включается разум». По словам исследователя, «впечатление и ранее сложившееся мнение появляются в сознании одновременно. Они перемешиваются <…> Если то, на что мы смотрим, совпадает с тем, что мы ожидали увидеть, стереотип получает дополнительное подкрепление на будущее»
[12]. По мнению Рут Амосси, профессора французской литературы и теории литературы Тель-Авивского университета, стереотип — это готовая к употреблению мысль, это существующий в нашем сознании образ банкира или ковбоя, жителя Магриба или крайне правого. При этом стереотип не существует вне контекста, он появляется в момент узнавания модели, существующей в коллективном сознании, то есть стереотип всегда выступает как «предзнание» и «предконструкция» и возникает в тот момент, когда, выбирая характерные черты группы или ситуации, мы узнаём знакомую схему
[13]. Очень важно понимать, что представления и стереотипы (и тем более архетипы) предшествуют реальности, зачастую подменяют её и заменяют знания, упрощают мыслительную деятельность за счёт использования готовых шаблонов.
По словам академика А. О. Чубарьяна, «стереотипы такого рода часто весьма устойчивы, они передаются из поколения в поколение и весьма непросто уходят из политики и сознания. Базируясь часто на действительных отдельных фактах и проявлениях, они в то же время становятся основой для формирования целой системы мифологических концепций и представлений»
[14].
Под
этническими стереотипами в книге понимается комплекс представлений одной этнической группы о другой, подразумевающий двухчленную структуру стереотипа: с одной стороны, это характеристики изучаемого общества, с другой — общества, к которому принадлежит наблюдатель. Поэтому этнические стереотипы всегда обусловлены стереотипами собственного «я», а стереотипизация восприятия, в свою очередь, является причиной мифологизации образов
[15].
Когда мы говорим о
мифах о России, речь идёт о политических и/или культурных мифах, а не о мифах в обыденном понимании этого термина, когда миф ассоциируется с выдумкой или иллюзией, и не о «священных», то есть религиозных мифах. Английский политолог Кристофер Флад даёт следующее определение политического мифа: «идеологически маркированное повествование, претендующее на статус истинного представления о событиях прошлого, настоящего, прогнозируемого будущего и воспринятое социальной группой как верное в основных чертах»
[16]. В отличие от «священного» мифа, служащего религиозным целям, политический миф является инструментом идеологии, с помощью которого создаётся «нужный» или ожидаемый образ
Другого.
Политический миф идеологически заряжен, он имеет вполне конкретную цель. Как справедливо отметил бельгийский исследователь Клод Абастадо
[17], «мифы не являются правдивыми или ложными, они эффективны»
[18], а исторические факты в произведениях подчинены стремлению автора создать персонажей, которые были бы правдоподобны, отвечали бы стереотипным представлениям зрителей
[19].
В то же время политический миф, как и миф в обыденном понимании, — это метарассказ, то есть рассказ в рассказе, история в истории, когда одно событие вызывает в памяти другое, вплетается в целую цепь событий, отсылает к предыдущим эпохам. Как отмечает швейцарский политолог, общественный деятель и журналист Ги Меттан, автор книги «Запад — Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса», такая разветвлённая сеть историй превращается в сагу, в «гиперфикцию», порождает новую мифологию, однако герои мифов и образы остаются прежними, узнаваемыми
[20]. Смысл такого метарассказа — легитимировать официальную политику и построить общность через единение и коллективную самоидентификацию
[21]. Иначе говоря, с помощью мифа о России Запад конструирует и сохраняет свою собственную идентичность.
По словам Мишеля Фуко, по каким-то таинственным причинам об одних мифах периодически забывают, а другие превозносят, как будто они больше соответствуют реальности. Миф о России неистребим, его можно отнести к категории «привилегированных мифов», которые, однажды сформировавшись, транслируются из поколения в поколение. Как отмечала французский исследователь Симона Блан, Запад всегда видел Россию сквозь свои мифы и стереотипы, сводя всё к одному, им же сконструированному принципу и испытывая соблазн сделать за Россию тот выбор, который стоит перед каждой нацией
[22].
Что характерно, Запад уверен, что именно «в самой России легитимность и осмысленность ссылок на прошлое при обсуждении современных повседневных политических проблем очень редко ставится под вопрос», как пишет в
Последние комментарии
1 час 21 минут назад
1 час 21 минут назад
1 час 29 минут назад
1 час 38 минут назад
2 часов 36 минут назад
2 часов 54 минут назад