2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Посмотрим.
Мейерхольд со своим «Бубусом» ясно показал, что хочет повернуть в сторону углубленного, повышенного, в некоторой степени как бы торжественного и монументального драматического и комедийного стиля, долженствующего раскрывать внутреннюю сущность отдельных социальных типов и положений. Легонькая комедия Файко треснула и распалась под тяжестью такой задачи. Посмотрим, что будет с комедией Эрдмана*1. Но к настоящей социальной большой драме или комедии приемы Мейерхольда (исправленные, конечно, так как трюкизма осталось еще слишком много), вполне подошли бы.
/*1 Статья написана до постановки «Мандата». Ред.
Грипич в Революционном театре, при соприкосновении с первой пьесой, которая дышит хоть некоторой живой современностью, «Воздушный Пирог» – вынужден был решительно повернуть к реализму в изображении типов и обстановки. Подобный поворот был уже заметен и при осуществлении «Эхо», при чем автор его, твердый реалист, пролетарский драматург Белоцерковский усиленно требовал еще большего реализма на сцене, но в то время не добился результатов.
Довольно примеров. Дело совершенно ясно. Я не хочу этим сказать, что для режиссера, для актера нет больше творческой работы искания формальных путей, что стоит только изучить (это впрочем очень не легко) старое мастерство расцвета Малого театра, и языком Садовских, Федотовой передать современной драме, – чтобы все дело было в шляпе. Нет, нам потребуется, вероятно, более резкая, почти до карикатуры доходящая характеристика отрицательных типов, конечно, при соблюдении художественной глубины такой карикатуры, а не ее уклона в пустое зубоскальство; нам потребуется чрезвычайно монументальная и в то же время содержательная, простая игра для грядущих на нашу сцену типов разрушителей и строителей новых идей. Очень может быть, что, в конце-концов, новый театр определит свои формы совсем по-иному, чем театр наивысшего под'ема разночинной интеллигенции.
Тем не менее вся эта работа может оказаться живой и достигающей значительного результата лишь в том случае, если она будет опираться на высоко-художественный и высоко-значительный драматургический материал.
Отнюдь не отмахиваясь от формального творчества театра, ожидая от него известных полезных результатов, в том числе и для драматургии, признавая огромную важность экономического вопроса в театре и т. д., я все-таки считаю, что ключем к революционизированию театра сейчас является драматургия.
Какими же путями можем мы содействовать скорейшему появлению революционной драматургии? Конечно, можно стать на чрезвычайно глубокомысленную позицию индивидуалистического фатализма, который, однако, к изумлению моему, иногда встречается у самых настоящих марксистов, правда, более или менее далеко стоящих от вопросов искусства. В самом деле, можно сказать так: «Если вам нужны великие драмы, – значит, вам нужны великие драматурги, а великий драматург есть биологическая случайность. Впрочем, если на вербе не растут груши, то на грушевом дереве они непременно вырастут, когда придет черед. На нашем революционном дереве рано или поздно повиснет золотая сладкая, спелая груша классической революционной драмы, а до тех пор ждите. Не уподобляйтесь дурачку, который в ожидании натуральной груши точит из дерева искусственную, обмакивает ее в краску и на зеленой ниточке привешивает к голым ветвям еще не пробужденного весною дерева».
Эти размышления при кажущейся своей трезвости представляют собою плод чисто мещанского подхода к вопросу. Конечно, мы не в состоянии «породить» гения, но, во-первых, никто не сказал, что хорошую революционную пьесу, удовлетворяющую всем нашим требованиям, может создать только гений, а во-вторых, гений есть социальное явление. Так не бывает, чтобы гений являлся, как выстрел из пистолета: раздался, оглушил, ослепил и сколько ни оглядывайся, неизвестно, где корень этой внезапности.
Появление гения, с одной стороны, обусловливается появлением нового жизненного материала и новых художественных целей, определяемых в глубине вступлением в жизнь новых слоев населения или какой-нибудь мощной передвижки социальных слоев. Но вместе с тем новая эпоха не сразу находит своего гения. Можно всегда найти его предшественников, маленьких, средних и очень крупных работников, подготовлявших ему почву. Можно сказать с уверенностью, что Гете был бы немыслим без Лессинга и Клопштока, а Лессинг и Клопшток без предварительной работы десятков выдающихся интеллигентов пробудившейся к жизни немецкой буржуазии. Можно с уверенностью сказать, что Пушкин не явился бы во всем блеске своего гения, если бы до него не было и Державина, и Жуковского, и многих других, гораздо меньших по калибру.
К тому же мы представляем из себя государство, основанное впервые на глубоком знании социальных законов, государство, желающее максимально вмешиваться в царство случая, вносить повсюду максимальный порядок. И сами гении, если таковые появятся, и те,
Последние комментарии
8 часов 17 минут назад
8 часов 35 минут назад
8 часов 44 минут назад
8 часов 46 минут назад
8 часов 48 минут назад
9 часов 6 минут назад