Быль о Черном Коте-Певуне [Mr. Kisskin] (fb2) читать постранично, страница - 3

суженного своего обиду таила, но и на себя и более на себя, ведь прознала она, что дурой верной сталась, и пошла в глубокий лес одна с охапкой вички на плече и на этой вичке и повесилась у ствола мудрого дуба и висят её остатки по сей день, ведь не было того, кто осмелился так далеко в чащу тёмную зайти: там смеродй пахнет, смердой злостной всякой, но чует смерда, когда нет желания у души чистой жить и радоваться, вот и ни одна смерда не тронула красу и завела её в сердце злого леса. И путь из стеклянных слёз её ведёт к тому дубу, где тело её висит. Не упокоилась душенька красной девицы, вот и приходит она к тем, кто жён своих не любит…

— Зачем?! Зачем ты поведал им?! — злилась навья, рождая глазами стеклянные слёзы, что падали и бились оземь, но и с места не тронулась, а лишь висела в воздухе, а лошадки затопали копытами и ещё больше испускали туман чёрный.

— Вот! — Кот показал на стеклянные слёзы, что горкой уже собрались на травушке. — Вот такие слёзы ведут к её телу… Их и продать можно… Мр-р-р… — оборотень глазел на побрякушки с характерным аппетитом.

— Чего желаешь, окаянный? — очнулся Живорот. — Неохота мне душеньку свою навье отдавать!

— Братка! — встрепенулся Тимоха. — Он людоед!

Но не успел Живорот отреагировать на столь удручающий факт, как оборотень в секунду оказался напротив него чуть ли не впритык, что мужик учуял запах сырой рыбы изо рта окаянного.

— Подряд! — радостно замурчал тот.

— Какой ещё подряд? — не двигаясь, но, чуть откинув голову, со страхом спросил старый.

— Такой подряд! — кот схватил мощную руку мужика и когтем другой руки царапнул вдоль предплечья, что кровушка поструилась. — Духовно-кровный подряд!

— Живорот! Отдай мне душу и станешь героем! — послышалось от застывшей в воздухе навьи.

— Молчать, женщина! — крикнул горделиво Кот. — Ты на время дашь мне свою душеньку, а как закопаю её тело, так верну обратно!

— Это ж что получается-то — одна душу просит и другой душу просит… Нет мне спасения, братец! — заёрзал мужчина словно ребёнок, слезая с пня грузно приземляясь на задницу.

— Бешеной собаке семь верст не крюк… — промолвил Тимоха.

— Да не переживай ты так! — оборотень пылал духом и был благостно настроен, что эта сила пестрела от каждого его слова. — Буду танцевать от печки: найду тело, закопаю и во славу Велеса будешь спать спокойно!

— А душа моя на кой чёрт?

— А затем, что выбрала навья тебя, а проклятье не снять без приглянувшейся души, — развёл руками Кот. — Коль не желаешь душу давать, то ступай сам, с молодцами своими, а я вашего медведя с радостью доем.

— А коль ты в лес пойдёшь, да не воротишься, тогда чего?

— А коль подряд не выполню, то станешь ты Котом, как я, а я помру в лесу гнусно! — заметив, как Живорот смутился, он продолжил: — Да не переживай ты так! Будешь жить сколько пожелаешь, лекари не понадобятся тебе — живительная сила затягивает раны на глазах! С лесу волочить по пять медведей и по десять оленей сможешь. Можешь даже к Астафьи ходить и любить, сколько захочешь — ни одна навья за тобой не придёт, коль душа не совсем чиста твоя будет!

— А как я жён любить в обличии оборотня буду? — единственное, что спросил мужчина, видимо, единственное, что волновало.

— Ну-у, коль ночь так никто и не провидит, а коль спросит, чего так мохнато, так я говорю, что в шубе…

— Дурак, не соглашайся! — пригрозил Тимоха. — Как ясный свет видно — зубы он тебе заговаривает! Сами упокоим душу навьи, и дело с концом!

— А-ха-ха-ха! — засмеялась навья.

— Мура-ах-ах-ха! — поддержал её Кот. — Ты слыхала этого смельчака?!

— Слыхала! Пусть ступают! А ты, Милан, кыш и вон беги, пока лес не обозлился на тебя!

— А кой тебе толку от подряда? — невзирая на происходящее спросил Живорот.

— А я, коль выполню его, все слёзы соберу и в Новограде продам, а лучше в Арконе! Сразу скажу, что и слёзы эти я не могу поднять, — Милан указал на те самые, что были под навьей меж лошадей. — Попробуй…

Живорот неуверенно подполз на корточках к горсти стеклянных слёз и трепетно потянулся к самой верхней. Дотронувшись, он ощутил морозный холод, однако поднять хрустальный камушек он смог, убедившись в этом, он положил его обратно. Что навья, что Тимоха пристально наблюдали за мужчиной.

— А теперь ты! — обратился Кот ко второму брату.

Тимоха нехотя ещё стоял и с презрением поглядывал на оборотня, всем своим видом показывая, что нет у него желания подчиняться какому-то окаянному. Но Милан долго ждать не собирался, потому за один ловкий прыжок настиг мужчину и пригрозил тому острым когтем под шеей, что мужик затаил дыхание и вовсе в одночасье передумал сопротивляться. Подойдя к горке из хрусталиков, он наивно полагал, что Кот есть сказочник ещё тот, не веря в его слова, однако реальность оказалась, видимо, сказкой, ведь и на вершок не сдвинул слёзку, что красовалась на самом верху, что поразило его, отнуду воззрел Тимоха на кота уже совершенно иными очами. Но больше