В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре [Автор неизвестен - Народные сказки] (fb2) читать постранично, страница - 2

масло, делала сыр. Очень часто у хутора было несколько сетеров, располагавшихся на разных расстояниях от него: сначала могли пасти на ближайшем сетере, а потом скот перегоняли дальше, туда, где было больше травы.

Но далеко не всем удавалось прокормиться земледелием скотоводством. Особенно трудно было жителям Северной Норвегии: там, за Полярным кругом, большую часть года лежит снег, а солнца и плодородных земель практически нет. К счастью, всё норвежское побережье очень богато рыбой. Ещё в глубокой древности в многочисленных заливах и бухтах стали появляться временные рыбацкие посёлки (норв. fiskevær — "фискевэр"): люди приезжали туда в пору нереста, рыбачили, а потом снова возвращались домой. Часть пойманной рыбы оставляли себе, а часть обменивали на другие продукты. Со временем такие посёлки обретали постоянных жителей, и самые крупные из них превращались в местные центры торговли.

Но какими бы оживлёнными ни были поселения, надо было соблюдать осторожность. Неизведанное, а значит, пугающее, чуждое человеку пространство начиналось совсем неподалёку — на опушке глухого леса, на берегу бурной горной речки, у подножия тёмных скали­стых гор; безопасность заканчивалась порогом собственного дома. Опушка, берег, порог и становились границами двух неравных облас­тей: своей, которую человек знает и на которую может влиять, и чу­жой — опасной, непредсказуемой и в то же время неразрывно связан­ной с человеком. Это противопоставление — не просто способ отличать лес от деревни, а берег реки, на котором живёшь ты, от бере­га, на котором живут какие-то незнакомые крестьяне. Деление мира на свою и чужую зоны стало частью сознания, способом определять своё место в окружающем мире и строить отношения с ним. Поэтому «свои­ми» и «чужими» могут быть не только знакомые и незнакомые места, но и типы местности: земля — «своя», потому что твёрдая, по ней безопасно ходить; вода — «чужая», в ней можно утонуть. Море опаснее, чем озеро. А лес, в котором можно заблудиться, а то и попасться зверю, и горы, где можно рухнуть с утёса или пропасть в пещере, опаснее, чем поле. Дом, усадьба — это маленький космос, в котором то, что находится у очага, дающего тепло и свет, и сам этот очаг — «своя» область, а холодный и глубокий подвал, или хлев, где стоит скот, или нежилое помещение, куда складывают на хранение зерно, — область «чужая».

Подобно пространству, разграничивается и время. Днём люди работают и общаются, днём светит солнце, днём всё ясно вид­но — значит, это «своё» время, когда человек сам себе хозяин, свобод­но распоряжается собой и тем, что его окружает. Наоборот, ночью люди спят, а их души блуждают где-то далеко-далеко, ночью просыпа­ются и выходят на охоту лесные звери, что-то шуршит и ворочается по углам, и даже в собственном дворе опасно — можно подвернуть ногу и разбить нос. Ночь — «не-своё», «чужое», опасное время.

Точно так же все качества и свойства предметов и людей делятся на «свои» и «чужие». Мужчина силён, способен и к сельско­му труду, и к охоте, и к войне, а женщина гораздо слабее, менее приспособлена к тяжёлой физической работе — и вместе с тем за­гадочнее: она может рожать новых людей. Мужчина в целом более понятен, поэтому область «своего» прежде всего принадлежит муж­чине; а ночное, чужое, таинственное связано в архаическом созна­нии с женственностью.

Т. Киттельсен. Стога в лунном свете. Ок. 1900

Пока человек здоров — он находится в «своей» сфере, а заболев, он не понимает, что с ним происходит, теряет контроль над собственным организмом, в нём что-то меняется, а что — не очень понятно. Болезнь — это неспроста: болезнь пришла «с той стороны».

Так уж сложилось, что большинство людей — правши и дей­ствовать правой рукой им удобнее, чем левой; поэтому правая сторо­на более «правильна», чем левая, а левша — человек, стоящий ближе к «чужому», чем праворукий. Вообще, любое отклонение от нормы, от привычного и понятного порядка вещей — рождение близнецов, не­объяснимо похожих друг на друга, телесные недостатки, лысина или, наоборот, чересчур густые, непослушные волосы, одиночество (ведь вместе людям проще выжить), странное поведение, противоречащее принятому в обществе, умственная неполноценность или, наоборот, редкий талант и удачливость — всё это признаки «чужого».

Из таких единичных заключений о том, что «правильно» и что «неправильно», что принадлежит к «своему» и что — к «чужому», посте­пенно сложилось представление: мир — это две противоборствующие стороны, два враждебных царства. В одном царстве — мы, люди, а в другом... В другом тоже кто-то живёт. Придумать что-то совсем не­возможное человек не в силах, вот и появляются в историях люди не лю­ди, звери не звери. И начали рассказывать о существах с «той» сторо­ны: заросших волосами до пят жителях леса, нечеловеческой красоты женщинах, олицетворённых болезнях, оживших ночных кошмарах.