2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
крови.
— Вы уже уходите?
— Да.
— А можно еще вопрос?
— Только один.
— Что вы собираетесь делать с Мэбом? Ну, тем парнем, о котором…
— Я понял, о ком ты.
Суртаз останавливается на пороге и, не оборачиваясь, добавляет:
— Вытяну из него душу, а там посмотрим.
Учитель уходит, оставив меня наедине со своим недоумением. О вытягивании души — это было образным указанием на непростой для Мэба разговор или учитель в буквальном смысле собрался использовать Последнюю Милость или что-то подобное?
Впрочем, долго думать над этим мне не приходится. Раздается короткий одиночный стук, дверь открывается и на пороге я вижу человека, в котором не сразу признаю бывшего канцелиара. За то время, что мы не виделись, он заметно похудел, да и выглядеть стал гораздо старше своего возраста — и без того достаточно почтенного. Только аура — мощная, золотая — неизменна.
— Госпожа-а Шиз? — мягко и почтительно говорит он.
— Да какая я госпожа? — отмахиваюсь я, пряча Кольцо Покорности в карман. — Вы прекрасно знаете, кто я и что я, так что…
Дернув уголками губ в намеке на улыбку, Милех тут же мрачнеет, опуская взгляд на пол. Мда, надо бы прибраться тут, что ли…
— Внизу есть место, где мы можем поговорить?
Сомневаюсь, что канцелиару будет приятно разговаривать в комнате среди луж крови его же внучки.
— Да-а, я ка-ак ра-аз хотел пригла-асить ва-ас спуститься. Сурта-аз выделил мне комна-ату в этом доме и ска-аза-ал во всем ва-ам помога-ать. У меня со вчера-ашнего дня-а лежа-ат бума-аги, требующие ва-ашего внимания.
Ну вот, не успела принять власть в свои руки, как уже привалила работа.
Милех идет впереди и медленно спускается по лестнице. Я же, следуя за ним, размышляю, заняться мне уборкой наверху самой или же попросить того же канцелиара, чтобы он разобрался — есть ли в этом доме какая-то прислуга. А если ее нет, то, возможно, нанять. Наверное.
Довольно быстро мы оказываемся в небольшой, но уютной комнатке. Точнее, она была бы уютной, не находись в ней столько свитков. А на кровати — пожалуй, единственном месте, где нет ни клочка пергамента — сидит бывший комендант. Выглядит неплохо, если не считать множества повязок — на голове, груди, животе… Брезгливо морщась, он изучает один из свитков.
— О, Шиз, — Алонт поднимает взгляд на меня, и в его пронзительно голубых глазах я вижу озорные искорки. — Поздравляю с неожиданно свалившимся бременем власти.
— М-м-м… Благодарю, — ровно, как и всегда, отвечаю я. — Я так смотрю, тут больше бремени, чем власти, похоже.
— Да, причем тут в основном документы о снабжении, обмене и прочей возне с припасами. Вроде бы и не срочно, но до ужаса скучно, — бывший комендант аккуратно кладет свой свиток на вершину пирамиды точно таких же. Одной из нескольких таких пирамид. — Заметно, что Суртаз не любит возиться с бумагами.
Неловко поднимаясь на ноги, Алонт стискивает зубы и тихо и сдавленно шипит. Но даже так он все равно выглядит вполне бодро и живо для того, кто буквально вчера был при смерти. Живучий, однако.
— И я его прекрасно понимаю, — с мрачным смешком добавляет бывший комендант и, заметно прихрамывая, выходит из комнаты.
Милех, бормоча что-то под нос, принимается деловито копаться в бумагах. Я же окончательно осознаю, насколько ловко учитель совместил приятное для себя с полезным для всех. Если все будет хорошо, как бы потом мне весь остаток посмертия не заниматься вот такой бумажной работой.
С другой стороны — кто-то же должен это делать? По крайней мере — сейчас. А что будет дальше — посмотрим… Сначала надо дожить до возвращения Суртаза.
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/133244
Последние комментарии
8 часов 2 минут назад
17 часов 5 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад