Дичь [Соро Кет] (fb2) читать постранично, страница - 2

подумала: он лично посадил сбитый истребитель. Беспилотник грудью остановил.

— Щас такое видел! — сказал он, растягивая слова. — «Газель» посреди бела дня просто тупо самовоспламенилась!

Никто не обратил на него внимания. Только Лариса Федорова кивнула на свободный компьютер.

— Садись, пиши!

— Я думал, кто-то из вас напишет.

Думал он, как же! Кто тебя думать научил, скотина ты, хитрожопая? Будь строчки еще оплачиваемыми, как в нормальной газете, отдал бы он такое?

Все дружно подняли головы и посмотрели на меня.

— Думать забудьте! — я уже одевала куртку. Мысль, что мне придется слушать этого идиота, разжигало подспудно тлеющую ярость. — Я записана к доктору!..

— Да ты здорова, как конь! — сказал кто-то из девок, но тут же поправился. — Не в плане веса, я имею в виду.

— Я иду к психологу, — сообщила я. — Радовать моего внутреннего ребенка.

Моего психолога зовут Алкоголь.

По пути домой, я зашла в «Винный погребок» и взяла бутылку сухого красного. Шаг ускорился сам собой, появилась легкость, но… стоило завернуть за угол, легкость сразу ушла.

У подъезда стояла толпа. Полиция, серая «буханка» с надписью «скорая» и все сразу бабки.

— Вот она, вот она! — закаркали старые женщины и ко мне, с хищным интересом обернулись трое полицейских.

Глава 3

После того, как допрос закончился, я больше не могла пить вино. Достала из морозильника «Пять озер» и щедро плеснула прозрачную, почти что густую от холода водку в рюмочку.

— Сука сраная! — сказала я покойнице вслух и посмотрела на потолок. — Жила, как в душу срала и сдохла так, чтоб я жизни не радовалась!

Можно, конечно, было винить себя. Поговори я с Крошкой Редакторенком, знала бы, какая именно сгорела «газель». Пошла бы пить свое вино в бар… Не пришлось бы отвечать на дебильнейшие вопросы. Я всхлипнула от жалости к себе и подлила еще водки.

Выпила. Ледяной огонь приятно опалил пищевод и с размаху рухнул в пустой желудок.

Я посмотрела на свои ногти.

Жизнь чертовски несправедлива к таким, как я! Живу, никого не трогаю, пытаюсь ни во что не встревать… Но нет! То орущие дети, то горелая мать! Я потерла ладонью лоб. В нормальной газете можно было бы покопаться в подробностях, сделать эксклюзив… В Интернет-издании весь мой эксклюзив скопипастят за пять секунд и ничего с этим не поделаешь.

Я налила еще водки. Голубое стекло бутылки покрылось инеем-сединой. Я выпила, задумчиво поглядев на стекло порадовалась, что у меня вот седины нет, — потом убрала бутылку, пошла в гостиную. Квартира у меня двухкомнатная, бабушкина, но ничего бабушкинского тут нет. Баб Шура занималась карточными гаданиями и зарабатывала так, что хватало и на ежегодный ремонт, и на непутевую внучку.

Меня даже удивило, когда участковый вдруг про нее вспомнил. Я рухнула на диван и фыркнула. Представила себе суд. Свою баб Шуру — величественно-важную; в черной блузе с рюшами и серебряным медальоном на шее.

— Убийца — Дама Мечей через Дьявола по семерке Мечей, да с Пятерки Кубков!

Полицейские, все же, странные чуваки. Бандиты как-то не требуют, чтобы их любили. А полицейские, так прям диву даются, что неприятны. Они свои рожи вытянутые видели хоть бы раз, когда расстраиваются твоему алиби.

Я им так и сказала:

— Ну, простите! Вы все еще можете запугать свидетелей и выбить из меня чистосердечное.

— Никто не собирается ничего из вас выбивать! — внушительно сказал участковый. — Вы, если вы вдруг запамятовали, — он выразительно указал на пакет с эмблемой «Винного погребка», — не просто угрожали покойной, вы еще и клялись ее детей уничтожить.

— Технически, это не может считаться угрозой, — ответила я, памятуя о временах, когда полицейские были просто менты и уважали журналистов чуть больше. — Я сказала ей, что засуну ее… ммм… детей ей обратно в… ммм… матку. Это невозможно чисто физиологически. Так что угрозой это можно назвать лишь затем, чтобы поскорей закрыть дело и пойти пить.

Участковый тонко мне улыбнулся.

Он был типичный российский мент — чуть лысоватый, с широким, обманчиво добрым лицом. Форма напряженно удерживала живот, но участковый все равно засунул под ремень большие пальцы.

— Вы, Елена Николаевна, до…летаетесь, — сказал он. — Как Гагарин до…летался.

Я улыбнулась.

— Серьезно! Угрожаете бедной старой женщине, Петр Евгеньевич?

Один из молодых патрульных, смутно знакомый и чертовски хорошенький, посмотрел на меня ореховыми глазами. Я покраснела, утратив мысль… Не то, чтобы я — в третьем поколении девственница. Просто парень был необычный. Привлекательный и при этом глядящий на меня, открыв рот.

— Госпожа Масленко! — прокашлялся участковый грозно.

— Что? — уточнила я. — Представьте, что ваш Пиромант — серийный убийца. И завтра ударит вновь. Я, прям, очень сильно советую вам завести алиби. Потому что вы мне только что, завуалированно, грозили.

Он покраснел и брякнул:

— Была бы еще