2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
улыбке.
— Экспериментальный автомобиль.
Дункан рассмеялся.
— Хорошо, сэр.
Мой друг расписался, Дункан уже тронулся в обратный путь, но я остановил его.
— Благодарю вас, мистер Дункан.
Он сурово глянул на меня.
— Всегда рады помочь, молодой человек. Но попрошу вас не забывать, что на вашем «бугатти» заботами мистера Хардемана установлен двигатель «Вифлеем моторс».
— Не забуду, — пообещал я, проводил его взглядом, а затем повернулся к моему другу.
— Ваша фамилия — Хардеман, сэр?
Тот кивнул.
— Вы очень хороший человек.
Он засмеялся.
— Далеко не все придерживаются того же мнения.
— Я бы не обращал на них внимания. Многие точно так же недолюбливают моего дедушку, а он тоже очень хороший, и я его люблю.
— Нам пора, мистер Хардеман, — вмешалась сиделка.
— Одну минуту, мисс Гамильтон, — он посмотрел на меня. — Сколько тебе лет, Анджело?
— Восемь.
— Мой внук на два года старше тебя. Ему десять.
— Может, я смогу поиграть с ним. Дам поездить на моей машине.
— Едва ли, — усомнился мистер Хардеман. — Он учится в школе в другом городе.
— Уже поздно, мистер Хардеман, — вновь встряла сиделка.
Он скорчил гримасу.
— Сиделки и няни всегда такие, — посочувствовал я. — И моя постоянно от меня чего-то требует.
— Наверное, ты прав.
— Мне пообещали, что на следующий год няни у меня уже не будет. А зачем вам сиделка?
— Я не могу ходить, и мне нужен человек, чтобы ухаживать за мной.
— Вы попали в аварию?
Он покачал головой.
— Заболел.
— А когда вы поправитесь?
— Ходить я уже не смогу, — ответил он.
Я помолчал, думая, как ему помочь.
— Откуда вы знаете? Мой папа говорит, что такие чудеса случаются каждый день. Он — доктор.
Тут меня осенило:
— А может, вам показаться ему? Он очень хороший доктор.
— Я в этом не сомневаюсь, Анджело, — мягко ответил мистер Хардеман. — Но к докторам я уже находился. Кроме того, в субботу я уезжаю во Флориду и вернусь ой как нескоро, — он протянул руку. — До свидания, Анджело.
Я взялся за нее. Не хотелось, чтобы он уезжал. Почему-то уезжали все дорогие мне люди. Сначала дедушка, теперь — мистер Хардеман.
— Мы увидимся, когда вы вернетесь?
Он кивнул.
Я все еще держался за его руку.
— Я буду приходить в парк каждое воскресенье в это время и ждать вас.
— Я приеду сюда в первое же воскресенье после возвращения, — пообещал он.
Я отпустил его руку.
— Я запомню.
Сиделка покатила инвалидную коляску вниз по холму. Я следил за ними взглядом, пока они не скрылись из виду, а потом сел в машину. И лишь через двадцать лет узнал, во сколько обошелся Эл Ха Первому этот сюрприз.
Мы сидели с Дунканом в его кабинете, обсуждая характеристики автомобиля, который мне предстояло испытывать на следующий день. Внезапно старый инженер повернулся ко мне.
— Помнишь тот «бугатти», что мы переделывали для тебя по указанию Эл Ха Первого?
— Как я могу забыть?
Действительно, с того дня я бредил автомобилями.
Ничего другого для меня не существовало.
— А ты прикидывал, во что это обошлось?
— В общем-то, нет.
— У меня сохранился подписанный им заказ-наряд, — он выдвинул ящик стола, достал пожелтевший листок бумаги и протянул мне. — Ты знаешь, конструкторский и производственный отделы стояли на ушах, чтобы уложиться в поставленный им срок.
— Откуда мне знать?
Я разглядывал бумагу. «Экспериментальный автомобиль. Одиннадцать тысяч триста сорок семь долларов и пятьдесят один цент».
Я почувствовал легкое прикосновение к плечу и открыл глаза. Медицинская сестра-англичанка.
— Пришел доктор Ганс.
Я развернул кресло. Как обычно, он стоял, поблескивая очками.
— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете сегодня утром? Ничего не болит?
— Нет, доктор. Неприятные ощущения возникают, лишь когда я смеюсь.
Он даже не улыбнулся. Дал знак сестре, и та подкатила столик со сверкающими стальными инструментами.
Я смотрел на них, зачарованный металлическим блеском. Он поднял кюретку с коротким лезвием. Пришел желанный миг.
Скольким людям выпадал шанс получить новое лицо?
Глава 2
Все началось в мае, после гонки «Индианаполис-500». На сорок втором круге забарахлил мотор, и я свернул в боксы. Несколько мгновений спустя по лицу старшего механика понял, что для меня гонка окончена. И уехал в мотель, не дождавшись финиша.
Лишь поворачивая ключ в двери номера, я вспомнил, что Синди осталась на трассе. Я совершенно забыл про нее.
Я открыл маленький холодильник, отломил несколько кубиков льда, бросил в стакан, плеснул канадского виски. Потягивая виски маленькими глоточками, прошел в ванную, пустил горячую воду, вернулся в гостиную, включил радио. Поймал репортаж с гонок.
— Андретти и Гурни пошли на восемьдесят четвертый круг. Номер один и номер два, —
Последние комментарии
3 часов 42 минут назад
12 часов 45 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад