До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
порогов и даже царских жандармов не боялся. Тогда и захотелось ему, Сашке, стать матросом, смелым и сильным, как прадед. Бежав из детдома, он первым делом обзавелся матросской тельняшкой. А когда бабуся провожала его в школу, приговаривала: «Хорошо, Сашуля, учись — человеком будешь…»
Эх, бабуся, прости-прости твоего Сашулю! Не выполнил твой завет, спознался с босяками…
Когда заболела бабушка и, видно, чуя свою смерть, все гладила его по голове обеими руками и приговаривала: «Сироту, как траву по дороге, притопчет кто хочет. А ты, Сашуля, не гнись. Не старое время, чтоб гнуться. Наступили на тебя, а ты не поддавайся!» Он и не поддавался. Когда хоронили бабусю, часто сдавливало ему горло будто железной рукой, а он не плакал. И директору детдома не поддался, сбежал куда глаза глядят…
Почему ты решил, Плук, что именно Сашка взял мед, и почему не поверил честному слову? Не раз думал об этом Сашка, ночуя где-нибудь под базарным ларем.
Хорошо, что встретился с Тимошкой. С ним сразу стало веселее и легче. А как впервые познакомились, — даже и теперь смешно вспомнить. Сашка бродил по городскому базару голодный и злой. Просить он еще стеснялся, а красть не умел. И вдруг его внимание привлекла странная картина. Смешной, веснушчатый, с кудрявой огненно-рыжей головой хлопчик лет десяти сидел на пригорке и баюкал завернутого в тряпье ребенка, хлопая его по задку и припадая к нему лицом. Ребенок, надрываясь, кричал: «Уа-а-а-а, у-а-а-а». И когда на минуту, будто захлебнувшись, затихал, хлопчик обращал к собравшимся вокруг людям мокрые от слез глаза и просил подать на молочко сиротке.
Люди щедро бросали, в шапку деньги.
Сашка смотрел с завистью на рыжего оборванца, прятавшего уйму денег за пазуху. Сашка решил выпросить или отнять у него сколько-нибудь, хоть на хлеб, и стал незаметно наблюдать за ним.
Вот, наконец, хлопчик встал, небрежно прижал к животу умолкшего ребенка и пошел. За ларями оглянулся по сторонам, быстро свернул ребенка в узел и понес под мышкой. Сашка сразу сообразил: никакого ребенка там нет. Но кто же так искусно вопил? Рыжий, насвистывая, купил себе пряников, конфет и пошел, запихивая их в рот. Сашка догнал его за ларями и схватил за узел.
— Ах ты, жулик! Как ты можешь так обманывать людей?
Паренек взъерошился, грозно блеснув зеленоватыми глазами, и поднял кулачок:
— Не чепляйся! Не подходи! Я есть сам Жак Паганель. Убью!
— Кто, кто? — рассмеялся Сашка, оглядывая щупленького шепелявого паренька с облупленным от загара носом. На голове его топорщились жидкие, запыленные рыжие волосы. Несмотря на угрожающий вид, Сашка схватил его в охапку и легко повалил на землю. — Тоже мне Жак Паганель! Я хочу есть. Дай пряников и денег.
— Так бы и говорил, а не дрался, — примирительно сказал паренек. — Подумаешь, — мне не жалко. А что я обманываю, так это, понимаешь, им самим приятно жалеть кого-нибудь.
Они поднялись, отряхнулись и через минуту уже мирно беседовали, жуя пряники.
— Где ж ты научился так ловко пищать?
— Чудак, я ж прошел театральный фикультет в промышленной академии.
— Как? Где?
— В промышленной… Промышлять, значит… Там смотря на какой фикультет попадешь — тяжелой чи легкой промышленности. Тяжелая — это которые замки и двери ломают, а легкая — моя. Там я и научился плакать, как дите, молитвы с постной рожей жалобно читать, — кое-каким бабам до слез это нравится, и они щедро подают, особенно на паперти. Птичий концерт можно представить… Потому, значит, как артист я и прозвание мне — Жак Паганель, а по-самделешнему — Тимошка Щукин.
— Ну ты ж и хлюст! А родители у тебя есть?
Тимошка махнул рукой:
— Матка есть, да вроде и нет… Хотя, говорят, разыскивает меня. — И свистнул: — Ищи ветра в поле…
— Не любишь ее, что ли?
— Матку люблю чи не люблю — не знаю, а Нечипура стерпеть не мог. Папка ж мой был в миллион раз лучше его. Слесарь-лекальщик, седьмой разряд. Понял? А когда папка помер, мать и привела того мордастого Нечипура. Самогоном и табачищем разит от него — спасу нет, а он все варнякает и варнякает, выхваляется перед мамкой. И на кого только променяла папку? А тут еще стал он меня воспитывать, за водкой и папиросами посылать, за уши драть… Потому что он мне слово, а я ему десять. Я и ушел в шайку Короля-Бурлая. Это тебе и есть промакадемия.
— Значит, оба мы с тобой пропащие.
— Чудак человек, — засмеялся Тимошка, — а мне, видишь, и пропадать весело…
Сашка и Тимошка решили крепко держаться друг друга.
На другой день Сашка был свидетелем его базарной славы. Поражая толпящихся вокруг зрителей своим искусством, Тимошка с особым блеском выполнял самый трудный номер своей программы, изображая птичий концерт, в котором участвовали соловей, ворона, аист, сорока, индюк и гусь. Маленький артист, с рыжей всклокоченной головой, смешно гримасничал и, шепелявя, подражал голосам птиц и давал пояснения.
Зрители хохотали до
Последние комментарии
2 дней 5 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад