Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
стороны Советского Союза была весьма сомнительна: истребители не летали, военные корабли не плавали, поскольку хронически не хватало запчастей. Наши лучшие сыны и дочери уходили с военной службы, моральное состояние добровольческой армии пришло в упадок; наше стратегическое вооружение — ракеты и бомбардировщики (основа наших сил сдерживания) — десятилетиями не модернизировалось. В то же время Советский Союз создавал свою военную машину, грозившую превзойти нашу на любом уровне.
Мне хотелось сесть за стол переговоров, чтобы покончить с этой безумной политикой «взаимного гарантированного уничтожения», но для этого Америке прежде всего нужно было увеличить свою военную мощь. Тогда мы могли бы вести переговоры с Советами с позиции силы, а не слабости.
Пока же наша военная мощь была далеко не на высшем уровне. В 1981 году мы разработали колоссальную программу по перестройке военной промышленности. Я же тем временем предпринял попытку — по большей части за счет спокойной дипломатии, — которая, по моим расчетам, должна была привести русских за стол переговоров.
Конечно, мне было известно, что за Советским Союзом держится репутация ненадежного партнера, знал я и о нередких срывах им условий международных соглашений. Я знал Громыко, Брежнева. Я понимал, что все советские лидеры, пришедшие к власти после Ленина, преданы идее свержения демократии и системы свободного предпринимательства. Да и по собственному опыту я знал об этой стратегии обмана: много лет назад я сам оказался рядом с коммунистами, в чьи намерения входило взять власть в стране и покончить с демократией.
Я понимал, что между нашими двумя странами существуют огромные различия. И все же вопрос был слишком серьезным, чтобы отказаться от поисков путей взаимопонимания, которое могло бы уменьшить опасность Армагеддона.
За те пять с лишним лет, что я находился в Белом доме, мне едва ли удалось достичь значительного прогресса своей политикой «спокойной дипломатии», и одна из причин — то, что советские лидеры постоянно умирали. Однако, приехав в Женеву, я понял, что с приходом нового кремлевского лидера у нас появился шанс на успех.
Во время нашей беседы у камина я понял, что Горбачев убежден в правоте и преимуществах советского образа жизни и находится под влиянием той негативной информации, которая распространяется о нашей стране: будто бы в Америке всем заправляют военные, черное население тут находится на положении рабов, а половина граждан ночует на улице.
Но в то же время я чувствовал, что Горбачев готов слушать собеседника, что он, как и я, догадывается о существовании своих мифов и стереотипов мышления по обеим сторонам «железного занавеса», которые являются источником взаимного непонимания и фатального недоверия друг другу.
Я понимал, что у Горбачева были свои, и очень сильные, мотивы желать прекращения гонки вооружений: советская экономика напоминала безрукого и безногого инвалида, и причиной тому не в последнюю очередь явились огромные расходы на вооружение. Он не мог не знать, что американская военная технология, прошедшая серьезнейшую переделку в 1981 году, в настоящее время качественно превосходила советскую. Советскому лидеру было известно и то, что мы могли сохранять свое превосходство по линии затрат на вооружение столь долго, сколько потребуется.
«Мы можем выбирать, — сказал я, — либо сокращение, либо наращивание вооружений. Последнее, как вы, должно быть, понимаете, вам не выиграть. Мы не будем стоять в стороне, спокойно наблюдая, как вы стараетесь обеспечить себе превосходство в этой области. Однако совместными усилиями мы могли бы найти устраивающие друг друга решения и покончить с гонкой вооружений».
Наша беседа у ярко пылающего очага продолжалась полтора часа. Когда же она закончилась, я не мог удержаться от мысли, что во взаимоотношениях между нашими двумя странами произошли фундаментальные перемены. Нашей задачей на будущее стало закрепить и развить эти перемены. Перефразируя нашего поэта Роберта Фроста, можно сказать, что дорога нам предстояла неблизкая.
На обратном пути, пока мы взбирались вверх по склону, направляясь к залу заседаний, где все еще совещались наши советники, я сказал Горбачеву: «Послушайте, а вы ведь еще не были в Соединенных Штатах, не видели страну. Думаю, такая поездка вам бы понравилась. Почему бы нам не назначить вторую встречу будущим летом в США? Таким образом, я вас приглашаю». «Принимаю приглашение, — ответил Горбачев и почти тут же добавил: — Но ведь и вы не были в Советском Союзе». Я подтвердил его слова, и тогда Горбачев сказал: «Что ж, в таком случае наша третья встреча состоится в Москве. Приезжайте в СССР».
Настал мой черед произнести фразу: «Принимаю приглашение».
Члены моей команды не могли поверить происшедшему, когда я сообщил им о результатах беседы: мы договорились о двух последующих встречах. О таком согласии можно было только мечтать.
Мне понятна вся неоднозначность
Последние комментарии
13 часов 33 минут назад
16 часов 7 минут назад
16 часов 36 минут назад
16 часов 42 минут назад
10 часов 58 минут назад
19 часов 45 минут назад