Бардадым – король черной масти [Юрий Даниилович Гончаров] (fb2) читать постранично

Владимир Кораблинов, Юрий Гончаров Бардадым – король черной масти

Глава первая

Последние листы дела Муратов просматривал молча. Ничего нового для него в них не было, не в первый раз склонял он над ними свои выпуклые, в черной роговой оправе очки, но читал все равно сосредоточенно, не пропуская ни строчки, с обычным своим вниманием даже к самым несущественным мелочам. Повстречалась описка, сделанная машинисткой, – он взял из пластикового стакана карандаш и поправил. Загнулся уголок одной страницы – он выровнял, аккуратно разгладил сгиб.

Щетинин сидел за столом сбоку, положив руки на сукно. Скучного рыжего цвета папка, которую изучая начальник милиции, была от него далеко, видеть строчки он не мог, видел только страницы, но он знал каждую страницу «в лицо», знал их содержание и одновременно со взглядом Муратова мысленно как бы шел своими глазами по этим страницам, исписанным разными почерками, разными чернилами, напечатанным на разных машинках, то четко, ясно, то бледно, неразборчиво. В то же время внимание его было чуточку отвлечено: скосив глаза, он смотрел в развернутый «Огонек», лежавший на столе рядом с его руками. Номер был свежий, доставленный сегодняшней почтой. Помещенный на последней странице кроссворд напоминал своими очертаниями сильно увеличенную снежинку. Щетинин уже успел заполнить почти все клетки, отгадал такие нелегкие слова, как персонаж оперы М. И. Глинки, фамилию изобретателя парашюта, название злака из пяти букв, птицы с пестрым оперением, вспомнил, в каком городе родился А. П. Чехов, и теперь старался разгадать название балета Ц. Пуни. Хотя Щетинин был уверен, что он неплохо осведомлен в музыке, ни одного балета Пуни припомнить он не мог и подбирал слово наугад, по двум-трем буквам, что попали в клетки от пересекающихся слов. Выходило что-то непонятное, неудобопроизносимое…

Муратов снял очки, закурил папиросу, прошелся по кабинету, скрипя сапогами, и остановился у окна.

– «…альда», – сложил наконец Щетинин окончание слова. Не хватало пяти букв в начале. – «…альда» «…альда»…

Муратов вдруг оживился и поманил Щетинина к себе.

– Авдохин?

Сквозь пыльное, давно не мытое оконное стекло была видна накаленная августовским солнцем центральная площадь районного городка – неровно мощенная булыжником, замусоренная обрывками бумаги, навозом, сенною трухой, приносимой ветром с соседнего рынка.

По площади, ерзая на седле, чтобы доставать ногами до педалей, катался на велосипеде мальчишка лет двенадцати. Другой, помладше, лет девяти, – верно, братишка велосипедиста. – бегал следом, норовя пристроиться на багажник. Старший огрызался, отбрыкивался от младшего, вилял то вправо, то влево. Рыжая вислоухая собака, высунув от жары язык, перебегала площадь. Мальчишка на велосипеде, азартно нажимая на педали, агрессивно устремился на нее. Собака тявкнула, шарахнулась в сторону и пустилась наутек, поджав куцый, свалявшийся, в репьях хвост. Возле чайной, под шиферным навесом, у которого останавливались автобусы, совершавшие рейсы из областного города в райцентр и обратно, и те, что курсировали внутри района, ожидала истомленная жарою очередь, человек пятнадцать – двадцать, с чемоданами, корзинами, мешками. Уже давно следовало прибыть из города дневному автобусу, забрать пассажиров и отправиться назад, но он, как водится, запаздывал.

Муратов смотрел через площадь на желтое, недавно построенное здание универмага с большими, как в городе, из толстого зеркального стекла витринами, полосатыми матерчатыми навесами над ними, с широкими бетонными, в мраморной крошке, ступенями перед входными дверями. Пять-шесть человек виднелись возле универмага. Держа за руку босоногого малыша в картузике и голубенькой рубашонке, по ступеням спускался высокий, хилого сложения, узкогрудый человек в клетчатой ковбойке и старых, изношенных, вздутых на коленях брюках без ремня, сползавших на самый низ тощего живота. Мальчик забегал перед мужчиной, подпрыгивая, протягивая к нему руку, – как видно, просил покупку, которую они сделали в универмаге.

– Точно, Авдохин, – сказал Щетинин, вглядевшись.

Мужчина и мальчик отошли от магазина, остановились на тротуаре возле закрытого на обед ларька «Союзпечати». Авдохин положил на прилавок ларька авоську, которую нес закинутой за плечо, что-то вынул из кармана, очевидно, то самое, что с таким нетерпением, в такой остроте желания просил малыш, расправил, неумело, неловко действуя руками, приложил ко рту, и перед его лицом возник и стал расти синий воздушный шар. Мальчик запрыгал, всплескивая ладонями. Ему было радостно и хотелось, чтобы шар рос еще больше, еще… Шар был уже как самый большой арбуз. Он сделался уже не синий, а голубой, прозрачный, сквозь него просвечивало лицо Авдохина. И вдруг шар исчез. Мальчик замер с поднятыми руками. Он стоял спиной, лица его Щетинину и Муратову не было видно, но можно было без труда вообразить, какое написано на нем сейчас огорчение! Лицо