Метелица - Сашко [Александр Александрович Фадеев] (fb2) читать постранично, страница - 3

красивый полный офицер с трубкой в зубах. Метелица принял его за начальника эскадрона. Слева сидел офицер в чёрной папахе и в бурке без погон, в которую кутался всякий раз после того, как сбрасывал карту.

Метелица, согнувшись и пятясь боком, полез от окна. Он только свернул в аллею, как вдруг лицом к лицу столкнулся с человеком в казачьей шинели, наброшенной на одно плечо; позади него виднелись ещё двое.

— Ты что тут делаешь? — удивлённо спросил этот человек, придержав шинель, чуть не упавшую, когда он наткнулся на Метелицу.

Метелица отпрыгнул в сторону и бросился в кусты.

— Стой! Держи его! Держи! Сюда!.. Эй!.. — закричало несколько голосов.

Резкие, короткие выстрелы затрещали вслед.

Метелица, путаясь в кустах и потеряв фуражку, рвался наугад, но голоса стонали, выли уже где-то впереди, и злобный собачий лай доносился с улицы.

— Вон он, держи! — крикнул кто-то, бросаясь к Метелице с вытянутой рукой.

Пуля визгнула у самого уха.

Метелица тоже выстрелил. Человек, бежавший на него, споткнулся и упал.

— Врёшь, не поймаешь… — торжественно сказал Метелица, до самой последней минуты действительно не веривший в то, что его могут скрутить.

Но кто-то большой и грузный навалился на него сзади и подмял под себя. Метелица попытался высвободить руку, но жестокий удар по голове оглушил его…

Потом его били подряд, и, даже потеряв сознание, он чувствовал на себе эти удары ещё и ещё…

3

В низине, где спал отряд Левинсона, было темновато и сыро, но из оранжевого прогала за Хаунихедзой глянуло солнце, и день медленно занялся над тайгой.

Дневальный, прикорнувший возле лошадей, заслышал во сне настойчивый звук, похожий на далёкую пулемётную дробь, испуганно вскочил, схватившись за винтовку. Но это стучал дятел на старой ольхе возле реки.

Дневальный выругался и, ёжась от холода, кутаясь в дырявую шинель, вышел на прогалину.

«А Метелицы нет всё… Нажрался, видать, и дрыхнет где-то в избе, а тут не евши сиди!» — Подумал дневальный.

Он не решился потревожить Левинсона и разбудил его помощника Бакланова.

— Что? Не приехал? — завозился Бакланов, тараща спросонья ничего не понимающие глаза. — Как не приехал? Нет, да ты, братец, оставь, не может этого быть… Ах да! Ну, буди Левинсона. — Он вскочил, быстрым движением перетянув ремень, собрав к переносью заспанные брови.

Левинсон, как ни крепко он спал, тотчас же открыл глаза и сел. Взглянув на дневального и Бакланова, он понял, что Метелица не приехал и что уже давно пора выступать. В ту же минуту он стоял на коленях и, свёртывая скатку, отвечал на тревожные расспросы Бакланова.

— Ну, и что ж такого? Я так и думал… Конечно, мы встретим его по дороге.

— А если не встретим?

— Если не встретим?.. Слушай, нет ли у тебя запасного шнурка на скатку?

— Вставай, вставай, кобылка! Даёшь деревню! — кричал дневальный, ногами расталкивая спящих.

Из травы подымались всклоченные партизанские головы.

Мысль о том, что Метелица мог попасть в руки врага, плохо прививалась людям. Каждый партизан старательно и боязливо гнал её от себя. Наоборот, предположение дневального, что взводный «нажрался и дрыхнет где-то в избе», хоть и не похоже это было на быстрого и исполнительного Метелицу, всё больше собирало сторонников. Многие открыто роптали на «подлость и несознание» Метелицы и надоедали Левинсону с требованием немедленно выступить ему навстречу. И когда Левинсон отдал наконец приказ выступать, в отряде наступило такое ликование, точно с этим приказом на самом деле кончались всякие беды и мытарства.

Они проехали час и другой, а взводный с лихим и смолистым чубом всё не показывался на тропе. Они проехали и ещё столько же, а Метелицы всё не было.

К таёжной опушке отряд подходил в суровом молчании.

4

Метелица очнулся в большом тёмном сарае. Он лежал на голой сырой земле. Он сразу вспомнил всё, что произошло с ним. Удары, нанесённые ему, ещё шумели в голове, волосы ссохлись в крови — он чувствовал эту запёкшуюся кровь на лбу и на щеках.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, была мысль о том, нельзя ли уйти. Он обшарил весь сарай, ощупал все дырочки, попытался даже выломать дверь. Он натыкался всюду на холодное дерево, а щели были так малы, что они с трудом пропускали тусклый рассвет осеннего утра.

Метелица не успел ещё осмотреть сарай, как за дверями послышалась возня, заскрипел засов, и вместе с серым утренним светом вошли в сарай два казака с оружием и в лампасах.^[7] Метелица, расставив ноги, прищурившись, смотрел на них.

Заметив его, они в нерешительности помялись у дверей. Тот, что был позади, беспокойно зашмыгал носом.

— Пойдём, землячок, — сказал наконец передний.

Метелица, упрямо склонив голову, вышел наружу.

Через некоторое время стоял перед знакомым ему человеком — в чёрной папахе и в бурке — в той самой комнате, в которую засматривал ночью из поповского сада. Тут же, подтянувшись в