Записки ГПДшницы [Ольга Панина] (fb2) читать постранично, страница - 3

понятно забегу вперед и расскажу, чем отличается воспитатель детского сада от воспитателя в школе. В детском саду воспитатель, это существительное – наставник, педагог, путеводитель, вторая мама, т. е. главный член не только предложения, но и всего происходящего в детском саду. А в школе воспитатель, это причастие, действие с признаком, так сказать. Это бегающий, догоняющий, читающий, одевающий, разнимающий, носовытирающий, успокаивающий, развлекающий, урокипроверяющий, всехудовлетворяющий человек. Более того, воспитатель в школе называется ВГПД. Чаще всего нас называли ГПДшники, тогда я чувствовала себя немного кгбшником и фсбшником, вернее это мне хотелось иметь принадлежность к силовым структурам. А на самом деле мы были просто гпдшки, произносится это так же противно, как и читается «гэпэдэшки». Редко в число воспитателей шли люди по призванию, чаще всего это педагоги, которым не хватило часов, или не в той очереди стояли, или лицом не вышли. Те, кого сократили, перевели, кто ждет хорошего места, т.к. продленку хорошим местом назвать трудно. Со стороны все просто, но, ни один из бывших, туда вернуться не захочет. Кто работал в ГПД, тот в Камеди не смеется. Он там выступает, вполне мог выступать, любым из резидентов.

Спасало ощущение, что завтра пятница, и это значит, что лето еще ближе. Теплеет на душе, скоро лето. А давайте дети, порисуем! Очередная глупая затея. Все бегут, рисуем лето, дети, рисуем лето! Лужи краски растекаются по партам, носы зеленеют, манжеты с красными брызгами, на лбу написали «конь». Новоиспеченный кентавр воет, я усиленно тру влажной салфеткой, дети визжат. Всем весело. Я это не все. Так, Репины-Малевичи, отставить художества! Уборка. Молча мою парты, ненавижу весь мир, они читают. Начали понимать мое настроение по молчанию, ну уже хоть что-то.

Вечер, родители забирают грязных детей, но мои скромные попытки рассказать о творческих наклонностях Розалии и Рудольфа, игнорируются и приправляются взглядами на красные капли на манжетах и рубашках.

Выключаю свет. Не могу идти. Сажусь на ковер, с которого только смела крошки от сушек. Раскачиваюсь в такт внутренней мелодии «скоро лето-скоро лето» понимаю, что вкус морских брызг на губах – это слезы. Достаю обломок сушки и плачу, ем и плачу. Прошел час. Дома уже ждут меня. Им не понять, что я вернусь с войны. С войны между собой и собой, и детьми. Получается, что я воюю с чужими детьми. Кто-то воюет с моим сыном, кто-то воевал со мной. Система строго подчинения правилам, могу- надо, хочу-не интересно, сел-встал. Что я делаю? В этот момент, мерное мигание фонарей на ёлке вывело меня из состояния оцепенения. Я не имею права воевать с детьми, пусть они кричат, бегают, дерутся, ставят меня вверх ногами. Я же взрослый человек, я педагог.

С этого момента я запретила себе ждать лето, открыла все известные сайты педагогов и началась другая жизнь. Я решила поставить эксперимент, можно ли изменить систему? Ответ, для тех, кому лень читать – да, можно. Изменилась система внутри класса. Дети стали меня ждать, а я старалась их порадовать чем-то новым и интересным. Мы учились читать и писать вместе, смотрели мультфильмы и анализировали их, ставили сказки, где слова получал каждый ребенок, а не только дочка важноймамы. Мы научились вешать свои вещи сушить, узнали, как складывать из бумаги кораблики и пускать их в лужах. Смастерили кормушки из зернышек, накормили всех птичек в лесопарковой зоне. Научились спокойно переходить дорогу и встретились с пожарными. Пересчитали деревья и посадили на окошке арбузы. Осенью, я принесла им арбуз с рынка, самый большой, мы его ели и смеялись, думаю, что подсадной арбуз мой был рассекречен, как Дед Мороз, но мы все делали вид, что верим.

Учитель стала со мной разговаривать и дружить. От меня перестали прятать мел (было и такое) и я могла писать на доске. Мы готовились к концертам и украшали классный уголок. Родители принесли детям сменную одежду, дополнительные краски и фломастеры, глину и пластилин, нарукавники и фартуки, клей и цветную бумагу.

Но все это будет намного «после». После слез и истерик, разорванных и снова написанных, заявлений об уходе, криков в ночи «за что?», жалоб учителю и жалоб учителя, кучи купленных тетрадей, игр, ваты, клея, после 2 месяцев тотального незамечания меня коллегами. После того, как я превратилась в старушку-собирушку, орехи грызете? мне нужна ваша скорлупа. Конфеты едите? отдайте мне фантики, вон ту бутылку не выкидывай, ой, какие пуговки красивые, дайте мне 40 метров резинки, у вас есть пешеходный переход? А милицейский жезл? Я не странная, я гпдшница.

Лето пришло. Все приходит, и даже, 26 мая. Я смотрела вслед детям, уходящим на каникулы. И было собралась поддаться сентиментам, как замершая фигура первоклассника Пупкина, напрягла мой разнюнившийся мозг. Минута-две, он стоит у забора и смотрит вдаль. Ну задумался ребенок-замечтался, ага, кто угодно, но не Пупкин. Иду, окрикивая его по имени, а в ответ, как в песне-тишина. Мозг превратился в грецкий орех,