Один день из жизни идеального общества [Андрей Римайский] (fb2) читать постранично, страница - 4

участники, получавшие полную шахматную лицензию в чип, становились чемпионами мира. Поэтому новая лицензия выдавалась только тогда, когда кто-то из участников переходил в какую-то иную область человеческой деятельности. Иначе бы все население города было бы чемпионами мира по шахматам. Достаточно загрузить программу и прийти на ближайшую партию.

Вильям сел на скоростной поезд, который привез его в футбольную зону. Огромный стадион всегда поражал его воображение. В юношестве он напоминал гигантский Колизей. Амфитеатр, в котором сражались современные гладиаторы. Гладиаторы мяча и перчаток. Вот и сейчас стадион был заполнен. Шел центральный матч тура (конечно, как и любой из матчей). Двадцать два спортсмена, еще вчерашние пловцы, художники, фотографы, астрономы, биологи… да неизвестно кто еще! — получив программное обеспечение и соответствующие протезные импланты, модифицировавшие тело под футбольные нужды, соревновались между собой в тщетных попытках забить хоть один гол. Матч подходил к концу. На табло висели всегдашние нули. Букмекерские конторы давно остались в прошлом, так как результат был известен заранее. Конечно, те, кто были впервые на матче, еще смотрели и анализировали происходящее на поле, но пришедшие во второй и в третий раз занимались своими семейными и личными делами. Кто-то, кто забыл принять завтрак, расположился на скамеечке, отвернувшись от поля, и обедал. Одним словом, шел самый обычный чемпионский матч. В турнирной таблице к концу сезона все двадцать команд получали свои заслуженные тридцать восемь очков. Ни у кого не было ни забитых, ни пропущенных голов. Футболисты на поле действовали так идеально, что идеальное нападение не могло пробить идеальную защиту. Удар шел неберущийся по всем компьютерным расчетам, но та же система заранее сообщала об этом команде защиты, и вратарь загодя оказывался в нужном углу, покидая свой пост даже если в точке с ним был мяч. Но футболисты играли не по мячу, а по поступаемым в чип командам — импланты делали свое дело: ноги бежали в сторону расчета и били ровно там, где это требовалось.

Вильям вздохнул и покинул матч. Он все равно любил любоваться четко выверенными пасами с одного края поля на другой, скоростными прорывами нападающих, искусными подкатами защитников… Но время вышло! Наступал вечер пятницы, и его уже ожидали на платформе отправления.

— Что ж, не мне задерживать идеально рассчитанное общество, — вздохнул Вильям и сел в метро, нырнувшее в глубокую подземную шахту.

Когда метро через десять минут вынырнуло, он оказался на Последней площадке цивилизации. Здесь заканчивался обозримый Город, поглотивший всю несовершенную природу. Его состарившиеся родители уже стояли рядом с его небольшим багажом. Отец прочитал минутную лекцию о действиях в неизученной обстановке и привел теоремы о случайных числах. Вильям плохо слышал. Вернее, он слышал, но вся эта глубоко выверенная информация была слишком сложна для него. Он смотрел в глаза матери. Там, под поседевшими бровями, в глубинах, скрытых за ширмой правильного, он видел росинки далекого дождика, невозможного в здешнем мире безошибочно прогнозируемой погоды. Где-то за ее метеосводками, о которых она говорила, скрывалось то таинственное чувство, погребенное в цифровом мире, но которое нет-нет да и прорывалось в том или ином «хранителе человечества».

Вильям крепко обнял маму и уткнулся лицом в ее все еще пышные волосы. Он запоминал их запах, прикосновение, стук сердца, который не могло спрятать ни одно имплантированное устройство. Поговаривали, что системы ИИ готовят проекты, в котором бы сердца людей можно было бы заменить полностью на цифровой электрогенератор, связанный напрямую с головным чипом. И тогда бы все могли в полной мере насладиться бесконечно долгой и идеальной жизнью.

Но Вильям этого уже не увидит. Его усадили в небольшой челночный шаттл, загрузили багаж и необходимый провиант на первое время и нажали кнопку запуска. В двигателях набирали обороты прогревочные системы. А молодой человек через иллюминатор видел уходившие фигуры родителей.

Они сделали все, что могли для своего несчастного сына. Теперь провидение и мир случайного позаботятся об его дальнейшем будущем. Какое оно будет там, откуда никто не возвращался? Никого это не интересовало. В мире идеального несовершенство выталкивается на обочину жизни.

Элемент случайного больше не потревожит строгие расчеты счастливого общества.