюсь добиться объяснений. Могло ли быть, чтобы другой американец попал на Венеру и поговорил с ней? Если я достиг Утренней Звезды, то это мог сделать и другой. Возможно он был здесь пленником, а может быть и жертвой, с которой она беседовала перед смертью. Я должен это выяснить! Но какая мне была от этого польза, кроме удовлетворения моего любопытства — этого я не знал. Разве не собирались меня завтра казнить? Думая об этом, я погрузился в сон. Когда я проснулся, уже было утро. Я был один. Лото не было в клетке и дверь была заперта!29
Я разбудил Джонду, но он не мог ничего сказать мне. Он был так же озадачен как и я. У меня есть чувство, что я никогда больше не увижу Лото и унесу эту тайну с собой могилу. К полудню мимо наших клеток стали проходить броколы. Они направлялись к «арене для боя быков», которую мы с Джондой убирали. Многие из них останавливались и смотрели на нас и обсуждали в самой неприятной манере нашу внешность и поступки. Вскоре за нами пришли — дведюжины воинов. Я хотел пустить в ход свой пистолет, но решил подождать, пока мы попадем на арену, чтобы вызвать большее опустошение. Воины были удивлены, но ничуть не взволнованы отсутствием Лото. Они видели, что замок клетки не был поврежден. Когда они спросили меня как ей удалось бежать, я мог только сказать Не знаю. Они повели нас на стадион, заполненный броколами. Было очень тихо, совсем не так как на бычьих боях или американских бейсбольных матчах при скоплении народа. Почти никто не разговаривал, не кричал и не сочувствовал. А когда вошла семья Думы со свитой воцарилась могильная тишина. Джонда и я стояли в центре арены со стражниками, один из которых подошел к Думе и заговорил с ним. Вскоре он вернулся и сказал Думе, что он хочет, чтобы я подошел к нему. Половина стражников проводила меня. — Куда исчезла женщина?, — спросил Дума, раздосадованный тем, что я не поклонился ему ни одного раза. — Глупо спрашивать меня об этом, — ответил я ему. Дума позеленел как липа. — Ты должен понимать, — продолжал я, — что если бы я знал, то не сказал бы. Я не знаю, но если бы я и сказал, ты все равно не поверил бы. Нет, я не знаю, могу только догадываться. — О чем ты догадываешься?, — спросил он. — Я догадываюсь, что богиню нельзя удержать взаперти, — сказал я, — и еще я догадываюсь, что она ушла, чтобы наказать тебя и Ро-тона за то, что вы с ней так поступили. Это было глупо с твоей стороны так обойтись с Высочайшей Сверхженщиной Огня. — Все случилось по вине Ро-тона, — сказал Дума. Ро-тон был рядом и ему было не по себе. Но когда Дума снова сказал: — Во всем виноват Ро-тон, — он не смог сдержаться. — Это ты хотел стать Высочайшим Сверхмужчиной Огня, — выпалил он. — Это была твоя идея, а не моя. Если она вернется, она узнает кто виноват. — Богини всегда знают правду, — сказал я, — их не обманешь. — Уведите его!, — оборвал меня Дума. — Он мне не нравится. — Мне кажется я слышу как она возвращается, — сказал я, глядя в небо. Мгновенно Дума, Ро-тон и окружавшие их посмотрели в небо. Это был очень напряженный момент, но никакой Лото-эль-хо-Ганья — Кум-оРай не появилось. Однако, я нарушил их душевное равновесие. Это было как раз то, что мне было нужно. Хотя я бы не очень удивился, если бы девушка, исчезнувшая так таинственно и загадочно вчера ночью, вдруг материлизовалась бы с огненным мечом в руке. Однако, этого не произошло и меня оттащили назад в центр арены. Джонда поклонился мне семь раз. У него было чувство юмора, которого недоставало броколам. Среди них пробежал шумок, как будто тысячи людей задохнулись одновременно. Так оно наверное и было. Наступила мертвая тишина. Дума прокричал что-то непонятное, ударили барабаны и воины оставили нас одних в центре арены. — Сейчас мы умрем, — сказал Джонда. — Давай оставим о себе хорошие воспоминания. Два воина подошли и дали каждому из нас крючок и меч. — Вы должны показать хорошее представление, — сказал один из них. — Вы увидите одно из лучших представлений на этой арене, — сказал я ему. Когда воины удалились в безопасное место, открылась одна из маленьких дверей в деревянном заграждении и на арену вышли шесть нобарганов. Нобарганы — это волосатые, человекоподобные каннибалы. У них не было одежды и украшений, но они сражались с помощью пращей, которыми они бросали камни, а также с помощью луков и стрел. Интересно происхождение слова нобарган. В широком смысле оно означает «дикарь», а буквально — это волосатый человек. Ган — человек, бар — волосы, а вместе — нобарган. «но» — это сокращенное «нот», означающее «с». Оно используется как префикс с той же целью, что и суффикс «у» в английском языке. Поэтому «нобар» означает «волосатый», а «но-барган» — «волосатый человек». Префикс «клу» образует множественное число. В своем повествовании я предпочел использовать английскую форму множественного числа, так амторская на мой взгляд довольно неудобна: клунобарган. Нобарганы приблизились к нам, рыча как дикие звери, от которых они недалеко ушли. Если бы они умело обращались со своими пращами и луками, то крюки и мечи не смогли бы нас защитить. Мы бы не смогли приблизиться, чтобы использовать их. Я бросил свой крюк и достал пистолет, держа меч в левой руке для того, чтобы отбиваться от камней и стрел дикарей. Джонда хотел было рвануться вперед и вступить в рукопашный бой, но я сказал ему подождать — у меня был сюрприз для него, нобарганов и броколов. Поэтому он отшатнулся назад и стал рядом со мной. Дикари начали окружать нас, тогда я поднял пистолет и уложил первого из них. Все что мне оставалось — это вовремя нажимать на кнопку, как говорят фотографы. Один за другим существа падали на землю. Несколько камней просвистели у нас над головами — у трех из них было время поразить нас, но я успел застрелить их, прежде чем они добежали до нас. На некоторое время наступила полная тишина. Затем я услышал бешеный крик Думы. Он не увидел представления, которого так ожидал. Не было никакого соревнования и мы не были убиты. Он приказал воинам выйти и забрать мой пистолет. Они вышли, не проявляя энтузиазма. Я приказал им не подходить, иначе убью их так же как и нобарганов. Дума крикнул на них, требуя подчинения. Конечно, им ничего другого не оставалось. Они пошли и я уложил их так же как и дикарей. Броколы сидели в абсолютной тишине. Спокойнейший народ! Один только Дума не успокаивался. Он так и прыгал от ярости. Он кажется был готов рвать на себе волосы, если бы имел их. Наконец он приказал всем вооруженным зрителям выйти на арену и убить меня за огромное вознаграждение. — Браво!, — сказал Джонда. — Продолжай в том же духе. Когда ты убьешь их всех, мы сможем пойти домой. — Я не смогу убить их всех, — сказал я. — Их сейчас будет слишком много. Нас схватят, но заплатят хорошую цену. Тысячи вооруженных мужчин перепрыгивали через барьер и шли к нам. Нельзя сказать, чтобы они спешили. Казалось каждый уступает другому обещанную награду. Но тем не менее они приближались. Пока они приближались к нам я услышал знакомый звук над головой. Такого не могло быть! Я посмотрел вверх: там, высоко над головой кружил аэроплан. Невероятно, но факт. Насколько я мог судить, это был мой корабль. Да, анотар — мой анотар: кто починил его? Кто летел на нем? Кто это мог быть, кроме Дуари, единственной женщины в этом мире, которая могла управлять самолетом. — Смотрите!, — закричал я. — Она возвращается! Лото-эль-хо-Ганья-о-Рай возвращается, чтобы отомстить! Все посмотрели вверх. Затем они посмотрели на Думу и Ро-тона. Я тоже посмотрел на них. Они бежали с арены как только могли. Держу пари, что бегут до сих пор. Анотар кружил теперь низко и я изо всех сил махал руками, чтобы привлечь к себе внимание, кто-бы в нем ни был. Вскоре показалась Дуари м помахала мне. Я крикнул, чтобы броколы освободили дорогу, иначе птица с новой Лото-эль-хо-Ганья убьет их. Я боялся, что они могут раньше времени заметить, что это была не настоящая Лото. Они сделали проход, вываливаясь с арены и покидая стадион так быстро как могли. Дуари приземлилась на арене, продемонстрировав высший пилотаж, и через минуту я держал ее в своих обьятиях. Мы стояли обнявшись, будто были на пересечении 42-й улицы и Бродвея. В самолете нас ждал Доран и через минуту Джонда был в кабине, а я — за штурвалом рядом с Дуари. Мы задыхались от вопросов друг к другу, но в конце концов я узнал, что первыми действиями Кандара после его вступления на престол была отправка мощного отряда воинов в Тимал для возвращения Дуари и Артола. Он также, следуя моим инструкциям, приказал построить новый двигатель для анотара. Зная, что я был захвачен броколами, они знали где меня искать, хотя и не надеялись успеть во время. Мы летели на высоте двух тысяч футов, когда я оглянулся на Джонду. Он смотрел по сторонам и вниз, широко раскрыв глаза от удивления. — Ну что ты на это скажешь?, — спросил я его. — Все равно не верю, — сказал он. — Думаю, что Ка-ат был прав, ты — величайший лжец в мире.Заметка редактора: В качестве примера замечательного совпадения, пусть не связанного данной историей, я хотел бы привести сообщение, появившееся недавно в прессе. Бруклин, 24 сентября. Специальное сообщение. Сегодня утром было найдено тело Бетти Колуэлл, исчезнувшей двадцать пять лет назад, на аллее за домом, где она раньше жила. Тело сохранилось замечательно, хотя Мисс Колуэлл должна была быть мертва двадцать пять лет. Друзья, осмотревшие тело, утверждают, что оно ни чуть не постарело с момента ее исчезновения. Полиция, опасаясь подлога, начала расследование.
Последние комментарии
14 часов 42 минут назад
23 часов 34 минут назад
23 часов 36 минут назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 12 часов назад