Соната для пера и листа No.1 in Des-dur. Un homme et une femme. Мужчина и Женщина [Марк Веро] (fb2) читать постранично, страница - 2

рыцари. И впятером еле оттащили Диона от горла убийцы! И если бы не ее появление тогда… Они бы убили и его. Он вырвался. Они бежали. Они остались жить. Но зачем, для чего? Лишенные единственной счастливой весточки? Казалось, счастье оборвалось. Они пустились в странствия. И шли безостановочно долгие и долгие годы, пока не износили обувь, пока не изорвали одежды. В деревнях и городах они останавливались только затем, чтобы переночевать. И ничего нигде не брали, кроме той скромной еды, которой утоляли голод.

Она и сама не заметила, как исчезла скорбь. Раны остались на сердце и в душе. Но скорбь, тяжкая, кровоточащая, лишающая радости и смеха, ушла. Она смирилась со своей болью. И боль ушла. В их долгих путях они видели многое такое, что повергало в ужас, что наполняло состраданием к мучениям и лишениям людей. Постепенно ее глаза увидели боль других. И собственная скорбь притихла, умолкла.

А теперь? Теперь ее главное утешение, ее главный защитник, ее самый настоящий друг, который не оставил ее ни в радостях, ни в горести, был рядом с ней. Они испили чашу жизни вместе. И за долгие десять лет научились слышать те легкокрылые мелодии счастья, разлитого повсюду, там, где только могло уловить сердце, открытое новому, открытое надежде.

— Что может быть лучше первой любви? Первой и самой сильной влюбленности? Живительной, пьянящей, окрыляющей?

Флори взяла кружку горячего чая, которую поднес ей муж. Он все так же тепло и трепетно относился к ней, как и в первые годы знакомства. Он знал все ее слабости, равно как и все сильные стороны. Упорство и мечтательность, решительность и порывистость. Только настоящий друг мог проникнуть в такие глубины и остаться тем же, не требуя большего, но и не прощая меньшее. Он не зажигал в ней огни небесные, не обещал звезд с неба, но и всегда ставил выше любой простушки, которая своими прелестями могла бы увлечь. Он оставался с ней. И она была в нем уверена.

— Не это ли женское счастье? — вслух задумчиво произнесла она.

— Чистая дружба, не омраченная страстями и тревогами, требованиями и терзаниями, — улыбнулся Дион.

— Как порывисты были те двое…

— Креон и Сюзанна?

— Креон и Сюзанна, — повторила она. — Сколько огня, сколько надежды, сколько веры во всепоглощающую любовь!

— Сколько опасности, сколько разочарования, — задумчиво произнес он.

— Ты думаешь, любовь и дружба между мужчиной и женщиной невозможны вместе?

Трактирщик, солидный мужчина лет пятидесяти в чистом переднике, подошел к их столику.

— Вам еще нагреть чаю?

— Да, будьте так добры, любезный, — обратился к нему Дион.

Флори обняла его за локоть.

— Так что? — добродушно рассмеялась она. — Что скажешь?

— Даже не знаю. Я долго об этом думал…

— И что придумал? Ну поделись же!

— Разве можно тебе в чем-то отказать? Ты же знала моего друга Бартье?

— Того полненького здоровяка?

— Его самого. Но он не всегда был таким полненьким. Раньше он был вполне себе упитанным добряком. Крутил свою мельницу да ничего не ведал. Жена от него сбежала с гусаром тех самых войск, что разграбили наши края… Тогда-то он и стал так есть, «заедать свое горе», как он сам мне говорил.

— Мы видели его в том году кажется?

— Да, в январе, когда вновь проходили через наши края.

— И что с ним?

— Да ничего. Жена вернулась же обратно в город. Гусар тот куда-то испарился. Она было к нему совалась, чтобы если не жить в любви вместе, то хотя бы дружить…

— И что он?

— А что? Дал пару мешков свежесмолотой муки да кошель медяков, чем был богат, — и все на том. Не мог он с ней водить дружбу, когда так горячо и самозабвенно любил ее. А она предала самые чистые его, пусть и наивные чувства. «Не могу, — говорит, — видеть ее взгляд, ее руки. Мне все кажется, будто она тогда будет моей. Но она предала же не только меня, но и себя. И какая дружба может быть там, где была такая любовь?» Так он говорит. Говорит, что не нужна ему дружба с той, которую он так любит. Пусть и не признается в этом. Я-то знаю. Но как склеишь разбитый сосуд?

— Какой-то умелец мог бы?

— Да только где его найти? Наши чувства для многих как потемки. И в собственной душе петляем, где уж помочь другому обрести вновь целостность? Вот и маются они оба в одном городе. Она в поисках дружбы без любви, а он в поисках любви без дружбы. Хотя… конечно, там, где будет любовь, там будет и дружба неизбежно. Как помнишь тот городской ученый?

— Ага. Смешной старичок!

— Да, да. Уверял, что все проходят одни и те же стадии.

— Напомни. А то я позабыла.

— Хорошо. Во-первых, идеал. Как вот Креон и Сюзанна сейчас, уверен, видят друг в друге все идеальное, без недостатков.

— Так.

— Потом пресытятся. Пусть не через месяц, не через два. Но общий быт и даже чуть разные взгляды проступят через бурю эмоций и чувств, вскроют через привыкание все естественные наклонности и настоящую природу каждого.

— Третье?

— Различия. Каждый уткнется в какой-то из углов другого. И тот станет