Тень креста (СИ) [Вячеслав Паутов] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (65) »
Жестокая эпоха, описанная в «Тень креста», породила и соответствующие ей преступления, определила характерные мотивы, законы серии и почерк, а так же круг людей, совершавших эти злодеяния. А сложившаяся историческая ситуация только усугубляла впечатления от разверзшейся бездны ужаса. Потомки же назовут таких изуверов «маньяки Средневековья». Религиозный фанатизм и ложное мессионерство, помноженные на прошлые обиды или душевные травмы, ставили людей на грань безумия: одни становились святыми, другие - преступниками-убийцами, и это не зависело от стороны противостояния - ими могли стать и язычники, и люди, называвшие себя христианами.
Очень долго размышлял и колебался, что в романе сделать первичным (или основным): историчность прозы или атрибутику детектива. И пришёл к выводу, что, в данном случае, их нельзя разорвать или отделить друг от друга - одно порождает другое, одно является продолжением другого. А это требует большей убедительности образов героев-персонажей романа. Потому что религиозное просвещение "заблудших" требует убедительности и от самого автора. Нет, "Тень креста" не просто детектив в скандинавском антураже , а стремление понятно и убедительно отразить все перипетии и сложности той эпохи, спроецированные на Норвегию. В таком случае стремление к исполнению канона "место-время-события-люди" стало для меня первостепенным.
Образы короля Олава Трюггвасона и королевы Тиры (Тайры) Харальдсдоттер по прозвищу Датская (или Датчанка) не являются 100% исторически оригинальными, они - плод авторских впечатлений об этих исторических персонах, ставших для него литературными образами, не лишёнными художественной обработки, а исторические допущения лишь акцентируют их целостность. Литературный портрет королевы Тиры многогранен и высвечен с разных ракурсов, потому что характер этой личности совершенно неоднозначен: его нужно собирать по крупицам, оценивая каждую мелочь, чтобы увидеть апогей, развёрнутый в 16 главе "Маски сброшены - тайн больше нет". С уверенностью могу констатировать, что Тира Датская ни в чём не уступает шведке Сигрид Гордой. Они могли считаться родственницами и жили в одно время, обе хорошо знали Олава Трюггвасона. Только вот Тире Датской я бы дал другое прозвище. Будучи по-женски привлекательной, умеющей манипулировать мужчинами, внутри она оставалась холодной и расчётливой, стремящейся к власти и богатству, оставаясь полностью независимой, самостоятельной в решениях и поступках. Тира Охотница за властью, так бы я назвал эту женщину, не смотря на всю хвалебность скандинавских саг.
Имена первых настоятелей Нидаросского собора доподлинно не известны, но известно, что они были лицами приглашёнными - иноземными служителями церкви. Немалое внимание уделено и образам людей из народа, во многом эти образы носят собирательный характер, но и обладают конкретикой - первые христиане, язычники, колеблющиеся, у каждой группы свой социальный статус и своя правда, а к общей они ещё не пришли. И в этом весь трагизм их положения - постоянно нужно выбирать свою сторону в вере и жизни, душой периживать отказ от вековых обычаев и суждений своего народа. И никто из этих людей (ни первые христиане, ни убеждённые или воинствующие приверженцы старой веры, и пока неопределившиеся с отказом от старого и принятием нового) не чувствовал себя защищённым от беззакония, смуты, восстания против власти, грабежа и войны. И последнее, словосочетание "тень креста" я позиционирую не только, как характеристику определённого героя романа, но и как широкое явление проблемности христианизации Норвегии: есть люди, что несут крест, но есть и те, кто им прикрывается в собственных целях и интересах, а несущие крест могут быть совсем разными по убеждённости, характеру, воле и настойчивости в выбранном ими пути миссионерства.
Олав Трюггвасон представляется мне королём-экспериментатором, даже не представляющим последствий своего эксперимента, материалом для которого стал весь народ Норвегии. Безусловно, сам король Олав Трюггвасон имел опыт обращения народных масс в христианство, ведь вместе с князем Владимиром в 988 г он крестил Русь. Но оказалось, что Норвегия совсем не Русь, а король Олав - не Владимир Святославич, новгородский и великий (главный) князь Киевской Руси, который "сначала взял власть, а потом принял крест". Разрыв венценосной пары - Олова Трюггвасона и Тиры Датской состоялся в 1000 г: она,
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (65) »
Последние комментарии
6 минут 57 секунд назад
9 часов 9 минут назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад