Весь мир – Тартар [Василий Ворон] (fb2) читать постранично, страница - 5

двух вещах, неясно маячивших в его сознании. Это был какой-то полутемный коридор и белый свет, удивительно яркий, но безболезненный для глаз. Больше он не вспомнил ничего.

Таких людей много. Они носят фамилии Непомнящий, Безродный, Найденов. Они незнакомы нам с вами и чужие самим себе. Кто эти люди? Откуда они? Не помню…»

Две вырезки – из испанского журнала и американской газеты – рассказывали о непонятной Книге, в которой были описаны некоторые исторические события – или уже произошедшие, или, что и было особенно интересно, ожидаемые в будущем. Как понял Вектор, таинственная Книга не была представлена одним растиражированным материалом, как, скажем, Библия, а состояла из множества неповторяющихся отдельных частей, которые время от времени и находились. Все найденные части Книги уже прошли проверку временем: описываемые в них события, как в случае с теми катренами Нострадамуса, которые считались расшифрованными, уже произошли. В обеих статьях говорилось, что все части Книги непременно были найдены именно до описываемых там событий, и находили их при весьма странных обстоятельствах. Подробно авторы статей на этом не останавливались, да и весь тон их материалов был каким-то неуверенным и невнятным, будто они во время работы ни в чем не были уверены: даже в том, что их вообще напечатают.

Вектор никого не посветил в свою тайну – ни самых близких друзей, ни родителей. После изучения всех материалов, собранных в желтом пакете, Вектор и сам стал разыскивать и собирать то, что так или иначе повествовало обо всем необычном и странном, а также осторожные и редкие упоминания о Книге. Однако никаких сведений о ней в отечественной прессе он не нашел: советская журналистика смотрела на мир категорически прямолинейно, следуя заветам партии, и сквозь ее по-ленински хитрый, всепонимающий прищур удавалось разглядеть немного. Поэтому он довольствовался в основном слухами, которыми делились на своих кухнях сограждане самой читающей в мире державы. Доступа же к зарубежным источникам Вектор, естественно, не имел, от случая к случаю просматривая гэдээровские еженедельники со спиленными зубами, компенсируя школьную программу по немецкому языку большим словарем, и лишь однажды полистав французскую «Юманитэ» (без всякого, впрочем, успеха на предмет обнаружения в ней интересующих его предметов).

Благополучно закончив техникум, Вектор осел в районной библиотеке неподалеку от Преображенки. К этому времени его соседи по коммуналке – мать и сын Абрамовы – уехали на «историческую родину» и на семью Вектора свалилось неслыханное счастье: освободившуюся тридцатиметровую комнату отдали в их владение. Вектор получил в свое пользование старую жилплощадь, а отец с матерью перебрались в новую.

Прежде чем переехать туда, комнату решили обновить – побелить потолки и поменять обои. А за день до этого Вектор, в одиночестве изучавший новое жилище, обнаружил за радиатором отопления то ли завалившуюся туда, то ли спрятанную толстую ученическую тетрадь в клетку, исписанную от корки до корки. Отметив, что ему везет на подобные находки, Вектор принялся за чтение.

Это был дневник Ильи Абрамова, вернее, один из дневников. И именно из него Вектор узнал и о «диссидентстве», и о телефонном коде – дневник охватывал один из ранних периодов в жизни Ильи. Номер телефона своего друга Юрика Илья там, само собой, не указал, однако Вектор с легкостью извлек его из своей памяти и записал на всякий случай в уголке той же тетради. И случай этот представился, хоть и далеко не сразу.

Началось все с того, что друг Вектора с техникумовских времен зазвал его к себе на дачу, которая находилась в поселке Ивантеевка по Щелковскому шоссе. Они делали туда набеги регулярно – у друга была перешедшая к нему в наследство от отца «копейка», в которую набивался народ, желающий культурно отдохнуть и загружалась снедь, подлежащая уничтожению (правда, не всегда культурному). Библиотекари-библиографы в целом расслаблялись на природе точно так же, как и всякий иной советский труженик. В этот раз было не совсем культурно и очень скучно: друг прихватил где-то двух безобразно глупых девиц, которые отвратительно хихикали и любые действия, предпринимаемые в их адрес – будь то товарищеское рукопожатие или вопрос, как они относятся к творчеству Маяковского – расценивали не иначе как предложение к немедленному соитию. Воспользовавшись очередным таким промахом своего друга, Вектор выскользнул из домика, который стоял с краю дачного поселка и побрел по морозцу к речке, промерзшей, наверное, до самого дна из-за своих небольших размеров. Опровергая эту версию, посреди нее стоял мужик, пытаясь удить рыбу, которой тут, на памяти Вектора, не водилось. Мужик был пьян и одет неподобающим для подледного лова образом – в бежевую дубленку, чиновничью шапку из какого-то дорогого зверя и брючки со стрелочками, заправленными, правда, в валенки. В руках