Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
Гимнастка Кэти ругала правительство — надо же было устроить Олимпийской сборной такую подлянку дурацким своим бойкотом.
— Я гляжу, у вас, спортсменов, много общего с индейцами, — сказал Томас.
Никто не засмеялся.
Когда приземлились в Фениксе и дотопали до зала прилета, гимнастика Кэти улыбнулась им на прощание и помахала рукой.
— Симпатичная она, — сказал Томас.
— Да, но в самолетах все друг с другом разговаривают, — возразил Виктор.
— Ты мне всегда говорил, что я слишком много думаю, — сказал Томас. А теперь, похоже, это ты думаешь слишком много.
— От тебя заразился.
— Точно.
Томас и Виктор на такси отправились к тому месту, где стоял трейлер, в котором умер отец Виктора.
— Слушай, — сказал Виктор, когда они подъехали к трейлеру, — я перед тобой до сих пор не извинился за то, что тогда избил тебя.
— Да ладно. Мы были мальчишки, и ты напился.
— Верно. Но все-таки я хочу извиниться.
— Хорошо. Проехало.
Виктор заплатил за такси, и они оказались на улице под раскаленным солнцем Феникса. От трейлера шел запах.
— Там мало приятного будет внутри, — сказал Виктор. — Ты можешь не входить.
— Тебе понадобится помощь.
Виктор подошел и открыл переднюю дверцу. Клубом выкатилась тошнотворная вонь. Отец Виктора неделю пролежал в этом трейлере при 100 по Фаренгейту. И нашли его там как раз по запаху. Для установления личности потребовалась карта из зубоврачебного кабинета. Так сказали у коронера.
— Вот черт, — сказал Виктор. — Кажется, я не смогу.
— Ну и не лезь.
— А вдруг там еще есть что-то ценное.
— Я думал, у него деньги в банке.
— Да. Но могли остаться письма, фотографии, в таком смысле.
— А-а, — сказал Томас и, зажав нос, полез следом за Виктором.
Когда Виктору было двенадцать, он один раз наступил на подземное осиное гнездо. Нога провалилась в дыру и никак не вытаскивалась, сколько он ни дергал. Осы зажалили бы его до смерти, и так бы он и погиб, если бы мимо не проходил Томас Разжег Костер.
— Беги! — крикнул Томас, освободив ногу Виктора.
И они помчались во весь дух, быстрее, чем когда-нибудь в жизни, быстрее, чем Билли Милс и Джим Торп, быстрее, чем способны лететь осы.
Виктор и Томас бежали, пока совсем не задохнулись, а кругом настала темная, холодная ночь, и они потерялись и долго-долго искали дорогу домой. Бредя обратно, Виктор пересчитывал осиные укусы у себя на теле.
— Семь, — сосчитал Виктор. — Мое счастливое число.
Из трейлера Виктор не взял почти ничего. Только фотоальбом и стерео. Все остальное пропиталось этой жуткой вонью и вообще было никому не нужно.
— Вот и все, пожалуй, — сказал Виктор. — Не сказать чтоб много.
— Лучше, чем ничего, — сказал Томас.
— Ага. И еще пикап.
— Пикап в порядке.
— Отец имел подход к машинам.
— Я помню твоего отца.
— Да? — удивился Виктор. — Что же ты о нем помнишь?
Томас Разжег Костер закрыл глаза и стал рассказывать:
— Я помню, мне один раз приснилось во сне, чтобы я отправился в Спокан, встал в центре города у водопада и ждал знака. Было ясно, что надо ехать, но не на чем, у меня не было машины, не было прав. Мне только исполнилось тринадцать. Ну, и я пошел пешком. Шел целый день и пришел к водопаду. Стою там долго-долго, может, час, жду. Проезжает твой отец. «Какого черта ты тут делаешь?» — спросил он меня. «Жду, пока мне будет видение». Тогда твой отец сказал: «Дождешься только, что тебя поколотят и оберут на улице». Он посадил меня к себе в машину, отвез в кафе «Дэнни», накормил обедом, а потом привез домой в резервацию. Я долго не мог успокоиться, получалось, что сон меня обманул. Но он не обманул. Твой отец — это и было мое видение. «Заботьтесь друг о друге, — вот что сказал мне мой сон. — Заботьтесь друг о друге».
Виктор долго молчал. Он рылся в памяти, выбирая, что там было об отце, попадались хорошие воспоминания, попадались и плохие, но хороших в итоге оказалось больше, и он наконец улыбнулся.
— Мой отец не рассказывал, что встретил тебя в Спокане, — сказал Виктор.
— Он обещал, что никому не скажет, чтобы у меня не было неприятностей. Но я зато должен присматривать за тобой, такой был уговор.
— Правда?
— Правда. Твой отец сказал, что тебе понадобится помощь. И оказался прав.
— Так вот, значит, почему ты поехал со мной? — сказал Виктор.
— Я поехал из-за твоего отца.
Виктор и Томас забрались в пикап, съездили в банк и получили триста долларов, лежавшие на сберегательном счете.
Томас Разжег Костер умел летать.
Однажды он прыгнул с крыши школьного здания в резервации, часто-часто взмахивая руками, точно полоумный орел. И полетел. Завис в воздухе и продержался секунду над всеми остальными индейскими ребятами, которые были не так глупы или не так бесстрашны, чтобы тоже прыгнуть по его примеру.
— Летит! — заорал Младший Брат, а Сеймур попытался доказать, что здесь какой-то фокус с проволокой или зеркалами. Но все было по правде. Все было настоящее, как
Последние комментарии
11 минут 37 секунд назад
1 час 17 минут назад
1 час 39 минут назад
1 час 45 минут назад
1 час 56 минут назад
1 час 58 минут назад