В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
пережившем войну и упорно воздвигающем свой вариант всемирного единения: единения в процессе общего дела, общего строительства материального тела мира.
Этому строительству нам, славянам, смиренно поучиться б у Запада, потому что искомая нами мировая гармония может быть достигнута на путях единения чего-то простого, элементарного — того, из чего слагается полнота, а следовательно, и красота бытия: на путях единения духа и тела. Тела в нынешних, в современных его проявлениях: от житейского благополучия всех и каждого до внедрения в промышленность современных технологических новшеств, до размеренной деловитости в обыденной жизни. Что-то в давние времена попробовали: например, при Петре Великом. Захотели, оставшись русскими по вере, по складу ума и характера, ко всему тому стать еще и деловыми людьми. Но окончилось все многократно отмеченным принятием внешних форм европейской жизни при выветривании ее сути, ее внутреннего содержания: кропотливая забота о телесном, о материальном, в обиход вошедший комфорт у нас как-то не привились; и высокая духовная инициатива в сфере культуры продолжала осуществляться на фоне безысходной мужицкой бедности, курных изб, а затем и рабочих казарм, закопченных фабрик, скудности индустриальных окраин. Был промышленный подъем конца XIX и начала XX века; вновь высокая духовность, казалось бы, готова была сочетаться с разумным материальным устроением жизни. Русская философия и поэзия расцветали с той же интенсивностью, что и промышленность, экономика. Всем нашлось бы место под солнцем. Но пришла первая мировая война, а за нею грянула революция, отвергнувшая таких, как князь Репнин.
Герой романа Црнянского по художественной и по нравственной сути своей э-пи-чен. Если эпос требует огромного, уходящего в глубь веков времени, то оно здесь есть: родословие князей Репниных уходит в историю государства Российского, и при ярко выраженной современности героя романа он несет на себе отпечаток всех испытанных его отечеством тягот. Его пращуры от России неотторжимы, и не раз упоминается в книге его родословие. Эпос требует пространственной шири, и оказывается, что князю пришлось немало постранствовать по белу свету: Греция и Португалия, Италия, Чехословакия, Франция — это подлинная одиссея. Одиссея, однако же, без счастливого конца: Репнин никогда не сможет возвратиться на родину; и его Итака остается для него недосягаемым краем. Есть Москва, которую он видит в документальных фильмах; есть родной его Петербург, Петроград, Ленинград, переживший блокаду. Есть победоносная Красная Армия. Наконец, есть и Сталин, человек, сумевший в течение долгих лет подвизаться в роли эпического героя, импонирующего массам всего прежде своею эпичностью (убежден, что именно на обаянии возрождаемого эпоса, совсем было из общественной жизни ушедшего, но в нее, наперекор проискам и ковам врагов, день за днем возвращаемого, и держался великий обман культа личности). Этот мир, казалось бы, князю родствен. Этот мир манит князя. Он готов был бы вернуться и включить себя в этот мир. Но он там не нужен. И понятно, почему он не нужен там: можно ли вообразить себе встречу Репнина со… Сталиным? Не с экранным, идеализированным, принимающим парад победы, а с реальным, с низкорослым человечком с отсохшей рукой, рябоватым, всегда лицедействующим? Нет, такая встреча немыслима, потому что нищий, обреченный вести жизнь в мышиных подвалах князь — это подлинность. Это подлинный русский и подлинный воин. А тот, низкорослый — не подлинен: весь подделен, от подмененного имени до назойливой стилизации себя под эпического героя. И отбрасывается князь в совершенно чуждый ему мир деловитого Лондона, в мир романный по преимуществу, в страшный мир романа о Лондоне.
«Роман живет контроверзой: спором, борьбой, противоположностью интересов, контрастами желаемого и осуществимого»[1], — писал видный историк и теоретик романа Борис Грифцов, отграничивая эпический мир и эпическое восприятие жизни от романного ее восприятия. И чего-чего, а споров, борьбы и противоположности интересов у Црнянского предостаточно. Да, вполне понятно, отчего у Црнянского обозначение жанра даже в заголовок выносится: «Роман о …» Сам писатель мыслит форсированно романно: он поставил героя на рубеже, на перекрестке социальных и национальных миров, предоставив нам судить о его правоте, о его заблуждениях и о страшном, греховном поступке, коим завершает он свои странствия. И над каждым существенным сюжетным эпизодом он поставил специфический именно для романа, для романа как жанра вопросительный знак. «Что привело его в этот подвал? Судьба? Деникин? Революция? Бог?» — раздается закадровый голос, размышляющий о путях и о силах, ведших князя в подвал обувной изысканной лавки. Впрочем, в равной степени голос этот принадлежит и герою романа: голоса сливаются, переплетаются, вторят один другому, создавая особую духовную атмосферу романа, атмосферу постоянного
Последние комментарии
1 час 26 минут назад
1 час 44 минут назад
2 часов 8 минут назад
2 часов 40 минут назад
3 часов 47 минут назад
5 часов 28 минут назад