Старый гриб [Михаил Михайлович Пришвин] (fb2) читать постранично, страница - 7

это сделать, если из старого гриба на моих глазах напились две птички, и мало ли кто пил без меня, и вот я сам, умирая от жажды, сейчас напьюсь, а после меня опять дождик нальёт, и опять все станут пить. А там дальше созреют в грибе семена — споры, ветер подхватит их, рассеет по лесу для будущего…

Видно, делать нечего. Покряхтел я, покряхтел, опустился на свои старые колени и лёг на живот. По нужде, говорю, поклонился я сыроежке.

А птички-то! Птички играют своё:

«Выпьет — не выпьет?»

— Нет уж, товарищи, — сказал я им, — теперь больше не спорьте: теперь я добрался и выпью.

Так это ладно пришлось, что когда я лёг на живот, то мои запёкшиеся губы сошлись как раз с холодными губами гриба. Но только бы хлебнуть, вижу перед собой в золотом кораблике из берёзового листа на тонкой своей паутинке спускается в гибкое блюдце паучок. То ли он это поплавать захотел, то ли ему надо напиться.

— Сколько же вас тут, желающих! — сказал я ему. — Ну тебя…

И в один дух выпил всю лесную чашу до дна.

III

Возможно, я это от жалости к своему другу вспомнил о старом грибе и вам рассказал. Но рассказ о старом грибе — это только начало моего большого рассказа о лесе. Дальше будет о том, что случилось со мною, когда я напился живой воды.

Это будут чудеса не как в сказке о живой воде и мёртвой, а настоящие, как они совершаются везде и всюду и во всякую минуту нашей жизни, но только часто мы, имея глаза, их не видим, имея уши — не слышим.

Ястреб и жаворонок

Пришли к нам два огромных охотника с добрыми лицами, похожие на двух медведей: один побольше, другой поменьше, один повыше, другой покороче.

— Не жалко вам охотиться? — спросила моя жена.

— Когда как, — ответил охотник повыше.

— Бывает и жалко, — сказал кто потолще.

— Бывает! — подтвердил высокий. — Бывает, даже весь сморщишься, чтобы только слёзы не закапали.

Мы оба с женой улыбнулись, представляя себе, как сморщились от жалости эти медведи.

— Расскажите, — попросила жена, — случай, когда вы поморщились.

— Расскажу, — ответил толстый медведь.

— Ты, наверно, о жаворонке? — спросил высокий.

— И о ястребе, — ответил толстый.

— Хорошо, начинай, а если соврёшь я стану тебя поправлять.

— Нечего поправлять. Я расскажу всё по правде, как это было.

Это было в конце лета, в начале августа. Мы подходили полем к лесу, где водятся рябчики. Впереди, в травке, показываясь на лысых местах, бежал от нас жаворонок.

«Миша, — говорю я. — Короткий показал на высокого. — Миша, — говорю я, — ты понимаешь, почему жаворонок столько времени бежит от нас и не улетает?»

«Понимаю, — отвечает, — где-нибудь ястреб на него метится».

«А не думаешь, что у него где-нибудь запоздалое гнёздышко и он нас отводит?»

И только я это сказал, вдруг, откуда ни возьмись, ястреб. Жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью для него, рядом был лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес… Но где тут ястребу вертеться между тесными деревьями! Они исчезли в лесу, и мы занялись рябчиками.

Сделали мы в лесу кружок, ни один рябчик нам не отозвался. Итак, мы пришли опять на то место, где вошли в лес.

«Миша, — говорю я, — мне что-то есть захотелось, давай закусим и пойдём на другое место — в Антонову Сечу».

«Хорошо, — отвечает он. — Стели газету».

Вынул я из сумки газету, расстелил на чистом местечке, на просеке, скатертью, нарезал хлеба, колбаски, и ещё тут было кое-что… Пока я этим занимался, Миша от нечего делать свистел в манок рябчикам.

«Слышишь? — вдруг прошептал он. — Слышишь?»

Я слышу так явственно, — рябчик нам в лесу отзывается. Бросил я скатерть-самобранку, схватился за ружьё, жду.

«Летит!» — шепнул Миша.

А это бывает далеко слышно, когда рябчик на манок порхает с дерева на дерево, и всё ближе, ближе.

И вдруг наш рябчик отозвался внизу.

«Бежит!» — шепнул Миша.

Я только ружьё перевёл вниз на траву, чтобы встретить его, как вдруг он где-то пырх! Дальше, дальше — и улетел. А из травы выбегает к нам жаворонок.

Мы оторопели, глазам не верим: как это может быть, чтобы полевая птица жаворонок стал бы бегать по лесу?

«Да ведь это же наш! — сказал Миша. — Тот самый, что жался к нам в поле от ястреба».

И только он это прошептал, вдруг вслед за жаворонком из травы, тоже пешком, выходит ястреб.

Тут сразу стало понятно: и чего рябчик испугался и как в лес попал жаворонок.

Но мы и глазом мигнуть не успели, а не то что ружьё вскинуть и убить, ястреб взмыл и исчез. А жаворонок — тоже вмиг на крыло и со всего маху — бац! — к нам на газету. Сидит и головкой на бочок: глянет вверх, нет ли ястреба, и сейчас же вслед за этим на другой бочок скривит голову и глазком своим маленьким — то на меня, то на Мишу.

Мы сидим ни живы ни мёртвы, боимся шевельнуться, боимся спугнуть. И как подумал я тогда, что это он к нам, людям, под защиту прибежал, так, чувствую, что-то кислое подкатывается к