Плохие парни по ваши души. Книга первая (СИ) [Лаура Тонян] (fb2) читать постранично, страница - 2

старая, стервозная и злобная Глория — моя мать.

   И я тоже сбежала от нее.

   Больше всего на свете мама любит три вещи: дорогую обувь, крутые тачки и.... молодых сексуальных парней. Парней, которые грызут гранит науки в колледже. Парней моего возраста! Но в основном ей попадаются халявщики, которым проще переспать с престарелой женщиной из мезозойской эры, чем заработать на проживание самим. И это выглядит настолько жалко, что с каждым разом становится все отвратительнее осознавать, что женщина, натирающая ароматическими маслами загорелую спину очередного студента со смазливой мордашкой, — моя мать. Поверьте, это полный отстой.

   Я сбежала от матери, потому что она легкомысленна и глупа. Слишком инфантильна и поверхностна. Жить с ней было невыносимо. Но отказываться от города, в котором я родилась.... отказываться от Чикаго, возможно, еще хуже, чем жить с чокнутой матерью, думающей, что в сорок шесть она выглядит очень сексуально.

   Еще одна причина, по которой я сбегаю, как последняя трусиха, — это парень, преследующий меня во снах. Парень, покоривший мое сердце и разбивший его в огромном, шумном Чикаго.

   Я устала просыпаться с мыслью, что сегодня, а, может, завтра, или через несколько дней обязательно встречу его. Я устала бояться и ждать Эйдена, с одержимостью блуждая вечерами напролет среди величественных небоскребов в надежде, что мы случайно наткнемся друг на друга.

   Я нуждалась в смене обстановки. Это — как глоток свежего воздуха.

   Правильно ли я делаю?

   Вы еще спрашиваете....

***

   Салат, что передает мне... хм.... пышногрудая и светловолосая Оливия, кажется пересоленным. И я не очень люблю тайскую кухню. Нет, я не капризничаю. Просто привыкать к новой жизни всегда сложно.

   Мы ужинаем в просторной светлой кухне в кислотно-желтых тонах, сидим на стульях из темного дорогого дерева, переглядываемся между собой и молчим. Я болтаю ногами и ковыряюсь в своей тарелке. Никогда не проводила время так скучно.

   — Как тебе Дайморт-Бич? — наконец, спрашивает отец, выпивая из бокала вино.

   — Уныло. Серо. Малолюдно. Я могу продолжать бесконечно, — пожимаю плечами и протыкаю вилкой лист салата.

   — Тебе нужно время, чтобы освоиться, — продолжает он и, кажется, вообще меня не слушает. — Но я уверен, тебе понравится здесь, Джейн. Колледж Святой Марии не должен разочаровать тебя, — он складывает руки вместе, изображая серьезное выражение лица. — Прекрасные педагоги, начитанные студенты и, — разводит руками, — тебе не придется жить в кампусе! Будем больше проводить время вместе. Разве это не здорово?

   Я вскидываю брови.

   — Колледж Святой Марии? — повторяю монотонно.

   Чудесно.

   — Надеюсь, это не ТО САМОЕ место, где учатся занудные католики? — спрашиваю я.

   Отец снимает с лица идиотскую счастливую улыбку и бросает в мою сторону предостерегающий взгляд. Я слышу, как Оливия начинает тихо кашлять. Что, кто-то из них католик? Отец точно нет… насколько мне известно. Похоже, это Оливия. Что ж, я не удивлена. Она вполне… похожа на католичку. Стройная и светловолосая, неброско одетая, будто ангел, с неестественно широкой, радушной улыбкой и невероятно голубыми глазами.

   И она совсем не похожа на мою мать.

   — Джейн, ты почти ничего не ешь, — встревает в разговор блондинка. — Тебе не нравится?

   Она сидит напротив, но смотрит куда угодно, только не на меня.

   — Сойдет, — прямо заявляю я.

   Краем глаза я ловлю на себе взгляд отца а-ля: «Моя дочь грубая и невоспитанная. Нужно срочно поставить ее на место». А что? Когда я была маленькой, он всегда учил меня говорить правду, и ничего кроме правды.

   Оливия поджимает пухлые губы, обведенные не очень ярким блеском, и опускает взгляд к своей тарелке.

   — Я обустраивала твою комнату, — вдруг начинает говорить она милым голосом. — Персиковые тона… всегда мечтала иметь комнату в таком стиле! — женщина выдерживает паузу. — Когда была подростком, — добавляет с легкой грустью.

   Боже. Мне это так интересно. Я сейчас расплачусь.

   — Не стоило утруждать себя, — бормочу, отпивая из стакана сок.

   — Джейн, — уже шипит папа.

   — Все нормально, Джек, — Оливия кладет ладонь на руку отца, как бы успокаивая его.

   Стерва.

   — Ты доела? — строго спрашивает он.

   — Да, — отвечаю я. — Спасибо.

   Папа тихо вздыхает и микроскопически качает головой; при этом все еще смотрит на меня, и я чувствую, что разговора отца-с-дочерью не избежать. Но надеюсь, он случится не сегодня, потому что переезд из Чикаго в эту дыру меня чертовски утомил.

   Все поднимаются со своих мест. Оливия собирает посуду со стола, а отец, ослабляя узел галстука, движется к выходу из кухни и кивает мне, давая понять, чтобы я шла за ним. Мы оставляем за собой огромную гостиную, выполненную просто, дорого и со вкусом — в английском стиле, — и доходим до лестницы. Поднимаясь по ступеням вверх, я чувствую, как мое сердце