Политические течения в басмачестве_ишанизм и суфизм [К. Н. Абдуллаев] (pdf) читать постранично, страница - 3

вдохновителями антисоветского джихада.
Уяснив этот факт, становится понятным, почему
центрами басмаческого сопротивления стали не
города, а отдаленные, чаще приграничные регионы туркменских степей и пустынь, а также предгорий таджикско-узбекской Восточной Бухары. Там,
где власть ортодоксальных, официальных, склонных к коллаборационизму мулл была слаба, и наоборот, харизматические ишаны и консервативные муллы пользовались ничем не ограниченным
влиянием на свободолюбивых пастухов и земледельцев. Известный шейх по имени Хан Ишан, например, был духовником лидера туркменских повстанцев Джунаид Хана. До 1925 г. все шесть или
семь основных туркменских лидеров имели своих
ишанов, которые занимались духовными делами
и администрацией отрядов. В ряде случаев ишаны
были непосредственными командирами отрядов.
Самым авторитетным руководителем таджикского
басмачества в 1921–1923 гг. был ишан Султан из
Дарваза. Другой известный ишан из Душанбе (имя
неизвестно) благословил таджикского курбаши
Рахмана Додхо (убитого в 1925 г.) на борьбу против “неверных”. Та же самая картина наблюдается в среде лакайских отрядов, где ишан Дамулла

Хан благословил узбеков на джихад. Свой духовный наставник – Ишони Довуд из Куляба – был
и у Ибрагимбека. По словам Ибрагимбека, каждый из его отрядов имел своего ишана-духовника.
Они выступали своего рода “комиссарами” при
военных командирах – курбаши. Ишаны обычно
не относили себя к какой-либо национальности
или этнической группе и выступали за укрепление единства мусульман вне зависимости от
происхождения. Они разрешали межплеменные
и межэтнические конфликты, пытаясь воплотить
в жизнь извечный мусульманский идеал – создать
общность, основанную не на кровном родстве, а на
единстве веры.
Накшбандийские ишаны стремились быть
“внешне с народом, внутренне с богом”, то есть
никогда не отгораживались от народа, его нужд
и забот. Они находились в самом центре социальной и политической жизни мусульман. Особенно
сильными были позиции политически активного
духовенства в Кулябской зоне. В этом, наиболее
близком к Афганистану регионе Таджикистана,
советские спецслужбы насчитали 231 из 410 наиболее влиятельных мулл и ишанов. В ходе борьбы
с басмачеством все они были подвергнуты репрессиям. Так, в 1924 г. была арестована большая группа духовенства во главе с Кази Исматулло Каримовым, которого Советская власть считала “крупным
идеологом басмачества” [9]. По подсчетам, проведенным Средазбюро ЦК ВКП (б), “в приграничной полосе Таджикистана на 313 душ приходилось
одно духовное лицо” [10, л. 99].
Способность харизматических религиозных
лидеров мобилизовывать население на насильственные протестные акции оказала сильное впечатление на советскую власть. Она рассматривала
ишанизм как серьезную угрозу существующему
строю в Таджикистане. Все таджикские ишаны
были взяты на учет. Согласно информации ГПУ
ТАССР в 1925 г., в республике было около 50
ишанов, каждый из который имел от 500 до 10 000
мюридов. Если принять на веру это утверждение,
то получается, что в Таджикистане (точнее в современной его центральной и южной части) было
около 50 братств, общим количеством до 500 тыс.
человек. Это огромное количество для 750-тысячного населения Таджикистана того времени.
Стараясь предотвратить конфликты между
отдельными командирами и племенными лидерами, ишаны стремились объединить мусульман,
укрепить общину. После понесенного поражения
во второй половине 1920-х гг. многие из басмачей
бежали в Афганистан. Наибольшим авторитетом
среди среднеазиатских эмигрантов в Афганистане пользовался туркмен ишан Халифа из Кызыл

Вестник КРСУ. 2015. Том 15. № 12

9

Исторические науки
Аяка. Его авторитет держался и на харизме, и на
военной мощи его послушников. Благословение
Халифы Кызыл Аяка было обязательно, особенно
если предстояло принять какое-либо важное политическое решение [4, с. 162].
Суннитские персоязычные религиозные авторитеты Средней Азии и Афганистана того времени общались друг с другом, их семьи роднились,
а ученики, родственники и мюриды, жившие по
обе стороны границы, часто пересекали реку как
паломники, студенты и гости. До 1934 г. граница
между СССР и Афганистаном охранялось недостаточно надежно, и переходы были обычным делом.
Конечно, не все из них стали басмачами
и стремились участвовать в джихаде. Равным образом, нельзя абсолютизировать влияние суфиев
и ишанов на среднеазиатское общество. Радикализм воинственных ишанов противоречил, прежде
всего, ортодоксальному, нормативному, интеллектуальному, “высокому” исламу, а также исламскому реформизму (джадидизму). Кроме того, сам
факт влияния какого-то ишана на население не
означает того, что оно было абсолютным и неизбежно направлено против советской власти и содержало призыв к насилию. Как в Чечне и Дагестане XIX в., так и в Средней Азии 1920-х, а