включается разум». По словам исследователя, «впечатление и ранее сложившееся мнение появляются в сознании одновременно. Они перемешиваются <…> Если то, на что мы смотрим, совпадает с тем, что мы ожидали увидеть, стереотип получает дополнительное подкрепление на будущее»
[12]. По мнению Рут Амосси, профессора французской литературы и теории литературы Тель-Авивского университета, стереотип — это готовая к употреблению мысль, это существующий в нашем сознании образ банкира или ковбоя, жителя Магриба или крайне правого. При этом стереотип не существует вне контекста, он появляется в момент узнавания модели, существующей в коллективном сознании, то есть стереотип всегда выступает как «предзнание» и «предконструкция» и возникает в тот момент, когда, выбирая характерные черты группы или ситуации, мы узнаём знакомую схему
[13]. Очень важно понимать, что представления и стереотипы (и тем более архетипы) предшествуют реальности, зачастую подменяют её и заменяют знания, упрощают мыслительную деятельность за счёт использования готовых шаблонов.
По словам академика А. О. Чубарьяна, «стереотипы такого рода часто весьма устойчивы, они передаются из поколения в поколение и весьма непросто уходят из политики и сознания. Базируясь часто на действительных отдельных фактах и проявлениях, они в то же время становятся основой для формирования целой системы мифологических концепций и представлений»
[14].
Под
этническими стереотипами в книге понимается комплекс представлений одной этнической группы о другой, подразумевающий двухчленную структуру стереотипа: с одной стороны, это характеристики изучаемого общества, с другой — общества, к которому принадлежит наблюдатель. Поэтому этнические стереотипы всегда обусловлены стереотипами собственного «я», а стереотипизация восприятия, в свою очередь, является причиной мифологизации образов
[15].
Когда мы говорим о
мифах о России, речь идёт о политических и/или культурных мифах, а не о мифах в обыденном понимании этого термина, когда миф ассоциируется с выдумкой или иллюзией, и не о «священных», то есть религиозных мифах. Английский политолог Кристофер Флад даёт следующее определение политического мифа: «идеологически маркированное повествование, претендующее на статус истинного представления о событиях прошлого, настоящего, прогнозируемого будущего и воспринятое социальной группой как верное в основных чертах»
[16]. В отличие от «священного» мифа, служащего религиозным целям, политический миф является инструментом идеологии, с помощью которого создаётся «нужный» или ожидаемый образ
Другого.
Политический миф идеологически заряжен, он имеет вполне конкретную цель. Как справедливо отметил бельгийский исследователь Клод Абастадо
[17], «мифы не являются правдивыми или ложными, они эффективны»
[18], а исторические факты в произведениях подчинены стремлению автора создать персонажей, которые были бы правдоподобны, отвечали бы стереотипным представлениям зрителей
[19].
В то же время политический миф, как и миф в обыденном понимании, — это метарассказ, то есть рассказ в рассказе, история в истории, когда одно событие вызывает в памяти другое, вплетается в целую цепь событий, отсылает к предыдущим эпохам. Как отмечает швейцарский политолог, общественный деятель и журналист Ги Меттан, автор книги «Запад — Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса», такая разветвлённая сеть историй превращается в сагу, в «гиперфикцию», порождает новую мифологию, однако герои мифов и образы остаются прежними, узнаваемыми
[20]. Смысл такого метарассказа — легитимировать официальную политику и построить общность через единение и коллективную самоидентификацию
[21]. Иначе говоря, с помощью мифа о России Запад конструирует и сохраняет свою собственную идентичность.
По словам Мишеля Фуко, по каким-то таинственным причинам об одних мифах периодически забывают, а другие превозносят, как будто они больше соответствуют реальности. Миф о России неистребим, его можно отнести к категории «привилегированных мифов», которые, однажды сформировавшись, транслируются из поколения в поколение. Как отмечала французский исследователь Симона Блан, Запад всегда видел Россию сквозь свои мифы и стереотипы, сводя всё к одному, им же сконструированному принципу и испытывая соблазн сделать за Россию тот выбор, который стоит перед каждой нацией
[22].
Что характерно, Запад уверен, что именно «в самой России легитимность и осмысленность ссылок на прошлое при обсуждении современных повседневных политических проблем очень редко ставится под вопрос», как пишет в
Последние комментарии
19 часов 58 минут назад
20 часов 17 минут назад
20 часов 26 минут назад
20 часов 27 минут назад
20 часов 30 минут назад
20 часов 47 минут назад