Все о челюсти и не только… [Мария Никитина] (fb2) читать постранично, страница - 3

располагалась на 1 этаже, там было неуютно и холодно. Я села на указанный стул и стала ждать своей очереди. До меня доносились голоса. Кого-то будили после наркоза, громко называя по имени. Теперь надо было идти мне. Я мужественно легла на операционный стол, мне показали, за что держаться руками, и протерли лицо и рот спиртом. Пришел врач, сделал обезболивающие уколы, а потом сказал: «А давайте еще, не будем жалеть». И уколол еще. Мне хотелось сказать ему спасибо, но я не могла, потому что операция уже началась, и я слышала, как трещит десна, и чувствовала, как сверлят челюсть. Сказать, что было страшно – значит, ничего не сказать. Только молитва помогала мне справиться со страхом. Сначала я пыталась по привычке дышать носом, поэтому время от времени говорила врачу: «Дышать». Он сколько-то ослаблял хватку, но это мне мало помогало. Хирургическая медсестра, не понимая, что мешает моему дыханию, спросила его: «Че это она все дышать, да дышать?»

– Так я ей латеральный хрящ пережал, – ответил врач, не придавая этому факту особого значения.

Я не знала что такое латеральный хрящ, но исходя из того, что мне зажали ноздри, этот самый хрящ, несомненно, должен был быть где-то тут. Теперь я поняла: либо задохнусь, либо начну дышать ртом. Последние годы из-за лимфаденита мне не приходилось это делать. Задышав ртом, почувствовала значительное облегчение.

Во время операции ассистент, наверно от напряжения, раза два ронял мне на голову тяжелые металлические предметы. Я невольно вздрагивала, но старалась лежать неподвижно, так как любое шевеление головой рядом с мужчиной со скальпелем казалось мне неразумным. Позднее, рассказывая девчонкам об операции и отмечая преимущества местной анестезии, я со смехом сказала: «Зато теперь точно знаю, кто ронял мне на голову инструмент».

Моя ревизия челюсти подходила к концу. Врач сказал: «Ну вот, мы и закончили. Не заросший ход зачистили. Там, где болело, все убрали. Кость отполировали». Потом постучал чем-то металлическим по моей носовой кости и продолжал: «Это у нас нос, но здесь нам искать нечего, – затем постучал по кости слева, – а тут у нас гайморова пазуха, мы там тоже искать ничего не будем». Благодаря этому экскурсу я теперь знала, где у меня что, но от одной мысли, что они могли еще и там что-то искать, мне стало нехорошо, и я сказала низким голосом: «НЭ надо».

По ощущениям операция длилась минут 20–25. Внезапно возникло чувство усталости. И вот доктор начал накладывать швы. Делал он это, как мне показалось, довольно долго. Видимо, поняв мое состояние, врач сказал: «Еще два шва».

После этих слов у меня отлегло от сердца и в душе возникла радостная легкость от того, что скоро уже все закончится.

Доктор наложил последний шов и вышел. Медсестра сказала, что можно вставать. Я встала и ощутила некоторую слабость. Пройдя операционную, села на стул у входа и нырнула ногами в босоножки. Напротив стояли врачи и снимали халаты, операции на этот день были закончены. Мне почему-то хотелось поделиться впечатлениями, и я попыталась пошутить.

– Неужели я жива?

Выражение лиц у докторов были непроницаемы, казалось, они не слышат меня. Не дождавшись ответа, но, не теряя надежды обрести собеседника, я продолжила.

– Второй раз мне такое не выдержать.

– Главное, чтобы не пришлось второй раз делать, – откликнулся пожилой врач.

От одного предположения, что подобное может повториться, сердце сжалось в груди. Испуганно взглянув на него, я спросила:

– Что, не нашли?

– Нет, – ответил врач, – гнойного секвестра не обнаружили.

– Загадка для врачей.

– Да, – сказал он, – да и для Вас тоже.

– Да, – подтвердила я.

Мне показалось, что задерживаю их, поэтому быстро встала и пошла к выходу. Вся команда двинулась за мной. Ощущая слабость, я шла, касаясь рукой стены. Когда зашла в палату и легла на кровать, девчонки испуганно на меня посмотрели и сказали: «Да на тебе лица нет, бледная, как стена, нос красный, губа синяя. Лежи и не вставай». Если мне что-то было нужно, то они приносили. Зашла медсестра, померила давление и температуру, дала сразу 2 таблетки парацетамола. Весь остаток дня я ощущала слабость и лежала. Слезы сами собой катились из глаз, и было очень жалко себя. Тем не менее, это не мешало нам тихонько беседовать.

– А интересно, – сказала Вика, – бывают люди, которые нормально себя чувствуют после наркоза?

– Думаю, бывают, – ответила я, – ведь многое зависит от препарата, от индивидуальных особенностей человека и, конечно…, – я сделала паузу и улыбнулась, – чтобы не было передоза. Но основная масса людей не очень хорошо его переносит. Вот расскажу вам случай, который произошел в Московской глазной клинике с пятилетней девочкой. Девочка лежала на каталке, к ней подошел молодой хирург и спросил: «Тебя как зовут?»

– Лена, – ответила девочка.

– А сколько тебе лет?

– 25, – сказала она, даже не моргнув.

Хирург улыбнулся.

– А замуж за меня пойдешь?

– Пойду, – ответила Лена.

– Ну, пойдем, – и каталку покатили в