Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers [Евгений Николаевич Матерёв] (fb2) читать постранично, страница - 4

Да, это правда – нет! Эрмитаж совсем разошёлся и решил потравить нашего хулигана в залах Русского музея.

Интересно, чего же не хватило Эрмитажу?

Огромные картины Айвазовского – «Волна» и «Девятый вал» – перед взором Александра. Словно с сожалением смотрит на его маленькую фигуру Иисус с брюлловского «Распятия».

Сверкнула молния над Помпеей, коротко осветив участок вокруг картины. После этого Александр почувствовал, как пространство начало наэлектризовываться.

Волны на полотнах на мгновение продолжили свой бег и снова застыли на месте.

«Показалось…» – подумалось Александру.

Он отвёл взгляд от картин, но боковым зрением видел, что волна вновь ожила и снова застыла – стоит только посмотреть в их сторону.

«Надо валить отсюда», – резонно подумал наш герой, и правильно подумал.

Больше не думая играть с ним в кошки-мышки, огромный поток воды хлынул из картин в зал.

Забурлила вода, запенилась. Скамьи, стоящие у картин, пришли в движение. Мраморные подставки со статуями содрогнулись от напора воды, закачались. Волны подхватили бегущего к выходу Александра, и он в полной мере ощутил то, что чувствуют герои картин. Его засасывала то одна воронка, то другая. Потом он всплывал, судорожно хватался руками за скульптуру, но сила стихии снова тянула его на дно. Александр рвался наверх, глотнуть воздуха – тщетно.

Он тонул всё глубже; видел, как лучи солнца проникали сквозь застеклённую крышу зала. Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он слушал стук своего сердца, пока шёл ко дну и любовался этими лучами, расщепляющимися в водной толще.

От этой апатии Александра отвлёк вид проплывающих в чаще световых столбов русалок из картины Репина «Садко».

Под звуки арфы Александр, похоже, погружался в сон, и в этом пограничном состоянии, будто грёзы, ему виделись прекрасные девушки: то блондинка мягко улыбнётся ему, то надменная брюнетка опалит своим взглядом, то рыжая наведёт на бесстыжие мысли – их тела виделись Александру такими эргономичными для его объятий…

Водное пространство насыщалось солнечными бликами от чешуи русалок, и Александр снова был ослеплён.

Через мгновение он пришёл в себя и обнаружил, что лежит на полу, в луже воды. Рядом билась о паркет небольшая рыбёшка.

С неё его внимание переключилось на ожившую скульптуру Врубеля «Голова демона», поющую всё те же строки – «Can your hear me now, сan you hear…»

Она неожиданно замолкла на полуслове, закатила глаза. Из поникшей головы повалил густой дым – демон-чревовещатель стал покидать свою гипсовую оболочку.

Мятежный дух начал раскрываться перед Александром. По всему залу, как воронья стая, стали метаться тени, нагнетая обстановку.

Густая шевелюра демона делала его похожим на Медузу Горгону. Неотрывный взгляд огромных грустных очей был направлен в себя – демон, казалось, не видел Александра. Но змеи страха в душе вандала всё равно заставляли его пятиться к выходу. Весь дрожа от страха, он ринулся в сторону дверного проёма. В другом зале наш герой чуть не налетел на фотографа Шерлинга, сошедшего с портрета авангардиста Анненкова. Боясь задеть его, Александр споткнулся и в который раз оказался на полу.

Обернувшись, он мельком рассмотрел мужчину: черная шляпа, круглые очки и клетчатый костюм. Что-то было у него с лицом неправильное – какое-то оно гранёное, бликующее, как и стёкла очков.

Подумать над этим феноменом Александр не успел, так как был снова ослеплён – рядом с клетчатым сработала вспышка фотоаппарата.

Пластинка даггеротипа запечатлела Александра, за которым тянулся шлейф из чёрных теней.

Александр, щурясь от света яркой лампы, оглянулся. Белые полотнища, служившие ширмой, странно смотрелись на фоне позолоченных колонн и балкона с балюстрадой.

В дальнем углу огороженного пространства, вокруг стола к чему-то готовились люди в белых халатах – они спешили.

Сфокусировав взгляд, Александр увидел перед собой блеск хирургических инструментов – его как холодной водой окатило. Дополнительный эффект доставили мучительные стоны, которые донеслись из-за белых занавесок. Наш путешественник во времени мигом соскочил со своей лежанки и, не раздумывая, ринулся к ширмам.

Большой Гербовый зал Эрмитажа, превращённый в годы Первой мировой войны в операционную, открылся его взору; хотя сразу так и не сообразишь.

По обе стороны прохода тянулись ряды ширм, которыми зал был поделён на несколько помещений. Большая мраморная чаша на перекрёстке была заставлена какими-то коробками.

«Теперь-то куда бежать?» – спросил сам себя Александр, приостанавливаясь.

Через дверной проём он увидел, что Пикетный зал заставлен койками; на них лежали раненные. Сестра милосердия подошла к одной из них и