Утро, полдень и вечер [Ларс Лоренс] (fb2) читать постранично, страница - 2

своих товарищей. Полицейские в панике бросают бомбу со слезоточивым газом, начинают стрельбу. Несколько рабочих ранено, один мертв. В общей суматохе случайной пулей убит шериф.

Передовая литературная общественность США — писатели, критики, историки оценили романы Ларса Лоренса как произведение, отмеченное мастерством и глубиной социальных обобщений. Однако почти каждый писавший об этой эпопее открывал в ней для себя нечто такое, мимо чего проходили другие. Особенно любопытными оказались два противоположных, казалось бы, взгляда. Одни отмечали эпический размах романа, создаваемый всем арсеналом средств современного реалистического письма — от детальнейших, в духе традиций прошлого века, описаний до кинематографического монтажа. Другие утверждали, что Лоренс создал новый в отечественной литературе жанр — остросюжетного политического детектива на материале рабочего движения. Эпичность и детектив — совместимо ли это? Буквально с первых страниц у читателя возникает вопрос: «Кто убил?» — присутствующий в любом стандартном полицейском романе. Вместе с тем эхо выстрелов на городской площади Реаты раскатилось так далеко, задело так много людей из разных слоев американского общества, что вполне правомерно говорить об эпичности.

Шериф Маккелвей убит кем-то из своих помощников. Но заправилы города и штата, надеясь взять реванш за проигранную забастовку, решают использовать этот инцидент для расправы с коммунистами и рабочими активистами.

«Лариат» в экстренном выпуске откровенно призывает «честных американцев» к террору. Члены городской администрации, мастера с шахт, лавочники, буржуазные молодчики из спортивного общества «Атлет» начинают травлю «красных».

Следуя исторической правде, Лоренс показывает, что наступление на рабочих ведется под флагом защиты демократии от иностранцев и смутьянов. Через газету распространяются нелепые слухи, будто эпизод перед зданием суда — часть широкого заговора «красных», намеревающихся установить в городе советскую власть. Но эти демагогические фразы предназначены только для публики. В своем кругу хранители американского образа жизни снимают маски. На созванном в спешном порядке совещании властей генерал-губернатор штата Дьюи Соумс заявляет: «Главное сейчас — оперативность. Повесив в течение двух месяцев двух коммунистов, мы сделаем больше для спокойствия и процветания штата, чем повесив двенадцать коммунистов за год, двадцать четыре за два года. Чем больше вы дадите им времени, тем больше у них будет шансов восстановить свою организацию. Я не отношусь к числу друзей Адольфа Гитлера, но надо отдать должное его умению обращаться с «красными». Он не теряет времени даром».

Как во всяком черносотенном погроме, до крайности распаляются страсти, расплескиваются мутные желания и низменные инстинкты.

Реата, где развертываются главные события романа Лоренса, — это Америка в миниатюре. Сюда, в заброшенный уголок юго-запада, не только доносятся отзвуки боев американского пролетариата, вспыхнувших в крупных промышленных центрах, здесь тоже прорастают семена классового сознания, тоже зреют гроздья гнева.

Стихийно вздымающееся народное возмущение стараются направить в единое русло рабочие вожаки: мексиканец Рамон Арсе — красавец, весельчак, бунтарь, общий любимец обитателей Ла Сьенегиты, человек, способный увлечь людей в момент общего подъема, но по экспансивности не умеющий вести повседневную будничную работу; председатель Совета безработных Транкилино де Вака, унаследовавший от своей матери-индианки неторопливость, рассудительность, выдержку — как раз те качества, которые так понадобились после локаута; руководитель местной партийной секции Хемилтон Тернер — сравнительно новый в этих местах человек, не обладающий ни большим опытом, ни тактическим чутьем, хотя стойкий и преданный своему делу. А рядом с ними женщины — смелая и решительная Лидия Ковач, сдержанная Конни Канделяриа, мягкая Долорес.

Лоренс писал, что из двухсот — или около того — действующих лиц основными можно считать тридцать. Но это люди самых различных склонностей, привычек, желаний, взглядов. Лоренс не просто изображает типичного дельца, или политикана, или рабочего. Он каждого наделяет неповторимым, сложным, противоречивым характером. В каждом персонаже органично сливаются социальная типизация и человеческая индивидуальность.

Точности психологического рисунка писатель добивается широким использованием внутреннего монолога, чаще всего сочетая авторскую речь с несобственно прямой речью персонажа. И тут обнаруживается удивительная способность писателя перевоплощаться, проникать в мысли своих героев, говорить их словами. Сравнить, к примеру, главы о безграмотном старике-индейце, адвокате Фрэнке Хогарте или управляющем шахт Дэне Бэрбидже, том самом, который дальновидно считает, что надо поиграть в социализм, чтобы не допустить его, — трудно поверить, что они написаны одной