Красная шапочка [Сергей Сизарев] (fb2) читать постранично, страница - 2

Папа, что с тобой? — спросила она.

Отец, помедлив, ответил: — Твоего папы больше нет, Эмми. Тебе придётся научиться жить одной. Мне очень жаль. Прости.

И отец выбежал раньше, чем она смогла хоть что-нибудь сообразить.

Потом был детский концентрационный лагерь. Её подобрали жандармы. Детей, лишившихся родителей, становилось всё больше. Им ничего не объясняли, их ничему не учили, с ними даже не занимались — детей разного возраста просто держали вместе.

«Вас отправят через пролив, в Англию. Там вас будут ждать ваши мамы и папы. Вы ведь хотите увидеть их снова?» — вымучено улыбаясь, ворковала воспитательница. А дети на ухо по секрету передавали друг другу новое страшное слово — биоморфы. Наконец, нашёлся мальчик постарше, школьник, который смог всё объяснить.

«В том корабле были инопланетяне. Они могут съесть человека и превратиться в его точную копию. Никто не может отличить. А когда такой инопланетянин проголодается, он ест следующего человека. И так пока не съест всех…»

Услышав эту ужасную историю, девочка долго не могла уснуть в школьном бараке, думая, а едят ли инопланетяне детей. «Если они едят детей», — решила она: «То они должны есть их гораздо чаще, чем взрослых. В нас так мало мяса…»

«Я была такой наивной. Такой маленькой и глупой», — Эммануэль вырывается из воспоминаний детства, снова садясь на койке, болтает босыми ногами. Ловит своё отражение в большом зеркале, висящем у двери, и показывает ему язык.

«Я человек», — произносит она вслух.

То, что было дальше, девушка знает из газет. Правительство Франции под давлением ООН создало обширную запретную зону, занимавшую почти семьдесят процентов страны, окружив её многокилометровыми кордонами и патрулями, минными полями и рвами. Это стало платой за то, что НАТО откажется от ядерной бомбардировки «заражённых территорий».

Всё оставшееся в зоне население должно было пройти через тысячи пропускных пунктов, где от настоящих людей отсеивали замаскировавшихся пришельцев.

Идея была проста. Инопланетяне, копировавшие человеческое тело, по-прежнему оставались внеземной формой жизни. Их трупы (а некоторых из пришельцев удалось уничтожить, когда те уже занимали высокие правительственные посты) не разлагались в нашей среде. Земные бактерии не справлялись с незнакомой им органикой.

Трупы ссыхались до состояния мумий, со временем рассыпаясь во прах. Это и легло в основу теста «мочка». Человека изолировали в боксе, отрезали ему мочку уха и помещали её в биологически активную среду. Если мясо загнивало, человека выпускали из зоны. Если нет, то его заживо кремировали.

Инопланетяне не стремились попасть на фильтрационные пункты. Многие из них предпочитали охотиться на многочисленное население, ещё остававшееся в зоне, вскоре получившей название «Сказочный лес». Как оказалось, биоморфы могли принимать формы крупных животных — к примеру, волков или оленей — чтобы под их видом преодолевать заградительные кордоны.

Эммануэль трогает своё левое ухо. Мочки нет. Она срезала её два года назад, оставив в тёмном и сыром месте. Отрезанная плоть загнила…

«Я всё-таки человек», — с облегчением думает девушка. Но внутренний голос — голос из её снов, в которых она вспоминает то, что с ней никогда не случалось, возражает ей: «Эй, парень, биоморфы способны скрывать от личности-прототипа своё присутствие. После поглощения, подделка даже не осознаёт, что её оригинал был употреблён в пищу. Личность-поглотитель способна подменить любое воспоминание таким образом, что у подделки не возникнет даже подозрения о том, что она уже не человек…»

Этот старческий голос рассказывает ей вещи, которые она не всегда понимает. «Наверное, я выдумала его! Мне было одиноко, и я выдумала этого чёрствого старика», — успокаивает себя Эммануэль в такие минуты.

«Я же никого не съела! Не стала никем другим», — да, это факт, уверена она. Это доказательство её человеческой природы.

Девушка надевает тапки и идёт к холодильнику. На свет появляется увесистая консервная банка.

«Здравствуй, тушёнка. Я тебя съем!» — с детской непосредственностью обращается она к банке и одним движением ножа вырезает крышку.

«Не самая здоровая пища. Вредно для фигуры», — Эммануэль тщательно пережевывает мясные волокна, запивая водой из бутылки: «Надо найти какой-нибудь продуктовый склад с крупами…» Жизнь в сказочном лесу совсем не сказочная. И проблема питания — не самая страшная. Девушка думает, не подойти ли к пульту… «Рано», — удерживает она свой порыв.

Позавтракав, она надевает на себя поношенные армейские брюки, ушитые до её роста, и такую же камуфлированную куртку с завёрнутыми рукавами. Одежда висит на ней, как мешок. «Какой здоровяк в ней ходил?» — спрашивает она себя: «Вот уж кому точно не страшны биоморфы…»

Эммануэль застёгивает на себя портупею из чёрных нейлоновых ремней. Вытаскивает из-под матраца пистолет-пулемёт.

«МП-5K. Двадцать патронов. Стреляет с закрытого затвора. Чувствителен к засорению», — данные всплывают в мыслях