Последняя высота: Записки офицера [Александр Андреевич Аземша] (fb2) читать постранично, страница - 3

все больше.

Мы часто задумывались о будущем наших лесов: вырубается больше, чем это разрешается по правилам лесоводства, картину опустошений дополняют пожары и браконьеры, очень мало делается по восстановлению леса. Мы тешили себя надеждами, что со временем, когда страна станет богаче, лесхозы получат машины, средства, достаточные для умножения природных богатств и их охраны.

Осенью я основательно простудил ноги. Болезнь обострилась. Хромоту невозможно стало скрывать.

— Немедленно в поликлинику! — распорядился Иван Сергеевич.

Я не подозревал, как обернется дело. Врач, к которому я попал на прием, оказался очень внимательным и профессионально зрелым человеком. Прежде всего он предложил лечь на больничную койку. Натолкнувшись на сопротивление, врач ожесточился:

— Да вы понимаете, что вам до инвалидного дома недалеко? На что надеетесь? На целебные силы природы? Холод и сырость к ним не относятся. Рекомендую переменить профессию.

— Я окончил лесной институт.

— В ваши годы не поздно переквалифицироваться.

Переквалифицироваться… Лес — мое детство, вся моя жизнь. Пять лет учебы и надежд. Вместе с тем в заключении врача содержалась суровая правда.

— Что же ты придумал? — в минуту тяжелого раздумья я почувствовал на плече руку Оли.

— Пока ничего. Это не так просто. Снова учиться? Идти в сторожа?

— Прежде всего нужно восстановить здоровье. А потом, если потребуется, поучиться. Если жить экономно, моего заработка нам хватит.

— Оленька, спасибо, родная. (Вспомнилась мне больничная палата в Брянске, голубоглазая девушка, появление которой сразу преображало все вокруг).

Иван Сергеевич сообщил мне с таинственным видом, что меня вызывают в областное управление. Возможно, по личному вопросу.

Короткий разговор в отделе кадров управления: в нашем поселке для работы на курсах повышения квалификации работников лесного хозяйства требуется преподаватель спецдисциплин. Если я не возражаю, приказ о переводе меня на новую работу будет издан немедленно.

Что это? Выдвижение или нечто обратное? Какой из меня учитель, если я сам недавно со студенческой скамьи?

Я попросил сутки на размышление.

…Иван Сергеевич встретил меня вопросом:

— Ну, как? Согласился?

— Так, значит, это вы…

— Только не подумай, что я руководствовался какими-то иными соображениями, кроме желания помочь тебе.

— Спасибо, Иван Сергеевич.

Через несколько дней я получил новое назначение.

Ответственно. Непривычно. Готовился к занятиям, даже пробовал голос. Все мне казалось, что курсанты только и будут думать над тем, как бы подковырнуть начинающего преподавателя замысловатыми вопросами.

Но я встретил дисциплинированную и доброжелательную аудиторию, состоявшую из практиков лесного хозяйства, людей пожилых, степенных. Всю трудовую жизнь эти люди собирали знания по крохам, берегли их. Многие из них — таежники, охотники, настоящие следопыты. В теории они находили подтверждение собственным наблюдениям, догадкам, суждениям и радовались этому, как дети.

Приятно открывать людям новое и знать, что оно принимается ими для дела.

Я ночами просиживал над учебниками, писал конспекты. Успехи моих слушателей радовали и ободряли меня. Уезжали мои хорошие старые друзья. Приезжали из далеких лесных уголков новые люди.

Когда мы с Олей говорили о нашей жизни, то соглашались, что у нас есть все: интересная работа, любовь, дружба, семья.

К оружию!

Мы еще пользовались благами мира, когда на спящие наши города обрушились первые бомбы. Уже за немецкими танками дымили пограничные селения, пролилась кровь героев, а граждане нашего поселка веселились на массовке на живописном берегу пруда.

Война!

Многочисленные повестки военнообязанным, сводки информбюро, мобилизация лошадей и транспорта (предупреждали о большой войне. Война завладела мыслями и чувствами людей, стала на пути каждого человека, беспощадная, требовательная.

О продолжении работы курсов не могло быть и речи, хотя приказа о их ликвидации все еще не было. Два преподавателя уже мобилизованы. Повестку ожидал и я.

В кабинете Ивана Сергеевича висела большая карта европейской части Советского Союза. Извилистая линия фронта, которую нам удавалось обозначить по данным сводок информбюро, непрерывно смещалась на восток. За короткими и лаконичными сводками крылись трагедии миллионов людей, горечь неудач, гибель, уничтожение богатств, созданных трудами многих поколений.

У карты мы разговаривали вполголоса: беда в нашем доме… И все же надежды не покидали нас. Со дня на день ожидали мы волнующего сообщения о сокрушительном контрнаступлении наших войск.

Нет, не поступало такого сообщения. Опять звучал тревожный голос диктора: «…после упорных и ожесточенных боев наши войска оставили…»

Ивану Сергеевичу трудно. Недавно он проводил в армию среднего сына. Работа не ладится. Только что прислали молодого техника,