(Правь, Британия! Британия, правь волнами: Британцы никогда не будут рабами)

Плотно зашторенные окна скрывали от собравшихся в кабинете людей дождь. Всё как всегда. Холодный зимний дождь, если зима, или холодный летний — если лето. Но декабрь — это зима, не так ли, джентльмены?

— Как дела, Майкл? — вежливо кивнул головой гладко выбритый молодой человек с зачёсанными назад волосами.

— Благодарю вас, Рэндольф, — ответил Гринвуд, — жаловаться не на что.

— Как здоровье вашего отца, дорогой Рэндольф? — поинтересовался сэр Энтони, — Надеюсь, испанский климат идёт ему на пользу?

— В последнем письме он писал, что чувствует себя великолепно, — подтвердил молодой джентльмен, — Барселона очень красивый город, хотя, по его мнению, несколько шумный.

    «Интересно, а в Барселоне тоже идет дождь?»

— Не забудьте передать ему мои наилучшие пожелания, — широко улыбнулся майор.

— Разумеется, сэр Энтони. Сразу, как только он вернётся в Англию. Если вы не возражаете, джентльмены, я вас оставлю. — Рэндольф встал, поклонился и, четко повернувшись через левое плечо, ушел по коридору.

Майор секунду смотрел ему вслед, потом коротко взглянул на Гринвуда, и вернулся к своему чаю. Размешал ложечкой сахар в чашке — сначала против, а затем по часовой стрелке, и снова поднял взгляд на собеседника.

— По моему мнению, дорогой Майкл, вы пишете лучше, чем ваш Итонский однокашник, — сэр Энтони развернул на столике газету, — ваша статья о разочаровании английской молодёжи в политике Британии наводит на интересные мысли. «Студенты британских университетов, — процитировал он, — стали рассуждать не о том, падёт ли капитализм, а о том, когда и как это произойдёт». Вы действительно считаете, что нынешний Кембридж стал рассадником коммунизма?

Вряд ли сэра Энтони действительно беспокоил этот вопрос. Скорее, он просто выбрал очередную тему для дискуссии. С тем же успехом это могла быть дискуссия на тему «Что важнее: философия Маркса и Спенсера или сеть магазинов Маркс и Спенсер». И, разумеется, это не было шуткой. В худшем случае, это была гимнастика ума, но, возможно, и гораздо больше, как и случилось во время дискуссии, возникшей как бы совершенно случайно в клубе на прошлой неделе. Ведь при всей абсурдности темы — аргументы в споре должны были быть настоящими — честная игра превыше всего. Кажется, в конце концов, победу одержали магазины — точно в соответствии с соображениями Маркса о примате бытия над сознанием и Спенсера о социальном дарвинизме.

— Всё не настолько плохо, сэр Энтони. Прошу вас, обратите внимание, что я употребил в своей статье слово «некоторые». Но, увы, недавний кризис и беспринципность некоторых наших правительств показали уязвимость капиталистической системы. Боюсь что, — Майкл подчеркнул пальцем абзац в газете, — в Кембридже, и не только в нём, уже действуют коммунистические ячейки, и только вопрос времени, когда с ними установят связь их иностранные «tovarishchy». А, учитывая, что именно выпускники подобных учебных заведений пополняют состав британской администрации… — он грустно улыбнулся и развёл руками.

— Несколько пессимистический взгляд на вещи, дорогой Майкл. Хотя это, скорее, забота наших коллег из Пятой Секции^[14]. А дело мистера Си^[15] и наше — информировать Правительство Его Величества об угрозах Империи, исходящих из-за рубежа, — Майкл насторожился, похоже, сейчас он получит очередное задание, — и вот здесь у нас возникли некоторые изменения.

— Изменения? — не дождавшись окончания паузы, задал вопрос Гринвуд, — Британия теперь подружилась с Коминтерном?

— Скажем так, — майор всегда излагал свои мысли предельно осторожно, — появилось мнение, весьма обоснованное мнение, некоторых ДОСТАТОЧНО серьёзных лиц, — он повернул голову в том направлении, куда удалился младший Черчилль, — что пока мы высматривали нашествие так называемых «обезьян-бабуинов», возникла опасность со стороны «гуннов».

Судя по лексикону^[16], сэр Энтони имел беседы не только с сыном, но и с отцом. Вероятно, — подумал Майкл, сохраняя «poker face»^[17] — они встречались, когда начались разговоры о возвращении Черчилля в правительство.

«Это стоит отметить на будущее», — подумал Майкл.

— Существуют опасения, что германский канцлер Гитлер трактует термин «Возрождение Германии» слишком широко. В частности, в плане возрождения её военной мощи. И если правительство это прозевает, Британия может оказаться не столько субъектом, сколько объектом европейской политики. И этого бы мистер Си никоим образом не хотел допустить.

Майор замолчал и неторопливо начал пить чай. Майкл откинулся в кресле.

— Прошу прощения, сэр, я хотел бы прямо спросить, какова будет в этой ситуации моя миссия?

— Вы, Майкл, великолепный