Увидеть лицо [Мария Александровна Барышева] (fb2) читать постранично, страница - 2

успеет промокнуть насквозь. Презентабельный будет вид на деловой встрече, ничего не скажешь! Какого черта она не взяла машину, а поехала на автобусе?! И компаньонке большое спасибо! Ехать-то должна была она, но компаньонка на радостях так вчера напилась на долгожданном открытии ресторана, что сегодня лежала дома в совершенно нетранспортабельном состоянии.

Алина Суханова вздохнула и прижалась лбом к холодному стеклу, отчего берет слегка съехал на затылок. Ее немного мутило, и разумеется, это было следствие просачивавшихся в салон выхлопных газов, а никак не вчерашнего веселья. Она сморщила нос и скосила глаза на темно-зеленый, местами прорванный чехол, обтягивавший спинку переднего сиденья, потом попыталась опустить спинку собственного кресла, но запавшая кнопка не работала. Не автобус, а развалина, напоминает те, на которых доводилось ездить в детстве. Может, это он и есть? Хотя, их, кажется, давным-давно сняли с маршрутов, может только где в маленьких городках и сохранились. Алина попыталась вспомнить, как выглядел автобус снаружи, но не смогла — не обратила внимания, когда садилась. В принципе, это было не так уж важно.

* * *

Когда автобус тряхнуло, Олег Кривцов, притулившийся возле окна и надвинувший кепку глубоко на нос, крепко приложился головой о стекло и выругался, еще не проснувшись. Просыпаться он начал через минуту, через две на ощупь сдвинул кепку на затылок и потер пострадавший висок, через три с половиной сердито зевнул, а через четыре открыл глаза и хмуро уставился в мокрое окно.

Дождь. Чудненько. Как всегда — некстати.

Он попытался было снова заснуть, но сон уже не шел, спугнутый окончательно и бесповоротно. Тогда Олег бегло оглядел салон, потянул носом, прислушался к работе двигателя и сокрушенно покачал головой — доехать-доедет, но механику бы руки оборвать!.. Подумав об этом, он тотчас вспомнил о «мерседесовской» фуре, которую вчера поставили к ним на ремонт. Проблемы со стартером — работа хлопотная, интересно, как там без него справятся его олухи? Взять хотя бы, недавно, двое молодых принялись заваривать бак, не выпарив из него бензиновые пары — ума палата! Вышло, что и должно было выйти, — шарахнуло от души. С парнями, правда, ничего, только штаны пришлось просушить да выслушать слегка болезненную лекцию о вреде идиотизма на производстве… А фура, как-никак, тянула тысяч на сто пятьдесят зеленых и оттого вызывала вполне естественное беспокойство. Если бы Серегин первенец подождал бы с появлением на этот свет хотя бы пару деньков и не пришлось бы спешно мчаться на приличествовавшее случаю торжество, Олег бы занялся машиной самолично. Он любил свою работу, любил машины и до сих пор возился с ними наравне с собственными подчиненными, хоть и являлся владельцем автомастерской и делать это был совершенно не обязан. В обязанность владельца входило изымание выручки, а не лежание под машинами, но Кривцов вкалывал и гордился этим. Работавший у него бывший одноклассник постоянно неодобрительно гундосил: «Олег, ты роняешь свой авторитет! Как так можно, ты же босс, я бы на твоем месте…» Но он не был на его месте, а чем таким он роняет свой авторитет, Олег не понимал. Преимущество было лишь в том, чтобы строить свой день так, как вздумается, захотел — поработал, захотел — гульнул. Постоянный вальяжный образ жизни был ему неинтересен. Масло навечно въелось в его кожу, а машины — в душу, руки его неизменно были черными, а глаза — внимательными и веселыми, как бы он ни был измотан. Никто из окружения Олега не мог похвастаться тем, что видел Кривцова усталым, мрачным, больным — в общем и целом, как он любил выражаться, замшелым и заплесневелым, а оттого, когда он разносил кого-нибудь из подчиненных за спустя-рукавничество в работе или сцеплялся с кем-нибудь при соответствующих обстоятельствах, его суровость, а то и злость производили особый эффект, проламывая привычное добродушие, как косатка казавшийся таким крепким и надежным лед.

Олег зевнул, улучил момент, когда автобус шел более-менее ровно, без тряски, прижался лбом к холодному стеклу и блаженно вздохнул. Голова после вчерашнего, вернее сказать, сегодняшнего побаливала ой как ощутимо! Он закрыл глаза, и из пустоты чудесным видением выплыла запотевшая бутылка «Невского». Над горлышком вспухала горочка пены, по стеклу вниз лениво оползали холодные капли. Олег страдальчески облизнулся и поморщился — губы ссохлись и дотрагиваться до них языком было неприятно. Купит пива на первой же остановке! И какого черта он не сделал этого сразу?! Конечно, Серега всучил ему на прощание бутылку коньяка, но опохмеляться коньяком — не в его стиле.

Кривцов приоткрыл один глаз и глянул на часы, потом снова в окно. Они опаздывали — и прилично. Он раздраженно почесал затылок, надвинул кепку обратно на нос и попытался снова задремать.

* * *

Борис Лифман всполошенно вскинулся в кресле, едва успев удержать уже почти сорвавшийся с губ крик. Несколько секунд он