Чужая сперма: Ахтырский дневник [Анатолий Иванович Стреляный] (epub) читать постранично, страница - 5

Это одно из правил военного времени; они здесь сами собой установились с первых часов, если не минут, войны. В начале или где-то в середине любого разговора тебе напомнят, что об этом калякать не следует. Поэтому большинство разговоров сводятся к обмену одним и тем же вопросом: «Что говорят?» — ответы на который или никакие, или крайне расплывчатые.

Людей на улицах или вовсе не видно, или их очень мало; дня два я не видел ровным счётом никого, потом стали появляться. Выйдя из своего подъезда, первым, кого увидел, была молодая женщина с лицом, явно подготовленным для появления на людях: подкрашенные губы, подбелённое лицо. Она быстро шла с двумя сумками, одной обычной, другой очень большой, но несла её легко.

На мой вопрос, не тяжело ли ей, она подняла к моему лицу большую сумку и сказала, что внутри памперсы для её близнецов, а на вопрос, зачем так много этого товара, ответила, что никто не знает, сколько еще будет длиться пальба по городу. Необидно для меня съехидничала: «Может, вы знаете?»

Следующим встречным оказался крупный мужчина тоже с двумя торбами, обычной и большой. Охотно объяснил мне, что большая торба набита кормом для кошек и собак, а в той, что поменьше, харчи для семейства. Говоря о своих кошках и собаках, отозвался о них так, как и следовало ожидать: «Хоч бы воны уси попэрэдохлы». Пусть бы они все околели. Я спросил, почему же в таком случае он так щедро для них закупился. «Так они же пока живы, мать их так! Все мы пока живы».

Эти встречи произошли аккурат возле базара, открытого, но совершенно пустого, только у самого входа работал ларёк с тем самым кормом для домашних животных. Я спросил продавщицу, какая надобность заставила её выйти на работу, когда все кругом сидят по домам. «Нужда заставила, — сказала она. — Кошкам и собакам люди не объяснят, что идёт война и по нам стреляют».

С одной её покупательницей я разговорился. Ей каждый день звонит дочка из России — там она, по словам матери, работает балериной —и рассказывает ей, что в Ахтырке и в окрестных сёлах русских воинов встречают хлебом-солью. «Я её спрашиваю: „Ты, блядь, в своём уме?“» — на что дочка отвечает, что она балерина и поэтому лучше знает, можно сказать, видит внутренним взором (я забыл, из Москвы или из Петербурга), что делается в Ахтырке и вокруг.

Встречи жителей окрестных сел с оккупантами действительно происходят, нам с матерью балерины это известно, но какие это встречи? Солдаты бросают свои оставшиеся без горючего танки и разбегаются по сёлам, перепуганные и вместе с тем злые, потому что усталые и голодные, могут ограбить сельмаг, залезть к кому-нибудь в погреб. Жители их ловят и сдают властям — сдают, как выразилась моя собеседница, в пригодном для обмена виде. Их не бьют, не дразнят, вообще относятся к ним вполне ровно, к чему особо призывает местное начальство.

С первых часов войны люди стали нагружать себя не совсем обычными общественными работами. Перед Криничками, например, вырыли противотанковый ров, устроили заграждение, а подступающую лесополосу проредили, чтобы можно было издали заметить приближающуюся вражескую колонну. «Сообразили мужики, молодцы! — говорит о них председатель местного сельхозпредприятия Михаил Алексеевич Мариниченко. — Никто их не обязывал и ничего не подсказывал».

— Анатолий Иванович, миленький, ну, как тут жить? — звонит Лариса Ивановна Келлерман. По профессии она переводчица технической литературы с английского, держала маленькую выставочную фирму. Звонит после того, как пообщалась с соседкой-пианисткой. Та живёт одна, точнее, с российским телевизором. «Ты понимаешь, Лара, — говорит ей, — Путин, он ведь тоже человек. Ему хочется, чтобы в Киеве ему было с кем поговорить — чтобы у нас были для этого адекватные люди». Лариса Ивановна и смеётся, и плачет: «Анатолий Иванович, я ведь не от себя произношу слово „адекватные“». Она так и выразилась. Он её бомбит, а она ему адекватных людей подбирает.

Молодому армейскому священнику отцу Георгию я предложил для обсуждения свою главную мысль этих дней. Россия окончательно и, может быть, бесповоротно отбрасывает себя далеко от Запада. Западные ответки приведут к тому, что жизнь для большинства людей в России станет очень трудной и безрадостной, хотя пока что многие из них надеются на высокое и сытое будущее. Но если Россия вернёт себе Украину, то все тяготы и неприятности придутся и на жителей Украины. Все, с кем я общаюсь в эти дни, уверены, что выстоят, но всяко может быть.

Отец Георгий сказал, что вполне понимает моё беспокойство — только Богу известно будущее, но если будет так, как я накаркиваю, то это будет значить, что и Россия, и Украина ещё не прошли все нужные им для более-менее нормальной жизни этапы, им обеим понадобится ещё один этап для окончательного самовразумления.

Немного помешкав, он сказал, что на моём месте он, однако, ввиду военного времени не делился бы такими сомнениями