2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
этих партизан будут читать мою книгу и снова задумаются над тем, как важно исключить из жизни смертоносные войны. И как важно устранить дурные черты в людях, чтобы человечество на всем земном шаре наконец могло мирно жить, работать и радоваться».
Судьба страны, как в фокусе, отразилась в судьбе Маргиты Фигули. Простая деревенская девочка, лишенная возможности учиться в школе на родном языке, становится с годами крупной писательницей, занявшей видное место в новой словацкой литературе. В ее книгах звучит речь, которую в детстве слышала она от матери, речь образная, яркая, что звучала в окрестных деревнях, на ярмарках, в хижинах лесорубов.
В семье Фигули жило поверье о белой гусыньке, которое передавалось из рода в род. Когда-то в давние времена отлетела из родной деревни в далекие края большая стая гусей. Их всех перебил волшебный стрелок, а одна гусынька с подбитым крылом обратилась в прекрасную девицу с необыкновенно белым лицом. Взял ее стрелок себе в жены, но не принесла она ему счастья. Денно и нощно горевала по родной деревне и чуть было дворец не затопила слезами. Одарил ее стрелец гривастым конем и отпустил вместе с народившейся дочкой туда, откуда она пришла. А эта девочка была якобы прапрапрабабушкой нашей маленькой Маргиты.
Эта сказка — символ связи всей жизни и творчества писательницы с родной Оравой. Почти все ее книги о простых людях этого края, этой каменистой, политой потом земли, где всегда селилась нужда и страдание. Она знает этих людей, она сама — одна из них. Целой вереницей образов — преимущественно женских — она воссоздала на страницах своих повестей и рассказов мир, в котором прошло ее детство и юность. И со страниц последнего романа М. Фигули «Вихрь в нас» (1974) встает образ родной Оравы, но уже преображенной социализмом. Новые героини Фигули — дочери многострадальных крестьянок — обретают смысл жизни в свободном труде на одной из оравских фабрик, где отношения между людьми исполнены искренности и любви. В произведениях Фигули всегда утверждается нравственная чистота, душевное благородство, несовместимые с корыстью, цинизмом и грубой силой, и в этом утверждении истинная народность ее творчества.
По-разному оценивались произведения писательницы: власти преследовали ее, увольняли со службы, простые люди читали ее книги с благодарностью; в годы войны незнакомые читатели писали ей из оккупированной фашистами Чехии, что ее книга «Тройка гнедых» помогает им верить и жить.
Лучшие книги М. Фигули, признанные классическими, печатаются в изданиях «Библиотеки имени Гвездослава». В этой чести заключен особый смысл: она родилась в деревенском доме, в котором за шестьдесят лет до этого родился великий словацкий поэт Павол Оршаг Гвездослав, и училась в школе, из окна которой часто видела поэта за работой. И возможно, высокий духовный подвиг славного лирика, поднявшего свой поэтический голос в защиту угнетенного и бесправного словацкого люда, был воспринят Маргитой Фигули как завет, как великий пример.
Хочется верить, что тебе надолго запомнится эта книга о детстве маленькой девочки с пытливым умом и добрым сердцем, книга, которую словацкие школьники любят и знают так же, как ты, например, «Детство Никиты» или «Детство Темы». И если тебе в будущем доведется прочесть еще какую-нибудь книгу М. Фигули, ты всегда мыслями вернешься к рассказу о ее детстве, как вернулась к нему умудренная жизнью и литературным опытом писательница.
Н. Шульгина
Я была тогда еще маленькая. Неполных пять лет жила на свете, открывая для себя окружающий мир. Да и память у меня была не такой, как у взрослых. От детской поры сохранила всего только крохи…
Но одно помню точно: волосы у меня были черные, на концах вились буравчиками, а на макушке лоснились — как вороново крыло, говорили наши. Из-за этих-то густочерных кудрей и прозвали меня дети Кудлаткой. А когда в игре хотели меня почему-то позлить, кричали: «Цыгане тебя потеряли, уронили с телеги!»
Только это была неправда.
Мой отец был крестьянином — наши узкие полоски тянулись у подножия горы вперемежку с такими же соседними полосами. Каждый клочок этой каменистой земли был здесь полит по́том, каждый овеян каким-либо преданием.
С нашей полоской на Бре́зовце[1] связывали историю, от которой у нас всегда замирало сердце и перехватывало дыхание.
Расскажу вам ее.
В те времена, когда родился наш дедушка по отцу, в деревни еще захаживали волки. Осенью спускались они к самому селению либо подстерегали людей на лесной опушке. Однажды на Брезовце копали последнюю картошку — дни уже стояли холодные, мглистые. Из ботвы и веток орешника жгли костры. Пламя металось по ветру, проблескивая в неприютном воздухе. На меже в колыбельке спал ребенок, укутанный в овчинный тулуп. А в кустарнике притаился волк. Когда костер догорел — ведь волки боятся огня, — он подкрался к
Последние комментарии
1 час 45 минут назад
2 часов 3 минут назад
2 часов 12 минут назад
2 часов 14 минут назад
2 часов 16 минут назад
2 часов 34 минут назад