Хожение за три моря тверитина Афанасия Никитина (1466-1472 гг.) [Е. А. Мирожина] (pdf) читать постранично, страница - 3

безводном острове, а также
высокая пошлина на привозные товары:„...а берут большую
тамгу со всякого товару".
Отпраздновав третью Пасху на чужбине, Афанасий
Никитин отправился далее.«Из Гурмыза пошел есьми морем до Индеи... и поидох... в таву с коньми...» (332) Тава—
корабль, построенный без железа. Пассажир, желая получить место на корабле, отходящем в Индию, должен был
взять с собой коня, он мог его там продать; это делалось
для того, чтобы развести в Индии лошадей, которых там
было очень мало: „...в Индии кони ся не родят, а родятся

9
волы да буйволы". (333) Поэтому индусское правительство
всячески поощряло ввоз коней и освобождало торговые
суда, привезших не менее 90 голов лошадей,—от пошлины на товар. Афанасий Никитин подчинился общему правилу и тоже купил жеребца, не предполагая вовсе, что эта
покупка доставит ему со временем много тревог и тяжелых
душевных переживаний.
Почти месяц шла тава до Индии. Отмечал Афанасий
Никитин встречавшиеся города: Мошкота, Дегу, Кузьрят,
побережье Канбат (Камбаят) „...Да родится в нем лек да
ахык, да лон..." (33'2) Кокс, сердолик, соль. Наконец подошли к месту, где корабль разгрузили. Здесь была долгая
остановка для Афанасия Никитина.—г. Чауль—«Чювиль» на
юго-восток от Бомбая на 23 мили. «...И тут есть Индийская страна, а люди ходят наги все, а голова не покрыта,
а груди голы... а детей у них'много, а мужи и жены черны все. Аз хожу куды—ино за мной людей много—дивятся белому человеку...» (332) Поражало тверякаи легкое одеяние туземцев:.... А князь ходит—фота на голове (т.е.—кусок материи)—а другая на бедрах, а княгини и бояре ходят фота на плеще, адругая на бедрах..."(333) Также и зимой,
потому что зима теплая. Незатейливо и вооружение воинов—„щит да меч". Недолго гостил здесь Афанасий Никитин —около месяца, а затем пошел далее пешком до Пали,
до Умри—.... то горы Индейския». (На юго-восток от Сурата). Через С дней добрался до «Чюнеря»—Джунир. ,,...Чюнерь-же град на острову есть на каменном, не делан ничим—Богом сотворен, а ходят на гору день по единому
человеку—дорога тесна—поити нельзя...»(333) В этой природной крепости жил хан монгольский—(монголы тогда
владели почти всем Индостаном) «Асат-хан, холоп МеликТучаров, а держит, сказывают, седьмь тем»—владычествует
над семью землями, но сам зависит от главного хана Меликтучара, который:«сидит на 20-ти темах, а бьется с кафары
20 лет, то его побиют, то он побивает многожды...» (333)
Кафары—по определению Афанасия Никитина—«ни крестьяне, ни бесермена, молятся каменным болваном...»—язычники,
чистокровное индийское племя, подчиненное монголам с
ХИ-в.
Два месяца прожил Афанасий в Чюнейре—все искал
товара на Русь, о котором ему говорили тезики, и не нашел, чем остался очень недоволен:«...мене залгали псы бесермена, а сказывали всего товару много, аннет ничего...»

10

-

З а т о насмотрелся он вдоволь на окружающую жизнь: «А
сеют пшеницу да ногут (горох)—пашут на волах, на них
же ездят и товар и иное что возят». «А зима стала с
троицына дня ежедень и нощь вода четыре месяцы—всюду вода и грязь».
Близко видел он и придворную жизнь: „Хан ездит
на людех, а слонов у него много и коней добрых много.»
(333) Хан любил хороших коней—увидел он славного жеребца у Афанасия Никитина—захватил жеребца и
его самого и говорит:„Стань в веру нашу в Махмет-Дени,
а не станешь в веру нашу в Махмет-Дени,—и жеребца
возьму и тысячу золотых на голове твоей сыщу,» (333)
Дал четыре дня сроку на размышление. Смутился благочестивый тверяк: «Аз же во многия помышления впадох».—
В кармане было скудно и жеребца было жаль, но и веру
христианскую менять не хотелось. Наступил четвертый
день. Взмолился тут Афанасий Никитин, вспомнил свой Спас
Златоверхий: «Боже, не дай погыбнути!» На счастье русака приехал в то время к хану знакомый «хоросанец»,
иноземец-купец, заступился за пленника, и хан отдал Афанасию жеребца и денег не взял. «Таково чудо на Спасов
День» заключает
Афанасий Никитин: дело было под
праздник Преображения.
Вообще, видно, очень стеснительно было в Чюнейре
относительно религии. «О, русстий христиане! и ты, оставих веру свою да воскликнув: «Олло,-олло—керим» поиди
в землю Гудустанскуго». (334) И это совершенно справедливо. Известно, что многие путешественники по Индии, почти современники, Афанасия Никитина, как, например,
Ди-Конти, Бартема и др. сделались ренегатами, многие миссионеры делались жертвой нетерпимости туземцев. Афанасий-же Никитин не побоялся возможных мучений и лишений и устоял в своей вере, хотя ему"*еще раз, несколько
позднее, пришлось подвергнуться испытанию в этом отношении.
Это было в следующем на пути городе —«Бедери»
(Бидар—столица монгольского царства на Индостане) «Мелик-хан много мя понуди в веру бесерменскую стати»(340) кратко замечает Афанасий Никитин. До Бедери шел
Афанасий месяц—„40 кововков»—10 верст.^Много городов
встречалось на пути «А промеж тех градов многи