КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются [Светлана Феоктистова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Светлана Феоктистова Остановка по требованию Осторожно, двери закрываются

Часть первая ТРУДНО БЫТЬ БОССОМ

Этот понедельник должен был стать для Андрея Смирнова особенным. Многие пытаются начать все сначала именно в понедельник. Уйти от жены, выгнать из дома тещу, купить собаку, начать, наконец, делать ремонт или бросить курить.

Андрею не нужно было даже прикладывать никаких усилий. Новая жизнь сама плыла ему навстречу, распахивая гостеприимные объятия.

С женой он расстался, дочек не видел очень давно, и если и вспоминал регулярно об их существовании, то успокаивал себя тем, что сейчас лето, каникулы — и девочкам в деревне у бабушки живется неплохо.

Отношения с любовницей наконец пришли к какому-то знаменателю. То есть стало окончательно ясно, что Ирина Кленина, его непосредственный начальник, для Андрея Смирнова является не только шефом, но и любимой женщиной, с которой он хочет и может жить вместе. Правда, переезд в ее уютную четырехкомнатную квартиру с евроремонтом пока откладывался, так как Кленина на данный момент была в командировке в Москве, но по ее возвращении Андрей собирался серьезно с ней поговорить. Сколько можно трепать друг другу нервы и пудрить мозги? За два месяца их знакомства между ними было всякое, и Смирнов понимал, что Ирина не самая предсказуемая и спокойная женщина в их городе. Но этим она ему и нравилась, этим и привлекала мужчин.

До сих пор ее ревновал бывший муж, до сих пор о ней мечтал Макишев, еще со времени, когда они вместе учились в школе. Даже мэр города и тот был бы не против перейти с устоявшихся рельсов деловых отношений на более близкие. Местная богемная публика на презентациях и фуршетах восторженно приветствовала появление Ирины, а некий помощник депутата, Георгий Иванович Кобзарь, чаще именуемый просто Жорой, несмотря на явное нежелание Клениной иметь с ним какие бы ни было дела, до сих пор надеялся добиться от нее взаимности.

Короче говоря, Ирина Кленина была признанной звездой Перешеевска и отличалась не только красотой и взбалмошным характером, но и крепкой деловой хваткой, умом и сильной волей. Короче говоря, некоронованная королева города, или, по крайней мере, принцесса.

Вот такая женщина неожиданно досталась Андрею. Сам он, надо признать, никогда себя принцем не считал. Зарабатывал мало, любил жену — учительницу младших классов — и двух дочек, ходивших в детский сад. И если бы не случайная встреча с Ириной на автобусной остановке, до сих пор ждал бы подходящего случая, чтобы проявить себя.

Ирина решила сделать из него звезду. Чего только она не придумывала! Выдвигала кандидатуру Смирнова на пост мэра Перешеевска, завалила работой в своей фирме «Контакт», занимавшейся в основном знакомствами и трудоустройством за рубежом, периодически вытаскивала его из разных житейских передряг…

А вот теперь, в ее отсутствие, ему предстояло выполнять ее обязанности. То есть руководить фирмой, заключать договора и решать всякие необходимые вопросы. Фактически с этого понедельника именно он — глава «Контакта». Неплохо для бывшего безработного, который еще два месяца назад не знал, на что купить пару кило картошки.

Андрей поправил галстук и вышел из новенькой машины. И темно-серый «БМВ», и мобильный телефон появились у него совсем недавно. Он еще не очень-то освоился с новой для себя ролью бизнесмена, и эти красивые, дорогие вещи вызывали у него одновременно чувство трепета и восторга. Что-то типа «такое дорогое — и все мое!».

Он включил сигнализацию на машине, немного полюбовался на отмытые до блеска зеркала и стекла, в которых отражались деревья и здания, и пошел в офис.

К его большому удивлению, там никого не было. Обычно в это время в офисе уже сидели сотрудники. А сейчас только Димочка, Иринин секретарь, встретил его в приемной и предложил сварить кофе.

— Спасибо, я не хочу, — отказался Смирнов. — А где народ?

Димочка снисходительно усмехнулся:

— Так ведь Ирина Александровна уехала…

— И что? — нахмурился Андрей. — По этому поводу сотрудники решили на работу не выходить?

Димочка лишь пожал плечами.

— Ладно, сообщите мне, когда они появятся. — Смирнов открыл дверь кабинета. — Так не годится, что за отношение к работе?!

Димочка испарился, а новоиспеченный начальник в сердцах бросил портфель на кожаный диван и сел за стол Ирины.

Рассердило его то, что сотрудники «Контакта», похоже, не относились к нему всерьез. Для них он по-прежнему был своим парнем, который, так же как и они, радуется отъезду начальства и не прочь в связи с этим полодырничать.

С этим нужно кончать, думал Смирнов, открывая в компьютере Ирины папку за папкой и внимательно просматривая все файлы. Теперь он не кто-нибудь, а ее заместитель. И люди должны отнестись к этому серьезно. Если они думают, что при нем можно работать спустя рукава, то ошибаются.

Он щелкнул мышкой по иконке с надписью «Аренда». Судя по всему, у Ирины какие-то проблемы с неким Куролесовым — чиновником, от которого зависит продление аренды их офиса. Очень интересно…

Смирнов так увлекся чтением документов, что даже не услышал, как открылась дверь. Димочке пришлось два раза кашлянуть, чтобы привлечь его внимание.

— Что такое? — поднял на него глаза Смирнов.

— Андрей Сергеевич, вас ждут, — вкрадчиво сообщил Димочка.

— Кто? — удивился Андрей.

— Все!

Смирнов все еще не мог понять.

— В каком смысле?

— Вы просили сообщить, когда появятся все сотрудники, — пояснил Димочка, видя затруднения начальства. — И теперь они собрались в зале. На утреннюю летучку.

— Да, конечно, — стукнул себя по лбу Смирнов. — Как это я забыл? Ладно, пошли…

Нужно сказать, что большинство опоздавших, например Стульев, Сережа и Профессор, очень несерьезно отнеслись к Димочкиному сообщению о недовольстве руководства.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Стульев. — Смирнов не Ирина — он не имеет никакого права нас контролировать.

— Он, похоже, думает по-другому, — злорадно улыбнулся Дима. — Мне кажется, что у вас будут проблемы…

— С чего бы это? — удивился Стульев. — Он нам не начальник. Мало ли что Ирина назначила его вместо себя. Не за ум же, а за другие заслуги…

— Думай, что говоришь, — одернула его Анечка. — Неприлично совать свой нос в чужие дела…

— Да какие там дела, — поддержал Сережа Стульева. — Все знают, какие у них дела с Ириной Александровной.

Сережа был слегка неравнодушен к Ирине и по причине юного возраста мог позволить себе ревнивые выпады в адрес удачливого соперника.

Анечка недовольно посмотрела на них и вышла.

— Летучка у нас сегодня будет или обойдемся без официальной части? — деловито поинтересовался у Димочки Стульев. Он собирался смыться с работы пораньше. Вчера в ночном клубе он познакомился с очаровательной девушкой, у которой оказались длинные ноги и минимум мозгов. Стульев любил таких. Он вообще старался выбирать себе в спутницы особ поглупее, мотивируя это тем, что у него ума хватит на двоих.

— Летучка будет, — пропел Димочка и уплыл в зал.

И вот теперь все сидели и ждали Смирнова.

— И где наш новый начальник? — шепнул Стульев на ухо Сереже. — Изволит спать?

И в этот момент появился Смирнов.

— Здравствуйте! — несколько неуверенно сказал он, обводя глазами собравшихся, но никакого раскаяния за опоздание на их лицах не увидел.

— Здравствуйте, Андрей Сергеевич! — поздоровалась воспитанная Анечка. Остальные ограничились невнятным бормотанием.

— Начнем? — Смирнов сел в кресло, обычно занимаемое Ириной.

Сотрудники переглянулись, и Андрей заметил ухмылки на лицах мужчин. Это несколько смутило его, и он не стал произносить заранее заготовленную речь о том, что нехорошо нарушать трудовую дисциплину.

«Сначала я должен проявить себя достойным руководителем, — думал он. — А потом требовать отчета… А то еще решат, что я здесь только потому, что у нас с Ириной близкие отношения. Не хочу быть фаворитом…»

Димочка принес кофе, и летучка началась.

— Герберт Иванович, что у вас? — обратился Смирнов к Профессору. Тот пожал плечами, явно не зная, что сказать. Его сейчас волновало лишь собственное здоровье. Старость — не радость, верно говорят люди. На пенсию ему пора, а со всякими заседаниями и летучками нужно завязывать. По правде говоря, накануне он позволил себе попробовать селедочку под шубой в гостях, и теперь у него болела печень.

— Корреспонденция обрабатывается. Контакты налажены, все спокойно… — Он схватился за кольнувший бок и поморщился.

— Кофе, Герберт Иванович? — предложил ему Димочка, обходящий стол с кофеваркой.

— Нет, упаси боже, — простонал Профессор.

— Спасибо. — Смирнов понял, что большего из Герберта Ивановича выжать не удастся, и нерешительно посмотрел на Стульева.

— А у вас что? Тоже все спокойно?

— А что именно вас интересует? — с усмешкой спросил толстяк, вальяжно развалившись на стуле.

Смирнов не знал, что именно должно было его интересовать. Он попросту был не в курсе, над чем работал в данный момент Стульев.

— Вообще, — пожал плечами новый шеф, но тут же спохватился: — С магнитоотводами работаете?

— Только с ними и работаем! — ухмыльнувшись, сообщил Стульев. Судя по выражению его лица, он безбожно врал. — Это ж у нас теперь главное направление. Нам так объяснили.

— Не обязательно, — смутился Смирнов. Магнитоотводы и абсорбенты — это было его ноу-хау. Конек, можно сказать. В свое время его сосед Федотов, работавший в одном научно-исследовательском институте, уверял Андрея, что его идея с магнитоотводами проста и гениальна. Под эту идею Смирнов даже начал раскручивать бизнес, но ему не повезло с деловыми партнерами. Они оказались не слишком чистоплотными, и на какое-то время об изобретениях пришлось забыть. Теперь благодаря Ирине вновь появился шанс, и Андрей искренне верил, что этот новый вид бизнеса сможет принести «Контакту» деньги и славу.

— Вообще-то да. Теперь это главное, над чем мы будем работать, — взял он себя в руки, прогоняя неуместное смущение. — И не потому, что это мое изобретение. Мне кажется, что всем будет лучше, если мы этим займемся.

Сотрудники молча пили кофе, не поднимая глаз от стола. Большинству из них эти самые магнитоотводы казались каким-то бредом.

— Еще есть у кого что? — строго спросил Смирнов.

— Из администрации опять пришла бумага, Андрей Сергеевич, насчет аренды, — нарушила молчание Анечка. — Наверняка проделки Куролесова…

— Давно хотел спросить, Куролесов — это прозвище? — поднял Андрей вопрос о наболевшем.

— Хуже, — прыснула Анечка. — Фамилия!

— Хорошо. То есть плохо. — Андрей протянул руку за бумагой. — Можно?

Он углубился в чтение. После информации, добытой из Ирининого компьютера, эта бумага была в высшей степени непонятной. Получалось, что Куролесов незаконно пытается выставить их из этого здания?

Сотрудники откровенно маялись. Смирнов наконец спохватился.

— Всем спасибо, — подал он сигнал к окончанию совещания.

Народ тут же испарился, только Стульев сидел на прежнем месте, попивая кофеек.

Смирнов поднял глаза от бумаги и, заметив его, удивленно приподнял брови.

— У меня к вам маленький вопросик, Андрей Сергеевич, — заискивающе улыбнулся Стульев.

— Слушаю.

— Дело в том, что Ирина Александровна сказала, что оставляет вас со всеми полномочиями. Так сказать, с правом первой подписи…

— Ну в общем, да.

— Дело в том, что с этого месяца Ирина Александровна подняла мне зарплату на двадцать пять процентов, а распоряжение бухгалтеру дать забыла. А выдача завтра.

— Хорошо, я распоряжусь, — после минутного молчания сказал Смирнов. — Кто у нас бухгалтер?

— Она у нас на договоре — завтра будет. — Стульев не скрывал своего удовлетворения. — Марьей Петровной ее зовут.

— Хорошо, я сделаю, сделаю. — Андрей внимательно посмотрел на лицо толстяка. Ему кажется или этот «юморист» издевается над ним? — Слушайте, а вы надо мной не подшучиваете?

— Да ну что вы, Андрей Сергеевич, как можно! Это у меня манера такая, — усмехнулся Стульев. — Чтобы в чинопочитании не заподозрили, я хамлю.

— Понимаю, — покивал головой Андрей. — Я иногда сам такой.

— Премного вам благодарен, — поднялся со стула толстяк.

Он вышел в приемную, где Герберт Иванович с Анечкой что-то обсуждали, и сказал:

— Работайте, работайте, господа! А то начальство рассердится!

Но Смирнову этим утром было не до «подчиненных». Он занимался чрезвычайно трудным делом: осваивал офисную технику. Техника не поддавалась изучению. В частности, очень смущал коммутатор на столе Ирины. Поочередно нажимая все кнопки, Андрей довел Димочку до истерики. Тот, сидя за своим столом, слушал сердитое бормотание, доносящееся из кабинета:

— Черт, система проще чайной ложки — а я со своим высшим образованием ничего не понимаю!

Сотрудники бросили работу и давились от смеха. Смирнов неосторожно нажал кнопку громкой связи, и теперь каждое его слово было слышно в приемной. Анечка, Герберт Иванович и Стульев — все слышали, как мучается у себя в кабинете временщик.

— Почему надписей нет? Где секретарь? Ничего не понимаю! — бубнил Смирнов, продолжая перебирать кнопки.

Именно в этот момент в приемной появился Макишев. Начищенный, отглаженный, трезвый, он обвел глазами хохочущих сотрудников и подошел к Димочке.

— У себя? — спросил он, кивая в сторону начальственного кабинета.

Димочка многозначительно улыбнулся:

— Смотря кто…

— В каком смысле? — удивился Макишев.

— У нас тут произошли кое-какие изменения, — туманно пояснил Димочка и отвернулся, чтобы ответить на телефонный звонок. — Добрый день, вы позвонили в фирму «Контакт», — пропел он в трубку. — Чем могу быть полезен?

Димочка целиком ушел в разговор, а Макишев вздохнул, забросил в рот мятную таблетку и направился к кабинету.

Но, открыв дверь, он замер от удивления: вместо Ирины за столом сидел Смирнов.

— О! — улыбнулся Андрей. — Наше почтение мастерам разгрузочно-погрузочных! — Даром, что ли, они бок о бок работали на местном рынке, разгружая мясо и водку? Правда, карьера грузчика Смирнову не удалась — не смог он смириться с хамством хозяина…

— Ха, — только и сказал Макишев, подходя и пожимая ему руку. — А тебя вернули, я смотрю!

— Нет, — гордо мотнул головой Смирнов. — Сам вернулся. И даже начальством стал. На время, правда. Пока Ирина в отъезде.

Макишев покачал головой.

— Делаешь карьеру, значит? — Он забросил в рот еще одну таблетку и пошел к двери. — Ладно, через неделю зайду.

— А в чем дело?

— Ты все равно не решишь, — остановился в сомнении Макишев.

— Почему? — Андрей вышел из-за стола. — Очень даже решу! Имею полное право! — Он отвел приятеля к столу и усадил в кресло. — Серьезно, рассказывай.

— Я унижаться пришел, проситься обратно, — начал Макишев, сцепив руки в замок так, что даже костяшки побелели. — Жена болеет, деньги нужны…

В приемной Стульев зашелся в очередном приступе хохота. Анечке стало стыдно за сослуживцев. Она дала подзатыльник веселящемуся толстяку и отправилась к Димочке.

— Ты, горе-секретарь, поимей совесть! — Она кинула в него какую-то папку.

Димочка перестал улыбаться.

— Поимею, — согласился он, встал и пошел в начальственный кабинет. — Извините, — кивнул он Смирнову и Макишеву, заметив, однако, что они сидят на кожаном диванчике и крутят в руках бумажки. Андрей делал кораблик, а Макишев свою просто скатывал в трубочку и разворачивал обратно.

Димочка отключил громкую связь и обратился к Смирнову:

— Ирина Александровна привыкла, а вам я потом наклеечки сделаю.

— Спасибо, — удивился Смирнов. Ну и секретарь, все знает, все видит… Интересно, это врожденный талант или Иринина дрессировка?

Он дождался, пока Димочка выйдет, и вернулся к тому, на чем их прервали:

— На работу лучше, чем взаймы.

— Лучше, кто спорит, — философски заметил Макишев. — Но ведь она-то меня выгнала якобы за пьянство…

Смирнов вспомнил, как выглядел Леонид в их последнюю встречу. В тот раз, на рынке, их шеф хотел набить ему морду за то, что тот опоздал по пьянке.

— На самом деле я отказался соблазнить какую-то девку, — продолжал Макишев. — А я не занимаюсь этой поганью. Я свое дело люблю и делаю его хорошо. Я ж не мальчик по вызову…

«А я, значит, мальчик, — подумал Андрей. — Я не отказался от поручения охмурить Люсю». Но вслух сказал:

— Ну да, ну да… А жена серьезно болеет?

— Тебе какая разница? — ощерился Макишев.

— Ладно, ладно, я просто спросил. Не обижайся. — Смирнов поставил кораблик на стол. — Значит, так! Приступай к работе. Я оформлю приказ о твоем назначении, а с Ириной договорюсь, обещаю!

Макишев в очередной раз покрутил головой:

— Что ж, если ты считаешь, что можешь это устроить…

— Могу, могу, — заверил его Смирнов. — И кстати, зарплату тебе нужно повысить.

— А вот этого не надо. — Леонид нахмурился. — Зачем?

— Ты же сам сказал, что хороший специалист и любишь свою работу, — безмятежно улыбнулся Смирнов. — Значит, и получать должен хорошо…

— Спасибо! — сдержанно поблагодарил Макишев. Если этот новый начальник надеется, что за доброту ему будут ноги целовать, то он ошибается. Леонид никогда не занимался подхалимажем и сейчас не будет!

Смирнов был руководителем первый день и еще не успел понять одну простую истину: тот, кому оказывают благодеяние, редко способен это оценить. Особенно если в деле замешана такая неприятная вещь, как ревность.

Конечно, Андрей Макишеву помог. Но в глубине души Леонид ревновал. Как этот новичок смог за столь короткое время так себя поставить? Неужели любовь застила Ирине глаза до такой степени? А он-то всегда думал, что хорошо ее знает…

Уже в дверях Андрей его окликнул:

— Да! У нас завтра зарплата, я скажу, чтобы тебе аванс выдали.

Макишев качнул головой в знак согласия и вышел. Особой радости на его лице не было.

Через две минуты в кабинет вошел Димочка. Подтянутый и деловой, он просто излучал профессиональную самоуверенность.

— Звали, Андрей Сергеевич?

Андрей удивился:

— Как вы догадались? Я не звал, но собирался…

— Профессиональное чутье, — снисходительно пояснил Димочка. — Хороший секретарь должен знать за пять минут, когда его позовут и когда его пошлют. И явиться раньше зова, а удалиться раньше посыла.

Он аккуратно выровнял на столе все линейки и бумажки, поставил на место стойку для документов.

— Мне ваша помощь нужна, — начал Смирнов.

— Угу, — без особого удивления откликнулся Димочка. Потом сел, не дожидаясь разрешения. По своему опыту он знал, что такой человек, как Смирнов, не заметит в этом никакого нарушения субординации.

— Я же не скрываю, что я человек неопытный…

— Абсолютно не скрываете, — с сожалением заметил Димочка. Он считал, что руководителю следует вести себя тверже. А иначе не будет к нему никакого уважения. Сегодняшнее поведение сотрудников лишь укрепило Димочку в этом мнении.

— Я хотел бы попробовать сам разобраться с этим Куролесовым. — Смирнов почесал затылок. — Так сказать, набраться опыта в общении с властями…

Кое-какой опыт у Андрея, впрочем, уже был. Недавно Ирина выставляла его кандидатуру в мэры, и ему пришлось познакомиться со многими важными людьми. Но это общение сводилось к неформальному выпивону, а вот дела вместе они еще не делали. Тем более в отсутствие Ирины.

— А Ирина что обычно предпринимает в таких случаях?

— Ирина Александровна? — улыбнулся Димочка. — Ну это профессиональный секрет. Можно, например, пригласить людей на природу, на шашлык в уютной компании, а можно и взятку дать. — Димочка поправил прическу. — Сейчас время такое… А можно и своими женскими прелестями очаровать, — хихикнул он.

— В каком смысле? — нахмурился Смирнов.

Секретарь спохватился. Как это он так оплошал, заговорился? Зачем сообщать любовнику о том, что его женщина — особа легкомысленная, а точнее, кокетка?

— Ирина Александровна, конечно, фанатик своей работы, но не до такой степени, на такую жертву она не пойдет… Разве что намеки, полунамеки, томные взгляды…

— Хорошо, хорошо, — с досадой прервал его Смирнов. Этих самых Ирининых «полунамеков» видел уже достаточно, чтобы понимать, как именно она обращается с мужчинами. — А по-честному это дело нельзя решить?

— Это как? — оторопел Димочка.

— Ну — как… Я, конечно, пока плохо разбираюсь, но допустим… Заканчивается срок аренды. Имущество муниципальное. Оно выставляется на торг. И мы вместе со всеми, на общих основаниях, торгуемся за продление аренды.

— А Куролесов что с этого будет иметь? — Димочка даже привстал на стуле. — Нет, так дело не пойдет, так мы точно проиграем! Вы только представьте: захочет некое акционерное общество прибрать к рукам наш особнячок и сделает Куролесова своим почетным и представительным членом!..

— Так и мы можем сделать…

— Так он нам вообще на шею сядет! — страшным шепотом возвестил ему Димочка на ухо.

— Да?

— Угу. — Секретарь медленно сел на место. — Точно!

— Мне даже захотелось поближе познакомиться с этим Куролесовым, — задумчиво сказал Смирнов. — Должно быть, неординарная личность…


Есть в центре города Перешеевска здание, хорошо известное почти всем деловым людям. Внешне оно ничем не примечательно, можно сказать, неказисто, да и интерьер его не поражает воображение избалованного евроремонтом посетителя. Обои в цветочек, никаких пластиковых окон или кожаной мебели; старые стулья и столы, навевающие идеи воспоминания о днях развитого социализма, и даже скудное оформление стен, состоящее лишь из портретов действующего губернатора области и мэра города, — весь этот неброский антураж не ассоциируется с властью или богатством. Однако опытные люди знают, что это — обман. Нечто вроде скромного серого цвета у акулы.

Смирнов опытным бизнесменом не был. Поэтому, зайдя в приемную Куролесова, сначала даже подумал, что перепутал адрес. Не может быть, чтобы важный чиновник, отвечающий за аренду муниципальной собственности города, занимал такое неказистое помещение. Но табличка с надписью «Куролесов Б. Е.» развеяла его сомнения. Похоже, все правильно.

Он подошел к секретарше, но та, лениво на него взглянув, отвернулась.

— Я хотел бы поговорить с господином Куролесовым, — робко сказал Смирнов, разглядывая девушку со спины.

— По какому вопросу? — Обернувшись, она уже внимательнее присмотрелась к посетителю, и через мгновение ее ресницы кокетливо взлетели вверх. На этой работе она научилась с точностью до десяти долларов оценивать людей по внешнему виду и костюму. У этого с деньгами все в порядке. Не каждый человек в Перешеевске может позволить себе галстук за пару сотен долларов. Бедная девушка, откуда ей было знать, что и галстук, и костюм — нечто вроде вложения в бизнес? И что, кроме них, никакой приличной одежды у Андрея в гардеробе не было.

— Насчет аренды. — Смирнов протянул ей свою визитку и письмо, которое пришло в «Контакт». — Тут написано, чтобы мы решили вопрос с господином Куролесовым в трехдневный срок. Так что дело, как вы понимаете, срочное…

— Сейчас узнаю. — Девушка не стала пользоваться телефоном, а скрылась за дверью шефа.

Пока ее не было, Андрей разглядывал портреты лидеров города. Губернатор на картине был сам на себя не похож. Наверное, потому, что льстивый живописец изобразил его лет на двадцать моложе и на тридцать килограммов стройнее. А вот мэр был как живой, Смирнову даже показалось, что сейчас он подмигнет и предложит зайти, пропустить вместе стаканчик.

— Борис Ефимович вас ждет, — раздался недовольный голос девушки.

Смирнов встрепенулся. Секретарша усаживалась на свое место. Андрею показалось, что в ее туалете произошли кое-какие перемены: как-то странно скособочилась блузка, да и юбка, если уж на то пошло, беззастенчиво съехала вбок и вверх.

— Что вы стоите, вас ждут, — раздраженно повторила секретарша и занялась восстановлением поврежденного слоя помады.

Войдя в кабинет, Смирнов увидел толстого, потного человека с остатками некогда кудрявых волос, прилипших ко лбу. Мужчина сидел за столом и читал бумаги, никак не реагируя на посетителя. У Андрея закралась мысль, что секретарша по каким-то таинственным соображениям решила не сообщать начальнику о визите сотрудника «Контакта».

Белая рубаха на чиновнике почти прилипла к телу. Местами явственно проступали круги от пота. Как-то особенно сиротливо, неуместно болтался черный галстук. На подбородке виднелся след красной помады.

Смирнов, не зная, как себя вести, остановился у письменного стола и стал ждать, пока его заметят. Не прошло и пяти минут, как Куролесов нарушил молчание.

— Откуда? — буркнул он.

— «Контакт», — немного нервно отозвался Смирнов и вытянул руки по швам. — Смирнов Андрей Сергеевич, по поводу аренды.

— А Ирочка где? — спросил Куролесов, наконец-то подняв глаза на посетителя. — В смысле — Ирина Александровна?

— Она в отъезде, я за нее. С правом подписи, ну и со всеми правами. — Смирнов неловко топтался напротив, чувствуя себя словно студент на экзамене.

Куролесов небрежно махнул рукой:

— Присаживайтесь!

— Благодарю. — Андрей с опаской опустился на колченогий стул. — Там у вас, в письме, было сказано: «В течение трех дней», вот я и явился.

Куролесов недоуменно взглянул на него:

— Ну и что?

— В каком смысле?

— А в таком, — сказал Куролесов с веселым нахальством. — Что будем делать?

— А! — дошло до Смирнова. — Будем продлевать аренду!

— На каком основании? — прищурился чиновник.

Андрей снова заволновался:

— А на каком основании ее прекращать?

Во внешности начальства вдруг произошла перемена. Глаза выкатились, и равнодушное нахальство сменилось нахальством агрессивным.

— А на таком! — внезапно закричал Куролесов. — Детский сад номер восемь плачет, им надо делать ремонт, а отселять некуда! Рисовальная школа плачет, им тоже надо здание, понимаете вы или нет?!

Во время этого эмоционального монолога он делал руками странные гребки вперед. Со стороны могло показаться, что чиновник хочет подгрести под себя воздух. Но этот жест явно что-то для него значил. Бывалые посетители, завидя это, тут же лезли в карман и доставали заранее припасенный конвертик со скромной суммой в иностранной валюте, которую наш «некорыстолюбивый» герой тут же убирал в ящик письменного стола. И о бедных детях, которых некуда отселять, посетитель мог не вспоминать еще полгода. Ну если сумма была совсем уж скромной, то только три месяца. Квартал спустя рисовальная школа вновь собиралась переселяться.

Смирнов бывалым посетителем не был и заведенных порядков не знал. От крика Бориса Ефимовича в его ушах зашумело, он побледнел и чуть было не хлопнулся в обморок. Что поделать — такое свойство организма: не выносил он крика и при малейшем повышении голоса терял сознание.

Куролесов же еще раз подгреб руками воздух и пришел в крайнее раздражение, видя, что посетитель намеков не понимает.

— А поликлиника? — заверещал он с новой силой. — Тоже хочет новое здание! Все хотят новое здание в центре, понимаете вы или нет!

Смирнов сглотнул слюну. Нужно брать себя в руки, иначе он растянется прямо здесь, на этом красном ковре в кабинете гада Куролесова, и тогда позору не оберешься.

— А вы? — распалясь, продолжал буйствовать начальник, но руками подгребать перестал — понял, что бесполезно. — Что вы делаете в этом новом здании в центре, сутенерская контора, сводники, мать вашу…

— Мы не сводники и не сутенеры, — негромко заговорил Смирнов. В ушах у него еще шумело. — Кроме деятельности по поиску работы или спутника жизни — это, кстати, благородное дело — мы скоро еще займемся производством, которое сохранит здоровье миллионам людей, а нашему городу принесет славу… Дети — да, но… детскому саду наше помещение маловато, а для остальных неужели не найдется в нашем городе других зданий и офисов? Мне кажется, вы преувеличиваете…

Куролесов нехорошо захихикал:

— Я преувеличиваю? Да я недоувеличиваю, и вообще… Да кто ты такой?! Откуда ты взялся?! И откуда ты знаешь мои проблемы?! Все, разговор окончен!

Он вскочил и подошел к книжному шкафу. В наступившей тишине было слышно его тяжелое пыхтение и лай собаки за окном.

Смирнов продолжал сидеть, глядя в пол.

— А Ирина почему уехала? — обернулся к нему Куролесов. Его раздражение требовало выхода. Кленина была ему хорошо известна. Можно сказать, не раз вместе выпивали, вот только до более близкого знакомства дело так и не дошло, Но на этот раз он твердо решил переломить ее упрямство и попробовать на вкус эту «великую искусительницу». Теперь она дамочка разведенная и можно не опасаться, что обманутый муж наймет киллеров…

Смирнов открыл было рот, но Борис Ефимович его перебил:

— Меня боится, что ли? Да у меня девки помоложе и покрасивее ее есть! Да их пруд пруди! — Он начал повышать голос. — И потом, все знают, как она…

— Не орите! — резко поднял голову Смирнов.

Начальство оторопело:

— Чего?

— Вы орете, — твердо сказал Смирнов.

Куролесов внезапно успокоился.

— Это я ору? — сказал он почти тихо, но с такой интонацией, которая не предвещала ничего хорошего. — Это я шепчу! Когда ору, регулировщики движение перекрывают. Они думают, что пожарные машины воют. А дети, между прочим, заиками делаются, когда я ору. Ты понял?!

Этого Андрей стерпеть не мог. Внезапно он бросился к толстяку через стол и рванул его за галстук. Куролесов и глазом не успел моргнуть, как оказался лежащим на собственном письменном столе. Галстук туго обмотался вокруг жирной шеи, решительно перекрывая доступ кислорода в легкие, а выскочка Смирнов уселся сверху, совершенно его парализовав.

— Вот что, Куролесов… — Андрей говорил медленно и задумчиво. — Во-первых, ты орешь.

Поверженный сделал попытку дотянуться до телефона, но Смирнов отбросил аппарат в сторону.

— Во-вторых, — как ни в чем не бывало продолжал он, — ты оскорбляешь женщину.

Куролесов не сдавался. Его правая, свободная рука потянулась к шее обидчика. Андрей рванул эту пухлую руку назад и вверх, что-то противно хрустнуло.

Куролесов захрипел от боли и задергал толстыми короткими ножками. Сейчас он был похож на старого, злого гнома, у которого из-под носа уводят клад, охраняемый веками.

— В-третьих, не смей говорить мне «ты», — Андрей разозлился не на шутку. — А в-четвертых, я никого и ничего не боюсь. И если ты попробуешь навредить мне, я сделаю так, что тебе будет очень и очень плохо! Ты все понял?

На чиновничьем лице отражалась сложная внутренняя борьба. Упрямство мешало Борису Ефимовичу согласиться с тем очевидным фактом, что преимущество сейчас не на его стороне. Но жить хотелось, а туго затянутый на шее галстук в совокупности с грозным тоном Смирнова очень мешал кислороду попадать в легкие.

Он сделал последнюю попытку освободиться и дернул ножками.

— Все понял? — еще раз спросил Смирнов и рванул его за галстук.

Глазки у Куролесова стали закатываться.

— Да! — прохрипел он из последних сил, чувствуя, как все ближе подступают темнота и дурнота. И в этот момент Смирнов отпустил удавку.

Толстяк откатился в сторону и несколько минут приходил в себя, жадно хватая ртом воздух. Боль в легких прошла, зато кольнуло сердце. Он достал из кармана валидол и автоматически засунул в рот таблетку, зло глядя на Смирнова. Тот опять уселся напротив и с любопытством за ним наблюдал.

— Вот, — сказал он насмешливо, — я так и знал! Я давно заметил, что быть злым, амбициозным и завистливым человеком вредно для здоровья!

Он встал и прошелся по кабинету, разглядывая плакаты на стенах. Один призывал граждан проявить гражданскую сознательность и прийти на выборы мэра, а второй напоминал о том, что хлеб — всему голова.

— Скажите, господин Куролесов, что вам нужно? — Андрей обернулся и успел увидеть, как чиновник ухватился за черную телефонную трубку. Он молча подошел и оборвал шнур.

Куролесов затих и беспомощно посмотрел на него.

— Взятку дать? — деловито спросил Андрей, наклонившись к самому его уху. — Любите взятки?

Куролесов продолжал пыхтеть. Сил говорить у него не было.

— Значит, не любите, — резюмировал Смирнов. — А шашлыки на природе тоже не любите? И женщинами тоже не интересуетесь? С ума сойти! Морально устойчивый чиновник, не подверженный пагубному влиянию власти… А мне говорили, что такого не бывает…

Ярко-красный чиновник не видел в ситуации ничего смешного. Подобное с ним происходило впервые. Чтобы в его кабинете командовал кто-то другой… Уму непостижимо!

Конечно, в приемной у мэра или, еще того выше, у губернатора Борис Ефимович был кроток и любезен, изо всей силы лизал начальству руки и вообще старался излучать честность, доброту и прочие положительные флюиды. Но чтобы у себя в вотчине…

— Наверное, вы любите свою работу? — лицемерно радовался Смирнов. — Очень приятно! Значит, вам нравится помогать людям? — разулыбался он.

Куролесов его веселья не разделял. Он хмуро ожидал финала.

— Значит, мы можем спокойно продолжать работать? — Смирнов продолжал улыбаться широкой, в тридцать два зуба, фальшиво-американской улыбкой.

Чиновник почему-то ее испугался и кивнул.

— Господин Куролесов, вы не зря едите свой хлеб! — Андрей протянул ему руку. Тот подпрыгнул, с опаской на нее посмотрел, потом пересилил себя и пожал противную конечность. — Очень приятно! — еще раз улыбнулся Смирнов. — Приятно было пообщаться! До свидания!

Посетитель раскланялся и ушел. Борис Ефимович расслабился в кресле, вытирая платком потный лоб. Потом вскочил, выплюнул валидол и кинулся к выходу.

Блондинка в приемной, увидев багрового и потного шефа, выронила маникюрную пилочку для ногтей.

— Вера! — страшным голосом заорал он. — Купылева ко мне, быстро!

Секретарша испуганно моргнула, и в следующий момент ее как ветром сдуло.

— Ну я тебе покажу, — бормотал Куролесов, по стеночке пробираясь обратно в свой кабинет. — Век меня помнить будешь, коли не помрешь!


Смирнов подъехал к «Контакту» с чувством выполненного долга. Куролесова он почему-то совсем не боялся. Наверное, начинал привыкать к общению с не слишком приятными людьми. Он сразу заметил, что арендный чиновник очень похож на Пашку — хозяина ларька, на которого недавно ему пришлось работать. Такой же нахал, которому нравится унижать людей без причины, лишь бы чувствовать свою значимость.

Уже подходя к дверям офиса, Андрей обернулся, чтобы бросить последний взгляд на новенькую машину, и нос к носу столкнулся с Жорой.

— Ой! — сказал он вместо приветствия, убирая свою ногу с огромной Жориной лапы в кроссовке.

— А где Иришечка? — проигнорировав правила хорошего тона, мрачно спросил толстяк.

— Кто? — Смирнов опешил. Да это просто мания какая-то: каждому хаму в городе подавай Ирину, причем говорят о ней как-то… фамильярно! Совсем оборзели…

— Кому Иришечка, а кому Ирина Александровна, — твердо глядя в Жорины наглые глазенки, сказал Смирнов.

— Ладно, пускай будет Ирина Александровна! — Жора внимательно осмотрел новую машину, костюм Смирнова. — Шикуешь? Хорошо жизнь сложилась, а ведь еще месяц назад ты для меня листовки клеил… Да… Так где она?

— Вы по делу? — Андрей решил показать, что теперь он не тот жалкий человек, который чинил Жоре компьютер за пятьдесят баксов. Нет, хватит с него унижений, пусть окружающие привыкают к тому, что время тыкать Смирнову прошло.

— Типа того, — буркнул Жора. — А ты, братан, не умничай. Никогда не знаешь, как оно повернется. Может, опять придешь ко мне работу просить.

«Да лучше я помру!» — подумал Смирнов, но промолчал.

— Она что, уехала?

— Да. — Андрей настороженно на него смотрел. — Я за нее.

— За нее ты быть не можешь, — отрезал Жора. — При всем твоем желании…

Он отвернулся и пошел к джипу. А Смирнов остался стоять, ощущая какое-то нехорошее состояние под ложечкой. Все-таки Ирина ведьма. Ведь как мужиков приманивает — они вокруг нее стаей вьются! На секунду отвернешься, уже какой-нибудь Куролесов к ней лапы тянет. С Наташей такого не было. Все-таки недаром говорят, что скромность женщину украшает. Особенно в глазах мужа.


В это время в кабинет арендного чиновника вошел экзотического вида молодой человек. Лучше всего его внешность можно было бы охарактеризовать одним словом: «испанец». Причем не какой-то там Рауль из Касабланки, а знатный гранд времен инквизиторских войн. Его короткая стрижка, тонкая, острая бородка, надменный взгляд и спокойное выражение лица в обшарпанном кабинете администрации города Перешеевска выглядели неуместно… Толстый, красный Куролесов рядом с ним завершал эту контрастную картину. Наверное, во времена Средневековья такими были короли и их гранды. Сидел, понимаешь, на троне какой-нибудь противный коронованный толстяк, а рядом в поклоне склонялись подданные — сплошь аристократия, голубая кровь.

— Как он у тебя записан? — Куролесов глотал таблетку за таблеткой. После того как отошли боли в сердце, подскочило давление. Бедную Верочку отправили в аптеку по второму разу.

— Смирнов Андрей Сергеевич, «Контакт», — неохотно процедил аристократ.

— Я знаю, что «Контакт», — вспылил чиновник. — Узнай о нем все: кто над ним, кто под ним…

— Он приезжий? — Молодой человек говорил словно дарил рублем — очень медленно и тяжело, отчетливо выговаривая каждое слово.

— Скорее всего. Был бы местный, я бы такого негодяя точно знал. Бандит, форменный бандит!

— Мы с бандитами не связываемся, — скривился «испанец». Его звали Василием, но сам себя он переименовал в Диего. Ему казалось, что это имя звучит романтичнее. Чтобы кожа была смуглой — имя ведь надо подтверждать, — он втайне от всех знакомых посещал солярий, где работала его сестра. Дабы избежать общества бездельничающих дамочек, он приходил туда поздно, уже перед закрытием, и лежал под лампами терпеливо и блаженно. Разумеется, узнай об этом братва, позору было бы немерено. В Перешеевске посещение салонов считалось привилегией девчонок, а никак не грозных воинов. Но устоять против искушения стать бронзово-золотистым Василий никак не мог.

Приятелям он туманно намекал на какие-то давние испанские корни, во что простодушные братки охотно верили. А уж сколько времени новоявленному Диего приходилось проводить перед зеркалом, поправляя и подстригая свою бородку, и описать трудно.

Куролесова слегка раздражал этот так называемый помощник, но выхода не было. Не самому же выслеживать по всему городу Смирнова? И спускать такую наглость было никак нельзя. А вдруг об этом узнают другие? Позор чиновника не слишком волновал: подумаешь, плюнут вслед — носовой платок всегда с собой, можно и обтереться. А вот то, что остальные посетители начнут хватать его за галстук, вместо того чтобы покорно протягивать конверт с деньгами, пугало его всерьез.

— Вот и узнай, бандит или нет! Все! Свободен! — Куролесов махнул рукой, показывая на дверь, но Диего остался стоять неподвижно, строго глядя в окно и поглаживая бородку. По опыту он знал, что начальник так быстро не решает все вопросы. Непременно всплывет что-то еще, и придется возвращаться и вновь выслушивать старого козла.

Так и получилось. Куролесов ходил по кабинету, задумчиво ероша остатки кудрей, и вдруг спохватился:

— Да, и скажи Верочке, чтобы купила мне галстук. Знаешь, раньше были такие на резиночках… Чтоб отрывался сразу, понял?! — Старый галстук он с отвращением стянул с шеи и бросил на стол. — А то этим удавиться, к черту, можно. Все, иди!

На этот раз Диего зашевелился и медленно, с достоинством стал поворачиваться к выходу.

— Сволочь! — в сердцах бросил Куролесов.

Диего застыл в дверях и обернулся, глядя на чиновника с такой угрозой, что тот подавился таблеткой.

— Да не ты сволочь, а этот… Смирнов!

Диего повернулся и вышел. Чиновник взял ручку и посмотрел на документы, которые лежали перед ним на столе.

— Хотя и ты тоже сволочь, конечно…


Входя в офис, Смирнов услышал хохот. Он различил тонкий, колокольчиковый смех Ани и веселый гогот Сережи. Андрей заглянул в комнату.

Преобразившийся Макишев стоял перед сослуживцами и весело что-то рассказывал. Стульев уже не держался на ногах и повалился попой на стол, задыхаясь и вытирая слезы.

— Честное слово, зачем мне врать? Она так и сказала: напивается с одной рюмки. Мы же с ним в одной песочнице ночевали…

Раздался очередной взрыв смеха.

— А ты-то как туда попал? — поинтересовался улыбающийся Герберт Иванович.

— Куда?

— Да в песочницу…

— «Как», «как»… Неделю не просыхал. И этот… выпил рюмку водки, и приполз ко мне. О философии поговорили…

Смирнов мрачно смотрел на Макишева. Тот, похоже, рассказывал о случае, когда Андрей выпил водки с приятелем Федотовым и его развезло. Сначала он бродил по улицам, потом действительно присел в песочнице на детской площадке, где и повстречал бывшего одноклассника Ирины.

Такой подлости от Макишева Андрей не ожидал. Ему всегда казалось, что они хорошо друг к другу относятся. Во всяком случае, в тот день, когда на рынке Макишева хотел избить хозяин ларька, Пашка, Смирнов вступился и намял Пашке бока. Это стоило ему работы. И сегодня, разве он не помог Макишеву? Тот пришел, и Андрей сразу взял его на работу, проигнорировав тот факт, что перед ним хронический алкоголик. И вот как отплатил Макишев за все его добрые дела. Стоит и передразнивает перед всеми…

Первой присутствие начальства заметила Анечка. Смех ее мигом прекратился, она испуганно вскочила со стула и кивнула Смирнову. Следом перестали смеяться и остальные.

Макишев обернулся и холодно посмотрел на Андрея. Никакого смущения на его лице не было. Его взгляд словно говорил: «И что ты мне сделаешь?»

Андрей молча развернулся и ушел в кабинет Ирины.

— Самозванец! — сказал Стульев, как только за заместителем закрылась дверь.

Анечка покачала головой и снова села на место.

— Самозванец — это когда сам себя назначил. Это не наш случай. Скорее — временщик!

— Точнее — фаворит! — поправил ее Герберт Иванович.

Остальные горячо согласились. Только Макишев промолчал. Но не потому, что был с ними не согласен. Ему было больно и обидно. Почему Ирина предпочла ему этого пустого и недалекого типа, он не понимал. Только и достоинства, что широта в плечах. Может, потому, что он не пьет? Да, после макишевского пьянства это могло показаться ейпривлекательным. Все равно, не станет он лизать Смирнову одно место только потому, что тот принял его обратно на работу.

Раздался звонок коммутатора, и сотрудники «Контакта» услышали голос Смирнова:

— Стульева прошу зайти.

Анечка переглянулась с Профессором.

— Ну что, доигрался? — злорадно улыбнулась она.

Но Стульев отнюдь не утратил бодрости:

— Спокойно! Все под контролем! С этим лопухом справиться — раз плюнуть!

Анечка с сомнением посмотрела ему вслед:

— Не зарвался бы наш толстячок…


Стульев ввалился в кабинет, даже не постучавшись. Смирнов сидел за компьютером и просматривал какие-то файлы. На вошедшего он не взглянул.

Стульев без разрешения уселся прямо на святая святых — начальственный стол — и с любопытством заглянул на экран монитора. Как человек неглупый, он понимал, что сегодняшняя шутка должна была сильно обидеть Смирнова, но особых угрызений совести не испытывал. Он считал, что сексуальная близость с начальством вполне может быть основой для карьеры, но лишь для женщины. А вот когда мужчина спит с кем-то и поэтому растет в чинах, — это неправильно. Например, он, Стульев, всегда делал ставку только на свой интеллект и образование.

А тут на тебе: появляется этот не пойми кто, и Ирина назначает его своим заместителем. Да все сотрудники прекрасно помнят, каким несмышленышем пришел в «Контакт» Смирнов! Английского не знал, что делать и как работать не понимал… Нет, ему, конечно, не откажешь в некоторой эрудиции, да и умом вроде не обделен, но все равно… Временщик — он и есть временщик.

К тому же Стульева сильно смущало это его изобретение. Что за магнитоабсорбенты такие? Если это действительно такое перспективное дело, то почему Смирнов до сих пор не получил на него патент? Сейчас времена лихие, не то что идеи — компании крадут, никто слова не скажет. А этот, простите, интеллигент, хочет убедить их продавать то, на что пока нет ни документации, ни патента!

Разумеется, в бизнесе всегда есть риск. Но чтобы Кленина, раньше такая прагматичная и жесткая, поддалась на чары мужика и согласилась взять огромный кредит под непонятную идею, не подкрепленную никакими правами, — это удивительно!

Пусть Ирина от любви совсем потеряла голову — у Стульева-то она на месте. И в этой ситуации он хотел урвать что-нибудь для себя. А простодушный Смирнов вряд ли сообразит, что его дурачат.

Поэтому Стульев сидел, покачивая ножкой, с любопытством посматривал на Смирнова и ждал его реакции без плохих предчувствий. Как оказалось, зря.

— Я созванивался с Ириной Александровной, — не отрываясь от работы, бросил Андрей. — Она сказала, что никаких обещаний вам не давала…

Рука Стульева, потянувшаяся было к начальническому органайзеру, застыла в воздухе. Он словно спал с лица. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Вот тебе и доверчивый простак…

— Я мог бы вас уволить, — как ни в чем не бывало продолжал Смирнов, набивая текст. — Но на первый раз поступим иначе. Будем считать вашу просьбу о прибавке зарплаты неудачной шуткой. Хорошо?

Стульев медленно встал со стола, поправляя сдвинутые предметы, пробормотал:

— Хорошо.

— Вот и отлично. — Андрей наконец-таки поднял на него глаза. — И впредь попрошу со мной больше так не шутить. Второго предупреждения не будет. Уволю сразу же. Вам все ясно?

— Ясно…

— Идите!

Стульев пошел к двери, но у выхода замешкался. Достал из кармана пиджака «позаимствованную» ручку и положил на столик:

— Извините…

Именно тогда он понял, что борьба с временщиком будет долгой и нелегкой. И вести себя придется осторожно и обдуманно. Больше никаких просчетов и явных выпадов против Смирнова — слишком сильны у него позиции. Тихая, кропотливая и долгая партизанская война — это будет вернее.

Часть вторая МОСКОВСКИЕ КАНИКУЛЫ

Ирина Кленина сидела на скамейке пешеходной зоны Столешникова переулка в Москве. На коленях уютно пристроились два пакета с обновками, а во рту приятно таяло мороженое.

Сейчас она думала о том, что пора вернуться в гостиницу, перекусить, оставить там покупки и отправиться на Охотный Ряд за конструктором «Лего». Степашка просил привезти ему набор «Крепость». Кроме того, ей было велено найти альбомы с героями мультика «Покемон», которым бредят сейчас все малыши не только в городе Перешеевске, но и во всем мире. Проблема состояла лишь в том, что в их тихом, провинциальном городе никаких внешних признаков покемономании не обнаруживалось. То есть не продавалось сувениров, кассет или игрушек. А Степашке очень хотелось. Маму отправили в столицу с наказом привезти «покемонов». И без них назад не возвращаться.

И где искать этих странных монстриков? Ирина решила начать с «Детского мира». Глядишь, на что и наткнется.

Она не торопясь доела мороженое, поглядывая по сторонам на гуляющих людей. В основном это была молодежь и состоятельные дамочки. Немного в отдалении топталась нищенка. Она уже просила у Ирины деньги и, получив двадцать рублей, отошла. Теперь же охотилась за пустыми бутылками «Клинского», которые рядком выставляли подростки на соседней скамейке.

Ирина посмотрела по сторонам, прикидывая, куда бы ей податься. До «Детского мира» близко, пятнадцать минут ходьбы. И хотя ноги болели, а сумки оттягивали руки, она понимала: ехать в гостиницу, а потом возвращаться обратно — это чересчур. В таком большом городе, как Москва, да еще и без машины, она всегда сильно худела — беготня по магазинам и злачным местам похожа на тренировку с отягощением в спортивном клубе.

Выбросив обертку от мороженого, она отправилась к Лубянке. Но, засмотревшись на витрины магазина «Черутти», чуть было не столкнулась с группой мужчин.

Ей хватило одного взгляда, чтобы определить — это были босс и его свита: очень холеный, дорого одетый господин в неопределенно-приятном возрасте «за пятьдесят», один молодой умник-интеллигент, скорее всего, личный помощник или секретарь, и два «человека в черном», или, попросту говоря, телохранители.

Уже пройдя мимо, Ирина не утерпела и обернулась — очень уж ей понравился босс. И наткнулась на внимательный, оценивающий взгляд. Мужчина рассматривал ее с интересом, но без нахального нетерпения. Так опытный лошадник оценивает приглянувшуюся кобылку, не спеша делать ставки на ипподроме.

Кленина прибавила шагу. По ее мнению, таким господам лучше было бы избегать подобных мест. Не потому, что здесь слишком демократичные магазины — как раз с демократичностью у местных магазинов проблема, а потому, что тут телохранители не помогут. Что они сделают, если мимо босса пройдет девочка божий одуванчик, а потом выхватит пистолет и выстрелит в упор? Или какой-нибудь киллер, переодетый в бомжа…

Ирина опять оглянулась и похолодела. Та самая бомжиха, которая топталась у скамейки, собирая пустые бутылки, отбросила сумку и полезла в карман. Господин как раз собирался входить в магазин, молодой умник открывал перед ним дверь. В руках у бомжихи появился пистолет.

Кленина не успела достойно отреагировать. Изо рта вырвался звук, похожий на сдавленное бульканье, она уронила пакеты и услышала хлопок. Потом еще один. Зазвенело разбитое стекло.

Обычно в фильмах успеваешь рассмотреть, кто, как и кого убивает. Причем герои стреляют долго и упорно, давая возможность зрителю привыкнуть к звукам пальбы и насладиться сценой. В жизни, оказывается, все немного не так. Ирина никогда прежде не считала себя тугодумом, но тут и глазом не успела моргнуть, как бомжиха куда-то исчезла. Один из телохранителей сидел на ступеньках магазина и матерился, держась за окровавленную руку. Стеклянная дверь была разбита. Босса, по-видимому, успели впихнуть в безопасное помещение.

Вокруг визжали женщины. Все куда-то бежали. Ирине с перепугу даже послышались милицейские свистки, но потом она поняла, что это просто завыла автомобильная сигнализация.

Трусихой она никогда не была, а потому, преодолев первый шок, бросилась к раненому.

— С вами все в порядке? — спросила Ирина первое, что пришло в голову. Телохранитель был абсолютно прав, ответив на это нецензурной бранью.

— Нет, черт возьми. — Он взял себя в руки и постарался закончить фразу культурно. — Мне нужен врач!

Кленина внезапно успокоилась. Ситуация, что и говорить, чрезвычайная, но стреляли-то не в нее, так зачем без толку нервничать?

— Я сейчас вызову «скорую». — Она полезла в карман за телефоном, но откуда-то уже бежали милиционеры, мелькали халаты врачей, чьи-то руки ее отпихивали, а официальный голос произносил:

— Набежали тут, бездельники, не пропихнешься! Серега, так твою растак, убери зевак!

— А со свидетелями что делать? — недовольно прогундел Серега.

— Свидетелям — остаться! — отрезал милиционер и ткнул пальцем в Ирину: — Проверь-ка у нее документики…

Кленина пожала плечами. Пожалуй, поход в «Детский мир» придется отложить. Здесь она вляпалась капитально. Дача свидетельских показаний — дело, конечно, важное. Жаль только, времени занимает много.


Димочка, немного нервничая, примерял перед зеркалом темные очки. У него их было несколько. Одни — черные, похожие на очки гонщиков, закрывали пол-лица и очень хорошо маскировали, но не пропускали света, и идти в них приходилось на ощупь. Вторая пара — голубенькие круглые линзы «кота Базилио», и третья — новомодные светло-серые стекла без оправы. Все это богатство Димочка практически не носил, используя лишь время от времени. И то сказать, суровый российский климат не давал шанса эстетам разгуляться. Какие уж тут солнцезащитные очки, когда шесть месяцев в году зима?

Но сейчас наконец очки дождались своего звездного часа. Димочка пытался так изменить свою внешность, чтобы его не узнала даже родная мать. А вернее, чтобы именно родная мать-то его и не узнала.

После того как он представил ей любимую девушку и Гера неосмотрительно поведала его родителям об их матримониальных планах, мамуля впала в такую ярость, что Димочке пришлось совершить ложную попытку самоубийства. Выпрыгнув с балкона, он уехал в больницу, а там удачно изобразил полную потерю памяти. И мать, и Гера были единодушны: Димочка должен выбрать, с которой из двух женщин он останется. Для нервного молодого человека выбор сложный, если не сказать, невозможный. Долго бы ему пришлось притворяться больным, если бы его матерая начальница не раскусила хитрость своего секретаря и не увезла его из больницы.

Теперь Димуля жил в съемной квартире, которую для него нашла Кленина, и пока достаточно успешно скрывался от матери и любовницы. Он понимал, что долго это не продлится: обе знали, где он работает, и в любой момент могли заявиться в «Контакт». А кроме того, нервы у Димы совсем сдали. Он больше не мог жить в таком напряжении. Сами подумайте, из квартиры приходилось выходить в шесть утра, чтобы явиться на работу как можно раньше. Позавчера он замешкался и, уже подходя к офису, застал на улице Геру — та как раз выбиралась из «Жигулей». Димочка дождался, пока она зайдет внутрь и узнает, что его на работе нет, и только после этого пробрался на рабочее место по пожарной лестнице. Покидал службу он теперь, лишь переодевшись в женское платье. Благодаря этому вчера удалось избежать встречи с мамулей, которая сидела на скамейке напротив офиса и разглядывала всех выходящих из здания в военный бинокль. Какие нервы нужно иметь, чтобы это выдержать?! Димочка начал горячо сочувствовать революционерам прошлого. Их знание законов конспирации и многочисленные способы ухода на явочную квартиру ему теперь здорово пригодились.

Дима никак не мог решиться. С одной стороны, он был привязан к мамуле и понимал, что никуда от нее не денется. В конце концов, женщин много, а мать одна. Но если он сейчас пойдет у нее на поводу, то окажется привязанным к ее юбке на всю жизнь. Раз даже Гере не под силу сломить ее сопротивление амурным делам сына, то это не под силу никому из девушек.

С другой стороны, выбрать Геру — и этим оскорбить мать… И потом, кто дал Гере право так им распоряжаться? Почему обе женщины думают, что он игрушка в их руках?!

Димочка решил тянуть время, а если судьба коварно столкнет его с матерью или любовницей, изображать самостоятельного мужчину, который сам распоряжается собственной жизнью. Сам делает карьеру, сам стирает себе рубашки, сам готовит омлет… Хотя лучше бы всем этим занимался кто-то другой…

Сейчас он шел на встречу с папулей. В данный момент это был единственный человек, который в полной мере мог понять Диму. Прожив столько лет с мамулей, папа научился стоическому смирению и с покорностью принимал жизнь такой, какой ее делала супруга. Димочка надеялся, что отец поможет ему выпутаться из неприятного положения. Он хотел помириться с матерью. Но сделать это так, чтобы мать почувствовала свою вину. И хотя бы немного, хотя бы слегка отпустила поводок, на котором с детства пасся ее сын.

Он натянул клетчатый пиджак, голубые джинсы и стал похож на сбежавшего из цирка клоуна. Волосы пришлось разлохматить, а от галстука вообще отказаться. Жутко страдая от своего «неэлегантного» вида, он выбрал черные очки и, слегка пошатываясь и хватаясь за стенку, вышел из квартиры. Черт с ним, со зрением, конспирация дороже. Пусть ничего не видно, зато и узнать его в этом наряде невозможно. Через три квартала, на углу, в кафе-столовой, его ждал папуля. Димочка от души надеялся, что тот не приведет за собой «хвост».


Ирина утомленно сбросила туфли и вытянула ноги. Юбка поехала вверх, открывая посторонним взорам несколько больше, чем положено правилами хорошего тона. Трое мужчин в комнате с интересом уставились на нее. А младший из них — тот самый Сергей — буквально прилип к ней глазами. Кленина злорадно усмехнулась.

— Если вы рассчитываете на стриптиз в духе Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», то будете разочарованы, — сообщила она представителям властей. — В отличие от нее, я ношу нижнее белье…

Сергей густо покраснел и сердито отвел взгляд.

— Значит, вы утверждаете, что эта женщина знала заранее, что потерпевший приедет в магазин? — строго спросил у нее следователь.

Ирина зевнула, не слишком стараясь скрыть усталость.

— Послушайте, я вам это говорила уже раз сто. Сколько можно? И вообще, я хочу в гостиницу. Свой гражданский долг я исполнила, показания дала, портрет преступницы нарисовала… Чего вам еще надо?

Следователь, несмотря на довольно юный возраст (Ирина дала бы ему не больше двадцати трех — двадцати пяти лет), вел себя жестко и местами нагловато.

— А вы нас, гражданка, не торопите, — одернул он ее. — Нам нужна точная картина происшествия.

— А оттого, что я повторю это сто раз, картина прояснится? — Она пожала плечами. — Как скажете. Я сидела на скамейке минут двадцать…

— Это точно?

— Откуда я знаю? Я на часы не смотрела, мне так показалось. Она подошла ко мне, попросила денег… Слушайте, а к нам больше никто не присоединится? А то мне опять повторять…

— Продолжайте!

— Я дала ей двадцать рублей, и она отошла. Стояла и ждала, пока мальчишки допьют пиво. Забрала у них бутылку…

— Как она выглядела?

— Я же все рассказала. — Ирина с упреком посмотрела на следователя. — Этому вашему Сереже…

— А теперь повторите мне. — Молодой человек был неумолим.

— Мне показалось, что в возрасте. Лет пятьдесят. Грязная, волосы прикрыты косынкой, серый плащ драный… Что еще? Туфли стоптанные, точнее, не туфли даже, а тапочки. У меня в похожих бабушка ходила. Синие в цветочек…

— Какие-нибудь особые приметы?

— Да я и внимания на нее особого не обратила. Ну бомжиха и бомжиха… Только не воняет.

— В каком смысле? — оторопел следователь.

— Ну обычно от бомжей, которые долго живут на улице, несет как от помойки. Специфический такой запах, ни с чем не спутаешь. А от этой нормально пахло. Я даже удивилась…

В комнату вошел милиционер, посмотрел на Ирину и поманил пальцем Сергея. Тот послушно вышел в коридор.

Вернулся он через несколько минут. Следователь как раз приступил к очередной фазе «беседы».

— Послушайте, у вас так всегда? Долго держат, допрашивают, словно я в чем-то провинилась? — ныла Ирина, выставляя напоказ коленки. Несмотря на то что коленки были великолепны, следователь не сдавался.

— Почему вы вернулись? — Он полез в карман и закурил. Кленина тоже достала свои «Голуаз».

— В смысле? — Она выпустила дым красивыми колечками.

— Свидетели говорят, что вы направились в сторону Кузнецкого Моста, но потом вернулись, когда началась стрельба. Почему?

Кленина удивилась.

— Как это — почему? Хотела узнать, не нужна ли помощь…

Следователь недоверчиво усмехнулся.

— А что в этом ненормального? — с вызовом спросила Ирина.

— Большинство людей, когда слышат выстрелы, стараются убраться подальше, — объяснил парень. — А вы почему-то кинулись на амбразуру…

— Я вообще человек ненормальный, — огрызнулась Ирина. — И что, на этом основании меня подозревают в связи с киллершей? Дескать, она не попала, а я вернулась и решила добить охранника?

— Откуда вы знаете, что это был охранник?

— Я же не полная идиотка. Сейчас любой малыш знает, как выглядит телохранитель.

Сергей откашлялся. Следователь поднял на него глаза:

— Можно тебя на минутку?

Они вышли. Ирина с раздражением затушила сигарету и посмотрела на часы. Разумеется, сегодня она никуда не попадет. Придется отправляться по магазинам завтра с утра. И какая нелегкая, в самом деле, понесла ее к раненому? Убежала бы потихоньку оттуда, и никаких хлопот. Дура!

Вернулся следователь.

— Повторить все еще раз? — покорно спросила его Ирина и изящно скрестила ноги.

Следователь мрачно посмотрел на ее короткую юбку и вздохнул:

— Можете быть свободны. Пока… Вы оставили свои данные и телефон на тот случай, если с вами понадобится связаться?

— Оставила. — Ирина вскочила и схватила пакеты с покупками. — От души надеюсь, что я вам больше не понадоблюсь.

— Кстати, вы сможете опознать эту женщину? — как бы невзначай спросил он.

— Возможно, — усмехнулась Кленина. — Особенно если она будет в синих тапочках в цветочек… только боюсь, что сначала вам придется ее найти.

Уже в дверях он ее окликнул:

— И все-таки: почему вы вернулись?

Ирина обольстительно ему улыбнулась:

— Честно говоря, мне понравился их босс. Тот, в которого стреляли. Весьма импозантный мужчина…

Такой ответ вас устроит?

— Вполне… Между прочим, вы ему тоже понравились.

Ирина выпрямила спину и так, «от бедра», миновала длинный коридор, заполненный людьми, мимоходом кивнула Сергею, вышла на улицу и только тут поняла, до чего устала. Она вытянула руку, чтобы проголосовать, от души надеясь, что водитель не станет донимать ее разговорами о погоде и прочих глупостях. Хватит, наговорилась со следователем до мозолей на языке.

Первый остановившийся водитель не хотел везти ее на Дмитровское шоссе. Второй назвал какую-то несусветную сумму, и Ирина отказалась прежде, чем успела задуматься. Самое смешное, что деньги у нее были. Просто ее возмутило то, что ее пытались надуть.

Стоя на вечернем холодке, она чувствовала, как ноги от усталости отекают и ноют. Утром она не чувствовала тяжести покупок, а теперь ей казалось, что в сумках и пакетах лежат не тряпки и игрушки, а по меньшей мере гантели. Она поставила сумки у ног и вновь подняла руку. И обомлела.

Рядом мягко затормозил черный лимузин. Открылась дверь, и Ирина увидела незнакомца — того самого, который чуть было не стал жертвой бомжующей киллерши. За прошедшее время его привлекательность ничуть не уменьшилась. Он выглядел слегка усталым, но ни следа напряжения или расстройства она не заметила, хотя покушение на жизнь у любого могло бы вызвать по меньшей мере страх.

— Разрешите представиться, — сказал он, выходя из машины и целуя ей руку. — Гольский Александр Ильич…

— Кленина Ирина Александровна, — церемонно ответила она, ощущая непреодолимое желание шаркнуть ножкой.

— Вы не будете против, если я доставлю вас домой?

— Ничуть. — Ирина устроилась сзади, на кожаном сиденье, обнаружив там давешнего молодого человека, похожего на секретаря. Он кивнул ей и отвернулся к окну, всем своим видом давая понять, что не хочет мешать ее беседе с боссом. Один из телохранителей сидел впереди. И вновь Кленина удивилась такой небрежности. Человека пытались убить, а он как ни в чем не бывало выходит из машины, чтобы предложить незнакомой женщине ее подвезти. Странно…

Однако, случайно обернувшись, она заметила позади вместительный джип, который следовал за лимузином. Должно быть, охрана Александра Ильича была гораздо более впечатляющей, чем она подумала.

— Чертовски устала. Этот следователь меня жутко утомил. Мне кажется, что он принял меня за помощницу убийцы…

— А это не соответствует действительности?

Кленина усмехнулась:

— И вы туда же… Нет, я простая женщина. К тому же провинциалка…

— Я бы не назвал вас простой, — чуть улыбнулся Александр Ильич.

— Спасибо… Если я так похожа на убийцу, не понимаю, почему меня отпустили.

— Потому что я их попросил…


Дима вошел в кафе. Бывшая столовая номер пять не так давно в очередной раз сменила вывеску. Теперь она называлась «Оладьи», и главным блюдом, призванным привлечь клиентов, стали блинчики под шоколадным соусом.

Наибольшим успехом это заведение пользовалось у школьников и студентов, которые облюбовали его по причине демократичности и низких цен. Единственное, что смущало в меню некоторых модниц, — отсутствие низкокалорийной пищи. Тем, кто сидел на диете, заходить в «Оладьи» не рекомендовалось. Блины, всевозможные пирожные и тортики, запиваемые большим количеством кофе и горячего шоколада, в короткий срок приводили фигуры постоянных клиентов в неспортивную форму.

Папуля сидел за дальним столиком, в углу, и спокойно читал газету. Ему было уже шестьдесят три, и тридцать лет он прожил вместе с мамулей. Взрывной и деспотичный характер супруги превратил его почти что в подкаблучника. Почти, но не совсем. Можно сказать, что семейная жизнь выработала у него покладисто-философский взгляд на вещи. Низенький, пухленький, он просто излучал терпение и почти монашескую отрешенность от насущной суеты.

Димочка плюхнулся напротив.

— Здесь занято, — твердо сказал папуля, на мгновение оторвавшись от захватывающего отчета о футбольном матче Россия — Люксембург.

— Папа, это я, — Димон снял темные очки.

Папуля удивился.

— Надо же. — Он с интересом оглядел сына. — Ты похож на какого-то актера… Как же его звали? Не помню. Он играл русского разведчика…

— Лучше скажи, как ты смог уйти из дома? — с нетерпением перебил его сын.

— Очень просто. — Папуля собой гордился. — Я сказал, что пойду побегать перед сном.

— Пойдешь — что?!

— Твоя мать думает, что я решил заняться спортом, — сообщил папа, складывая газету. — Вроде как держу форму!

Димуля в отчаянии схватился за голову. По его мнению, отец и спорт были несовместимы, как соль и сахар. Он бы не удивился, если бы мать заподозрила отца в обмане и решила выяснить, в чем дело.

— Она поверила?

— А как же. — Папуля с интересом приглядывался к официантке. Девушке было лет девятнадцать, и внешне она разительно отличалась от матери Димы. — Она теперь сама по вечерам занимается аэробикой. Пока перед телевизором, по видеокассете с комплексом упражнений от Синди Кроуфорд, но завтра собирается идти в группу шейпинга. И меня с собой тащит. А мне что, я пойду. Там небось полно молодых красивых девчонок…

Димуля окончательно растерялся:

— Как это?

— Твоя мать считает, что спорт хорошо снимает стресс, — пояснил папуля. — К тому же в последний раз твоя девушка взяла над ней верх, а она этого не любит. Любочка решила, что теряет форму. После аэробики у нее запланированы занятия боксом и карате. Она хочет быть хорошо подготовленной к тому моменту, как ты решишь вернуться домой.

Дима представил, как его мать лихим приемом отправляет Геру в окно, и загрустил.

— Что же мне делать, отец?

— Спокойно, сынок, все под контролем, — похлопал его по плечу папуля. — У меня есть план. Мы вступили в дипломатические переговоры!


Кленина сушила волосы феном и не услышала стука в дверь. Выйдя в банном халате из ванной, она с удивлением увидела горничную, расставлявшую вазы с цветами.

Увидев Ирину, девушка улыбнулась:

— Доброе утро, — и с ловкостью фокусника подхватила сразу две плетеные корзинки, битком набитые лилиями. — Даже не знаю, куда это поставить, — пожаловалась она.

Ирина удивилась.

— Откуда это вообще взялось? Похоже, кто-то скупил весь цветочный магазин…

Впрочем, она тут же поняла, кто этот «кто-то» — еще до того, как горничная подала ей карточку.

На обороте Ирина прочла: «Надеюсь увидеть вас сегодня. Мой шофер будет ждать вас в семь около входа в гостиницу».

Кленина улыбнулась. Действительно, вчера она пообещала Александру Ильичу, что поужинает с ним. Чем продиктован его интерес к ней? Только ли мужской симпатией? Или он, как и следователь, подозревает, что она как-то причастна к покушению?

Полночи она не могла уснуть. Усталость и перевозбуждение сделали свое черное дело. Она металась по кровати, то и дело включала свет и смотрела на часы. В ее возрасте бессонная ночь могла нанести большой урон красоте. В двадцать лет недосып лишь слегка бледнит лицо, в тридцать с хвостиком — это катастрофа. А выглядеть ей хотелось как можно лучше.

Но не только растущая симпатия к Гольскому занимала все мысли. Ирина пыталась вспомнить киллершу. Следователей интересовало, могла бы она ее опознать. Кленину тоже очень волновала эта проблема.

Лежа в кровати и прислушиваясь к слабым звукам уличного шума, она представляла себе этот момент: она сидит на скамейке, слышит негромкий голос: «Дамочка, помоги на жизнь», поднимает глаза… Обычная нищенка, ничего особо примечательного. Настолько невзрачная, что ни лица, ни цвета глаз, разумеется, Ирина не запомнила. Бывает же так! Лучше всего ей вспоминалось, как мороженое мешало лезть в сумочку за кошельком, капало на руку…

Может, какие-нибудь особые приметы? Ирина честно старалась припомнить. Глупо чувствуешь себя, зная, что не блеснула наблюдательностью… Но у нее ничего не выходило.

И только когда она наконец начала проваливаться в то блаженное состояние полусна-полуреальности, в котором мысли блуждают в тумане дремы, ее вдруг осенило. Ей привиделась рука, протягивающаяся за деньгами. Грязно-серый рукав открывает кожу запястья. Небольшое темное пятнышко, похожее на вытянутый овал, странной формы родимое пятно, мелькает и пропадает. Рука сжимает две десятки и уходит из ее поля зрения…

Уже почти заснув, Кленина поняла, что наконец-таки вспомнила то, что тревожило ее с самого начала. Вот она, та самая особая примета, по которой можно безошибочно опознать преступницу…

— Куда поставить это? — вывела ее из размышлений горничная. В руках она держала огромный букет красных роз.

— Пожалуйста, на столик возле кровати.

Когда горничная ушла, Кленина взглянула на часы, сняла телефонную трубку и заказала разговор с Перешеевском. Самое время узнать у Смирнова, как идут дела. О своих московских приключениях она, пожалуй, промолчит. Должны же быть у девушки какие-то личные маленькие секреты?

Кстати, нужно осторожно прощупать нового знакомого на предмет бизнеса. Убийства убийствами, флирт флиртом, ужин ужином, но о бизнесе забывать не стоит. Если этот Гольский — действительно важная шишка, то он может ей пригодиться. Всегда приятно иметь знакомого банкира, к которому можно в любой момент обратиться за ссудой, а если повезет, то и отделаться всего пятью процентами. В бескорыстных банкиров Ирина давно не верила.


…— Девочки, привет! — Инструкторша по шейпингу кокетливо помахала собравшимся ручкой. — Как самочувствие?

Инструкторшу звали Катей. Малиновый топ с перекрещивающимися на груди лямками, короткие шортики, наброшенная на плечи черная курточка до талии, модные кроссовки… Когда она начинала проводить разминку, энергично топая ножками и покрикивая «Раз, два, левой!», мужчины из числа администрации и охраны клуба норовили незаметно подобраться к дверям, пожирая ее глазами. Катя и сама прекрасно знала, что у нее отличная фигура, и не стеснялась выставлять ее в выигрышном ракурсе.

Женщины, которые ходили на ее занятия, в своем подавляющем большинстве не могли похвастаться тем же. Их модные спортивные шмотки обтягивали грудь и попу с той же откровенностью, что и у Кати, но вот только мужских взглядов притягивали гораздо меньше.

— У меня спину ломит, — пожаловалась девушка в красном спортивном купальнике. — Мне кажется, я ее растянула…

— Дай посмотрю. — Инструкторша подошла и провела рукой по спине. — Все в порядке, просто тебе пока рано заниматься с отягощением. Сегодня будешь работать не по три серии, а по две.

— Катя, а у меня живот болит, — заныла блондинка в майке с портретом Мадонны. — Можно я сегодня пропущу упражнения на пресс?

— Пропустить ты можешь, но потом не жалуйся, что живот висит, как у беременной…

Катя осеклась на полуслове. В зал величественно вкатилась Мамуля. В черных обтягивающих лосинах и черной же майке она смотрелась впечатляюще. Седоватые кудряшки были стянуты надо лбом резинкой. Где-то за ее спиной робко маячил Папуля.

— Здравствуйте, — хорошо поставленным грудным голосом произнесла Мамуля. — Меня зовут Любовь Ивановна. Администратор должен был вам сказать обо мне.

— Добрый день, — с трудом преодолев первый шок, пролепетала инструкторша. Администратор действительно сказал, что в группе будет двое новеньких. Но вот ведь подлец, ни словечка не пискнул, что эта новенькая по возрасту годится девчонкам не то что в матери, а почти в бабушки.

— А это Вовчик. — Мамуля вытолкнула благоверного перед собой.

— Здравствуйте. — Папуля шаловливо погрозил Кате пальцем. — Мне нравится ваша форма. Помню, в мои молодые годы девушки носили черные сатиновые шорты. А некоторые — тренировочные штаны. И зрелище это было печальное… Не то что сейчас. Вы уж простите мне, старику, но вот эти ваши малиновые лямочки… это чудо что такое!

Глаза у Любови Ивановны полыхнули огнем, как пасть дракона, и Катя поспешно задернула «молнию» на курточке.

— А вы уверены, что сможете выдержать такую нагрузку? — вежливо обратилась она к Мамуле.

— Девушка, не учите меня жить! Если хотите знать, я вас всех могу за пояс заткнуть! — рявкнула Любочка. Но потом смягчилась. — Я всегда считала, что начинать никогда не поздно, — понизив голос, сообщила она Кате. — Тем более я наконец-то начинаю новую жизнь, выхожу на пенсию… Сынок слегка подрос, и время для спорта у меня появилось…

— Пожалуй, приступим к занятиям, — немного неуверенно сказала инструкторша. — Сначала — разминка!

Она включила музыку, а Мамуля встала в стойку «ноги на ширине плеч» и с наслаждением потянулась.

— Раз, два, левой, правой, — зычно начала командовать она. Бедной Кате только и оставалось, что стараться попасть в ритм. Ну и свинью ей подложил администратор Коля… Ладно, она постарается убедить новенькую, что ей стоит заняться чем-нибудь поспокойнее. Например, йогой. Эту группу как раз ведет Колина подружка Яна.

— А мне здесь очень нравится! — шумно пропыхтел Папуля, высоко вскидывая ногу.

— Кто бы сомневался, — кисло отреагировала его соседка, девица в красном, которую Папуля втихую успел ущипнуть за попу.


Ирина спустилась вниз к семи часам. В холле ее уже ждал старый знакомый — один из тех двух телохранителей, что были вчера в Столешниковом. Вежливо поздоровавшись, он проводил ее к выходу, где их ждал черный лимузин.

Посадив ее назад, парень сел за руль. Почти бесшумно заработал мотор, и машина плавно тронулась с места.

— Как же сам без лимузина? — не утерпела Ирина.

— А он почти никогда на нем не ездит, — откликнулся парень. — Слишком пафосная машина…

— Да? А какая не пафосная?

— А это кому как нравится, — уклонился от ответа телохранитель.

Лимузин свернул с Дмитровского шоссе, оставив позади Савеловский вокзал. Только тут она ощутила легкую тревогу. А куда ее, собственно, везут? Почему она так доверчиво поехала неизвестно куда, неизвестно с кем?

— Кстати, у тебя имя есть? Или мне тебя просто Васей называть?

— Меня зовут Тихоном.

— Тиша, значит… Редкое имя. И куда мы едем, Тихон?

— В центр, — не оборачиваясь, ответил он.

— А точнее?

— В ресторан «Максим».

Успокоенная, Ирина откинулась на кожаную спинку. Слава богу, они будут ужинать в приличном заведении, где вокруг — масса посторонних людей. А она-то себе уже напридумывала всяких кошмаров… Например, что Гольский — совсем не такой приличный господин, каким кажется. Ей ли не знать, как обманчива внешность. Увезет на безлюдную дачу, и жди неизвестно чего. Или, возможно, он подозревает ее в причастности к покушению на свою драгоценную жизнь и решил «расколоть».

Короче, надо меньше думать, одернула себя Кленина. С чего ей суетиться? Пока все идет нормально. Наверное, просто дело в том, что в Москве она чувствует себя несколько скованно. Все-таки не своя территория, где все известно и любое действие можно просчитать. Тут же и дела крутятся быстрее, и деньги больше. Да и люди поосновательнее. В Перешеевске ее бывший муж — один из столпов местного общества. Но, как подозревала Ирина, рядом с ее новым знакомым, Гольским, Кленин показался бы маленьким, скромным коммерсантом без особых амбиций.

Ирина в первый раз задумалась о том, а чего, собственно, ей хотелось бы? Зачем она едет ужинать с Александром Ильичом? Просто так, чтобы приятно провести время? Он ей понравился, это верно, но для чего ей нужно ближе знакомиться с человеком, с которым она, возможно, больше никогда не встретится? Полезное деловое знакомство? Может быть.

Она полезла в сумочку, достала сигареты и закурила.

— Через десять минут будем. — Тихон притормозил у светофора. Она промолчала, думая о своем. Интересно все-таки складывается жизнь. Еще пару месяцев назад она приложила бы максимум усилий, чтобы всерьез увлечь Гольского, а сейчас она едет всего-навсего на ужин и трясется, как замужняя дама, у которой ревнивый муж. И все из-за Смирнова, будь он неладен! А этот вахлак сидит себе в Перешеевске и о ней не вспоминает. Правильно люди говорят — любовь зла…


Ужин прошел великолепно. Александр Ильич был мил, любезен, рассказывал о своей конюшне и о двух внуках. Ирина, потягивая вино, расслабилась и позволила себе забыть о собственных неприятностях.

Даже здесь босс был не один. За соседним столиком сидел его очкастый секретарь-умник в компании с двумя молодыми людьми, к которым присоединился и Тихон.

Судя по всему, Гольский здесь не был постоянным клиентом. Ирина даже пошутила на эту тему: дескать, она, провинциалка, в московском «Максиме» первый раз, а с меню знакома лучше, чем ее кавалер.

— Представьте себе, — улыбнулся Александр Ильич. — Я тоже здесь впервые. Последние два года я в Москве бываю редко, наездами. Моя семья обосновалась в Монако, да и я предпочитаю тамошнее солнце русским холодам. Но дела изредка требуют моего личного присутствия.

— Извините за любопытство, а вы, часом, не банкир? — поинтересовалась Кленина.

— Так, занимаюсь всем понемножку, — уклонился от прямого ответа Гольский и перевел разговор на Каннский кинофестиваль.

«Значит, всем понемножку… — думала Кленина, вслух делясь впечатлениями о своих поездках на южный берег Франции. — То есть, выражаясь грубо, перед нами простой российский олигарх. Наверняка врагов и конкурентов — как снега зимой. В очередь встают. Видимо, в этот приезд милейший Александр Ильич сильно наступил кому-то на больную мозоль…»

— Вы просто не представляете этого размаха, — Гольский рассказывал Ирине о том, как богатые арабы приезжают в Канны, Ниццу и Монако отдыхать. — Они арендуют пятизвездочные отели целиком! Роскошь такая, что вспоминаешь «Сказки тысячи и одной ночи»! Сейчас модно ругать наших соотечественников, — дескать, они ведут себя как нувориши и тратят деньги не считая. Эти люди не видели захудалых принцев из Арабских Эмиратов.

Ирина задумчиво кивала. В прошлом году она была в Ницце и видела несколько десятков роскошных авто, которые обслуживающему персоналу «Рица» нужно было мыть два раза в день. Ей сказали, что машины принадлежат его высочеству Али бен какому-то, который приезжает в отель раз в году, но требует содержать свой автопарк в идеальном порядке. «Очень требовательный клиент», — пожаловался ей бой, с усердием драивший красный «крайслер». Тогда она была весьма шокирована тем, что кто-то целый год оплачивает содержание машин, на которых никогда не ездит.

— Лично меня всегда забавляло, какое количество багажа они с собой привозят. Ведь администрации гостиницы приходится высылать в аэропорт несколько грузовиков. А потом это дикое количество чемоданов распределять по комнатам. То есть у принца есть его апартаменты, и при них — огромный зал, отведенный под гардеробную, у ее высочества — то же самое. Для их детей выделяется специальная игровая зала. Не говоря уже о том, что их слуги занимают один-два этажа в той же гостинице… Так вот, мне всегда было интересно: зачем принцу такое количество одежды?

— А я бы хотела пожить так, — мечтательно вздохнула Кленина. — И чтобы ювелирные украшения приносили прямо в номер, а я их покупала, словно персики. С такой же легкостью…

— Любите драгоценности?

— А какая женщина не любит? Душу, конечно, я бы ради них дьяволу не продала, но полюбоваться на себя в зеркале в колье из изумрудов… Это было бы здорово!

— А ради чего продали бы?

— Что? — удивилась Кленина.

— Душу. Есть что-то, из-за чего вы бы согласились продать душу дьяволу? — с лукавой улыбкой спросил Гольский.

— А вы кто, Мефистофель? — прищурилась Ирина.

— Увольте, голубушка, — рассмеялся Александр Ильич. — Разве я похож?

— Похож, похож. — Кленина задумчиво оглядела загорелое лицо и аккуратную бородку Гольского. — Жаль, глаза у вас не разного цвета. Тогда у меня был бы шанс впоследствии хвастаться, что я ужинала с булгаковским Воландом.

— И все-таки?

— Возможно, по сходной цене… — Она сделала вид, что задумалась. — А вообще-то есть только одна причина, по которой я могла бы отдать свою душу, — любовь!

— О, вы настоящая женщина! — Гольский галантно поцеловал ей руку. — Но мне кажется, что вам, Ирина Александровна, не нужно прибегать к помощи дьявола, чтобы завоевать чью-то любовь… Вы прекрасно справитесь и без него.

— Просто я уже продала свою душу, — отшутилась Ирина. — И дьяволу приходится мне помогать.

После выпитой бутылки вина голова у нее кружилась, щеки зарумянились, настроение поднялось. Она даже рискнула спросить у Александра Ильича, как идут поиски киллерши.

— Как обычно, — пожал плечами Гольский. — Не слишком быстро. Тем более здесь есть одна маленькая загвоздка: я остался жив, пострадал лишь Юра, мой телохранитель. А нет трупа — нет лишних поводов волноваться.

Он так равнодушно это сказал, что у Клениной появилось желание слегка его подразнить.

— А вы не боитесь, что убийца может повторить свою попытку? — Она пригубила вино. — Или, например, что я действительно с ней связана? Может, у меня в сумочке лежит пистолет и сейчас я вас убью?

— Знаете, в мои годы уже ничему не удивляешься, — устало сказал Александр Ильич. — Хотя если бы я ошибся в вас, меня бы это огорчило…

Тихие звуки струнного оркестра настроили Ирину на более серьезный лад.

— И все-таки вы сказали, что в Москве бываете наездами. — Она решилась высказаться напрямик. — Значит, у вас нет устоявшихся маршрутов и любимых мест?

— В общем-то нет.

— Вот видите. А ваше окружение знало заранее, что вы решили ехать в Столешников переулок?

— Они не могли знать этого заранее, потому что я только в два часа дня понял, что смогу освободиться и поехать погулять.

— Так-так… А эта «бомжиха» поджидала вас там заранее… Мне кажется, напрашивается лишь один вывод — ее проинформировал кто-то из ваших.

— Вы очень умная женщина, Ирина Александровна. — Гольский вновь поцеловал ей руку. — Если мне когда-нибудь понадобится информация, возможно, я обращусь в ваш «Контакт»…

— Откуда вам известно…

— Конечно, я навел о вас справки. — Гольский улыбнулся. — Надеюсь, вас это не рассердило?

— Да нет…

— А насчет информатора в моем близком кругу… Я об этом уже думал. Надеюсь, в ближайшее время мы его вычислим.

Извинившись, Ирина отлучилась в туалет. Она почувствовала, что пора припудрить лицо, да и взглянуть, все ли в порядке с прической, тоже не помешает.

Она мыла руки и думала о том, что Гольский сам навел разговор на благоприятную для нее тему. Он сказал, что знает о том, чем занимается ее фирма, и что, возможно, он воспользуется ее услугами. Как бы ей половчей подвести его к тому, о чем она никогда не забывала, то есть к разговору о деловом партнерстве? Ей нужен крупный кредит, чтобы раскрутить магнитоотводы, изобретение господина Смирнова. В принципе один из самых крупных банков их региона уже дал предварительное согласие на то, чтобы рассмотреть их просьбу о кредите, но… Процент, разумеется, они потребуют сумасшедший. К тому же не исключено, что им захочется не просто предоставить деньги, а войти в долю. А тут сам Бог послал ей Гольского!

Она протянула руки к автоматической сушке. Из кабинки туалета вышла блондинка в сером платье. Ирина равнодушно скользнула по ней взглядом. В принципе ничего особенного. Фигура неплоха, но и не вызывающе роскошна. Как и лицо. Выглядит привлекательно — при наличии дорогого платья и качественной косметики. Сотри с лица грим да напяль на нее старый халат — превратится в серую мышку.

Блондинка быстро сполоснула руки, и подошла к сушке. Кленина уступила ей место, бросив быстрый любопытный взгляд на бриллиантовое кольцо, украшавшее пальчик девушки. Кто-то хорошо заботился о ней, потому что колечко было куплено явно не в «Магазине на диване».

Ирина подкрасила губы, с ловкостью фокусника припудрила нос и на выходе опять столкнулась с блондинкой. Та пропустила ее, откинув длинные волосы назад рукой.

Кленина вернулась к столику, за которым ее ждал Гольский, не преминув отметить, что девушка ужинает через несколько столиков от них, у окна. Ее кавалер был толстым и темноволосым кавказцем в смокинге. Улыбнувшись девушке голливудской улыбкой, кавказец что-то сказал и расхохотался. Девушка сдержанно улыбнулась и селалицом к столику Ирины. Кленина поспешно отвела взгляд.

— Мы говорили о вашей фирме, — напомнил ей Гольский. — Кстати, почему вы решили заняться именно этим?

— Трудно сказать, — пожала плечами Ирина. — Возможно, из-за мужа… Бывшего мужа. Он начинал с того же, а добился гораздо большего. И я решила последовать удачному примеру…

Она никак не могла выбросить из головы блондинку. Что-то тревожило ее, и она невпопад ответила на какой-то вопрос Гольского о Перешеевске. Что же случилось? Кленина прокрутила в голове все кадры: вот она стоит около сушилки, смотрит на руки девушки… Бриллиантовое кольцо сверкает на среднем пальце левой руки… Потом идут к выходу, сталкиваются, и блондинка отбрасывает волосы…

Правой рукой, наконец поняла Ирина. И на руке, приблизительно на запястье, мелькает темное пятно. Родинка в форме вытянутого овала.

Она так резко отставила бокал в сторону, что на скатерть выплеснулось вино.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Гольский. — Вы куда-то опаздываете?

— Не хочется вас огорчать, Александр Ильич, но нам лучше отсюда уйти, — сквозь зубы процедила Ирина, избегая смотреть на стол возле окна. Блондинка как раз начала копаться в сумочке. — И побыстрее!

— Что случилось?

— Только что в туалете я видела женщину с родинкой на запястье. — Кленина скосила глаза и облегченно вздохнула. Блондинка вытащила руку из сумочки и похлопала кавказца по плечу. — И на руке у нее была точно такая же родинка, как у той «бомжихи» в Столешниковом…

Надо отдать должное Гольскому — соображал он быстро.

— Где она?

— Столик возле окна. Блондинка, рядом такой жгучий брюнет, видите? — Ирина просто спиной ощущала взгляд девушки — вроде бы безразличный, но очень цепкий.

— Действуем так, — решил Александр Ильич. — Я выйду первым, а вы останетесь. Пусть думает, что я вышел в туалет.

— Но она может пойти за вами…

— Со мной обязательно кто-нибудь будет, — успокоил ее Гольский. — С некоторых пор меня даже в туалет провожает охрана.

Несмотря на напряжение, Ирина рассмеялась. Гольский присоединился к ней.

— Жду вас через пять минут в машине, — бросил он на прощание и встал.

Тут же вскочил и Тихон. Александр Ильич неторопливо прошел в холл, Тихон — следом. Ирина откинулась на спинку стула, глотнула вина и незаметно покосилась на блондинку. Та о чем-то говорила со спутником, поглядывая в сторону выхода. Потом встала и направилась к холлу.

Ирина сжалась. Если Гольский не успел уйти… Хотя чего ему бояться — с ним Тихон. Судя по всему, оружие у него есть. На что рассчитывает блондинка?

А та вернулась, села за столик, и Кленина почувствовала ее взгляд.

«Что, обломалась, голубушка, не нашла никого в туалете? — злорадствовала Ирина. — То-то!»

Посмотрев на часы, встала.

— Александр Ильич просил вас расплатиться, — бросила она очкастому секретарю за соседним столом. Тот удивленно открыл рот, но Кленина не стала дожидаться, пока он начнет задавать вопросы, и ушла. Хорошо, что на дворе лето, не нужно тратить время на гардероб.

Около выхода стоял уже знакомый Ирине лимузин. Ока открыла дверь и села на заднее сиденье.

— Все в порядке? — спросил ее Александр Ильич.

— Да. Она пошла за вами, потом вернулась.

— А вы уверены, что это та самая женщина?

— Уверена, — твердо сказала Ирина.

— В таком случае мы с Тихоном завезем вас в гостиницу и вынуждены будем откланяться.

— Понимаю… Но вряд ли она станет ждать, пока ее схватят. Наверняка уже поняла, что ее заметили, и ушла.

— Мальчики за ней проследят, — отмахнулся Александр Ильич.

Тихон вел машину, а они сидели сзади, отгороженные от него стеклом.

— Как ни жаль, но придется поверить в ваши умозаключения, — вздохнул Гольский. — Кажется, я знаю, кто мог сообщить ей, где можно меня найти…


Молодой человек с русским именем Василий, но нерусским погонялом сидел в машине напротив офиса фирмы «Контакт». Выяснить начальные сведения о Смирнове не составило труда. Уже через час после разговора с Куролесовым Диего знал, что Смирнов Андрей Сергеевич, урожденный житель города Перешеевска, действительно в настоящее время является заместителем Ирины Клениной и руководит работой «Контакта». Его источники также утверждали, что Смирнов является неофициальным женихом Клениной, хотя с супругой, учительницей начальных классов, пока не развелся.

Прежде Смирнов преподавал в институте, а после увольнения перебивался случайными заработками. Словом, ничто в его биографии не указывало на связь с крутой «крышей», и было совершенно непонятно, с какой стати он решил пойти против Куролесова.

Вася-Диего понимал, что идти к начальнику с этой информацией не стоит. Тот наверняка начнет орать, что все это он мог выяснить сам, что его люди даром едят свой хлеб и прочая и прочая в таком же духе. Поэтому он решил последить за Смирновым. Возможно, за последнее время тот связался с кем-то из крупных людей в городе и поет под их дудку.

Конечно, для полной картины стоило бы поставить телефон «Контакта» на прослушку. Но у Васи такой возможности не было. Куролесов — тот ведь лишь с виду такой крутой, а попроси его дать денег на новейшее оборудование, сразу откажется. Скажет, что не какой-нибудь мафиозо и деньги не печатает. В последний раз, когда Диего намекнул, что нехудо бы раскошелиться на компактное устройство, позволяющее слушать чужие разговоры с помощью мощной антенны в радиусе двухсот метров, Куролесов побагровел и долго распинался, что не намерен оплачивать производственные расходы шефа Диего.

Шефом Диего был один из местных пацанов. О подслушивающих устройствах он знал ровно столько, сколько видел в западном кино. И больше знать не хотел. Все аргументы Диего типа: «Мы сможем знать, что замышляет противник» разбивались о его простое: «Зачем такие сложности? Дашь человеку в лоб, он тебе сам скажет!»

Короче говоря, на помощь шефа в этом вопросе надеяться не приходилось. Поэтому Диего околачивался возле «Контакта» в ожидании Смирнова. В душе его зрел бунт против шефа, Куролесова и прочих гадов, прохлаждавшихся в банях с девочками, в то время как он занимался таким скучным делом.

Диего покрутил головой по сторонам. Как назло, вокруг не происходило ничего интересного. Ни тебе алкоголиков, вяло препирающихся с ментами, ни молоденьких старшеклассниц, гуляющих после школы. Не на что смотреть. Только пыль, жара и скучный ряд машин, ожидающих своих хозяев возле работы.

Диего успел прочитать почти весь журнал «Вояж» и даже рассмотреть подписи к фотографиям, когда, в очередной раз подняв глаза, чтобы проконтролировать обстановку, увидел, как к офису подошла девушка.

Девушка ему понравилась. Блондинка в чем-то обтягивающе-зеленом. На руке у нее болталась маленькая кожаная сумочка. Она окинула взглядом табличку около входа и вошла.

Диего не сразу вернулся к прерванному чтению — очень уж его заинтересовала девушка. А что, если Смирнов общается со своими таинственными покровителями через посредника? Или посредницу? А может, девушка — его любовница? Это знать не помешало бы, чтобы в нужный момент его прижать.

Но как проверить, куда пошла блондинка? Вдруг она всего лишь клиент «Контакта»? Ведь они занимаются сводничеством… пардон, брачными знакомствами. Может, она просто хочет найти себе мужа?

От этой мысли Диего засуетился. Вот бы познакомиться! В этой телке чувствовался класс. Что-то такое, чего он еще не встречал у своих многочисленных подружек. Не было в них светского лоска и уверенности в себе. Да и с сексапильностью у большинства были проблемы. Ведь одна короткая юбка и развязное поведение не сделают из женщины секс-символа.

О журнале он позабыл. В следующие полчаса Диего внимательно следил за входом, но девушка не появлялась. Зато он засек какую-то неприятную толстую бабу в странной шляпке, которая подъехала к офису на «Жигулях» и занялась, похоже, тем же, что и Диего — слежкой за офисом.

Василий просто взмок от переживаний.

Надо же, какая бурная жизнь кипит вокруг этого «Контакта»! Он следит за офисом, баба следит за офисом… Просто какие-то шпионские страсти!

А через несколько минут он удивился еще больше. Откуда ни возьмись взялась еще одна дамочка. С виду обычная тетка, уже в возрасте и по габаритам не уступающая бабе на «Жигулях». Но вот ее действия обычными назвать было нельзя. Тетка залезла в кусты и достала из сумки полевой бинокль. Обалдевший Василий понял, что за многострадальным «Контактом» установлено чересчур плотное наблюдение. Похоже, игра ведется по-крупному.

Наконец из дома вышла блондинка. У тетки в кустах с биноклем она, похоже, не вызвала никакого интереса, а вот баба в «Жигулях» оживилась. Выскочив из машины, она подбежала к девушке с лицом, не сулящим красавице ничего хорошего.

Со своего места Василий не мог расслышать, о чем они говорят. Баба вроде бы ей угрожала, а блондинка пожимала плечами и держалась очень спокойно.

Василий не выдержал, вышел из машины и, как бы гуляя, направился к беседующей парочке. Но опоздал — женщины уже расстались. Блондинка пошла дальше, а «шляпа» вернулась в машину.

Диего понял, что настал решающий момент. Посмотрел на часы — начало пятого. Судя по всему, Смирнов пока не собирается уходить с работы. И значит, есть шанс проследить за блондинкой и узнать, кто она такая и как связана с «Контактом». Если бы Куролесов сейчас спросил его, какого черта он увязался за незнакомой бабой, вместо того чтобы следить за Смирновым, Диего затруднился бы ответить. Просто девушка ему понравилась. К тому же очень жарко. По дороге он купит пива и вернется обратно, честно караулить господина Смирнова Андрея Сергеевича, которого отчего-то опасался продажный чиновник Куролесов.


Блондинкой, которая так понравилась Василию-Диего, была Марина, секретарша Сергея Кленина.

После неудачной попытки соблазнить шефа, когда ей пришлось уйти из его кабинета буквально в чем мать родила, она не уволилась. Это было бы недальновидно. Как говорится, со стыда еще никто не умирал. К тому же Кленин, как истинный джентльмен, делал вид, что ничего не случилось. Чего никак нельзя было сказать о тех, кто стал свидетелем гордого шествия обнаженной Марины по коридору офиса…

Перебрав в уме сотню способов изощренной мести мерзкому Кленину, Марина остановилась на том, который пришел ей в голову первым. А именно: она решила «кинуть» своего начальника. И не скромничать при этом. Играть — так по-крупному.

Ей удалось выяснить, что Кленин ведет переговоры с французами. Речь шла о совместном предприятии, и Марина постаралась узнать об этой пока еще секретной сделке все что можно. Покупатель на такую информацию у нее уже был.

Кроме этого, она нацелилась на кленинский счет в банке. Ей почему-то казалось, что при определенной доле везения она сможет, воспользовавшись компьютером шефа и взломав пароли, перевести круглую сумму на свой счет. Разумеется, все это следовало провернуть таким образом, чтобы ее махинации обнаружились не сразу и у Марины была бы возможность снять со счета деньги и скрыться.

А пока она работала в другом направлении — искала союзников. Слабая женщина может быть сильной, если найдет нужных мужчин, готовых сделать за нее всю грязную работу. Она искала таких мужчин. Один у нее уже имелся. Роман, через которого она попала в контору Кленина, был ее любовником и помощником. Но пока толку от него было немного. Она пользовалась его машиной, он прикрывал ее по работе — вот и все, пожалуй. Чтобы взломать пароли Кленина, этого недостаточно.

Но вчера ее посетила блестящая мысль. Она знала, что Кленин ухаживает за некой Натальей Смирновой, школьной учительницей с двумя детьми. На взгляд Марины, она была типичной серой мышкой. К сожалению, Кленин придерживался другой точки зрения.

Интереснее же всего было то, что у этой Смирновой имелся муж. Об этом Марина узнала в ее школе. И этот самый муж, по словам какой-то словоохотливой учительницы, был компьютерным гением.

Светлая мысль пришла девушке в голову: а не начать ли с него? Возможно, господин Смирнов не слишком доволен тем, что его жена встречается с другим мужчиной. И согласится помочь Марине обчистить соперника.

С помощью Ромы она узнала, что Смирнов трудится в фирме «Контакт», принадлежащей бывшей жене Сергея, Ирине Клениной. И, судя по слухам, состоит с начальницей в интимной связи.

Ситуация оказалась довольно забавной. Любовные треугольники — штука вполне банальная, но вот с четырехугольником Марина сталкивалась впервые.

Для начала она решила посетить «Контакт» под видом клиентки. Ей ничто не грозило: Ирина, которая видела ее у Кленина, уехала в Москву. Не откладывая дела в долгий ящик, предприимчивая секретарша отправилась в «Контакт».

Для знакомства со Смирновым и возможного его охмурения она выбрала темно-зеленый костюм, который обтягивал ее тело как целлофан — сосиску. Ее очень грела мысль о соблазнении Андрея Сергеевича. Она его еще не видела, да это и неважно, главное — он был дорог Ирине Клениной, которую Марина недолюбливала. К тому же всегда приятно внести дополнительную сумятицу в чужие любовные отношения.

Однако в офисе ей пришлось столкнуться с неожиданными сложностями. Не успела она войти, как сразу привлекла внимание ненужных ей сотрудников фирмы и всерьез начала подозревать, что до самого Смирнова добраться ей так и не удастся.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась с ней высокая худенькая девушка с длинными волосами. — Я могу вам чем-то помочь?

У Марины уже была заготовлена легенда.

— Я хотела бы поточнее узнать о ваших… услугах. То есть ими воспользоваться.

— Какого рода услугами? — улыбнулась девушка. — Консультации? Информация? Возможно, знакомства?

— Да-да, — раздраженно ответила Марина. — Я хотела бы найти мужа. Но у меня есть ряд четких требований…

— Не беспокойтесь, у большинства наших клиентов весьма высокие требования к спутнику жизни, — успокоила ее девица. — Меня зовут Аня. Садитесь, пожалуйста, и давайте поговорим…

— Вообще-то мне посоветовали обратиться к Смирнову Андрею Сергеевичу, — твердо сказала Марина. — Я могу его видеть?

На лице у Ани отразилось какое-то смущение.

— Вам посоветовали обратиться к Смирнову? — растерянно спросила она. — Если не секрет, кто?

— Секрет, — отрезала Марина. — Так я могу его видеть?

— Понимаете, он не занимается знакомствами и брачными услугами. — Анечка побарабанила пальцами по столу. — Он вообще не по этой части…

Легенду нужно было корректировать на ходу. Марина подавила вспыхнувшее раздражение.

— Разумеется, он же начальник, — улыбнулась она Ане. — Но, понимаете, мне действительно необходимо его видеть. Можно сказать, что это по личному делу.

Марина чувствовала, что совсем запуталась.

— Так вам нужно найти мужа или нет? — настаивала Анечка.

Терпение Марины кончилось.

— Нет, я не собираюсь искать себе мужа, — рявкнула она. — А если вдруг такое желание у меня возникнет, я как-нибудь обойдусь собственными силами!

Ох лукавила Мариночка, лукавила! В тот момент она совсем забыла, что еще несколько дней назад мечтала выйти замуж за Сергея Кленина, но тот проигнорировал ее персону. Так что на собственные силы рассчитывать уже не приходилось…

Аня встала.

— Хорошо, я узнаю, сможет ли Андрей Сергеевич вас принять, — холодно сказала она. — Будьте добры, ваше имя и фамилия?

Марина открыла сумочку, достала блокнот и вырвала страничку. Быстро написала несколько строк и, свернув записку, отдала Ане.

— Вы просто отдайте ему это, он поймет! — И, удобно положив ногу на ногу, полезла за сигаретой.

Анечка ушла, фыркнув от возмущения.

— Ну и стерва! — вроде бы себе под нос, но достаточно громко, чтобы посетительница могла ее услышать, сказала она.

Марина насмешливо выпустила ей вслед струйку дыма.

— Работай, девочка, работай, — тихо сказала она. — Ведь клиент всегда прав, не так ли?

В приемной Анечке пришлось постучать Диму по плечу — он сидел в наушниках, занимаясь расшифровкой какой-то аудиозаписи.

— Узнай, сможет ли наш временщик принять посетительницу.

Димочка взял блокнот.

— Имя, фамилия, цель визита? — спросил он и приготовился записать.

Анечка вздохнула.

— Не знаю. Она просила передать ему записку. — И Аня протянула Димочке листок.

— И что она ему пишет? — заинтересовался секретарь.

— Не знаю, не читала!

Брови Димули поползли вверх, но тут же вернулись обратно.

— Правильно, — одобрил он. — Настоящий профессионал не станет читать чужих писем… Хотя иногда это полезно. Как она выглядит?

— Блондинка, вся такая из себя. Может, еще одна жертва неотразимого смирновского обаяния?

Димочка ухмыльнулся и, постучавшись, зашел в кабинет начальства.

Вернулся он через две минуты:

— Зови.

Марина прошла через приемную, громко стуча каблуками.

Смирнов в это время тупо смотрел на записку. «Наташе грозит опасность. Нужно поговорить». Прочитав, он нахмурился.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он, теряясь в догадках. Правда, когда Дима сказал, что загадочная посетительница блондинка, у него мелькнула мысль, что это Соня, подруга Ирины, которая постоянно строит ему глазки и всячески мутит воду. Но откуда она знает о Наташе? Ирина рассказала? Во всяком случае, это нужно выяснить.

Однако в кабинет вошла вовсе не Соня…

— Добрый день, Андрей Сергеевич, — поздоровалась очаровательная гостья. — Мне кажется, у нас с вами есть что обсудить…


— Вы знакомы с господином Клениным? — без предисловий начала незнакомка.

— Погодите, погодите, — попытался остановить ее Андрей. — Вы не хотите для начала представиться?

— Пока не хочу, — улыбнулась девушка.

Смирнов рассматривал ее и думал, что она красива. То есть если оценивать ее объективно. Но ему она не слишком понравилась. Во-первых, он не любил агрессивных и самоуверенных женщин. Уверенных в себе — да, но не самоуверенных. Во-вторых, ему показалось, что за внешней женственностью, которую она тщательно подчеркивала, таилась жесткая, мужская хватка.

— И как мне вас называть?

— Как хотите.

— Маша? Саша? Ира? Катя? — Смирнов вздохнул. — Ладно, полагаю, простого «вы» будет достаточно. Почему вы написали, что Наташе грозит опасность?

— Вы не ответили на мой вопрос, Андрей Сергеевич, — напомнила ему Марина.

— Разумеется, я знаком с Клениным, — вздохнул Смирнов. — Как-никак, я работаю на его жену…

— Бывшую жену, — поправила его Марина.

— А есть разница?

— В нашем с вами случае эта разница весьма существенна. Позвольте поинтересоваться, в каких вы отношениях?

— Не позволю, — с ходу ответил Смирнов. — Я вообще не понимаю, почему я должен беседовать с вами на личные темы.

— Сейчас поймете. Отвечайте на вопрос!

— Не буду!

Марина все прекрасно поняла по его лицу. Итак, ему не нравится Сергей Кленин. Прекрасно!

— При чем тут моя жена?

— Вы знаете о том, что она встречается с Клениным?

— Это не разговор, а просто «Что? Где? Когда?» какое-то… Наташа — взрослая женщина, она может встречаться с кем хочет… — Но, говоря все это, Смирнов ощутил сильнейший укол ревности. Он еще не забыл, как впервые увидел Наташу рядом с этим неприятным типом. И уж конечно не думал, что ее отношения с Клениным зашли далеко. Наташа — очень скромная, приличная женщина, к тому же у них две дочки… Не станет она крутить шашни с новорусским бандитом…

Он и не подозревал, что Марина читает по его лицу, как в детской книге. Скрытным человеком он никогда не был и притворяться не умел. Его ревность была заметна невооруженным глазом. Марина улыбнулась.

— Я знаю, что у вас с женой возникли некоторые… проблемы. — Она решила прощупать, насколько неравнодушен он к супруге. В конце концов, они расстались сравнительно недавно… — Но ведь она — мать ваших дочерей. Или вам совершенно все равно, что с ней случится?

— Нет, мне не все равно. — Смирнов начал сердиться. — И я надеюсь, вы объясните мне, что значат все эти ваши намеки?

— Видите ли, — вздохнула она и как бы невзначай расстегнула верхнюю пуговицу жакета. — Жарко у вас…

Смирнов невозмутимо смотрел, как она достала из сумочки носовой платок и приложила к шее, а потом к вырезу на блузке.

— Это долгий разговор, и я даже не знаю, сможете ли вы понять…

— Вы расскажите, а там посмотрим.

— Хорошо. У меня есть младшая сестра… То есть, боюсь, теперь надо бы сказать: «Была младшая сестра…» — Мариночка приложила платочек к абсолютно сухим глазам.

— Так вот, год назад она познакомилась с одним мужчиной. Я тогда жила в другом городе, общалась с ней только по телефону, да и то редко. Она сказала мне, что у нее с этим человеком все очень серьезно, они хотят пожениться, что он — серьезный бизнесмен… Нехорошо так говорить, но Лана всегда была полной дурочкой в том, что касается мужчин. Она постоянно попадала в какие-то истории, ее обманывали всякие проходимцы, брали у нее взаймы, обещая вернуть с процентами, крупные суммы денег, и, естественно, исчезали. А она ничему не училась… — Марина так вошла в роль, что почти поверила в воображаемую младшую сестру, увидела ее перед собой как живую: темно-пепельные косы, наивный взгляд зеленых глаз… — По-прежнему верила всему, что ей рассказывали. Но в этот раз она была настроена действительно серьезно. То есть мечтала о том, как они будут венчаться, потом родят ребеночка… И я решила приехать и лично познакомиться с ее женихом.

Марина сделала паузу и села так, чтобы ее ноги были хорошо видны собеседнику.

— Короче говоря, я приехала. Но сестры не было. По ее словам, она снимала квартиру, но вот-вот должна была перебраться к жениху. Я удивилась, что на вокзале меня никто не встретил… Она же обещала. Но адрес у меня был, я поехала туда и уткнулась носом в запертую квартиру. Лана говорила мне, что на всякий случай у соседки есть запасной ключ. Мало ли, вдруг потеряет свой…

— Ну дальше, дальше, — поторопил ее Смирнов, недовольно поглядывая на часы.

Вы торопитесь? Может, нам стоит встретиться в другое время, вечером? — Марина опять поднесла платочек к глазам, наслаждаясь представлением. Сразу видно, мужик — простофиля. Из тех буратин, которых можно отвести на Поле чудес и развести на пару-тройку золотых. Поверит, святая простота, олух царя небесного…

— Нет, давайте закончим сейчас. При чем тут ваша сестра? Какое отношение она имеет к Наташе? Если можно, покороче, пожалуйста!

— Короче? Можно и короче. Лана просто исчезла. Соседка впустила меня в ее квартиру. Ни вещей, ни записки. Словно растворилась. И я отправилась к ее жениху. Не догадываетесь, кто им оказался?

— Рассуждая логически, это должен быть Кленин. — Смирнов слегка поморщился.

— Верно. Он утверждал, что не знает, где Лана, что они поссорились и она сказала, что уезжает. А насчет свадьбы ему ничего не известно, он ей ничего не обещал и, с чего она взяла, что выходит замуж, понятия не имеет…

— И что дальше?

— Я же не такая дура, чтобы поверить, что сестра уехала куда-то, ни слова не сказав мне. Поискала ее, поговорила со знакомыми. Никто ее вместе с Клениным не видел, просто мистика какая-то… И я пошла в милицию. Вы с местным милицейским шефом знакомы?

— Имел такое удовольствие…

— До него я дошла не сразу. Сначала общалась с мелкими сошками. Они не хотели принимать заявление: дескать, сестра вполне могла завести себе хахаля и укатить куда-нибудь с ним. Она взрослая, совершеннолетняя, мы с ней вместе не живем, и отчитываться она передо мной не обязана.

— То есть как это? — Помимо своей воли Смирнов почувствовал, что в нем рождается сочувствие к незнакомой женщине и возмущение по поводу милицейского произвола. — Пропал человек, а им хоть бы хны?!

— Вот именно. И я дошла до самого верха. Рассказала, что у сестры был роман с Клениным, хотя он это отрицает. То есть сам роман не отрицал, но говорил, что это была просто мимолетная интрижка. И где Лана, и что с ней, ему неизвестно. Короче, заявление у меня взяли, а воз и ныне там. Мне ясно дали понять, что подозревать такого крупного бизнесмена, как Кленин, они не могут. Типа он один из местных столпов общества и к исчезновению какой-то там скромной секретарши непричастен…

— Но почему вы считаете, что он в этом замешан? — Смирнов забыл о том, что собирался на встречу с потенциальным партнером по распространению абсорбентов. Это что же получается? Ведь этот хмырь Кленин вертится возле Наташи. Она, конечно, никаких серьезных чувств к нему не испытывает, общается с Сергеем просто так, назло мужу, но ведь от Кленина можно всего ожидать… И эта пропавшая девушка… Все это очень подозрительно!

— Я провела собственное маленькое расследование. Как вы понимаете, Кленин знал меня в лицо. Поэтому устроиться в его фирму я не могла. Но я познакомилась с его секретаршей Люсей…

— О, я с ней знаком, — встрепенулся Смирнов. — Только знаете, ей верить нельзя, она у Ирины деньги взяла и сбежала…

— А почему вы решили, что она взяла деньги и сбежала? — Марина поняла, что настал кульминационный момент всей беседы. Сейчас он либо поверит ей, либо пошлет на три буквы.

— То есть как это?! — Смирнов даже рот открыл. — Она сказала, что продаст компромат на Кленина. За нехилые бабки, между прочим. А сама подсунула какую-то липу, и ее и след простыл!

— А вы подумайте, порассуждайте логически. Дело в том, что она была любовницей Кленина…

— Да, я об этом слышал, — неохотно признал Смирнов.

— Тем более. Разве не могло быть так, что по каким-то причинам они задумали эту аферу с компроматом вместе?

— Он сам сказал Ирине, что так и было, — вспомнил Смирнов. — Дескать, он ей собрал полную папку всякой ерунды, и они очень веселились, всучивая ее нам.

— Это одна сторона медали. Но девушка-то исчезла. И только с его слов мы знаем, что он ни при чем.

— То есть баксы он присвоил себе? Да зачем ему эти деньги, у него их и так полно! Он же не мелкий воришка…

— Деньги ему не нужны. А вот убить Люсю и выдать это за побег он мог…

В первый раз прозвучало это зловещее слово: «Убить». Смирнов побледнел.

— Ничего не понимаю…

Марина сжала кулаки. Вот тупица, все ему нужно разжевать!

— Мне кажется, что связь налицо. Моя сестра Лана и Люся — обе были его любовницами. И обе исчезли при загадочных обстоятельствах. А он ни при чем…

— Ну… Может, совпадение? — слабым голосом спросил Смирнов. Он пытался себя успокоить, но в глубине души уже решил, что Кленин действительно не тот, кем кажется. — Вы что, хотите сказать, что он маньяк, который убивает женщин?

— Не знаю. — Марина озабоченно нахмурилась. — Но подозреваю. Правда, доказательств у меня маловато…

— Нужно немедленно предупредить Наташу! — заволновался Смирнов. — Прямо сейчас! Чтобы этот монстр и близко к ней не подходил! — Он схватил телефонную трубку, но Марина неожиданно подскочила к нему и схватила его за руку.

— Вы что, собираетесь ей сказать, что респектабельный знакомый, с женой которого вы, между прочим, трахаетесь, маньяк?

— Я не трахаюсь! Что за грубые выражения! — возмутился Смирнов.

— Все равно! — не отставала Марина. — Жена решит, что вы придумали это из ревности! Если меня даже милиция послала…

— А что же делать? — растерялся Смирнов. — Неужели позволить ему охмурять Наташу дальше?

— У меня появился план, — сказала Марина, таинственно понизив голос. — Но вы должны мне помочь. Вы ведь в компьютерах разбираетесь?

— Да. — Андрей обхватил голову руками. — При чем тут это?

— Перед своим исчезновением Люся сказала, что они с Клениным часто переписывались по электронной почте. Ну знаете, всякие личные письма, нежности…

— Ну-ну, — торопил ее Смирнов.

— Так вот, у сестры дома тоже был компьютер. Маленький подержанный ноутбук. Она мне еще советовала тоже подключиться к Интернету, и тогда мы могли бы писать друг другу письма. Так вот, в ее квартире ноутбука не было. Он исчез вместе с другими вещами. Чтобы создать впечатление, что она уехала, понимаете?

— И вы думаете, что…

— Что в его личном компьютере есть вся их переписка. Она — единственная возможность пролить свет на исчезновение девушек. Но его компьютер нечто вроде неприступной электронной крепости. Ее нужно взять… Я могу провести вас в офис ночью. А дальше все будет зависеть от вас.

Смирнов онемел. Ему предлагали залезть в чужой офис, взломать компьютер… Его законопослушная натура кричала: «Нет!» — но ревность к Кленину и страх за Наташу вопили: «Да!»

— Так вы согласны? — услышал он голос незнакомки.

— А почему вы не хотите, чтобы я знал ваше имя? — выдавил он.

Она пожала плечами:

— Вообще-то меня зовут Оля. Разве это важно?

— Я не знаю… Я не могу… Ведь это воровство… — колебался Смирнов. — Тем более я вас впервые вижу… Вдруг вы все придумали?

— Можете думать и так, — надулась Марина. — В таком случае я справлюсь и без вас. Только потом не жалуйтесь, если в один прекрасный день ваша жена куда-нибудь «уедет»…

— Ладно, согласен! — решился Смирнов. — Только обещайте мне, что мы сразу же пойдем в милицию, если найдем доказательства.

— Хорошо, — мурлыкнула Марина. — Я и сама собиралась вам это предложить…


Она вышла из «Контакта» окрыленная. Попался, лопух, поверил! Ее просто распирала гордость за себя. Что за умница, так складно все придумала! В этом случае важно было не промахнуться, тонко сыграть на эмоциях. Если бы ему было наплевать и на жену, и на Кленина, он никогда не поддался бы на такой грубый обман. Наверняка он думал, что бывший муж Ирины — подлец, каких мало. Естественно, разве может быть иначе: бывший мужчина любовницы, прицеливающийся на жену, — какой мужик полюбит такого конкурента?

Теперь нужно все продумать. Естественно, в милицию она идти не собирается. Да и никаких доказательств того, что Кленин — преступник, в его компьютере точно нет. Сестру она придумала, а Люся действительно сбежала с деньгами. Так что никакой тайной эротической переписки у Кленина быть не может. А вот коммерческая информация… Именно это и интересно.

Смирнова придется нейтрализовать. Как только он взломает пароли, она его отключит. Потом не спеша найдет то, что ей нужно, и уйдет. Но этого лопуха там оставлять нельзя. Он тут же ее заложит, и она не успеет провернуть операцию с деньгами. Что бы такое придумать?

Марина шла, занятая своими мыслями, и не заметила, как рядом возникла крупная молодая женщина.

— Эй, подружка, на пару слов! — Грозный голос женщины ворвался в сознание Марины как раскаты грома.

— В чем дело? — холодно поинтересовалась она, пытаясь вырвать из цепких пальцев незнакомки рукав своего жакета.

— Что ты там делала? — воинственно поинтересовалась крепкая красотка.

Марина изумилась. Где эта тетка взяла такую уродскую шляпу? Она выглядит в ней как мадам Грицацуева, ищущая своего Остапа Бендера! Господи, а что у нее с фигурой?! Она что, собирается заняться борьбой сумо?

— Я тебя спрашиваю, ты что там делала? — на тон выше повторила женщина.

— Пошла в… — сказала Марина высокомерно, но тут тетка вцепилась ей в плечи.

— Вы что? Отпустите меня! — пискнула Марина, начиная терять уверенность.

— Если ты думаешь, что сможешь соблазнить его своей тощей задницей, то ошибаешься! — заявила тетка.

— Вы о чем? — Марина немного испугалась, но все равно старалась держаться спокойно. Она вроде не соблазняла Смирнова… Только если немного, просто слегка показала ножки…

— О том… Чтобы я тебя рядом с Димой не видела! — отрезала тетка. — Иначе сотру в порошок!

— Во-первых, вы меня не пугайте. — Марина быстро сообразила, что произошла какая-то ошибка. — Во-вторых, кто такой Дима?

Тетка удивилась.

— Так ты в «Контакт» ходила не к нему? — Она отпустила ее жакет.

— К кому?

— К Диме!

— Да я вообще не знаю, кто это! Просто зашла получить консультацию, — соврала Марина.

Во взгляде Геры (а это, разумеется, была она) вновь вспыхнуло подозрение.

— Знаем мы эти консультации… А с кем ты разговаривала?

— Сначала с девушкой по имени Аня, затем с человеком по фамилии Смирнов. Кажется, Андрей Сергеевич… — осторожно ответила Марина. Какая-то чокнутая баба попалась, нужно быть с ней аккуратной.

— Знаю такого, — кивнула Гера задумчиво. — Ты, девка, на него не надейся, он уже занят.

— Да он мне вообще не сдался. — Марина отступила на шаг. — Теперь я могу идти?

— Иди, — милостиво кивнула Гера. — Но учти: если ты, мне сейчас соврала, я тебя из-под земли достану! Со Смирновым делай что хочешь, женщины меня тоже не интересуют, а вот Димулю не трогай. Он мой!

— Ладно, ладно, — покладисто согласилась Марина. — Пусть Димуля будет вашим, я согласна. До свидания…

«А еще говорят, что нужно либеральней относиться к душевнобольным, дать им равные права, не отделять от общества, — мрачно размышляла Марина, трясущимися руками стараясь завести мотор в Роминой машине. — Куда уж либеральней, они и так на голову сели! Среди бела дня пристают к нормальным гражданам, кошмар! А если бы она меня задушила, что тогда?

Машина заурчала. Марина резко вдавила в пол сцепление. «Уматывать отсюда надо… Надеюсь, больше в «Контакте» ноги моей не будет…»

Ее мысли вновь занял насущный вопрос: что делать со Смирновым? К убийству она не была готова. Ее не волновали понятия греха или морали, просто труп рано или поздно найдут, а сотрудники «Контакта» ее наверняка запомнили. Конечно, она собирается уехать за границу, где простые перешеевские менты ее вряд ли отыщут, но кто знает, как повернется жизнь…

Нет, убийство ей не подходило. Лучше оглушить его, а потом оттащить в укромное место. Связать и запереть. Оставить ножик где-нибудь на тумбочке…

Марина притормозила на светофоре. Судя по всему, она как раз успеет вернуться на работу и сделать вид, что плодотворно трудилась весь день.

…Итак, за несколько часов Смирнов сумеет распутаться и начнет ломать дверь квартиры. А может, увезти его в какой-нибудь деревенский дом? Очень неплохо, опять похвалила себя Марина, это задержит его. Пока он выберется из дома, пока найдет телефон… Потом прибавить время на раскачку милиции да еще на проверку того, кто она такая… За это время Марина уже будет в Москве.

Быстро проследить, куда перевели деньги, местные менты не смогут. Понадобится специалист. Опять задержка. Она снимет деньги, купит тур куда-нибудь на Кипр, где не нужна виза, и — адью! Прощай, немытая Россия.

Марина сладко потянулась. Разумеется, она не потащит Смирнова в деревню на себе. Зачем? У нее есть Роман. Пусть сделает хоть что-нибудь полезное. Что будет потом с молодым человеком, влюбленным в нее, Марину мало волновало. Давно известно: лучший друг девушки — бриллиант, а вовсе не мужчина. Если эта афера удастся, таких кругленьких, блестящих друзей у нее будет по-настоящему много.

А Кленин сам виноват. К отказам со стороны мужчин Марина не привыкла. Не захотел взять ее в законные жены — сиди теперь на бобах… Ничего, эта Наташа Смирнова много от него не потребует. Так и быть, она оставит Кленину ровно столько, чтобы хватило купить подружке сарафан на местном рынке. Она вообще не жадная…


— Мне жаль, что это оказался именно он, — задумчиво сказал Гольский, бросив окурок. Маленькая горящая точка мелькнула в синевато-сизой темноте и исчезла.

Кленина перегнулась через перила и посмотрела вниз. Москва расстилалась перед ней как на ладони — огромный город, расцвеченный миллионами огней, которые словно пульсировали в неторопливо текущем, летнем ночном воздухе.

— Люблю мегаполисы, — сказала она задумчиво. — Ощущаешь себя по-настоящему живой.

— А как же природа, лес, река?

— Это тоже неплохо, конечно… там душа отдыхает. А в городе — наоборот, все мобилизуется, чувствуешь, что у тебя не тело, а провод под высоким напряжением…

Она еще раз посмотрела на столицу с высоты восемнадцатого этажа. Они стояли на балконе недавно построенного высотного жилого дома в центре. Личные апартаменты Гольского занимали весь этаж, и даже лифт у него был свой собственный. Кленина в сопровождении Тихона прошла через три кольца охраны, прежде чем попала в квартиру.

— Да, красиво. — Александр Ильич подал ей руку, и они вернулись в гостиную. Там их ждал накрытый стол. Вокруг него суетилась коротко стриженная полненькая девушка, поправляя хрусталь, цветы и свечи.

— Это Маша, моя домоправительница, — представил Гольский, одобрительно кивнув девушке. — Хотя правильнее было бы говорить «экономка». Следит за квартирой в мое отсутствие.

— Я думала, что вы здесь почти не живете. — Ирина села на услужливо подвинутый стул.

— Действительно. Купил ее два года назад, а жил здесь от силы месяц. Наверное, столько наберется за все мои приезды в Россию.

— Маша живет здесь?

— Да.

— Что ж, я бы сама не отказалась поработать на таких условиях. Живи в квартире, прибирайся, получай за это зарплату…

— Да, — засмеялся Гольский. — Работа на первый взгляд непыльная. Но работать на меня — дело не самое благодарное, да и не самое безопасное. К тому же она моя внучка…

Маша приветливо улыбнулась Ирине и вышла.

— Ваша внучка на вас работает? — удивилась Кленина, с аппетитом приступая к форели.

— Я решил — лучше меня работодателя ей не найти. К тому же, говоря по правде, она не захотела уезжать во Францию. До сих пор этим горжусь.

— Вы патриот?

— В моем возрасте начинаешь понимать, что родина все-таки одна, как бы ни хотелось, чтобы это было не так. Причем в молодости, как правило, хочешь получить от нее слишком много и бесплатно, а в старости склоняешься к тому, чтобы оставить после себя добрую память…

— Как с женщиной. — Ирина прищурилась. — Сначала хочешь ее всю, и побыстрее, и желательно без каких-либо обязательств…

— Да, а на старости лет отдаешь ей все, еще и спасибо говоришь, что приняла. — Александр Ильич заметил, что Ирина перестала есть. — Вина?

— Да, спасибо. — Она протянула ему бокал.

Лицо Гольского было печальным. Ирина мягко накрыла своей ладонью его руку:

— Вы его любили?

Он вздохнул;

— Антона? Да, к сожалению. Как видите, у меня есть дурацкая привычка, как у Дона Карлеоне, — окружать себя близкими людьми.

— Он тоже ваш внук?

— Нет, он был сыном моего старого друга. Друг потерял все пять лет назад и пустил пулю в лоб, а я взял Антона к себе. Сделал его секретарем… Как видите, иногда благодетель становится жертвой собственной доверчивости.

— А вы точно знаете, что заказчиком был именно он?

— Да. После первого покушения глава моей охраны принял меры. Правда, если бы не ваша наблюдательность в ресторане, мне бы это уже не помогло…

— Но зачем? — Ирина никак не могла понять, для чего этому очкастому умнику, Антону, нанимать киллера для убийства шефа?

— Из-за денег, естественно. Он вел кое-какие дела здесь, в Москве, и клал себе в карман слишком много. К тому же он надеялся, что после моей смерти возникнет некоторая неразбериха в делах и он со своими дружками сможет переоформить на себя одну из моих фирм. Я сам виноват, дал ему доверенность с правом подписи.

— И что теперь с ним будет? — Кленина не удержалась от вопроса, хотя и понимала, что это нетактично. Если Гольский сравнил себя с Доном Карлеоне, то и методы разборок с предателями у него мафиозные.

— Пусть с ним разбираются власти, — пожал плечами Гольский. — Меня его судьба больше не интересует. Наверное, в моем возрасте следует быть более терпимым к предательству, но в данном случае я и так отнесся к нему снисходительно. Учитывая, что его попытка убить меня провалилась, большой срок он не получит.

Он перевел разговор на другую тему. Честно говоря, Кленина была рада, что все так быстро выяснилось. Девушка-блондинка, которая стреляла в Столешниковом переулке в Гольского, была найдена. Ее задержали при попытке убить того кавказца, что привел ее в ресторан. Он был частым посетителем «Максима», а с ней познакомился за двадцать минут до того, как собрался пойти ужинать.

Девушка не была кровожадной, просто мужчина оказался слишком навязчивым и не собирался расставаться с ней очень быстро. Лжебомжиха поехала к нему домой, но намерения ее расходились с эротическими стремлениями кавалера. Гораздо больше ей приглянулся маленький пузатый сейф в его кабинете, где хозяин хранил деньги на «мелкие расходы».

Пока кавалер спал, девушка вскрыла сейф. Но была застукана за этим занятием, и плохо пришлось бы не киллерше, а кавказцу, если бы не подоспели менты. В сейфе оказалось около пятидесяти тысяч долларов. Убить Гольского девушка согласилась за двадцать пять.

Запираться она не стала и сразу выложила, кто ее нанял. После неудачной попытки в Столешниковом она получила инструкции насчет «Максима». Девушка собиралась убить Гольского либо в туалете, либо прямо в зале и уйти, разбив окно, около которого сидела.

К тому моменту секретарь Антон уже во всем признался начальнику охраны босса. Видимо, пытался чистосердечным признанием спасти себе жизнь. И спас, раз его отдали в руки правосудия, а не убили тихо, по-семейному.

Ирина давно работала в российском бизнесе и понимала, что большие деньги не делаются теми, кто сентиментален и слаб. Как бы ни был вежлив и обходителен Гольский, он наверняка обладал твердым характером.

Приятно беседуя, они закончили ужин и вышли на балкон. Гольский закурил сигару. В комнате Маша убирала со стола.

Александр Ильич искоса посмотрел на Ирину, занятую созерцанием вечерней Москвы.

— Я хотел сделать вам предложение, — неожиданно нарушил он молчание. — Думал подождать, пока мы не сядем за кофе, но лучше сейчас.

Кленина кокетливо повертела головой:

— Предложение делового или личного характера?

— Скорее личного, но сейчас такое время, что оно все равно будет оцениваться с позиции дела, — рассмеялся он.

Ирина молча ждала продолжения. Этот человек ей нравился. Можно сказать, что ее сердце рядом с ним билось немного быстрее, чем обычно. Но она не думала, что это можно сравнить с ее чувствами к Смирнову. Любовь вообще трудно перепутать с чем-либо другим.

— Я понимаю, что в моем возрасте трудно рассчитывать на что-то большее, нежели простая симпатия. Тем более со стороны такой красавицы, как вы. Но… — Он замешкался, подбирая слова.

— Александр Ильич, — прервала его Ирина, — давайте начистоту. Вы очень привлекательный мужчина, и скромность вам совсем не к лицу. Вы вполне можете рассчитывать на нечто большее, нежели простая симпатия.

— Я женат, и у меня уже пятеро внуков. Разумеется, вновь жениться я не собираюсь. Но вы могли быпоехать со мной… С вашим умом и красотой вы сможете возглавить один из моих филиалов. В том случае, конечно, если захотите работать…

Ирина вздохнула:

— Александр Ильич, я польщена. Но…

— Молчите, молчите! Сейчас вы скажете что-нибудь, от чего мое бедное старое сердце разорвется. Например, «Вы противный злой мафиозо» или «Я не встречаюсь с женатыми мужчинами».

Ирина рассмеялась:

— Нет. Дело не в этом. Дело в том, что у меня есть один человек, который… Которого я люблю. Хотя знаете что? Сегодня я его просто ненавижу!

— Почему? — удивился Гольский.

— Потому что если бы его не было, я бы закричала: «Да!» — и бросилась вам на шею.

Гольский усмехнулся.

— Когда я была маленькой, мама читала мне «Алые паруса» Грина. И лет до восемнадцати у меня была мечта: придет некий мужчина, принц, обязательно богатый (потому что на корабль нужны немалые деньги), обязательно красивый и желательно старше меня — чтобы рядом с ним можно было бы чувствовать себя маленькой девочкой, капризничать и загадывать желания. И я поплыву с ним на корабле, под алыми парусами. А вообще, я была согласна и на белые. А вы, Александр Ильич, как нельзя лучше подходите на роль принца из моей мечты.

— Бросьте…

— Я говорю абсолютно серьезно и честно. Со мной это нечасто бывает, так что можете верить. И поэтому я злюсь на то, что судьба подсунула мне мужчину, за которого я могла бы уцепиться обеими руками, а я уже влюбилась.

— Возможно, мечта была ненастоящая. — Гольский поцеловал ей руку. — Или судьба за вас решила… Ладно, надеюсь, это не помешает нам выпить кофе?

— С удовольствием, — ответила Ирина. — И кстати, вы обещали мне показать фотографии ваших жеребцов.


— В этом «Контакте» вообще странные дела творятся, — докладывал возбужденный Василий Куролесову. — Мне кажется, их не только мы пасем!

— А кто еще? — удивился Борис Ефимович, на мгновение перестав жевать бутерброд с красной рыбой.

— У меня тут все записано. — Василий полез за блокнотом. Пролистал несколько страничек, приговаривая: «Это не то, это тоже…» — и, наконец, нашел нужное. — Итак, в пятнадцать ноль четыре к фирме подъехали красные «Жигули». За рулем сидела баба. Молодая, толстая, в шляпке. Припарковала машину и стала наблюдать за входом.

— И что из этого следует? — проворчал с набитым ртом Куролесов.

— Вы слушайте дальше. — От возбуждения Василий даже забыл о своем имидже невозмутимого испанского гранда. — В пятнадцать часов двадцать минут рядом со мной появилась вторая баба, постарше, но тоже толстая. Залезла в кусты и стала наблюдать за «Контактом» в полевой бинокль…

— Зачем? — поразился Куролесов.

— Не знаю. Далее. Через десять минут появилась еще одна женщина…

— Я же говорю, это форменный бордель, однозначно. — Куролесов отхлебнул чаю. — А Смирнов мне талдычит о какой-то пользе для общества!

— От борделей обществу тоже бывает польза, — осмелился возразить Диего.

— Молчать! Что дальше?

— Вошла в офис. Пробыла около сорока минут, вышла…

— А эта тоже толстая?

— Нет, эта вполне аппетитный бабец. На улице о чем-то разговаривала с теткой из «Жигулей», о чем — не знаю, но базар был крутой. Расстались, правда, без стрельбы.

— Ну хорошо, суетятся вокруг «Контакта» бабы, ладно. Выясни — почему. Но с чего ты взял, что они имеют какое-то отношение к Смирнову?

— Очень просто. — Василий взял себя в руки и стал сдержанным Диего. — Смирнов борзел?

— Борзел, — охотно подтвердил Борис Ефимович, вытирая рот салфеткой.

— Значит, чует за собой чью-то силу, иначе бы не стал высовываться…

— Верно.

— Я проследил за девушкой, которая заходила в «Контакт». Знаете, куда она отправилась после? К господину Кленину. Прямо в офис!

— Может, у Ирины дела с бывшим мужем? — задумался Куролесов.

— Да она же в отъезде, а Смирнов официально в контрах с Клениным. Чуете?

— Чую… Вот, значит, как… На людях Кленин на Смирнова плюется, а втихаря вместе с ним интриги строит. Интересно…

— Проследить за девушкой? — спросил Диего, лелея надежды на знакомство с таинственной красавицей.

— А ты выяснил, кто она?

— А как же. Секретарь господина Кленина.

Куролесов присвистнул:

— Так-так. Значит, все-таки Кленин…

— Так что будем делать со Смирновым?

— Больше ничего не узнал?

— Ничего. По уголовщине не привлекался. Точнее, был у него в молодости один инцидент, убил он мужика, но признали самооборону.

— А какие-нибудь слабости? Женщины, выпивка? — Куролесов встал и принялся ходить из угла в угол.

— Да нет. Ничего особенного. Правда, участвовал в выборах. Да вы, наверно, помните. Его Кленина выдвигала, в кандидаты на пост мэра. Потом он свою кандидатуру снял. Говорили, что по собственному желанию.

— Ах вот оно что! Помню, конечно. Так это он тогда против мэра попер…

— Клиент вроде скромный, но если копнуть…

— Ну и копни! — заорал Куролесов. Устал говорить нормально, горло заболело. — Пришел, понимаешь, загрузил какими-то бабами! Ты узнай, что они с Клениным замышляют!

— Я могу идти? — надменно спросил Диего. Смотреть на толстого, пыхтящего чиновника ему не улыбалось. Да еще орать вздумал, боров недоделанный.

— Иди! И шевелись быстрее!


Когда Диего отправился следить за Мариной, на улице возле «Контакта» наступили тишина и покой. Чирикали птички, светило солнце, шумел ветерок в листьях деревьев. Женщины Димона по-прежнему сидели в засаде.

И дождались! Из офиса вышел Дмитрий собственной персоной. Проигнорировав Геру, которая вылетела из машины и поскакала к любимому, он твердой походкой подошел к той, что засела в кустах.

От удивления мамуля опустила полевой бинокль.

— Дима? Это ты, сынок? — не веря своему счастью, простонала она.

— Я. — Дима сдержанно кивнул головой.

— И ты помнишь свою маму?

— Вспомнил, — лаконично ответил Димон, удивляясь про себя, что мать до сих пор верит в его выдумку с амнезией.

— Какое счастье! — Она собралась было заключить ребенка в мощные объятия, но Дима оказался проворней и успел отскочить. Однако, оглянувшись, увидел Геру. Та была уже в трех метрах от него.

— Пойдем поговорим. — Схватив мать за руку, Дима поволок ее по улице, прочь от Геры.

Знойная женщина, спортсменка и чемпионка, застыла на месте, обиженно глядя вслед удиравшему любимому.

— Бегать от меня вздумал, солнышко… Я же тебя везде найду, цветочек мой!

Удалившись от бывшей невесты на приличное расстояние, Димочка посадил мать в парке на скамейку и попытался отдышаться. Не тут-то было!

— Где ты был, сынок? — Мамуля ощупывала вновь обретенное чадо. — Что ты ел? Как изболелось мое материнское сердце!

— Мама, давай начистоту, — собравшись с духом, выпалил Димуля. — Может, из-за потери памяти, может, из-за нашей ссоры, но я изменился. И хочу, чтобы ты об этом знала.

— Что ты имеешь в виду?

— Мама, я хочу поставить все точки над «и». — Димочка глубоко вздохнул и распрямил спину. — Я не вернусь домой!

Мамуля побледнела.

— Как? Почему?

— Потому что я уже взрослый мужчина, — терпеливо объяснил ей Димочка. — А взрослые мальчики не живут со своими мамами.

— Ты меня больше не любишь, — всхлипнула Мамуля. Дурой она не была и знала, когда не стоит переть напролом. Слезы — вот вернейшее женское оружие.

— Очень люблю. — Димочка погладил ее по голове. — Но теперь я хочу стать самостоятельным! Сам решать, где жить, что есть и с кем встречаться!

— Что значит — где жить? Сынок, возвращайся домой, мы с папой и слова поперек тебе не скажем! — взмолилась Любовь Ивановна. — Как же так, я не могу без тебя!

Против собственной воли Димочка почувствовал прилив жалости к ней, но ему нужно было заботиться прежде всего о себе. Если он сейчас пойдет на поводу у ее слез и причитаний — все, прощай, свобода!

— Мама, я же не уезжаю в другой город, — объяснял он ей терпеливо. — Я буду часто приходить к тебе в гости.

Неожиданно слезы высохли.

— Это из-за той паршивой девки? — подозрительно поинтересовалась Мамуля. — Это из-за нее ты бросаешь свою бедную больную мать?

Насчет «больной» она явно преувеличила. Димочка и не помнил, когда его мама в последний раз болела.

— Во-первых, Гера не девка. — Он почувствовал сильное утомление. Переговоры затягивались. — Я собирался на ней жениться, но теперь не знаю, хочу этого или нет. Она, между прочим, очень похожа на тебя…

— Да как ты смеешь сравнивать меня, свою мать, с этой шалавой?! — завопила мамуля, вскакивая на ноги.

Но Диму уже не так легко было напугать. Несколько дней, проведенных на вольных хлебах, многому его научили.

— Мы никогда не говорили с тобой откровенно, — прервал он мамулину истерику. — И у меня не было случая сказать, как я тобой восхищаюсь…

— Сынок… — тут же растаяла Любовь Ивановна.

— И я всегда мечтал о том, чтобы найти девушку, похожую на тебя. Не могу же я жениться на собственной матери, верно? А второй такой, как ты, не было…

В глазах мамули засветилось самодовольство.

— Твой отец всегда говорил, что я необыкновенная женщина, — с напускной скромностью сообщила она.

— Я знаю, — подтвердил Дима, подумав, что лишняя бочка меда в вагон лести мамуле не помешают. — Я уже было решил, что мне суждено остаться холостяком…

— Ну что ты, сынок! — попыталась утешить его мамуля, не испытывая, впрочем, особых сожалений по этому поводу.

— И тут встретил Геру.

Мамуля открыла рот и осеклась под его взглядом.

— Она очень похожа на тебя. Такая же энергичная, волевая. Так же умеет настоять на своем. Можно сказать, она оказалась ближе всех к идеалу — то есть к тебе.

Мамуля поежилась, но промолчала.

— Я хотел поделиться с тобой радостью, а ты что устроила? Безобразный скандал! Ты меня просто разочаровала…

Хитрая тактика Димона дала нужный результат. Мамуля затихла и даже начала чувствовать себя виноватой. Такого успеха Димочка добился впервые за все эти годы.

— Сынок, я не хотела… — залепетала она. — Я как-то не подумала…

— Как я мог жить после этого? — драматически закатил глаза Димуля. — После такого разочарования в тебе?

Мамуля совсем сникла. Сын действительно изменился, раньше он никогда не осмеливался открыто возражать ей, а тем более укорять ее. Но ведь мальчик был прав. Ему действительно пора жениться, как ни печально это признавать. Так почему бы и не на этой… девице?

— И теперь ты хочешь жить с ней? — Эта мысль была ей ненавистна, но, если вдруг он все-таки решит, она больше возражать не станет. Приятно быть идеалом. А кто, как не родная мать, пожалеет сына, если его подружка окажется не на высоте?

— Еще не знаю, — нахмурился он. — Она тоже повела себя нелучшим образом. Понимаешь, мама, я хочу самостоятельности! Я мужчина, черт возьми!


Смирнов еле дождался одиннадцати вечера. Мысли его путались, в горле было сухо. Нина Павловна заметила состояние сына, но так и не добилась от него объяснений. В голове Андрея кружилась фраза новой знакомой Ольги: «Никому ни слова. Особенно Ирине. Она может по доброте душевной предупредить мужа, и тогда нам конец. И вашей Наташе тоже…»

Ровно в одиннадцать раздался звонок. Смирнов кинулся к телефону, опрокинув табуретку:

— Да!

— Это Ольга, — раздался в трубке голос Марины. — Вы готовы?

— Да. — От волнения Смирнов не мог стоять на месте.

— Встречаемся через час. Знаете, где его офис?

— Да.

— Никому ничего не говорите!

— А маме можно? Вдруг нас там поймают?

— Если нас поймают, тогда никто не поможет, — наставительно сказала женщина. — А вашей маме лишние волнения ни к чему!

— Ладно, — покорно согласился Смирнов. — Не скажу.

— О чем ты не должен мне говорить? — вдруг услышал он за спиной. Нина Павловна обняла его за плечи.

Смирнов даже подпрыгнул от неожиданности:

— Мама! Так же разрыв сердца может быть!

— Ты уходишь? — встревоженно спросила мать. — В такое время?

— Да, надо съездить кое-куда. — Андрей поспешно одевался.

— Это Наташа звонила? — наугад спросила Нина Павловна. — Девочки заболели?

Андрей замер в полуодетом виде:

— О господи, нет! С девочками все в порядке. Наверное… просто позвонил человек, хочет встретиться, кое-что обсудить…

Мать неодобрительно покачала головой:

— Андрюша, Андрюша… Надеюсь, ты не повторишь ошибки, которую совершает большинство мужчин.

— Ты о чем?

— Где одна любовница, там и две. Потом начинается чехарда и неразбериха. Надеюсь, ты ушел от Наташи не для того, чтобы пуститься во все тяжкие. В твоем возрасте это уже неприлично, ты не мальчик, чтобы менять женщин как перчатки!

— Да при чем тут любовницы? Честное слово, мам, это по делу. Причем я не для себя стараюсь.

— А для кого?

— Для Наташи. Только, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем…

Через полчаса он был на месте. Андрей знал, что пришел слишком рано — до назначенного Ольгой срока оставалось еще полчаса. Торчать перед парадным входом он боялся. Не ровен час, попадется кому-нибудь на глаза, возбудит подозрение.

Он и не подозревал, что за ним во все глаза следит Василий-Диего. А излишнюю нервозность и ощущение, будто спину буравят чьи-то глаза, списывал на волнение, вполне естественное перед первой в жизни кражей.

Спрятавшись в кустах, росших под окнами кленинского офиса, Смирнов сел на землю и попытался взять себя в руки. Чем дальше, тем больше ему не нравилась эта ситуация. Да и слова Ольги перестали казаться такими логичными, как раньше.

«Допустим, что эти женщины действительно пропали, — говорил Смирнову внутренний голос. — Но с чего она взяла, что их убил Кленин? Сплошные домыслы и намеки. Конечно, Кленин тебе не нравится, но это не причина, чтобы записывать его в маньяки. Тем более что Наташа с ним едва знакома. Конечно, надо было бы поговорить сначала с ней, а не лезть ночью в чужой дом…»

Смирнов почувствовал, как что-то ужалило его в коленку.

— Черт! — тихо ругнулся он, почесал больное место и включил фонарик, который взял из дома на всякий случай.

Посветив на ногу, Андрей передернулся. Оказывается, в темноте он сел на небольшой муравейник. И теперь все ноги были покрыты рыжими муравьями. Свет растревожил их еще больше, и они деловито забегали в поисках укрытия, то и дело кусая его.

Ожесточенно пытаясь стряхнуть с себя проклятых насекомых, Смирнов прыгал и ругался. Он старался делать это бесшумно, но избавиться от муравьев в полной темноте, когда ветки норовят залезть в рот и глаза, и не производить никаких звуков — задача малореальная.

Василий-Диего, подкравшийся поближе, чтобы разглядеть «клиента», решил, что в кустах случилась драка. В его глазах Смирнов становился все более подозрительным объектом.

«Надо же, не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся, — опасливо отползая подальше, думал Диего. — Тут главное — не попасться под горячую руку. Не ровен час, убьют, чтоб свидетелей не оставлять».

Диего не понаслышке знал, что такое разборка. Но одно дело, когда страдаешь за дело, то есть за приличные бабки. И совсем другое — когда гибнешь по дурке, просто потому, что Куролесову стукнуло в голову последить за человеком, который ему нахамил.

Он услышал треск материи. Его адидасовские тренировочные штаны зацепились за сучок яблони и порвались. Хуже того, проклятая ветка оцарапала руку. И хотя штаны были старыми и надетыми специально «на дело», у Василия окончательно испортилось настроение. Он решил вернуться в машину и сидеть там. Когда все закончится, он проверит, кто победил. Но не раньше.

Смирнов в это время доблестно отразил нашествие муравьиного войска и перебрался на фундамент дома. Сидеть там было не очень удобно, но по крайней мере сухо и безопасно.

Пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли, Андрей вяло прислушивался к звукам, доносящимся с улицы. Но ни людей, ни машин рядом с офисом пока не было.

«Почему я такой нерешительный? — горевал Смирнов. — Вечно мне всякие глупости в голову лезут. Честным быть в наше время очень трудно! Мораль, правила поведения… То жене изменять не мог, теперь вот боюсь взломать компьютер… Ладно, хороший человек был бы, так нет — новорусский бандит! Да как он вообще посмел своими маслеными глазенками на Наташу смотреть?! Ох, держите меня, братцы, а то я за себя не отвечаю. Достану эту проклятую переписку из компьютера, и дело с концом! Стоп, стоп, стоп! А почему я решил, что это у меня получится? В конце концов, я никогда хакером не был, чужие пароли не взламывал… Ладно, попытка — не пытка. Не получится, пойду к Наташе, пойду в милицию, Ирине нажалуюсь, наконец! Уж у нее точно найдется управа на мужа. Интересно, если Кленин — сексуальный маньяк, почему он не убил Ирину? Наверное, жены его не привлекают… Да где же Ольга? Заманила, а сама в кусты?»

Где-то рядом послышался шум работающего двигателя. Смирнов навострил уши. Машина остановилась совсем близко, и Андрей мигом нырнул вниз. Возможно, это Ольга, но проверить не помешает.

Из машины вышел мужчина. Сквозь ветки деревьев Смирнов не мог хорошенько разглядеть его лицо. Он постарался слиться с травой и затих.

Мужчина обошел здание вокруг и вернулся к машине. Слава богу, ему не пришло в голову лезть в кусты. Андрей услышал, как открылась дверца.

— Никого нет, — сказал незнакомый мужской голос.

— Ты везде проверил? — А это уже женщина, но его это подельщица или нет, Андрей не разобрал.

— Да. Но мы приехали рано. Подождем, — недовольно протянул мужчина. — Марина, может, уедем, пока не поздно?

— Пошел к черту! — прошипела дама. — От тебя толку как от козла молока, только ноешь!

— А кто тебе все время помогает? — окрысился мужчина. — Или ты думаешь, я всю жизнь мечтал грабить собственного шефа?

Смирнов начал подозревать неладное. Голос женщины показался ему знакомым. Но если это Ольга, что делает с ней какой-то мужик?

— Ладно, по местам! — скомандовала дама, и Андрей окончательно убедился, что это его новая знакомая. — Отгони машину и сиди там. Войдешь по моему сигналу. Я посвечу фонариком в окно три раза, понял? И постарайся ударить его так, чтобы отключить надолго.

«Это кого они собираются ударить? — запереживал Смирнов. — Нет, что-то тут нечисто! Почему он назвал ее Мариной?»

Он подполз поближе. Фонарь на улице давал не так много света, но Смирнов разглядел Ольгу, направляющуюся ко входу в офис. Машина же отъехала и скрылась за углом.

Андрей задумался. Ему очень не понравились слова мужчины о том, что он собирается грабить собственного шефа. Что же это значит? Дурак он, полный дурак! Его втянули в какую-то аферу, а он поверил. Хорошо, вот что ему сейчас нужно сделать: пойти к Ольге и предложить ей никуда не лезть, не вскрывать компьютер, а просто подождать, когда из Москвы вернется Ирина. Уж кто-кто, а она сможет точно выяснить, причастен бывший муж к исчезновению женщин или нет.

На душе у него полегчало. Как он сразу не додумался до такого простого решения? Нехорошо, конечно, что он опять не может поступить как настоящий мужик и надеется на Иринину помощь, но в данном случае это действительно будет мудро.

Он вышел из кустов на улицу и, не таясь, отправился ко входу, где его уже ждала девушка.

— Наконец-то! — приветствовала его Марина, взвинченная до крайности. — У нас есть четыре часа. В три утра здесь будет проезжать милицейский патруль. Здание у них на сигнализации. Надеюсь, вы успеете разобраться с компьютером.

— А как же вы собирались попасть внутрь?

— У меня есть ключ, — коротко ответила Марина, не вдаваясь в детали. Она зажгла фонарь и принялась ковыряться в замке.

— Я никуда не иду, — заявил Смирнов.

— Что?! Почему это? — Марина почувствовала, что весь план летит к чертям. С какой стати этот лопух тут выпендривается?! Мало ей проблем с Ромой, еще и со Смирновым разбираться? — Вы решили отдать ему Наташу? — попробовала она старый, проверенный способ. — Или думаете, что менты ее защитят?

— Почему вы мне врете? — спокойно спросил Смирнов. — Ваш друг плохо разбирается в компьютерах, так? И я понадобился, чтобы сделать за вас работу, верно, Марина?

Она растерялась.

— Меня зовут Ольга, — сказала она, покрепче сжимая в руке увесистый фонарь.

— Тогда почему ваш приятель назвал вас Мариной? Знаете, я не такой дурак, как вы думали. И не собираюсь помогать вам в ваших грязных делах. Если я еще сомневался, то теперь просто уверен, что вы наврали насчет сестры. Не знаю, что случилось с Люсей, но я это выясню. Не люблю околичностей. Просто пойду к Кленину и спрошу его напрямик! Разберемся как мужчина с мужчиной…

Договорить он не успел. Марина неожиданно ловко, по-кошачьи подпрыгнула к нему. Смирнову никогда раньше не приходилось бить женщин, и он оказался неготов к тому, что она замахнулась на него фонарем. И уж тем более к тому, что неожиданно мир закружился и исчез.


Ирина Кленина сидела на кровати, рассматривая купленные в «Детском мире» игрушки. Все, что заказывал Степашка, она нашла. Да и о себе позаботилась. В одном из салонов «Дикой орхидеи» она потратила кучу денег на белье. И теперь купленные там бюстгальтеры, рубашечки и трусики висели и валялись по всему номеру. Ей нравилось смотреть на эти новые вещи. Беспорядок в данном случае ее не задевал.

Особенно Ирина любовалась нежно-голубого цвета корсетом с серебристыми кружевными вставками. На те деньги, что пришлось за него заплатить, средняя семья в ее родном городе могла спокойно жить месяц. Но вещица того стоила. Когда Смирнов увидит ее в этой штучке…

— То ни черта не сделает! — пробормотала себе под нос Ирина. Настроение у нее испортилось. Завтра вечером ей уезжать, и это значит, что каникулы закончены и опять придется влезать в шкуру железной леди. Что с того, что перед отъездом он сказал ей о любви? Мало ли что он говорит. Она звонила ему два раза, и оба раза они обсуждали служебные проблемы. Ни слова о том, что он ее любит и скучает.

Она сняла корсет и бросила его в чемодан. Туда же полетели остальные пикантные штучки. С игрушками она обошлась менее сурово. Как-никак Степашка не виноват, что его мать влюбилась в неподходящего мужчину.

Боже, как она забыла? Там же осталась Соня, и она наверняка пытается охмурить Смирнова. И хотя он по натуре не бабник, кто знает, что может выкинуть ее подруга. В конце концов, последние два года она здорово поднаторела в искусстве соблазнения.

Кленина схватила трубку и набрала домашний номер Андрея.

Там долго не отвечали и наконец раздался встревоженный голос Нины Павловны.

— Извините, что побеспокоила вас в такое время, — сказала Ирина. — Можно поговорить с Андреем. Я вспомнила об одном деле…

— А его нет. — Нина Павловна словно смутилась.

Кленина посмотрела на часы. Двенадцать ночи. Где его может носить? Автобусы не ходят… Черт, у него же теперь машина, он больше не зависит от городского транспорта.

— А когда он будет?

— Не знаю. Он мне ничего не сказал. — Нина Павловна чувствовала неловкость. Строго говоря, Ирина ей не невестка. И отчитываться перед ней, где ее сын, она не обязана. Но ведь поведение Андрея и в самом деле нормальным не назовешь. Убежал из дому на ночь глядя, не сказав, куда и зачем.

— Ладно, позвоню завтра на работу, — нарочито беспечным тоном сказала Кленина. — Еще раз извините за поздний звонок.

Она положила трубку.

— Этого и следовало ожидать, — пробормотала Ирина. Беспомощно огляделась по сторонам. Как назло, под рукой не было ничего, что можно запустить в стену.

Вместо этого она вновь сняла трубку и набрала номер Сони.

Подруга откликнулась почти мгновенно, словно ждала у телефона. Но неожиданно Ирину оглушил поток французской речи.

Французский она знала очень слабо, поэтому разобрала только два ругательных слова.

— Эй, подруга, погоди, — попыталась урезонить ее Кленина. — В такое время мне не до лингвистических изысков.

— Господи, это ты? — Соня слегка поостыла. — Я услышала междугородный звонок и решила, что это Жак.

— Кто?

— Жак, мой любовничек-француз. Он меня совсем достал своими ночными истериками. Напьется — и давай мне звонить, плакаться…

— Любит, значит!

— Да пошел он… А ты чего? Ты же вроде в Москве? Тратишь деньги в столичных вертепах?

— Уже все потратила. Завтра поезд — и конец каникулам.

— Ну-ну. А мне чего звонишь? Неужели соскучилась?

Кленина смутилась:

— Смирнова нет дома…

— И ты решила, что он сейчас в моей уютной постельке? Бедняжка, как ты испугалась, наверное. К своему прискорбию, должна признаться, его здесь нет. Может, вернулся к жене? Ты туда не звонила?

— Еще чего! Я пока не совсем с ума сошла… — Кленина захлюпала носом. — Как мне плохо, Сонька…

— А я тебе говорила, что все мужики — сволочи, — зевнула подруга. — Ты бы бросала его, пока не поздно…

— Спокойной ночи. — Ирина положила трубку, не дожидаясь ответа. Значит, Смирнов не у нее. И на этом спасибо.

Она уселась перед телевизором и принялась переключаться с канала на канал. Не будет она с ним жить. Что за мужчина — на неделю уехала, уже пропал. Зачем она отказалась от предложения Александра Ильича? Сейчас бы паковала вещи для французской Ривьеры. А потом еще дальше: белая морская яхта, Лазурный берег, Монако, игорные дома, престижные гонки, публика в бриллиантах… Степашке наверняка бы понравилось жить на корабле…

Наутро ей в номер принесли огромную коробку. Почти не удивившись, она аккуратно подняла крышку и увидела модель старинного фрегата. Только паруса у него были не белые, а красные. Это был прощальный подарок Гольского.


Очнувшись, Андрей понял, что сильно пахнет дымом. Сначала, правда, это его не беспокоило — голова болела так, что посторонние запахи почти не достигали сознания.

Покрутив шеей, он попытался поднести руку ко лбу. Но не смог. Сильно удивившись, Смирнов пошевелился и понял, что лежит на жестком кафельном полу. По крайней мере, это точно была не земля. Руки оказались связанными у него за спиной.

— Черт тебя возьми, попробуй его дату рождения, — раздался рядом голос Марины. — Тебя что, всему учить надо?

— Не кричи на меня, — устало ответил мужчина. — Это тебя всему нужно учить. Начиталась глупых книжек. Это же не сейф, чтобы использовать дату рождения.

— Ну что-то надо делать!

— Сматываться надо! Пока нас не поймали. Марина, я серьезно, давай уедем. Рано утром есть поезд. Не хочешь на поезде, поехали на машине. Кленин узнает — от нас места живого не останется…

— Не скули, — жестко ответила Марина. — Я без денег отсюда не уйду. Долго еще?

— Не знаю. Я не могу сломать личный код доступа к банковским счетам. И не уверен, что мне это по силам.

Смирнов аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, попробовал пошевелить ногами. Получилось. О ногах грабители не подумали. Теперь нужно было постараться отползти так, чтобы они его не услышали. Он с усилием подтянулся, но скользкий пол не давал никакой возможности как следует оттолкнуться. «Такими темпами я до дверей до утра не доберусь», — мрачно подумал Андрей, стараясь не обращать внимания на ноющие виски.

Он немного повернул голову и посмотрел туда, откуда доносились голоса.

В кабинете Кленина он никогда не был, но понял, что Марина и ее подручный пытаются взломать компьютер хозяина. Пока у них не очень-то получалось. Свет они не зажигали, и в комнате тускло мерцал свет монитора.

— Черт, — вскрикнул мужчина. — Нужно уходить!

— Что случилось?

Смирнов попробовал еще немного повернуть голову, но, к сожалению, природа не одарила его столь гибкой шеей, как у филина. Поэтому он ничего не увидел.

Мужчина вскочил.

— Ты почитай. Видишь?

— Что?

— Тут написано: «Несанкционированный вход в систему. Если в течение минуты вы не введете правильный пароль, система автоматически оповестит службу охраны. Введите пароль!» Бежать надо, пока не поздно!

— Как же так?! — простонала Марина. — Почему?!

Судя по шуму, мужчина пытался тащить ее к выходу.

— Наверное, программа устроена так, что неправильный пароль можно ввести лишь несколько раз.

— Мы не можем так уйти, — вдруг сказала Марина, и что-то в ее голосе заставило Смирнова напрячься. — Он нас видел.

— Черт с ним. — Мужчина почти кричал. — Ты уходишь или нет?!

— Ты что, меня не слышал? — холодно спросила Марина. — Я в тюрьму не собираюсь. Если мы заткнем ему рот, нас никто не сможет обвинить.

— Ты что?! О чем ты говоришь?! Я никого не буду убивать! Господи, это какой-то дурной сон… Марина, пойдем. Если хочешь, возьмем его с собой. Проедется с нами до ближайшего леса, там его отпустим. Пока он вызовет помощь, мы будем далеко. Убивать мы его не будем! Я не стану и тебе не дам. Опомнись, не бери грех на душу!

Смирнов почувствовал к мужчине горячую симпатию.

— Хорошо, берем его с собой, — неохотно согласилась Марина. — Но тащить его будешь сам. Как же мне не везет, — с горечью продолжала она, пока ее спутник, кряхтя, взваливал Смирнова на спину. — Быть в двух шагах от победы…

— Подгони машину, — пропыхтел Роман. — Я далеко его не унесу. Здоровый, кабан…

— Где ключи?

— В правом кармане брюк.

Андрей услышал, как зазвенели ключи и женские каблучки застучали, удаляясь.

— Только побыстрей! — крикнул ей вслед мужик.

Смирнов почувствовал, что его выносят на свежий воздух и сваливают на асфальт. Было больно. Он вскрикнул.

— Терпи, браток, — сказал мужчина. — Мы тебя немного покатаем. И лучше помалкивай. Видишь, какая девушка темпераментная. Я не против тебя отпустить, но она боится. А я ее люблю и зла ей не желаю…

— Ты послушай, дурак, там же милицейская сирена, — разлепил губы Смирнов. — Через две минуты здесь будут.

Действительно, где-то вдалеке послышалось характерное завывание. И одновременно с этим взревел мотор легкового автомобиля.

— Наконец-то, — проворчал мужчина, с усилием поднял Смирнова и поставил на ноги. — Сейчас поедем.

— Жду не дождусь, — пробормотал Смирнов. Машина выехала из-за угла, но тормозить явно не собиралась. Марина, видимо, решила, что Боливар не вынесет двоих.

— Марина, постой! — закричал мужчина и побежал за ней, но соревноваться в скорости с машиной было сложно. — Эх, Марина…

Смирнов догнал неудачливого взломщика.

— Руки-то мне развяжи, — попросил он. — Тебя как зовут, кстати?

— Роман… — Мужчина вытер рукавом навернувшиеся слезы и развязал узел ремня на руках Андрея.

Смирнов потер онемевшие конечности.

— Не горюй, Роман, — похлопал он его по плечу. — Я тебя не выдам.

— Какая разница? — устало сказал Рома. — Она уехала без меня. Она никогда меня не любила…

По мнению Смирнова, Роман дешево отделался. Безопаснее было бы любить гремучую змею, а не эту женщину. Но он решил промолчать. В конце концов, о вкусах не спорят. Тем более в таком тонком деле, как любовь.

Они дошли до машины Смирнова. Тот открыл дверцу и толкнул ничего не соображавшего от горя Романа на пассажирское сиденье. Уже совсем рядом, через дом от них, пронзительно выли сирены.

— Сейчас поедем, — бодро сказал Смирнов. — А ты пока расскажи-ка, из-за чего весь сыр-бор.

Роман в двух словах поведал о задумке Марины.

— Так сестра-то у нее была? — хмуро спросил Смирнов, понимая, что в очередной раз опростоволосился.

— Какая сестра?

— Все, мужик, проехали…

Он высадил Рому около дома.

— Слушай, ты мужик хороший, добрый, — умоляюще посмотрел на Андрея Роман. — Не выдавай ее, а? Ведь она ничего не сделала…

Смирнов пощупал огромную шишку на голове.

— Я в этом не уверен…

— Деньги кленинские на месте, документы она забрать не успела. Всего-то дел, что открыла офис и включила компьютер. Ну что тебе стоит? — продолжал упрашивать неудачливый Ромео. — Тем более она уехала и больше не вернется. Я ее знаю.

— Да не скажу я ничего, — сдался Смирнов. — Только учти, если вдруг там пропало что-то ценное…

— Все на месте, — вздохнул Роман. — Даже меня с собой не взяла…

Смирнов отправился домой. Голова болит, на щеке ссадина от падения на асфальт, в мозгах разброд и шатание.

«Кому скажешь, не поверят, — мрачно рассуждал он. — Даже если пойти в милицию — как доказать, что не виноват? Насильно затащили в офис? А зачем ты, голубчик, приехал туда ночью? Сам приехал, на своей собственной машине. Хотел взломать компьютер и передумал? Так это ты нам так говоришь… А где доказательства? И как объяснить, что мне понадобилось в чужих документах? Ни один нормальный человек не поверит, что Кленин — маньяк. Это еще вопрос, кого нужно лечить в психушке, его или меня…»

Андрей остановился возле дома матери. Вокруг было тихо и темно, только в окне на кухне Нины Павловны горела лампа.

«Все, больше никаких приключений. Особенно с женщинами. Похоже, мне это противопоказано…»


На следующее утро Василий-Диего едва дождался появления Куролесова на работе. Ночью он просто чудом успел уехать с места происшествия до появления милиции и поэтому сейчас все еще немного нервничал.

— А потом оттуда вышли мужчина и женщина, — докладывал он обалдевшему от напора подчиненного шефу. — Причем девица оказалась той самой, что приезжала в «Контакт». Секретарша Кленина. А вот мужика не знаю…

— А Смирнов где был в это время?

— Так я же говорю, мужик его, связанного, тащил. А что потом с ним стало, не знаю. Менты приехали, еле ноги унес.

— Черт знает что такое, — Куролесов потер лоб. — Утром не узнавал, что там случилось?

— Ребята говорят, ничего из офиса не пропало. Они просто открыли дверь, включили компьютер. Может, хотели что украсть, но не успели? С другой стороны, денег в офисе Кленин не хранит. А все остальное секретарша могла спокойно днем забрать, она же там работает.

— Ты кому-нибудь еще рассказывал, что видел?

— Никому. Сразу к вам.

Куролесов еще раз взъерошил остатки кудрей на голове, придвинул к себе телефон. Василий сел напротив.

— Григорий, Куролесов беспокоит. — Борис Ефимович не изменял своей привычке громко говорить, из-за чего казалось, что он не беседует, а ругается с кем-то. — Ты не знаешь, что там у Сергея Кленина ночью случилось? «Откуда», «откуда»… Сорока на хвосте принесла… Ага, понятно. И он признался? А Кленин что? Ясно. Спасибо, Григорий.

Он положил трубку и посмотрел на Василия.

— Один из менеджеров признался, что был в офисе ночью с девушкой. Девушка действительно секретарша Кленина, работает там всего месяц. Менеджер сказал, что они ничего такого не хотели, просто занимались сексом, а потом шутки ради включили компьютер в кабинете шефа. Дескать, хотели в «Тетрис» поиграть. Кленин его, разумеется, уволил. А девчонка пропала, вроде из города уехала…

— А как же Смирнов? — возмутился Василий. — Он там точно был, клянусь!

— А менеджер говорит, что никого больше с ними не было. — Куролесов засопел, что было признаком раздражения. — Короче, Василий, мне кажется, ты что-то напутал.

— В каком смысле?

— Не было у Смирнова с Клениным никаких дел. По крайней мере, меня они не касаются. Лох этот Смирнов, раз его какой-то менеджер уложил одним ударом.

— Так мне за ним следить или как?

— Или как. Я с ним сам разберусь. А то Ирка распустила своих сотрудников, понимаешь…

— Но…

— Иди отсюда! — закричал на него Куролесов. — Неделю за человеком ходишь, а ничего толком не узнал! Не мог залезть в этот кабинет и спереть что-нибудь ценное?!

— Зачем? — удивился Василий.

— Ох, идиот… Можно было бы свалить на Смирнова.

— А вы на меня не кричите, — холодно сказал Василий-Диего. — Я не ваш подчиненный, в конце концов.

— Это кто у нас такой храбрый? — прищурился Куролесов. — Иди отсюда, пока я тебя на хлеб не положил и кетчупом сверху не намазал…

Когда Диего вышел, Борис Ефимович вызвал к себе Верочку:

— Узнай, когда возвращается Кленина. Будем с ней беседовать…

Часть третья ФОРМУЛА ЛЮБВИ

Димочка сидел в опустевшем офисе перед компьютером и не отводил глаз от монитора. Такое внимание объяснялось отнюдь не любовью к работе. Просто ему наконец удалось перейти на следующий уровень в «Томб Райдере». Компьютерная чаровница Лара Крофт, известнейшая расхитительница гробниц, поборола кучу волков и нашла волшебный талисман. Димочка облегченно вытер пот со лба и поставил игру на паузу.

Из кабинета Клениной доносился голос Андрея Смирнова. Он сидел на телефоне, убеждая клиентов покупать эти его странные абсорбенты. Самое интересное, что некоторые давали себя убедить и покупали.

«Идиоты», — подумал Дима и снова отправил Лару по длинному темному туннелю. Девушка короткими перебежками преодолела туннель, застрелила пару летучих мышей и упала в подземное озеро.

«Интересно, они понимают, что покупают голую идею? — Димочка прислушался к голосу Смирнова. Тот прощался с очередным подписавшимся. — Ведь ничего нет, даже патента, а этот фаворит уже развернулся. Какая деловая хватка…»

Лара выпрыгнула из воды и постаралась влезть по отвесной скале. У нее ничего не получилось. Отчаянно стуча по клавишам, Димочка повторял попытки снова и снова, пока она не зацепилась за лиану и не влезла наверх. И не успел Димон вместе с героиней перевести дух, как сбоку на Лару прыгнул волк.

Кое-как отстрелявшись, он осторожно повел ее на разведку в темный колодец. Но что это? Что за звук? Неужели опять волки? Или это гигантская змея?

Нервы у Димона были напряжены до предела, к он не услышал, как в комнату тихо прокралась Гера. Она дождалась, пока вахтер на входе отлучится за пивом, и массивной тенью проскользнула в «Контакт».

Подойдя к неверному возлюбленному, она с трудом сдержала радостный возглас и массивными ладонями закрыла ему глаза. Димочка, ожидавший нападения хищников из-за угла, подскочил и издал звук, совершенно не подобающий мужчине.

— Что вы, ей-богу! — запричитал он, увидев Геру. — Так же нельзя! Так же разрыв сердца может быть!

— Здравствуй, мой мальчик! — проворковала Гера, словно бегемотиха в разгар брачных игр.

— Я не мальчик и не ваш! — собрав все свои силы при виде любимой женщины, отчеканил Димочка. — Мужчина вам ясно дал понять, что нам не следует встречаться. А вы все названиваете, ходите… Что за неприятная настойчивость, в самом деле…

— Ну что такое, зачем так нервничать? — холодно спросила Гера. Ласковые интонации из ее голоса исчезли. — Нам что, было плохо, что ли?

— Нельзя все мерить с позиции секса. Что-то не совпало, понимаете?

— А что именно?

— Какие вы, женщины, непонятливые, в самом деле, все время удивляюсь! — запричитал Димочка. — Хорошо! Если я скажу, что у меня есть другая, так будет понятно?

— Если ты мне врешь, тебе будет плохо, — отчеканила Гера. Димочка испуганно втянул голову в плечи. — А если не врешь, будет плохо ей!

Димочка не выдержал и хихикнул. Роль покорителя женских сердец, за любовь которого сражаются лучшие девушки, ему решительно нравилась.

— Интересно, а что вы сможете сделать?

Гера обвила его рукой за шею, нежно покручивая ухо.

— Да мало ли что я могу сделать… Ты меня знаешь, я девушка темпераментная…

— Слушайте, вы мне тут не угрожайте, — уже совсем другим, скорее эротичным голосом, сказал Димочка. — Я ведь могу милицию вызвать…

— Вызывай, — томно пропела Гера, привлекая Димочку к себе. — Хоть омоновцев вызывай. Ах ты заложник мой…

В самый разгар отнюдь не служебной сцены в кабинет вошла Ирина. Усталая с дороги.

Она так и не дозвонилась до Смирнова. Вернее, она так разозлилась на его отсутствие дома ночью, что решила не сообщать, когда вернется. И поэтому никто на вокзале ее не встречал.

Более того, она даже не поехала домой, чтобы обнять сына, помыться и отдохнуть, а поймала такси и вместе со всеми вещами отправилась в офис.

На это у нее были две причины. Во-первых, она хотела забрать машину, которая ждала ее на служебной парковке. А во-вторых, она надеялась застать в «Контакте» Смирнова и лично высказать ему все, что о нем думает.

При виде Димочки, сжавшегося в кресле под нависшей над ним массивной Герой, глаза Клениной округлились. Ничего себе падение служебной дисциплины! А Дима-то, Дима! Перед ее отъездом он умолял спрятать его на съемной квартире, где его не смогут найти ни Гера, ни мать. И чем все это кончилось? Теперь у него бурная личная жизнь на служебной территории.

— Добрый вечер! — громко сказала Ирина и демонстративно постучала три раза о дверной косяк.

Гера лениво оторвалась от губ любимого и посмотрела на нее так, словно она тут была начальством, а Кленина — так, зашла в гости.

— Не помешала? — с сарказмом осведомилась Ирина, глядя на секретаря. Тот то краснел, то бледнел. На экране предательски застыла фигура Лары Крофт, облаченная лишь в коротенькие шортики и мини-топ.

— Здравствуйте, Ирина Александровна, — стушевался Димон.

Гера промолчала, ограничившись холодным кивком головы. Она уже была в курсе, что именно хозяйка «Контакта» прямо из-под носа украла в больнице Димочку. Мало того, спрятала на какой-то чужой квартире, адрес которой Гере выяснить не удалось.

— Димочка, Димочка! — укоризненно покачала головой Ирина. — Личные встречи в служебное время…

— Какое там служебное время?! — взорвалась Гера. — Уже восьмой час!

Ирина взглянула на часы:

— Действительно… Все равно, у нас ненормированный рабочий день!

— Знаете что? — с трудом сдерживала себя Гера. — Я буду жаловаться в профсоюз!

Димочка робко дернул ее за рукав. Гера спохватилась. Здесь, на чужой территории, она не хозяйка. Придется отложить разборку до более удобного случая. Вот не повезло, опять придется караулить возлюбленного у дверей. Хорошо хоть, терпения ей не занимать.

— До свидания, девочки и мальчики! — гордо и холодно сказала новоявленная мадам Грицацуева, отняла свой рукав у Димочки и двинулась к выходу. Ее крупные формы были похожи на литой снаряд — крепкие и мощные, никаких признаков мягкотелости.

— Ого! — произнесла Ирина, когда за Герой с шумом захлопнулась дверь. — Значит, вы помирились?

Димочка затравленно кивнул:

— Похоже на то. По крайней мере, без объяснения между нами не обойтись. Ирина Александровна, что мне делать?!

— Слушайся голоса сердца. — Кленина посмотрела на полуобнаженную Лару Крофт на Димином мониторе, но свои комментарии оставила при себе. — Но не забывай о голосе разума!

— Хорошо… — слабым голосом проблеял секретут. — Слава богу, хоть мамулю удалось укротить…

— Ого! Это крупный успех. — Кленина бросила на пол сумку, которую до сих пор держала в руках. — Кстати, Смирнов здесь?

— Да.

— И как он справлялся?

— Неплохо. Только… — Димочка замялся.

— Чтоеще случилось? — насторожилась Ирина.

— Боюсь, у нас сильно испортились отношения с Куролесовым. — Он наконец дотянулся до клавиатуры, и Лара Крофт исчезла.

— Понятно. — Кленина вздохнула. — Смирнов у него был?

— Был. И сказал, что все уладил. Честными, как он изволил выразиться, методами. А сегодня звонила куролесовская секретарша, интересовалась, когда вы возвращаетесь. Я ответил, что не знаю.

— Молодец, — похвалила его Кленина. — Ладно, пойду поздороваюсь. А ты не горюй, все образуется.

Она направилась к своему кабинету, а Димочка бессильно упал в кресло. Ему нужно было прийти в себя. Он никак не ожидал, что объятия Геры до такой степени его взволнуют. Похоже, забыть эту идеальную женщину ему не удастся.


Ирина тихонько приоткрыла дверь. Смирнов сидел в кресле спиной ко входу, задрав ноги на журнальный столик, и говорил по телефону. Весело, непринужденно и крайне деловито.

— В нашем городе вы такую фирму не найдете. Я думаю, вы не найдете ее нигде. — Он потянулся за блокнотом и сделал какие-то пометки.

Ирина не верила своим глазам. Как, когда, почему свершилось это волшебное превращение? Когда она уезжала, Андрей напоминал растерявшегося без родителей мальчика. Нет, он, конечно, пыжился, изображал крутого бизнесмена, но внутренней уверенности в себе как в руководителе у него не было. А теперь… Теперь в ее кабинете сидел абсолютно новый человек. И Ирина не могла понять, нравится ей это или нет.

— Это не самоуверенность, это знание конъюнктуры. Нет, я вас не уговариваю. Просто не хочу, чтобы вам пришлось уговаривать меня…

Видимо, на его собеседника этот веселый и уверенный тон подействовал магически, потому что речь зашла, как поняла Ирина, о встрече.

— Дайте посмотреть. — Смирнов быстро пролистал ежедневник. — Да, во вторник я могу. В двенадцать тридцать. Вас это устроит? В таком случае, всего доброго. До свидания.

Смирнов положил трубку, записал что-то себе в блокнот.

— Еще один, — пробормотал он себе под нос и взглянул на часы.

Ирина, как вошла, так и стояла молча в дверях. Андрей потер лоб, вздохнул, откинулся в кресле. Но тут дверь скрипнула, и он обернулся.

— Здравствуй, — сказала Ирина, по-прежнему держась за дверь и таращась на него во все глаза. Подойти к нему и поцеловать вдруг показалось ей просто неприличным. Словно кинуться на шею малознакомому мужчине на фуршете.

Похоже, Андрей тоже не знал, как себя вести.

— Привет, — растерялся он и снял ноги со столика.

— Вот приехала, — констатировала Кленина очевидный факт.

— Спасибо, — промямлил Андрей.

Ирина рассмеялась:

— За что?

— За то, что вернулась.

— Пожалуйста.

Он встал и подошел к ней, забрал сумку из рук. Ирина стряхнула оцепенение и вошла в собственный кабинет, от которого за время отсутствия успела отвыкнуть. Она огляделась по сторонам. Ничего не изменилось, только на стене появился белый лист ватмана, исчерканный какими-то графиками.

— Что это? — удивилась Ирина.

Смирнов проследил за ее рукой:

— Ах это! Я просто сделал диаграмму эффективности работы каждого сотрудника.

Ирина подошла поближе:

— Ого! Интересная идея. И кто же у нас самый ценный кадр?

— Не хочется хвастаться, но я за последние дни выбился в лидеры. — Смирнов подошел и встал рядом. Ирина почувствовала, как его руки легли ей на талию, и резко повернулась. Смирнов неохотно отпустил ее.

— А это кто? — Она ткнула пальцем в красную линию, уныло загибающуюся вниз.

— Это показатели Макишева, — немного смутился Андрей. — У него пока не очень ладится, но, думаю, через недельку он выйдет на средний уровень…

Ирина подняла брови:

— А что делает здесь Макишев?

— Я взял его обратно, — твердо сказал Смирнов. — Он обещал больше не пить.

Ирина махнула рукой и пошла к бару:

— Ты не против, если я выпью вина?

— Конечно.

Она достала из сумки красное вино, привезенное из Москвы, и разлила его по бокалам. Чисто символически — Смирнову и побольше — себе. Потом подошла к дверям.

— Димочка, — крикнула она в приемную. — До завтра!

Секретарь улыбнулся и отключил компьютер. Если Ирина хочет остаться наедине со Смирновым, он ей мешать не собирается. Ему ли не знать, чем можно заняться в офисе после работы. Однажды, когда все сотрудники разошлись по домам, они с Герой ночевали здесь. И было в этом что-то невыносимо возбуждающее…

Кленина с бокалом вина уселась напротив Смирнова:

— Послушай, а ты не думал сначала посоветоваться со мной?

Смирнов перестал улыбаться:

— Насчет Макишева? А что, у тебя есть возражения?

— Представь себе. — Она сделала глоток и скинула туфли. — Я его уволила. Это было твердое решение. Я много лет терпела его пьянки и истерики, регулярные прогулы и опоздания. В конце концов, он учился со мной в школе…

— А кроме всего прочего, до сих пор в тебя влюблен, — вставил Смирнов. Настроение у него слегка испортилось. Не хотелось начинать встречу со ссоры.

— Это неважно. В конце концов, он возомнил, что находится здесь на особом положении, и перестал работать окончательно…

— А мне он сказал, что отказался соблазнить Люсю и за это ты его уволила, — остановил ее эмоциональные жалобы Андрей.

— Его отказ просто стал предлогом, — опять махнула рукой Ирина. — Зачем он тебе нужен?

— Он сказал, что не будет пить, — повторил Смирнов. — И что у него сильно болеет жена.

— Наврал, наверно. — Ирина допила вино. — Ладно, что сделано, то сделано. Теперь я не могу его уволить, это плохо скажется на твоей репутации. Подчиненные должны уважать твои решения. Пусть остается. Но к тебе просьба: если решишь опять кого-нибудь принять на работу или уволить, сначала посоветуйся со мной. Это все-таки моя фирма.

— А я думал, что мы теперь партнеры.

— Тем более. Значит, решения должны быть совместными.

— Как поездка? Удалось отдохнуть? — спросил Андрей, думая о том, что о его вчерашнем приключении с Мариной Ира знать не должна. Он не сомневался, что она его засмеет.

— Я страшно устала, — Ирина подлила себе вина. — Хотя по магазинам прошвырнуться было приятно. — Она не собиралась рассказывать ему о Гольском, киллерше и о том, какое предложение сделал ей Александр Ильич. Фрегат с алыми парусами ждал своего часа в багажнике машины внизу. — Между прочим, я привезла тебе подарки!

Она встала и полезла в сумку. Смирнов оживился. Получать подарки он любил. В этот раз ему достались две рубашки от Юдашкина и стальная фляжка для водки.

— А ты какой-то другой стал. Может, потому что я тебя неделю не видела? — заметила Ирина.

— Не знаю. — Он пожал плечами. Пока она ничего не спросила о ссадине на щеке. И то сказать, вчера мама замазала рану кремом «Спасатель», от которого все заживало как на собаке.

Ирина словно подслушала его мысли.

— Ты что, подрался? — Она коснулась рукой его щеки.

— Я? — переспросил он, чтобы выиграть время. — Ну да. То есть нет. Возвращался вечером, споткнулся и упал.

Ирина прикусила язык. Не будет она спрашивать, где его носило ночью! Вместо этого она сказала:

— Я думала о тебе.

— Я тоже. — Андрей взял ее за руку. Сейчас самое время, чтобы признаться, как он скучал без нее, ждал ее приезда. Но слова не шли с языка.

После минутного молчания Ирина мягко отстранилась.

— Расскажи, как тут дела, что произошло без меня. — Она посмотрела на часы. Степашка, наверно, заждался. Главное, чтобы мама не уложила его спать. Ничего, если сегодня он ляжет попозже. Ведь подарки ждать не любят.

— Работали, как всегда. — Смирнов налил себе вина и закинул ногу на ногу.

— И как, успешно?

— Более чем. — В его голосе прозвучали хвастливые нотки.

— Кстати, что там за скандал с Куролесовым? — вспомнила Ирина.

— Никакого скандала. — Андрей допил вино и опять потянулся за бутылкой. — Просто он тихо и мирно продлил нам аренду.

— И что ты для этого сделал? Денег, насколько я понимаю, не давал?

— Не давал, — подтвердил Смирнов. — Да и женскими прелестями соблазнить не мог. Мы с ним поговорили-поговорили — и договорились. Он принял во внимание мои аргументы…

Кленина хмыкнула. Она решила не вдаваться в подробности. Не хочет рассказывать, как было дело, не надо. Если у Куролесова будут к ней претензии, она это выяснит в свое время.

Собравшись долить себе вина, Ирина взяла бутылку и удивилась — ока была пуста. Только тут до нее дошло: Смирнов пил! Пил вино и не пьянел!

— Что ты делаешь?! — поразилась она и схватила его за руку.

Андрей подавился:

— А что?

— Ты же уже третий бокал пьешь!

Он удивленно посмотрел на вино в руках.

— Действительно… А я не заметил, — Смирнов поставил бокал на столик. — Извини. Если хочешь, возьми еще в баре. Димочка вчера купил для клиентов.

Ирина отмахнулась от предложения.

— Ну и что? Тебе не плохо? — Она старательно заглядывала ему в глаза, надеясь найти там какие-то признаки опьянения. Но их не было. Темный зрачок, внимательный взгляд — все как прежде.

Он отрицательно покачал головой и взял ее за руку:

— Мне хорошо.

Его губы коснулись ее руки, Ирина придвинулась ближе. Казалось, они наконец-таки смогут обняться и самые тайные эротические мечты станут явью… «Может, он и не был у жены. Может, я просто вообразила невесть что», — думала Ирина, чувствуя, как Андрей прижимается все теснее…

И в этот момент зазвонил телефон. Оба подскочили.

— Не подходи, — шепнула Ирина, но Смирнов уже снял трубку. Она осторожно отняла у него руку и отодвинулась.

— Алло? Говорите, не молчите, — немного раздраженно сказал Андрей и нахмурился.

— Тебя, — он протянул ей телефон. — Сын.

Ирина схватила трубку:

— Алло? Да, Степашечка! Скоро приеду! Да, привезла! Скоро покажу, жди!

Она положила трубку и встала, стараясь не смотреть на него:

— Ну, мне пора домой.

— А можно мне в гости? — Андрей сел перед ней на корточки, сразу став маленьким и беззащитным.

— Сейчас? — мерзким, рассудительно светским тоном спросила она и высоко подняла брови.

— Да.

— Ага. Значит, ты уже все обдумал? — Она не объяснила, что имела в виду, но он понял. Перед ее отъездом они поругались из-за того, что Смирнов не торопился переезжать к ней. Говорил, что ему нужно подумать, что совместная жизнь не баловство и торопиться в этом случае нельзя. Ирину это очень задело.

И вот теперь она вернулась. Вернулась в раздерганных чувствах — после знакомства с Гольским и двух дней мучительной ревности.

— Ты подумал и решился? — повторила она.

— Да, — твердо ответил он.

— А я нет! — Она пошла к дверям, на ходу прихватив сумку и куртку. Он так и остался сидеть на корточках.

— Ты знаешь, я никогда ни у кого не одалживалась, — обернулась она. — Мне или дарят с радостью, или я беру сама.

— Ирина, ты напрасно, — подошел он к ней. — Ты напрасно, я… Я действительно все обдумал. Я хочу жить с тобой…

— Угу. — На глаза у нее навернулись злые слезы. — Ждите ответа!

Она сделала несколько шагов и опять вернулась. Андрей мрачно торчал в дверях.

— Приходить надо, Смирнов, когда тебя ждут!

— А ты меня больше не ждешь?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Ты подумал? И я должна подумать. А сейчас больше всего на свете я хочу увидеть своего сына!

Она вышла, и стук ее каблучков гулко отдавался в пустом офисе.

— Понимаю, — сказал Смирнов сам себе. Но по глазам было видно, что ничегошеньки он не понял.

Димочка тоже. Он увидел, как Ирина ушла, и удивился. Как-то быстро они пообщались, нетипично как-то. Ему казалось, что любовники после долгой разлуки должны вести себя более эмоционально.

Но долго думать ему было некогда. Из окна он видел массивную фигуру Геры, маячившую в тени деревьев.

— Эх, была не была! Всего раз живем! — сказал Димочка и полез за расческой.


Смирнов не сразу вышел из офиса. Уже уборщица, баба Нюра, орудовала в приемной шваброй и тряпкой, а он все сидел, тупо глядя на экран компьютера и не понимая ни одного слова.

Стемнело. Начался дождь — крупные капли ударили в окно. Смирнов какое-то время смотрел на то, как они ползут по стеклу. Из ступора его вывел удар грома.

Андрей взглянул на часы: половина девятого — пора домой. Быстро собрав бумаги, он вышел на улицу.

Напротив входа стояла иномарка, на которую он, занятый своими мыслями, не обратил особого внимания. А зря. С водительского места за ним внимательно наблюдала Соня. Андрей отключил сигнализацию на своей новенькой тачке, и, только он тронулся, девушка пристроилась за ним.

Они ехали по мокрому городу. Смирнов меланхолично смотрел на мигающие огни светофоров, на методичное движение дворников по стеклу. В ожидании зеленого он глубоко, с наслаждением вдохнул влажный воздух. Все-таки хорошо жить на свете! Несмотря на личные неурядицы и расстройства, дождь продолжает идти, гром греметь, цветы пахнуть. Может, поэтому грустить под дождем так приятно?

Включился зеленый. Андрей выжал сцепление — и тут… Что-то с силой ударило его машину, раздался скрежет. Со всего размаху какая-то иномарка влетела в зад его драгоценного «БМВ».

Он выскочил из машины, чтобы осмотреть повреждения. Отвалились задние фары и бампер. Он взглянул на иномарку — виновницу происшествия. Ей повезло меньше. Помятый капот и отвалившаяся радиаторная решетка заставили бы любого автомеханика сочувственно поцокать языком.

Сквозь мокрое стекло не было видно лица, но длинные светлые волосы явно не могли принадлежать мужчине.

На блондинок у Смирнова уже начала вырабатываться аллергия.

«Баба за рулем!» — в сердцах подумал он и бросился к виновнице аварии.

— Ты обалдела, что ли? Дистанцию соблюдать надо!

В ответ не раздалось ни звука. Распахнув дверцу, он обомлел. Горе-автомобилистка лежала на руле, длинные волосы скрывали ее лицо.

— С вами все в порядке? — тупо спросил он и осторожно ее потрогал. Сначала она не отреагировала. Смирнов стоял и прислушивался, дышит ли. Вроде бы дышала. Он полез за мобильным, чтобы вызвать «скорую», и тут девушка со стоном откинулась на сиденье и отбросила волосы с лица.

— Е-мое! — только и сказал Смирнов. Это была Соня. Соблазнительница мужчин, ближайшая подруга Ирины и… вампирша.

— Ой, — опять застонала она, и струйка крови побежала у нее из носа.

— Здрасте! Опять вы! — рассердился Смирнов.

Эта женщина просто какое-то наказание божье! Сначала из-за нее жена выставила его из дома. А ведь тогда на даче она так его достала своими заигрываниями, что он не знал, куда прятаться. Потом была встреча в ресторане, где Соня оказалась как бы случайно как раз тогда, когда они с Ириной и его другом Вовкой обмывали покупку «БМВ». Соня в тот день решила блеснуть красой и сделала макияж, который светился в темноте. К сожалению, Смирнов не оценил ее вкуса и банально испугался, решив, что старые сказки о вампирах воплотились в реальности. И вот теперь она испортила его новую тачку… Это просто издевательство! Этой женщине нужно на лбу написать: «Осторожно, не подходи!»

«Вампирша» тем временем начала приходить в себя.

— Извините меня, — пробормотала она, прижимая руку ко лбу. — В России такое сумасшедшее движение, я все время теряюсь… Ай, черт!

— Что?

— Голова… Сотрясения мозга мне еще не хватало… Вы идите, идите. — Она полезла в сумочку за носовым платком. Кровь испачкала ее белоснежную кружевную кофточку. А то милиция приедет… Вам за повреждения заплатить?

Смирнов мрачно молчал. Больше всего на свете ему хотелось убежать от нее как можно дальше, но врожденное благородство не могло позволить ему бросить даму в таком состоянии одну на дороге. Даже если это Соня.

— Да вы идите, — заныла она. — А то подумаете еще, что я симулирую…

Смирнов вздохнул.

— Да, вообще-то у меня была такая мысль, — сказал он.

— Ну и уезжайте! — заплакала Соня. Но плакала она красиво: нос не покраснел, лицо не сморщилось, крупные слезы блестели в глазах, как роса на цветках. Если бы Смирнов получше разбирался в женщинах, то знал бы, что красиво плакать — большое искусство, которое достигается годами практики. Но простодушный Андрей этого не знал и поверил ей. Сработал известный мужской рефлекс — невозможно равнодушно смотреть на женские слезы. Наверное, еще в доисторические времена самки обезьян добивались слезами самых вкусных бананов.

— Знаете что. — Он сел перед ней на корточки. — Я сейчас вашу машину припаркую… Она на сигнализации у вас?

— Конечно…

— Здесь недалеко травмопункт есть, я вас туда отвезу. А вдруг и впрямь у вас сотрясение мозга?

Соня всхлипнула:

— Откуда мозгам-то взяться…

— Это мы сейчас обсуждать не будем, — твердо сказал он и поднялся. — Давайте руку и вставайте. Только осторожно…


В это время Ирина со Степашкой, сидя на полу, любовались на старинный фрегат с алыми парусами.

Степашка уже распаковал все подарки и даже заставил маму помочь ему собрать «лего»-крепость. Кораблик ему понравился, хоть он и сказал, что красных парусов не бывает.

— Они должны быть белыми! — твердо стоял на своем маленький умник. — В моих книжках белые, видишь?

— Есть такая сказка, — задумчиво сказала Ирина. — О девочке, которая встретила волшебника. И он пообещал ей, что когда-нибудь за ней приплывет принц и увезет ее на корабле с алыми парусами к себе в королевство.

— И что?

— Принц приплыл.

— Опять про любовь, — сморщил носик Степашка. — Почему все девчонки так любят сказки о любви?

— Разве? — засмеялась Ирина.

— Ты мне рассказываешь о всяких принцессах, спящих красавицах. Это неинтересно…

Ей пришлось на скорую руку выдумать какую-то историю о привидениях, но Степашка, похоже, все равно остался ею недоволен.

— Мультик про Каспера интереснее, — безапелляционно заявил он.

В конце концов он утомился и начал клевать носом, Ирина сидела на ковре и складывала игрушки в коробку.

— Вот так, Степашечка, — грустно сказала она и положила на место рыцаря на коне. — Человек ко мне захотел прийти, а я его не пустила…

— А почему?

— Да потому, что раздумывал долго. — Она погладила шелковые волосики сына. Модель корабля была размером аккурат со Степашку. — А мне это обидным показалось.

— А почему он раздумывал?

— Не знаю… Наверно, сам еще не решил, кого любит, — она поцеловала сына в лобик. Степашка довольно засопел и потерся носом о ее руку.

— Если я его не пустила к себе, куда он поедет?

— Заплачет и поедет домой, — со знанием дела сказал Степашка, который так и поступил бы, окажись на месте этого дяди.

Ирина усмехнулась:

— Конечно, домой. Но к кому? К маме или к другой женщине?

— К маме! — поразмыслив, подытожил Степашка.

— Почему?

— Потому что к маме — это домой! А к женщине — это не домой. Разве ты не знаешь?

— Умный ты, — засмеялась Ирина. — Весь в меня!

— А папа говорит, что в него… — сонно пробормотал Степашка, глазки у которого превратились в две маленькие щелочки.

— Ладно, завтра разберемся. Пошли спать!


Смирнов сидел в коридоре травмопункта. Народу было много, и им с Соней пришлось ждать. Давать врачам взятку, чтобы пройти поскорей, Андрей еще не научился. И поэтому целый час он держал на плече голову Сони, которая то ли дремала, то ли делала вид, что спит.

Наверное, у другого мужчины такая ситуация вызвала бы по крайней мере интерес. Представьте себе, что в такой близости от вас спит Памела Андерсон, раскидав роскошные белокурые волосы по вашим плечам и нежно к вам прижимаясь. Но Смирнов был все-таки не самым типичным мужчиной. Его почти не интересовали Сонины приемчики. Он очень не любил притворства. А в данном случае был почти уверен, что Соня по какой-то причине симулировала сотрясение мозга.

Наконец она зашла к врачу, а Андрей взялся за телефон.

— Алло, мама? — Он кинул косой взгляд на приоткрытую дверь кабинета. — Я немного задержусь, ты ужинай без меня.

В щелочку он увидел, как Соня осторожно укладывается на кушетку. Медсестра в белом халате подошла и закрыла дверь.

— Ты еще работаешь? — поинтересовалась Нина Павловна. Впрочем, она спросила из спортивного интереса. На сегодня у нее была запланирована большая стирка. В баке на кухне кипятилось постельное белье, в ванной были замочены полотенца. Андрей собирался купить ей стиральную машину-автомат, но в пылу своих последних приключений как-то забыл об этом.

— Да… — Он решил ничего не говорить об аварии. Стукнули его слегка, пустяки, а мать волноваться станет. — Думаю, что через час освобожусь.

Соня задерживалась. В коридоре прибавилось людей. Какой-то мальчик с огромным синяком под глазом пришел с мамой. Мать, задерганная женщина средних лет, была уверена, что детей должны принимать вне очереди. По этому поводу она даже поругалась с мамой трехлетней девчушки с вывихнутым пальчиком. Та отказывалась идти без очереди, но и пропускать вперед других ей не улыбалось.

Опять открылась дверь, и в коридор вышла Соня. Кровь с лица ей стерли, и вместо носового платка она прижимала к лицу ватный тампон. Хорошенькая молодая медсестра закрыла за ней дверь, бросив любопытный взгляд на Андрея.

— Накаркали мы с вами, — улыбнулась Соня. — Оказывается, я все-таки сильно о руль головой ударилась… Мне прописали три дня постельного режима.

— Ничего. Бывает хуже. — Смирнов посмотрел на часы. — Давайте я вас домой отвезу.

Соня опустила глаза:

— Вызовите такси, да и все…

— Да ладно, пойдемте. Если вам нетрудно, конечно…

— Легко. — Соня даже растерялась от столь рыцарского поведения. Она и не надеялась залучить Смирнова к себе домой, он и так потратил кучу времени на нее. Это было особенно странно, учитывая, что врезалась-то в него она.

Но раз уж он повезет ее домой, она постарается выжать из этой ситуации максимум полезного. До сих пор они с Андреем сталкивались лишь в общественных местах и в основном при Ирине. Теперь у нее есть шанс проявить все свои таланты. А их у нее — слава богу.


Как и многие другие девушки, Соня приехала в Москву за счастьем. Столица казалась ей чем-то инопланетным, сказочным, это было место, где могли сбыться самые безумные фантазии.

А фантазий у Сони было много. И в основном все они сводились к тому, что она станет неземной красавицей и мужчины будут падать на колени, сраженные ее хищной красотой.

После того как Ирина увела у нее Костю, Сонина уверенность в своей женской привлекательности, и так не самая высокая, упала до нуля. Кое-как отмучившись на выпускных экзаменах, она пережила и бал, на котором Костя ее не замечал, всецело поглощенный Ириной. К тому времени Ирка уже переключила свое внимание на парня лет на пять ее старше и весь вечер от него не отходила.

Соня уехала из Перешеевска, взяв с собой лишь сумку с учебниками и несколько тряпок. И, к удивлению своих родителей, не ожидавших от нее подобной прыти, с первого раза поступила в университет, на факультет психологии. Но сама-то она знала, что ничего странного в этом нет. Ей вообще казалось, что учиться на психолога идут люди, глубоко не уверенные в себе, с кучей собственных проблем и комплексов. Большинство ее однокурсников, во всяком случае, были именно такими.

А потом пошло-поехало. Магазины, дискотеки, поиски мест, где можно подработать. Родители высылали ей деньги, но на жизнь все равно не хватало. Тем более что все чаще Соня начала ловить на себе восхищенные взгляды мужчин. Теперь рядом с ней не было Ирины, а в подруги Соня старалась выбирать девушек поскромнее, менее ярких, чем она сама.

Она поработала и в Макдоналдсе, где ей быстро надоело, и в баре официанткой. Потом с помощью одной знакомой устроилась в только открывшийся ночной клуб, где за смену получала столько, сколько ежемесячно высылали ей родители. Училась кое-как — ровно столько, сколько нужно было, чтобы не вылететь из института.

У Сони появилась тайная страсть. Ей нравилось танцевать. И надо сказать, это получалось у нее неплохо. Хорошая пластика соединялась в девушке с желанием эпатировать, привлекать внимание, соблазнять и покорять. Как будущий психолог, она понимала, что в этом есть большая доля нездорового эксгибиционизма. Она пыталась доказать себе собственную привлекательность, используя для этого зрителей.

Одно время она даже подумывала податься в стриптизерши, но вовремя отговорили более опытные подружки: мол, тогда не она будет выбирать мужиков, а они будут покупать ее.

Мужчин Соня коллекционировала. Приходя на дискотеку, давала себе возможность оторваться. И знала, что на нее устремлены сотни мужских взглядов. Это заводило ее еще больше. Всю ночь она танцевала, не обращая ни на кого внимания. А под утро выбирала кого-то одного из числа тех, кто крутился возле, и уезжала с ним.

Так продолжалось довольно долго. Ей было все равно, кто находится рядом. Чаще всего Соня уходила утром, не заботясь о том, проводят ли ее, и не оставляя своего телефона. К тому времени она переехала из общежития в двухкомнатную квартиру в центре, снимая ее на паях с подругой — тоже официанткой. Подруга, в отличие от Сони, мечтала найти себе богатого мужчину, который сможет ее содержать.

— На фига мне сдался наш клуб, — часто говорила она. — Ты думаешь, я всю жизнь мечтала подавать коктейли?

— А что бы ты делала, если бы не пришлось работать? — спрашивала ее Соня. — Все равно крутилась бы в этих же самых клубах и ресторанах, только уже не официанткой, а клиенткой. Скучно!

— Да я бы училась нормально, — назидательно отвечала подруга, которую за неуспеваемость отчислили с истфака МГУ. — Вот ты, если не выгонят, сможешь стать хорошим специалистом?

— Не знаю…

— Вот видишь! А я бы бросила всю эту ночную мутотень, училась бы нормально, борщики бы мужу варила… Ездила бы с ним в Париж на Рождество…

— А потом он бы тебя бросил ради новой дурехи с длинными ногами, и пришлось бы тебе снова возвращаться в ресторан.

— Ну и ладно. Он бы от меня нищий ушел, я за себя постоять умею. А что уйдет — так мне все равно. Мужчин — что грибов, одного сорвут, другой вырастет.

А вот Соне было не все равно. Она не хотела привязываться к человеку, который может доставить ей боль. Ведь больнее всего делает обычно тот, кого любишь… Она боялась повторения истории с Костей. Поэтому наутро старалась стереть из памяти того, с кем провела ночь.

Однажды, когда в клубе было мало народу, невыспавшаяся Соня обслуживала столик у сцены. Ей показалось, что где-то она уже видела эту женщину: подтянутую, элегантную даму чуть старше сорока с модной короткой стрижкой неярко-рыжих волос. В клуб дама пришла с довольно молодым спутником. Блондинистый плейбой лет двадцати пяти улыбался, всем своим видом стараясь показать, что без ума от нее. Такое Соня видела не раз. Стареющая женщина при деньгах и молоденькие мужчины, которые хотят урвать от жизни как можно больше, чтобы иметь возможность проводить сутки напролет в дорогих ресторанах, клубах, дискотеках, модно одеваться и знакомиться со знаменитостями.

Этот блондин не был исключением. Соня окинула его взглядом, оценила модный костюм и ботинки и вернулась к размышлениям о том, когда она сможет пойти в Ленинку. Через неделю у нее начиналась сессия.

Но рыжеволосая дама удивила ее. Когда Соня подошла к ее столику, женщина улыбнулась и попросила:

— Ты не могла бы сесть рядом? Нам нужно поговорить…

Недоуменно Соня вскинула брови.

— Я не могу. Нам не разрешают сидеть с клиентами во время работы…

— Хорошо, когда ты заканчиваешь? — Блондин, казалось, не обращал на их разговор никакого внимания. Он не сводил глаз со сцены, где три девушки с перьями на головах и попах изображали «Мулен Руж».

Соня слегка напряглась:

— Послушайте, вы обратились не по адресу. Я не сплю с клиентами! Здесь приличное заведение…

Даму этот ответ позабавил.

— Ладно, — засмеялась она. — Я не собираюсь с тобой спать. Для начала нам действительно нужно побеседовать. У меня есть для тебя выгодное предложение.

Заинтригованная, Соня согласилась на встречу.

— Только после работы я не хочу, утром не могу — у меня занятия, а вот днем можно…

— Ты учишься? А где? — удивилась дама. Узнав, что на факультете психологии, задумчиво кивнула головой: — Тем лучше…

Так Соня познакомилась с Ларисой Дмитриевной — или Ларой, как называло ее большинство тех, с кем она общалась.

Днем они встретились в пиццерии на Тверской. Лара Дмитриевна была в бежево-розовом костюме от Шанель и в темных очках, рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад.

Ради этой встречи Соня постаралась выглядеть как можно лучше. Кто знает, что за работу собирается предложить ей новая знакомая? Поэтому она не стала влезать в джинсы — любимую униформу студентов, а выбрала темно-синий костюм, который выгодно подчеркивал голубизну ее глаз и блеск белокурых волос.

Они заказали по четверти пиццы, а Соня еще и фруктовый салат. После занятий ей всегда страшно хотелось есть.

— Фрукты — это хорошо, — одобрительно кивнула головой Лара. — От них не полнеют…

— О чем вы хотели поговорить? — взяла быка за рога Соня.

Лара усмехнулась:

— Может, поедим для начала?

— Вы же сюда не есть приехали. Говорите, не томите…

— Ладно. Должна признаться кое в чем. Я к тебе давно присматриваюсь. И решила, что ты мне подходишь…

Кусок пиццы застрял у Сони в горле.

— В каком смысле вы ко мне присматриваетесь? — Она заволновалась.

— Да ты не переживай. Просто я видела тебя в паре мест. Москва — город довольно тесный, хоть и большой. Ты, кажется, любишь танцевать?

— Ну и что? Если вам нужны профессиональные танцоры, так это не по адресу. Я любитель.

— Все-таки чувствуется провинциалка, — сморщила носик Лара. — Если я тебя возьму, придется позаниматься с тобой, пообтесать… Мне не нужны танцоры. Мои интересы лежат в другой области… Если так можно выразиться, в области обслуживания. Элитного обслуживания…

Соня опустила ложку:

— Так-так… Кажется, я поняла. Вы случайно не сутенерша? Или нужно говорить «мамка»?

Лара хрипловато засмеялась:

— Довольно грубо с твоей стороны. Я предпочитаю, чтобы меня называли «мадам»… Но ты права, я действительно ищу девушек, которые могли бы мне подойти. Но не таких, что стоят ночью на Тверской и за гроши нарываются на психов или на нож бандита. Мои девочки обслуживают элиту.

Соня полезла в карман, достала кошелек, бросила на стол деньги и встала.

— Не думаю, что ваше предложение меня заинтересует. До свидания…

Лара схватила ее за рукав:

— Не строй из себя ангелочка. Я же выясняла, чем ты занимаешься. Насколько я слышала, в отношениях с мужчинами ты не слишком разборчива?

Соня вырвала рукав:

— Это мое дело.

— Послушай, ты же все равно с ними спишь, так почему бы не получать за это деньги? — Лара не обращала внимания на Сонин гнев. — Большие деньги… Гораздо больше тех, что ты зарабатываешь в этом своем клубе, где каждый норовит ущипнуть тебя за попу на халяву… Да ты сядь, не привлекай внимание.

Соня неохотно опустилась на стул.

— Я не требую от своих девочек, чтобы они любили клиентов, — продолжала Лара, словно не заметив своей маленькой победы. — Ты можешь не любить мужчин, но должна делать вид, что без ума от них. Я ищу умных девчонок. Способных не демонстрировать свой норов по поводу и без повода, не загружающих мужчину своими проблемами… Состоятельные господа отдают целые состояния за самых лучших любовниц. А они у меня есть…

— Это плюсы для вас, — отрезала Соня. — А что получу я, если соглашусь?

— Защиту. Ведь ты спишь с каким-то незнакомцем, совершенно не думая о том, что он может оказаться психом или больным СПИДом. А я тебе предлагаю встречаться с известными, знаменитыми, влиятельными людьми. И получать за это деньги! Как тебе нравится тысяча баксов за ночь? А две, три? В своем клубе ты и за месяц столько не заработаешь.

Лариса Дмитриевна отпила сока и продолжала уже спокойнее:

— Крутые мужчины хотят самого лучшего, и это нормально. Лучшей еды, лучших развлечений, самых дорогих женщин, наконец. Их это опьяняет. Они считают себя хозяевами мира. И у моих девочек есть шанс этим воспользоваться, поиграть на мужских пороках и тщеславии. Я думаю, ты отлично подойдешь. Изучаешь психологию? Отлично! Тем легче тебе будет их доить.

— Простите?

— Как коров, — улыбнулась Лара. — Нужно уметь нажимать на вымя так, чтобы текло молоко. То же самое и с мужчинами. Выдои из них деньги — и поймешь, что настоящие хозяйки жизни мы…

— У вас, конечно, складно получается. — Соня покрутила в руках ложку. — Но я все-таки откажусь. Не хочу я никого доить. И быть хозяйкой тоже не хочу…

— Разве? Разве тебе не нравится, когда они пожирают тебя глазами, хотят тебя? И ты игнорируешь их, а потом просто используешь одного, доказывая самой себе, что желанна?

— Я тут с вами не собираюсь проводить сеанс психоанализа. — Соня сердито сверкнула глазами. — Я отказываюсь. Не думаю, что вас это сильно расстроит. Судя по вашим речам, девушки к вам в очередь выстраиваются…

Она встала.

— Не буду тебя задерживать. — Лара Дмитриевна устало усмехнулась и протянула ей визитку: — Если передумаешь, позвони.

— Вряд ли, — ответила девушка и пошла к выходу. Но визитку все-таки взяла.


Смирнов вел машину, искоса поглядывая на Соню. Она дремала. Видимо, голова у нее все-таки болела, потому что лицо было бледным и синяки под глазами резко обозначились. Раза два, когда машину встряхивало на неровной дороге, она охала и хваталась за голову.

— Может, вас уложить на заднее сиденье? — спрашивал Смирнов, внутренне досадуя на то, что приходится тратить на нее время и вместе с тем стесняясь своей досады.

— Нет, я сзади не могу ездить, меня укачивает. — Соня выбросила в окно ватный тампон, который прижимала к носу. — Сейчас налево…

Они подъехали к ее дому — пятнадцатиэтажному кирпичному зданию с четырьмя подъездами. Во дворе была детская площадка, густо усаженная сиренью и кустарником. Только что кончился дождь, и в воздухе пахло свежей травой и промытыми листьями. Мимо них прошел дядечка с таксой. Собака подбежала к машине и деловито задрана лапу на колесо.

— Как мило, — рассердился Андрей.

Он приоткрыл окно и посигналил. Испуганная такса отскочила от машины, ее хозяин обернулся, неодобрительно проворчал что-то себе под нос, подозвал собаку и ушел во двор. Соня хихикнула.

— Вообще-то у вас неплохо, — сказал Смирнов, чтобы не выглядеть невоспитанно. — Удобно для тех, у кого дети, есть где погулять…

— Наверное, — равнодушно ответила Соня. — Я обычно этого не замечаю. Спускаюсь вниз, сажусь в машину — и привет. Не люблю деревенской идиллии.

Они почему-то так и оставались в машине. Последние капли дождя падали на ветровое стекло.

— Вам, наверно, скучно в Перешеевске. — Андрей неодобрительно посмотрел на спутницу. — Тут все скромно, провинциально, никакой суеты и блеска. Зачем вы сюда приехали? Чего вам за границей не сиделось?

— Не верите, значит, в ностальгию, — усмехнулась Соня.

— Простите, но не верю, — отозвался Смирнов. — Тем более вы здесь довольно давно. Вполне хватило бы, чтобы вылечиться от ностальгии и вернуться в Европу.

— Вы, никак, меня выпроваживаете? Не могу вас порадовать — пока я отсюда не уеду. У меня здесь дела.

— Вы не похожи на работающую женщину, — упрямо гнул он свою линию.

— Послушайте, Андрей, неужели я вам настолько несимпатична? — грустно спросила Соня, откидывая назад волосы. — Вам осталось лишь сказать, что таким гетерам, как я, нечего делать в старом добром Перешеевске. И добавить что-нибудь о позоре.

Смирнов смутился:

— Извините…

— Да ладно, — вяло отмахнулась Соня и открыла дверь.

— Вас проводить? — Андрей высунул голову в окно.

— Не беспокойтесь, я сама… — Она сделала несколько нетвердых шагов, но оступилась. Чтобы не упасть, ей пришлось опереться о капот «БМВ».

Надо отдать должное Смирнову. Он без колебаний выскочил из машины и подхватил девушку под руку:

— И все-таки я вас провожу. Так мне будет спокойнее.

— Что ж, спасибо. — Она еле заметно улыбнулась и прижалась к его плечу. Так они и вошли в подъезд.

Внутри дом оказался еще лучше, чем снаружи. Консьержка, коротающая время за чтением в своем закутке под лампой, ковровая дорожка до лифта и даже ковролин на этажах.

Смирнов пораженно озирался. Он почему-то не думал, что Соня живет в таком шикарном доме. Верхом комфорта, с которым он до сих пор сталкивался, была квартира Ирины. Как-то не привык Андрей к европейскому уровню жизни, несмотря на новую машину и хорошую работу. В доме его матери двери в подъезд не закрывались, на этажах гуляли сквозняки, а стены были исписаны нецензурными фразами и граффити. Там, где они с Наташей прожили шесть лет, жильцы опасались по вечерам ходить по лестнице, стараясь пользоваться лифтом, — в темноте можно было наступить на собачье дерьмо.

— Это ваша квартира? — спросил Смирнов, любуясь в прихожей роскошным полом из черного мрамора.

— Нет, я ее снимаю, — мотнула головой Соня, скинула туфли и прошла в комнату. Потоптавшись, Андрей взялся за ручку двери.

— Ну я пошел? — смущенно спросил он невидимую собеседницу.

— Подождите, — раздался из комнаты слабый голос. — Давайте я хотя бы кофе вам сделаю…

Он нерешительно вошел в комнату. На широкой кровати, накрытой бежевым шелковым стеганым покрывалом, лежала Соня, соблазнительно выставив на обозрение красивые ножки.

— Извините, голова закружилась, — прошептала она. — Сейчас, только минуточку полежу и все сделаю…

— Да не надо. — Смирнов повернулся к выходу. — Я пойду.

— Ну и до свиданья, — обиделась Соня. — Грубиян…

Андрей вышел из комнаты, но с полпути вернулся. Слишком мучило его любопытство.

— А вы все-таки скажите, — спросил он напрямик, — вы специально в меня врезались?

— Да. — Соня решила не кривить душой. — Хотела привлечь ваше внимание, но не рассчитала.

— Вы извините за прямоту, но это глупо. Это ни к чему бы не привело…

— Надежда умирает последней… — Соня с трудом встала и пошла к ванной. Смирнов поплелся за ней следом.

— А вы на что-то надеялись? — с любопытством спросил он.

— Да нет… Я же понимаю, кто ты, и кто я. — Соня специально перешла на «ты». Сколько можно, в самом деле? Столько общаются, а этот вахлак так ей и выкает!

Она открыла кран, набрала в стакан воды.

— Ты умный, серьезный человек. А я… Так, продажная пустышка. Езжу на заработки за границу, танцую в каком-то варьете…

— Почему сразу — продажная? — пробормотал Смирнов, очень удивленный таким поворотом разговора.

Соня отпила водички и продолжила:

— Врет, наверное, постоянно. Одним словом, просто… проститутка. Ирина ведь так обо мне говорит?

Смирнов подошел поближе:

— Да она никак не говорит… Вообще-то мы с ней мало общаемся…

— Да? — Соня удивилась и опустилась на пол, словно ей отказали ноги. Но надо было видеть, как она это сделала! Грациозно сползла по стене, словно стриптизерша по шесту. Белокурые волосы разметались по плечам.

— Разве у вас не совет да любовь?

Смирнов пожал плечами, вновь преисполнившись подозрений на ее счет:

— А вам какое дело?

— Да никакого… Какое мне может быть до этого дело? Просто интересуюсь… Так ты будешь кофе? — Несколько смущенный тем, что они неожиданно перешли на «ты», Андрей кивнул. — Только учти, я растворимую бурду не признаю. Настоящий кофе бывает лишь в зернах.

— Да я не против. — Андрей вошел вслед за ней на маленькую, но тщательно отремонтированную кухню. Тут было царство хрома и блестящих поверхностей, словно в космическом корабле. — Ого! — не сдержался он в эмоциях, застыв возле огромного металлического агрегата обтекаемой формы. — Это что, холодильник?

— Немецкий дизайн, — обернулась Соня. — Хозяин квартиры так им гордится, словно сам его придумал.

— Да, — только и вымолвил Андрей. Интересно, как такая вещь смотрелась бы на их с Наташей кухоньке? Наверняка как инородное тело. Под нее нужно специально делать ремонт — не ставить же такое чудо техники в задрипанные семь квадратных метров…

— Садись, — Соня включила мельницу, и по кухне поплыл чудесный аромат кофе.

Андрей исподтишка посмотрел на часы, но Соня заметила:

— Ты куда-то опаздываешь?

— Да, поздно уже… — промямлил он. — Меня мать дома ждет.

— Ты уже большой мальчик, можешь немного задержаться, — поддела его Соня. — Успеешь, ты же на машине.

Ему пришлось смириться с тем, что домашнему ужину суждено сиротливо стыть на плите. «Ты в ответе за тех, кого приручил» — так, кажется, говорил Маленький принц у Сент-Экзюпери. То же самое Андрей чувствовал по отношению к Соне: согласился помочь — иди до конца. По-русски говорят так: «Назвался груздем — полезай в кузов!»


…Наташа Смирнова наконец-таки вздохнула с облегчением. Только что ушел последний рабочий, унося с собой целый ворох обрезков от обоев и грязных газет.

— Ты вот что, хозяйка, — сказал ей напоследок этот достойный представитель рабочего класса, — если соберешься ванную делать, не связывайся с частными шабашниками. Они тебя обдерут как липку. Петр Иванович тебе все сделает в лучшем виде. — Он хвастливо выпятил грудь колесом. — И ребятки помогут…

— А разве вы не частный шабашник? — устало поинтересовалась Наташа.

— Обижаешь! — скривился труженик кисти и шпателя. — «Иваныч и компания» — это же фирма, не кто-нибудь…

Наташа на все лады честила проклятого соседа, Костю Федотова, который порекомендовал ей этих мастеров. Именно он охотно поделился с ней парочкой полезных советов, застав как-то в ее прихожей страшный бардак и ее саму, с остервенением передвигающую мебель и обдирающую обои.

— Сама ты будешь ковыряться все лето, — со знанием дела сказал он. — Найми кого-нибудь.

— Не могу, денег нет, — жалобно ответила Наташа.

— А я тебе одолжу, — предложил щедрый Федотов. — У меня, как ни странно, сейчас есть…

Мастера, которых привел Костя, действительно оказались почти непьющими и аккуратными. Но Наташа замучилась вести с ними долгие беседы о жизни. Особенно разговорчивым оказался Петр Иванович. Наташа не знала ни минуты покоя, часами выслушивая его советы, рассказы и прибаутки. Его напарник был не таким болтливым, но зато успевал подмигивать и смачно причмокивать, глядя на ее попу, когда она проходила мимо.

Слава богу, коридор был готов за три дня. Теперь ей оставалось лишь найти работу на лето и вернуть Косте долг.

Кленин звонил ей каждый день. Сначала она просто бросала трубку, потом подумала, что это глупо, и сказала, что говорить не может — занята ремонтом. Кленин,естественно, предложил свои услуги но Наташа гордо отказалась. Точно так же она решила отвечать на все его предложения встретиться. Занята, и все тут.

Она немного на него сердилась. Если бы она была ему нужна, приехал бы, не ждал приглашения. Значит, не так он ею увлечен.

От мужа по-прежнему не было ни слуху ни духу. Она даже переборола гордость и позвонила Нине Павловне. Та сказала, что у Андрея все нормально, он по-прежнему работает в «Контакте». И даже не удержалась, проболталась о том, что он купил машину. Какую-то импортную, дорогую и красивую. Предложила приехать и привезти деньги, а то у Наташи наверняка напряженка. Она отказалась. Не нужно ей от мужа никаких денег. Во всяком случае, она не хотела получать их из рук свекрови. У Андрея что, нет возможности самому их привезти? Наташа сказала, что у девочек все в порядке, и положила трубку.

Вот так. Машину покупает, а к дочерям съездить не соберется. Наверное, так занят на своей работе… Но в чем виноваты девочки?

Она даже всплакнула немного, но быстро с собой справилась. Не нужны они ему, и черт с ним.

Звонила Машка и спрашивала, как идет ремонт. Заодно поинтересовалась, когда Наташа собирается на море — обновить свой новый купальник, подаренный Клениным.

— Вот ремонт закончу, и обновим, — пообещала Наташа. — Только на море не поедем. У нас и тут неплохо. Речка, пляж… А хочешь, махнем в деревню? Там хорошо…

— Спасибо, — отказалась Машка. — Через две недели я отправляюсь в Сочи. Пока не поздно, поехали с нами. У меня двоюродный брат работает в железнодорожной кассе, билет организует.

— Кому на юг, а кому работать, — гордо сказала Наташа. — Я тут изучаю спрос и предложения. Купила газеты и отмечаю объявления.

— Ты не забудь, что если требуются девушки без комплексов, это не для тебя, — напомнила Машка.

— Я знаю, — обиделась Наташа. — Не маленькая…

Все было хорошо в самостоятельной жизни. Можно было спать поперек кровати и есть одни овощи. И бросать где хочешь лифчики и трусики — никого это не коробило. Только вот вечерами было очень грустно. Вместе с сумерками на Наташу накатывал страх, что жизнь уходит и уносит с собой молодость и красоту. В такие моменты рука сама тянулась к телефонной трубке — позвонить Кленину. Пусть сидит рядом и говорит о любви. Но гордость брала верх, и она вновь коротала вечер один на один с включенным телевизором. Ей было очень, очень скучно…


— Знаешь, что она мне предложила? — Соня полулежала на ковре и довольно улыбалась. Андрею казалось, что она уже изрядно навеселе. Несмотря на все его сомнения, что употребление спиртного вряд ли показано при сотрясении мозга, от кофе Соня перешла к водке.

Андрей пожал плечами:

— Откуда мне знать? Вы же подруги, столько лет знакомы… Меня в дамские тайны не посвящают.

С кухни они перебрались в комнату, и обстановка стала довольно-таки интимной. Как Смирнов ни сдерживался, большая кровать и красивая девушка рядом все же навевали определенные сексуальные мысли…

— Открою только по огромному секрету! — Соня пьяно помахала пальцем у него перед носом. — Если проболтаешься, убью! Еще раз в тебя врежусь, чтобы всмятку, понял?!

— Да понял, понял, успокойся…

— Она сказала: «Влюби изо всех сил в себя этого вахлака…»

— Кого?!

— Этого! Вахлака! — Соня ткнула в него пальцем так, чтобы никаких сомнений, что речь идет о нем, у Андрея не оставалось.

— То есть вахлак — это я?

— Дошло, слава богу!

— А зачем тебе меня в себя влюблять? — тупо спросил он.

— Все очень просто. — Соня переползла по полу поближе к Смирнову. Тот сидел на кровати с бокалом в руках. Быстрым движением она оказалась на кровати за его спиной. Ему пришлось обернуться к ней, и эта позиция сразу поставила его в неловкое положение. Они сидели друг против друга, для окончательной компрометации ему оставалось только немного наклониться вперед и…

— Ты влюбляешься в меня, — проворковала Соня. — А я женщина наглая, к роскоши привыкшая, буду требовать от тебя денег, денег и денег. Ты изо всех сил будешь вкалывать на Ирину, и она — в полном выигрыше.

— А зачем ей это? — недоверчиво усмехнулся Смирнов, но где-то внутри у него похолодело.

— Как — зачем? У тебя же это изобретение, как их?

— Абсорбенты?

— Ну да. Ты ей нужен. Она под тебя такой кредит брать собирается! А если ты уйдешь, как она деньги возвращать будет? Ей же нужно тебя к себе привязать.

— Но ведь… Подожди, тут что-то не сходится, — нахмурился Андрей. Вопреки своему желанию, он почему-то начал верить, что Соня не врет. Она же пьяная, а у пьяного что на уме, то и на языке. — Ведь она сказала, что любит меня…

Он осекся. Соня сделала вид, что не заметила этого краткого выступления.

— Ей пришлось так сделать. — Она аккуратно положила голову ему на колени. Ошеломленный Смирнов этого не заметил. Он сидел на кровати, бездумно рассматривая картину на стене, на которой белый лебедь превращался в танцующую девушку. Для провинциального Перешеевска это произведение было просто прорывом в мировую сексуальную революцию.

— Я слишком долго думала, — продолжала Соня. — Все как-то сомневалась, не решалась. Дружба дружбой, но влюблять в себя мужчину из расчета… Ирине пришлось охмурять тебя самостоятельно. А что делать? В наше время знаешь как? Если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, сделай ее сам!

В голове у Андрея все смешалось. Нагло обманувшая его первая любовь, непредсказуемая в эмоциях и поступках Ирина, которая то кидалась ему на шею, то обдавала ледяным душем… Завлекала, стало быть?

— Если она узнает, что у нас с тобой все в порядке… Сразу увидишь, как она успокоится. И перестанет говорить о любви.

— Действительно, — задумчиво протянул Смирнов. Вот почему она так странно отреагировала на его согласие жить вместе. Она и не хотела от него никакой конкретики, никаких обязательств. Только в том, что касается работы… — Все так просто…

— А ничего сложного не бывает. — Соня медленно провела рукой по его спине. — Но ты не горюй, она ведь не со зла это делала. Ирка вообще-то женщина добрая, просто носится с этой своей фирмой как курица с яйцом. Амбиции ее заедают, все хочет утереть нос мужу.

— Так это все из-за Кленина?

— А ты как думал? Ей же обидно, что он на коне, а она в бизнесе так, мелкая сошка. Ей нужно было что-то, за что можно зацепиться и выехать на этом вверх. И тут подвернулся ты, гениальный наш…


Хотя Соня и засунула телефон Лары в самый дальний ящик шкафа, иногда она жалела о том, что отказалась с ней сотрудничать. Особенно в те дни, когда так трудно было вставать на утренние экзамены после тяжелой ночной работы, а впереди не маячило ничего приятного.

Дискотеки она совсем забросила — на это попросту не оставалось времени. Ритм жизни у нее был сумасшедший: утром она бежала на факультет, с горем пополам сдавала зачеты и экзамены, потом отправлялась в библиотеку, где в короткие сроки пыталась наверстать то, что упустила за целый семестр. После оставалось немного времени, чтобы забежать домой, перекусить и одеться, и к девяти вечера она отправлялась в свой клуб-ресторан. А уж оттуда приезжала лишь под утро и без сил падала в кровать, чтобы через несколько часов начать этот безумный марафон сначала.

Ее приятельница, с которой они вместе снимали квартиру, наконец-таки нашла подходящего парня и съехала. Отныне Соне приходилось полностью оплачивать квартиру или искать что-нибудь подешевле.

В довершение ко всему, один из последних ее «друзей», с которым она познакомилась в «Метелице» на концерте Кати Лель, оказался слишком настырным. Откуда-то он узнал ее телефон и теперь звонил по нескольку раз в день, предлагая встретиться еще. У Сони не было привычки дважды встречаться с одним и тем же кавалером, и она в резкой форме отшила парня.

Но тот не отставал. Ждал ее около университета, таскался в клуб. Ей пришлось согласиться на встречу, но только после окончания сессии. И уж конечно она не собиралась завязывать с ним постоянных отношений. Переспит разок, и все. Ведь она всего лишь доказывала себе и мужчинам, что привлекательна и желанна.

В тот день все с самого утра складывалось неудачно. Сначала она опоздала на пересдачу, и ей пришлось разыскивать преподавателя по всему факультету, так как пришли всего три человека и экзамен закончился через час после начала.

Кое-как уломав его, Соня почувствовала, что с нее хватит. Сейчас ей нужен был здоровый сон и много-много вкусной еды. Видит Бог, она это заслужила. Сессия была позади, она смогла наскрести денег на квартиру еще на месяц. Во всяком случае, теперь можно вновь заняться танцами.

Он — его звали Егором — позвонил ей около восьми вечера. Соня как раз проснулась и собиралась на работу. Мысль о том, что ей придется вкалывать, в то время как все нормальные студенты устраивают пирушки и отмечают окончание сессии, не вдохновляла.

— Я встречу тебя после работы? — спросил парень.

— Вообще-то я собиралась домой и спать. Это не может подождать? — недовольно спросила Соня.

— Но мы же договорились, — напомнил он ей. — Или ты забыла? Как только закончится сессия.

Соня сморщилась.

— Ладно, приходи, — неохотно согласилась она. Только учти, после этого я тебе ничего не должна. Ты обещал сгинуть.

— Раз обещал…

Положив трубку, девушка в первый раз подумала о том, что поступает глупо. Она спит с парнями, это верно, и к ним она равнодушна, но и они от нее ничего не хотят. Переспали и расстались. А этот… и ведь нашел ее как-то, и упрямый такой…

Оставалось утешаться лишь тем, что после этой встречи Егор наконец оставит ее в покое. Но предчувствия у Сони были самые неприятные.

Работать она закончила рано. Последний клиент отвалил в половине третьего ночи, и обрадованная девушка поспешила уйти, надеясь, что Егор еще не подъехал. Но… увы! Прямо перед входом в клуб ее ожидала знакомая синяя «тойота», и Соне ничего не оставалось, как смириться.

Она села в машину и повела носом.

— Господи, как накурил! Открой окно, здесь же дышать нечем.

Егор пожал плечами и протянул ей самокрутку:

— Не хочешь?

Соня разок затянулась и отдала травку обратно.

— Нет, больше не хочу, у меня потом голова будет болеть, — сказала она, прикидывая, как ей поступить. Вечером она выспалась, и пока в сон ее не клонило. — Может, зайдем куда-нибудь? — предложила она Егору. Тот отказался.

— Как я понимаю, у меня только один шанс, — усмехнулся он. — И я не хочу тратить время на танцульки.

Так Соня оказалась в его однокомнатной квартире в районе «Пражской». То, что произошло потом, она вспоминать не любила. И хотя психологи рекомендуют не держать переживания в себе, она постаралась запереть это в самом дальнем углу памяти, а «ключ» выбросила на помойку.

Сначала все шло нормально. Соню смутила лишь некоторая агрессивность Егора, но потом это показалось даже приятной приправой к сексу, и она его не остановила.

Около восьми утра девушка задремала и сквозь сон слышала, как Егор принимает душ. Под шум воды ей снился странный сон. Словно она пытается плыть, но руки ее не слушаются, они плотно прижаты к телу, и она задыхается и тонет.

Открыв глаза, Соня попыталась глубоко вдохнуть, но не смогла. И вот тогда она дико испугалась. Спросонок она не сразу поняла, что рот забит кляпом, а руки связаны, и поэтому ей показалось, что сон каким-то образом стал реальностью. Она даже начала судорожно бить ногами, чтобы выплыть, и только тогда обнаружила, что лежит на кровати, а напротив, в кресле, сидит Егор и внимательно ее разглядывает.

— Тебе придется здесь немного задержаться, — сказал он, насмотревшись всласть, как она пытается освободиться и гневно сверкает на него глазами.

Соня спрыгнула с кровати, но не рассчитала и подвернула ногу. Подняться без помощи рук ей не удалось. Тогда Егор спокойно встал и за волосы отволок ее обратно. Уложив девушку на кровать, он сумел, несмотря на сопротивление, связать ей ноги и собрался уходить.

— Не переживай. — На прощание он погладил ее по голове. — Это просто игра. Тебе должно понравиться. Тебе же нравятся острые ощущения, правда? А сейчас извини, мне нужно уйти по делам…

Он положил ее так, чтобы был виден циферблат будильника на письменном столе.

— Вернусь через два часа. Чао, дорогая!

Как только за ним захлопнулась дверь, Соня принялась за дело. Кое-как ей удалось сползти с кровати на пол, хотя при падении она здорово ударилась щекой о паркет.

В связанном виде ползти ей не удалось, но зато с помощью перекатов она все-таки добралась до кухни. Должны же там быть ножи.

Соня была настолько напугана, что при каждом даже самом обыденном громком звуке вздрагивала. Когда за окном сработала автомобильная сигнализация, она дернулась так, что ударилась ногой о стул, и стул упал, напугав ее еще больше.

К сожалению, до ножей Соня добраться не успела. Когда она прислонилась к кухонному шкафу, чтобы перевести дыхание, в коридоре послышался шум и в кухню вошел Егор, нагруженный какими-то пакетами.

— Кого я вижу? — удивился он, взглянув на пленницу, скрючившуюся на полу в позе эмбриона. — Что ты тут делаешь? Тебе полагалось лежать в кровати и отдыхать.

Он поднял ее на руки и отнес обратно в комнату. Когда этот монстр бросил ее на кровать и принялся развязывать ноги, она затихла, втайне надеясь, что сможет ударить его как следует, а потом убежать. Но конечности затекли, и она еле-еле двигала ими, пытаясь брыкаться.

— Детка, не возбуждай меня. — Егор облизнул ее губы. — А то твое сопротивление вынудит меня сделать тебе больно… Я всего лишь хочу, чтобы ты была со мной…

Когда он сорвал с нее трусики, сознание оставило ее и она погрузилась в спасительную пустоту…


— Да, она замечательная актриса, — горевал Смирнов, сидя рядом с Соней на кровати. — Чуть ли не в любви мне объяснялась…

— А ты поверил? — рассмеялась Соня. — В самом деле, ты полный вахлак!

Смирнов почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Он словно очнулся от оцепенения и заметил, что окна зашторены, мягко горит ночник, а он сам сидит на мягкой кровати в интимной близости с красивой дамой.

И в этот момент, как всегда не вовремя, зазвонил телефон.

Соня вздрогнула. Первой ее мыслью было, что это зануда Жак опять напился и сейчас начнет изливать ей душу. Что значит, русские корни! Французы так пить не умеют. Однако если это Жак, то он объявился удивительно не вовремя.

Но телефон на тумбочке молчал. Смирнов нервно захлопал себя по карманам.

— Это же мой, — бормотал он. — А я и забыл… Наверно, это мама…

Соня слегка улыбнулась. У нее на этот счет была своя версия.

— Привет, — услышал Андрей нарочито веселый голос Ирины. — Ты где, дома?

Смирнов нервно отнял свою руку у Сони, которая уже прилаживала ее к себе на грудь. Он почувствовал, как в животе стало горячо.

— Дома… — соврал он. А что он должен был сказать? Что сидит в спальне Сони? Он прекрасно знал взрывной темперамент Клениной. Ирина даже не станет слушать его объяснения, бросит трубку.

И тут его пронзило. Она же его обманывала! Она врала, что любит его, а сама делала все по расчету! Значит, он ей отныне ничего не должен. Может сидеть в спальне у кого угодно, и не просто сидеть, а пользоваться удобным случаем. Соня пьяна и явно к нему неравнодушна. Вот так он отомстит…

— А где дома, у мамы или у себя?

— У мамы. — Андрей решительно положил руку Соне на грудь. — Хотя мог бы и у себя. Моя жена где-то шляется с твоим мужем.

При этих словах его пронзила боль. Как он мог променять милую, верную Наташу на эту обманщицу! Конечно, Наташа выгнала его из дома, но сейчас ему казалось, что он ушел сам, поверив, что Ирина действительно его любит. Бросил семью ради женщины, которая оказалась этого недостойна.

— Не с мужем, а с бывшим мужем, — поправила его Кленина. — Правда, интересная ситуация? Мне нравится…

— Я знаю, что тебе на самом деле нравится.

— Странный тон… — удивилась она. — Ты что, обиделся? Извини, если я тебя задела. Просто устала с дороги. А то, что мне надо подумать, так это же не оскорбление, правда?

В глубине души Ирина очень боялась, что он ее не простит. И кто ее тянул за язык? Сначала брякнет, а потом переживает.

— На это не обижаются, — вздохнул он. — И вообще, все идет по твоему плану…

Жаль, что в этот момент он не видел лица Сони. Она была злорадно-довольна. И совсем не пьяна.

— По какому плану? — засмеялась Ирина, скрывая нервозность. — Я не понимаю, подожди.

— Ты все прекрасно понимаешь!

— Ладно, это не телефонный разговор. — Ирина обрадовалась, найдя повод для встречи. — Я сейчас приеду, хорошо?

— Куда?

— К тебе и твоей маме. До встречи! — И в трубке послышались короткие гудки.

Смирнов, растерявшись, открыл было рот, но тут же решил, что все правильно. Их отношения с Ириной нужно выяснить раз и навсегда.

— Извини, мне нужно идти. — Он убрал руку от Сони и встал. Та опять улыбнулась, отчего у Андрея возникло нехорошее ощущение, что эти женщины играют с ним, как кошка с мышкой.

— Телефончик оставь. — Она перекатилась на бок.

— Зачем?

— Так, на всякий случай…

Андрей задумался. Он не хотел больше встречаться ни с Соней, ни с ее подругой. Сейчас он поедет к маме, поговорит с Ириной, а потом вернется к жене, попросит прощения и постарается забыть все как кошмарный сон.

Но простит ли его Наташа? И насколько далеко у нее все зашло с Клениным? Одни вопросы, на которые пока нет ответа.

Соня вопросительно на него смотрела, не забыв изобразить пьяное выражение на лице. Пусть вахлак считает ее недалекой телкой, которая по пьянке выболтала ему важный секрет.

— Так оставишь телефон?

— А почему бы нет?

Он достал визитку, и на обратной стороне написал телефон матери:

— Пока я живу там.

— А мобильник?

Он пожал плечами и написал на бумажке еще один номер. Потом молча пошел к дверям, полностью поглощенный мыслями о предстоящем разговоре с Ириной.

— Ты обещал меня не выдавать, — крикнула Соня ему вслед.

— Я помню. — И входная дверь за Смирновым захлопнулась.

— Пока! Иванушка-дурачок… — бросила ему Соня вдогонку. И довольно потянулась, как сытая кошка.


Кленина вела машину, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. И даже когда какой-то автомобиль подрезал ее слева, посигналив при обгоне, она его не заметила.

Ирина напряженно обдумывала план своих дальнейших действий. План этот пришел ей в голову после разговора со Степашкой. Уложив сына спать, она выпила вина, чтобы снять напряжение, но это не помогло. Мысли, мысли роились в голове и мешали ей успокоиться.

Сказав матери, что уезжает, она быстро оделась и села в машину, вспомнив на полпути, что пила. Но ведь не настолько же она пьяна, чтобы вызывать такси! «Будь что будет, — решила Ирина. — От бокала вина большой беды не станется…»

Она притормозила возле павильона с цветами, работающего ночью, и купила роскошный букет роз.

«В конце концов, если я по странной игре случая исполняю в этой истории роль принца, буду вести себя соответственно, — рассудила она. — Инициатива должна исходить от меня. И хотя женщине не полагается первой признаваться в любви и играть главную скрипку в отношениях с мужчинами, сейчас мне придется этим заняться…»

Через десять минут она была около дома, где жил Смирнов со своей матерью. Ирина задрала голову. Было еще не слишком поздно, и в доме там и сям светились окна, а на первом этаже сквозь занавески мерцал голубым экран телевизора.

Перед дверью квартиры она постояла, стараясь выровнять дыхание и принять спокойный вид. Сердце колотилось, в горле пересохло. Самым страшным было то, что при их с Андреем разговоре будет присутствовать его мать. Перед ней Ирине было как-то неловко, но, в конце концов, Нина Павловна имела полное право знать о том, что ее сын, возможно, скоро вновь женится. Хорошо бы, это было так! Андрей не будет на нее сердиться, она ему все объяснит и принесет извинения. А потом… Он сам сказал, что готов жить с ней вместе.

Дверь открыла Нина Павловна. Увидев Ирину, она удивилась. По выражению ее лица Кленина догадалась, что мать не знала о ее визите.

— Это я… — зачем-то промямлила Ирина и протянула ей букет роз. — Это вам!

— Спасибо. — Нина Павловна открыла дверь пошире. — Проходите.

Вслед за хозяйкой Ирина прошла на кухню. Решимость окончательно ее покинула, осталось лишь смущение. Эта женщина была матерью Андрея. Родила его, растила, шлепала по попе и учила чистить зубы. Кленина представила, как Степашка когда-нибудь приведет в ее дом девочку и скажет, что решил жениться. Как она отреагирует? Даже если ей не понравится избранница сына, она наверняка не сможет этого показать. Что думает о ней Нина Павловна, о чем не говорит сыну?

— Чай, кофе? — спросила Смирнова-старшая, стараясь гостеприимством развеять взаимное смущение.

— А может, вина? — предложила Ирина. — Легкого? Я привезла с собой.

— С удовольствием. Да вы садитесь.

Нина Павловна достала из шкафчика бокалы, а Ирина села и поставила на стол бутылку. Наступила неловкая пауза. В тишине было слышно, как в ванной течет вода.

— Андрей в ванной? — поинтересовалась Кленина. Что это он полез в ванну, хотя знал о ее визите? Прячется от нее? Но это так по-детски…

— Нет, это я немного постирала, а теперь полощу. Андрея нет, но он скоро придет, — отозвалась Нина Павловна, гадая, что понадобилось Ирине в такое позднее время.

Она знала от Андрея, что Кленина уезжала в Москву, но не думала, что она вернется так быстро. Наверняка соскучилась по Андрею и поэтому решила приехать к ним домой, а не ждать до утра.

— Андрея нет? — спросила пораженная Ирина. — А я думала, что… — Она оборвала себя.

— Вы с ним говорили? Он мне звонил, сказал, что немного задержится, и я его жду с минуты на минуту, ужин вот приготовила. Кушать хотите?

— Нет, спасибо. — Мысли Ирины витали далеко. Почему он сказал ей, что уже дома? И голос у него был напряженный…

— Что-то случилось? — забеспокоилась мать, видя замешательство гостьи.

— Еще не знаю, — сказала Ирина. — Я с ним говорила по мобильному, и он сказал, что дома. Может, впопыхах… А сам просто подъезжал. Хотя… я не слышала в трубке шума машины. Но зачем он сказал? Непонятно…

По глазам Нины Павловны было ясно, что она тоже ничегошеньки не понимает. Кленина постаралась взять себя в руки.

— Давайте выпьем. — Она подняла бокал. — За вас!

— Лучше за вас. — Нина Павловна с вежливой улыбкой взяла свое вино. — Обожаю женщин, которые любят моего сына.

— Да… — покраснела Ирина, не понимая, как ей реагировать на такое прямее заявление. — Я люблю. Но странною любовью…

— Странной любовь не может быть. Странными бывают браки. Пока люди не поймут, что им пора расстаться. Но даже после этого они могут прожить еще двадцать лет.

— Вы знаете, зачем я приехала? — Ирина вздохнула и кинулась грудью на амбразуру. Обсуждать с матерью Андрея метафизику любви было выше ее сил.

— Нет, — чуть улыбнулась мать.

— Я хотела просить у вас руки вашего сына. Хотела сказать ему, что хочу за него замуж, а его нет. Почему?

— Не знаю… — вздохнула мать. — Но скоро он вернется. И вы ему все и расскажете. А мне лучше уйти.

— Нет-нет, — испугалась Ирина. Андрей придет разобиженный на весь свет, а тут она с цветами. — Я же у вас буду просить его руки. Я понимаю, так не положено, но…

Мать покачала головой.

— Вы мне очень нравитесь, Ирина, — тихо сказала она. — Но Наташу я тоже люблю по-своему. У меня там внучки, понимаете?

Ирина покачала головой и закрыла лицо ладонями.

— Я не могу дать вам свое благословение. Получится, что я на вашей стороне. А я не хочу давить на Андрея. Вы должны решить все сами, а я приму то, что получится, хорошо?

Раздавшийся звонок телефона избавил Ирину от необходимости отвечать.

— А вот и он, — обрадовалась Нина Павловна. — Звонит предупредить, что опаздывает…

Ирина схватила трубку, позабыв от волнения о том, что она не у себя дома.

— Алло, Андрей! Куда ты пропал?! — выпалила она в трубку.

— А что, он еще не приехал? — нахально удивился женский голос.

— Кто это?

— Твоя лучшая подруга, — злорадно сказала Соня. — Так где Андрей, он разве не доехал еще? Я так беспокоюсь…

Ирина медленно положила трубку на рычаг.

У нее было такое лицо, словно ее ударили. Нина Павловна замерла от нехороших предчувствий.

— Что-то случилось? — пролепетала она наконец.

— Нет, — пробормотала Ирина и встала. — Ничего не случилось. Извините. — Она быстро вышла в коридор, подхватив свою сумочку. Мать услышала только щелчок входной двери.


А в это самое время нервничавший Смирнов гнал машину по пустому городу. Он торопился, надеясь успеть домой до Ирины. И не знал, что впереди его подстерегает работник коммунального хозяйства с «редкой» русской фамилией Сидоров.

Впрочем, Сидоров никого особо и не подстерегал. Открыв люк канализации, он поставил перед ним дорожное ограждение и, как и было положено по инструкции, включил красный фонарь. После чего с чувством выполненного долга полез в люк. И не увидел, как отошел контакт и фонарь погас.

Смирнову оставалось до этой ловушки сто метров. На его руке отстегнулся браслет часов, и он раздраженно стал его застегивать, на секунду выпустив руль из рук.

Сидоров высунул голову из люка и увидел, что лампа не горит.

— Едренть, — высказался он без лишних околичностей. Покрутил лампу, потом подергал за провода, и свет зажегся. Но было уже слишком поздно.

Увидев несущийся на него автомобиль, Сидоров закричал диким голосом и кинулся прочь с дороги.

Когда перед Смирновым из темноты неожиданно вынырнул мужик в люке, до него оставалось несколько метров. И Андрей принял единственно верное решение — резко крутанул руль в сторону.

Машину занесло, она боком выехала на встречную полосу. Идущий по ней грузовик не успел среагировать и задел «БМВ». Она закрутилась, перевернулась, несколько метров проехала колесами кверху и только возле обочины остановилась. Смирнов не запомнил ничего, кроме неожиданной круговерти в глазах и вспышки, после которой все погасло.


Ничего не видя перед собой, Ирина выскочила из дома и прыгнула в машину, намереваясь хорошенько врезать подружке Соне.

Однако судьба в этот вечер хранила «пожирательницу мужчин». Как ни была взволнована Ирина, она не могла не заметить на обочине перевернутую машину. Вокруг уже начали собираться люди — в основном водители, которые в поздний час оказались на шоссе.

В толпе выделялись работник Сидоров и водитель грузовика, который сшиб Смирнова.

— Я не виноват! — взволнованно клялся водитель. — Этот чудак прямо передо мной вылетел, я и затормозить не успел!

— Ох и натерпелся я страху, — вещал Сидоров благодарным слушателям. — Вылезаю из люка, а ентот на меня мчится… Фары — во! Как глаза у дикого волка!

Несколько человек пытались открыть дверь «БМВ». Но ее, очевидно, заклинило, и пока у них ничего не получалось.

— «Скорую» надо вызывать, — со знанием дела сказал Сидоров. — Не дай бог, откинется!

Ирина притормозила рядом и с ужасом увидела, что покалеченный автомобиль — не какой-нибудь, а черный «БМВ». Все мысли о Соне вмиг вылетели у нее из головы.

— Андрей! — закричала она и кинулась к машине.

— Спокойней, дамочка, — возмутился Сидоров, которому Кленина наступила каблуком на ногу. — Смотреть надо по сторонам!

Ирина никого не слушала. Она плакала, кричала и стучала в стекло, за которым в свете фар виднелось бледное лицо Смирнова.

Кто-то схватил ее за руки и попытался отвести от машины.

— Погоди, сейчас достанем твоего Андрея… — утешал ее какой-то мужчина, но Ирина вырвалась.

— Ему же в больницу надо! «Скорую» вызвали?

— Не знаю…

Она судорожно схватила трубку мобильника. За ее спиной мужчины наконец-то смогли открыть дверь и вытащили на воздух Смирнова. Он был без сознания, но все-таки еще дышал.

— Андрюшенька, потерпи, родной, — бормотала Ирина, держа его за руку. — Потерпи…

«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Смирнова осторожно загрузили в машину. Ирина кинулась в больницу вслед за ними. Покореженный «БМВ» остался на обочине. Еще не совсем потеряв голову, Ирина успела сунуть Сидорову деньги, чтобы тот присмотрел за машиной до приезда гибэдэдэшников.


Ирина мерила шагами пустой больничный коридор. Андрей до сих пор был в операционной, и пока о его состоянии не было никакой информации.

Она посмотрела на часы. Половина первого ночи. Наверняка Нина Павловна дома с ума сходит. Но как сказать матери, что ее сын попал в аварию?

И все-таки это нужно было сделать. Ирина достала мобильный телефон.

— Нина Павловна, это Ирина, — сказала она, когда на том конце провода ответили. — Вы только не волнуйтесь…

— Что с Андреем? — почти закричала Нина Павловна. — Он жив?!

— Жив. Он в больнице, попал в аварию. Немного не доехал до дома.

— Я сейчас приеду, — решительно сказала мать. — Вы в больнице?

— Да, жду, когда врач выйдет…

Ирина отключилась. Коридор был плохо освещен, в открытое окно дул ветер. Она села на подоконник и откинула волосы с потного лба. И тут вспомнила о Наташе.

Она все-таки его жена. И мать его детей. А вдруг… с Андреем что-то случится? Ирина боялась думать о том, что он может умереть. Было это суеверием или просто паникой влюбленной женщины, она знать не хотела. Но подсознательно понимала, что такой вариант вполне возможен. И Наташа должна знать, что с ее мужем что-то случилось. Даже если ей, Ирине, не по душе быть рядом с ней.

Она набрала почти забытый номер и подумала, что ей делать, если Наташи нет дома. Звонить бывшему мужу? «Привет, дорогой. Твоя бывшая жена беспокоит. Жена моего жениха у тебя?» Бред какой-то…

Однако Наташа ответила.

— Алло, это Ирина Кленина, — сказала Ирина, не вдаваясь в тонкости этикета. — Андрей попал в аварию, сейчас в больнице! Если хотите его видеть, приезжайте. Его матери я уже позвонила…

— Сейчас буду, — лаконично ответила Наташа и отключилась.

Теперь Ирине оставалось только ждать. Прошло еще двадцать минут. Она гадала, кто первой доберется до больницы: мать или Наташа? И как ей вести себя с ними? Однако это было не самым важным, главное сейчас — здоровье Андрея.

Она выкурила половину пачки «Голуаз», когда из палаты вышел врач.

Ирина кинулась к нему:

— Простите, как он? Что с ним?

— А вы кто ему? — поинтересовался врач, не сбавляя шаг. Ирина семенила за ним.

— Родственница, — отрапортовала она. Врач покачал головой. Опыт подсказывал ему, что словом «родственница» чаще всего представляется любовница. Ирина заметила скепсис на его лице.

— Жена, — поправилась Ирина. — Какая разница, кто я ему, скажите, что с ним! Как он?

— Очень хорошо, — бросил врач, сворачивая к лестнице.

— Что — хорошо? — крикнула ему вдогонку Кленина, отчаявшись получить какие-то сведения.

— Все хорошо, — послышалось ей. Она зло топнула ногой и отправилась обратно. Все-таки привычка к людским страданиям вырабатывает у некоторых лекарей нездоровый цинизм.

Но беззаботному доктору не дали далеко уйти. На лестнице к нему кинулась Наташа.

— Как он? Где он? Что с ним? — вцепилась она в рукав халата.

Врач немного испугался:

— Кто?

— Смирнов Андрей Сергеевич, он в аварию попал, — выпалила Наташа и заплакала.

— А вы кто ему? — тупо спросил доктор, не понимая, с чего вдруг все женщины потеряли голову от этого скромного пациента. Вроде не секс-символ…

— Я его родственница. То есть жена…

— Очень хорошо, — усмехнулся доктор. — Там уже одна жена есть. Надеюсь, третьей не будет?

Лицо Наташи окаменело. Она отвернулась.

— Он на втором этаже, — подсказал ей вслед врач.

Наташа подошла к Ирине и села рядом. Обе избегали смотреть друг на друга и чувствовали сильнейшую неловкость. Но тревога за мужа заставила Наташу спросить:

— Как он?

— Я сама… ничего не знаю, — заикаясь, ответила Кленина.

— Вы же с ним вместе ехали! — В устах Наташи это прозвучало почти обвинением.

— Он ехал на своей машине, — сказала Ирина и поняла, что оправдывается. С какой стати эта мышка обвиняет ее? Пусть скажет спасибо, что ее поставили в известность… — Я почти случайно оказалась рядом.

— А Нина Павловна здесь?

— Должна приехать. — Ирина взглянула на часы. — Наверно, не смогла поймать машину…

Открылась дверь, и из палаты вышла пожилая женщина в белом халате и шапочке — то ли врач, то ли медсестра.

— Здравствуйте. — Она переводила взгляд с Ирины на Наташу. — Родственницы?

— Да! — в один голос ответили Ирина и Наташа.

В отличие от доктора, медсестре было все равно, кто есть кто. Она видела перед собой двух молодых женщин, которые волнуются за близкого человека. И для того чтобы их успокоить, ей не требовалось проверять у них печать в паспорте на странице «Семейное положение».

— Поставьте свечки. — Медсестра по-доброму улыбнулась. — Даже удивительно — ни переломов, ничего.

— Слава богу! — выдохнула Ирина. Ноги ее не держали.

— Ну голеностопчик слегка вывихнут, но это ерунда. Гематома будет…

— Ах! — не выдержала Наташа.

— Не волнуйтесь, мы все проверим! — успокоила ее медсестра. — Чтобы никаких вопросов не было. Но, думаю, все обойдется. Как говорится, пациент отделался испугом.

— А как он сейчас? В сознании? — спросила Ирина, вспоминая бледное, безжизненное лицо Андрея за треснувшим стеклом «БМВ».

— Пришел в себя, все нормально, — кивнула медсестра.

— А можно к нему? — спросила Наташа.

— Да ради бога, пожалуйста, — махнула рукой добрая женщина. — Только постарайтесь его не утомлять и не нервировать. Никаких слез, никаких эмоций. Пусть человек придет в себя…

И она неожиданно тяжело, по-стариковски, зашаркала по коридору, а Наташа и Ирина одновременно кинулись в палату. Каждая забыла о том, что рядом соперница. Но, столкнувшись в дверях, они мгновенно об этом вспомнили.

Женщины смерили друг друга вызывающими взглядами. Кленина была жестче, но на стороне Наташи — социальное положение. Все-таки она шесть лет была женой Смирнова и оставалась ею и сейчас. Совсем не к месту Ирина вспомнила о том, что они еще не разведены. Мало того, пока эта тема даже не обсуждалась.

Дуэль взглядов продолжалась довольно долго. Первой сдалась Ирина. Она отвела глаза, и Наташа, воспользовавшись заминкой, оттеснила соперницу плечом и захлопнула перед ее носом дверь.

«Какого черта я ей позвонила? — устало подумала Кленина. — Совсем с ума сошла…»

В коридоре послышались голоса. Ирина подняла голову и увидела Нину Павловну, которая о чем-то спрашивала медсестру на посту. Ирина помахала Смирновой рукой, и Нина Павловна поспешила к ней.

— Ириночка, как он? — простонала она.

— Все в порядке, он почти не пострадал. Пара ушибов, но это пустяки, — утешила ее Ирина. — Врач сказал, что отделался испугом.

— Слава богу! А почему ты сидишь здесь? К нему еще не пускают?

— Там Наташа, — устало ответила Кленина.

— Наташа?!

— Я ей позвонила, — объяснила Ирина.

— Ясно… — Нина Павловна сочувственно взглянула на Кленину. — Тогда я тоже подожду здесь. Ты не против?

От волнения она перешла на «ты». Впрочем, Ирина этого не заметила.

— Конечно, — ответила она.


Когда вышла медсестра, утомленный Смирнов, еще не совсем оправившись от шока, закрыл глаза и тут же провалился в тяжелую дрему. Ему снилось, что он сидит на их с Наташей кухне и чистит картошку. Причем картошка очень плохая, и ему приходится ее долго ковырять, а потом выбрасывать. И почему-то он никак не может остановиться, все бросает и бросает картошку в мусорное ведро, а она все не кончается и не кончается…

И тут в кухню заходит Наташа.

— Чего ты с ней мучаешься, — говорит она ему. — Ее давно нужно было выбросить, у меня руки никак не доходили. — И вся гниль летит в помойку.

Андрей счастлив. Больше ему не нужно заниматься этим пустым делом. Он радостно тянет руки к жене:

— Наташка, как здорово! Наташенька…

— Я здесь, я здесь, — услышал он ее голос и проснулся.

— Это ты? — слабым голосом, еще не веря такому счастью, спросил он.

— Я, я, — терпеливо подтвердила Наташа, поглаживая его по голове.

— Наташенька, Наташка… — бормотал Смирнов, не в силах остановиться. Конечно, все это было сном — и картошка, и разборки с Клениной, и ее обман… Сейчас он дома, вместе с женой, и все идет как всегда…

Однако, оторвав взгляд от Наташи, он увидел не родные обои в цветочек, а холодные зеленые больничные стены. И понял, что ничего ему не приснилось. И авария была на самом деле, и Соня, и Иринин обман… Наверное, только гнилая картошка и была плодом его воспаленного воображения.

— Как ты? — спросила Наташа. Муж был бледен, и даже ссадина на лице имелась, но в общем и целом он почти не изменился. Со смешанным чувством жалости к нему и удовольствия, оттого что проклятый «БМВ», который она еще не видела, разбился, Смирнова поправила Андрею одеяло.

— Нормально. Почти нормально. Голова немного болит, и нога тоже, но жить буду. А ты откуда узнала?

— Неважно. — У Наташи не было ни малейшего желания рассказывать ему о том, что в больницу ее вызвала соперница. Медсестра что сказала? Не волновать, поменьше эмоций. Захочет видеть свою Ирину — позовет. Та, похоже, караулит под дверью.

И вновь сильнейшая ревность кольнула сердце. Ей, Наташе, нет места рядом с мужем. У того сейчас другая жизнь, другая женщина. Дорогая машина и все такое… И она сюда приехала только потому, что он ей все-таки не чужой человек. Все-таки у них две дочери.

— Значит, у тебя все в порядке? — для очистки совести спросила она.

— Не волнуйся. — Смирнов схватил ее руку и засунул себе под голову. — Я нормально. — Он закрыл глаза и улыбнулся. — Нормально, — повторил он и поцеловал ее руку. — Ты не представляешь, как я рад, что ты пришла.

Ирина в это время сходила с ума в коридоре.

«Ну хотя бы на минутку к нему зайти, убедиться, что с ним все в порядке, разок поцеловать… И чего эта выдра там так долго делает?» — мучилась она. Только одно немного ее утешало: Нина Павловна тоже была здесь, с ней. Хотя… Возможно, она просто не хочет мешать примирению супругов?

От этой мысли волосы на голове у Ирины зашевелились. Она с трудом сдержалась, чтобы не ворваться в палату и не выгнать оттуда Смирнову. Правда, вряд ли это понравится и Андрею, и его матери. Придется терпеть, терпеть, терпеть…

— Давай забудем все глупости, — говорил Наташе Андрей. — Я вернусь домой.

Наташа молчала и улыбалась. Ей не хотелось волновать больного. Но и отвечать ему «Хорошо, возвращайся!» она не собиралась. Это же смешно, о каком возвращении он говорит, когда за стенкой ходит по коридору его любовница?! Наташа отчетливо слышала нервный перестук ее каблучков: три вперед, три назад, потом опять…

— Почему ты молчишь? — теребил ее Смирнов, прикрыв глаза и улыбаясь, после чудесного спасения в аварии он был настроен благодушно.

— Не знаю, — наконец сказала жена. — Мне кажется, что мы слишком далеко зашли.

— А мне не кажется, — открыл глаза Андрей. Благодушие с него как рукой сняло. — По-моему, ты опять все усложняешь.

Они помолчали. По мере того как к нему возвращалась трезвость мысли, он все четче вспоминал, что ехал разбираться с Клениной, но чуть-чуть не доехал до дома. Наверно, в больнице проверили его документы и позвонили жене. Хотя телефон в паспорте не указан… Как же Наташа узнала, что он здесь? Что-то тут не так…

— А как ты здесь оказалась? — снова спросил он. — Тебе из больницы позвонили?

— Нет, не из больницы. — Наташа вздохнула. — Меня твоя Ирина нашла…

Лицо Смирнова сначала выразило величайшую степень удивления, потом ожесточилось.

— Я рада, что все обошлось, — продолжала Наташа. — Ты за меня не беспокойся, я не пропаду. — Она встала, собираясь уходить, но он поймал ее за руку:

— Наташа, подожди! Ты что, не слышала? Я хочу вернуться домой! Разве ты не хочешь того же?

— Тебе не надо волноваться, Андрей. — Она мягко отняла свою руку. — Извини, но мне нужно побыть одной. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — Будь здоров! — Наташа выпрямилась и быстро вышла…

За окном светало. Услышав, как скрипнула дверь, Андрей закрыл глаза и притворился спящим. Ирина нерешительно подошла к кровати. Постояла, глядя на Андрея, потом села у изголовья и осторожно погладила его волосы. Смирнов заворочался, повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Ее рука бессильно упала на белую подушку.

Через несколько минут к Ирине присоединилась Нина Павловна. Лишь под утро падавшая с ног Кленина уехала домой, оставив Андрея с матерью. Врачи сказали, что смогут выписать его через два дня, после того как проведут все обследования. На всякий случай Ирина сунула медсестре деньги. Ей казалось, что за бесплатно ничего качественного в больнице быть не может…

А Наталья остаток ночи сидела на кухне и жгла спички, раздумывая, что делать дальше со своей жизнью. Спички быстро сгорали, и она утешала себя тем, что человеческая жизнь все-таки менее быстротечна.


Два дня, проведенные в больнице, показались Смирнову вечностью.

Как и большинство нормальных людей, Андрей не любил больницы. Они навевали на него тоску и мысли о собственной бренности. А уж обычный для подобных заведений запах карболки, хлорки и йода и вовсе мешал забыть о том, что ты не дома, где, как говорится, и стены помогают.

Здесь стены не помогали. И прежде всего потому, что больница оказалась переполнена тараканами.

Андрей к тараканам не привык. Возможно, ему везло, но ни в доме матери, ни в их с Наташей квартире никогда не было никаких насекомых. И вид усатых переносчиков заразы вызывал у него почти рвотный рефлекс.

Сначала Смирнов пытался жаловаться. Но молоденькая медсестра, которую он за руку притащил в палату, только пожала плечами.

— Они что, вам мешают? — лениво протянула она. — Сидят, зверушки, никого не трогают…

— Мне эти зверушки неприятны, — скандалил Смирнов. — Нельзя ли что-нибудь сделать? Посыпать тут чем-нибудь?

— Это же не комары, они не кусаются, — попыталась утешить его девушка, но Андрей был непоколебим и даже грозился пожаловаться в СЭС. Только тогда медсестра принесла в палату какой-то бурый порошок, от которого Смирнов тут же начал чихать, и щедро посыпала им пол, плинтусы и подоконник.

Тараканы притаились, но думать о победе было рано. Ровно через три часа один из них, самый толстый рыжий усач, вышел на разведку. Надо полагать, его товарищи в это время следили за ним так же внимательно, как и Смирнов. Андрей старался недышать, чувствуя, что каждая порция воздуха, попадающая в его легкие, несет в себе здоровый заряд антитараканового порошка.

Разведчик не спеша дополз до пола и осторожно повел усами. Через несколько секунд он весь был покрыт бурым налетом отравы, и Андрей от нечего делать стал гадать, сколько времени продержится враг.

Однако таракан, всласть поковырявшись в порошке, явно не чувствовал никакого недомогания. Наоборот, вернувшись к сородичам, он, очевидно, дал им добро на снятие «комендантского часа», и через двадцать минут прежнее движение прусаков по стенкам и полу возобновилось.

Андрею пришлось признать свое поражение и мокрой тряпкой убрать в палате всю отраву.

За этими увлекательными занятиями прошел день.

А к вечеру начали подтягиваться гости. Сначала пришла Нина Павловна, притащив огромную сумку со всякой снедью.

— Мама, зачем? — простонал Андрей, увидев трехлитровую кастрюлю с борщом, старательно укутанную в теплый платок, пакет с колбасами и сосисками, а также литровую банку салата оливье. — Здесь больница, а не концлагерь! Я уже обедал…

— Знаю я эту больничную еду, — отмахнулась мать. — Вот поешь домашненького.

Смирнов сдался, и не без аппетита навернул и супа, и салата, и сосисок.

После еды Нина Павловна с газетой устроилась рядом с его кроватью и принялась вслух читать сыну новости. Под монотонные описания выборов, грабежей и светских сплетен Андрей задремал.

Очнулся он от тычка матери — довольно болезненного и грубого:

— К тебе пришли.

— Наташа? — радостно протянул он, не успев открыть глаза.

Мать в ответ хмыкнула.

Полный самых мрачных предчувствий, Смирнов приподнялся и увидел… Соню.

— Привет, — сказала роковая красотка, одетая, как всегда, во что-то воздушно-эротичное. — Я на минутку…

Андрей тихонько застонал. Соня подошла и, не смущаясь присутствия матери, поцеловала его в губы.

— Мне очень жаль, что тебе так не повезло, — проворковала она. — Сначала я, потом ты… Какое-то роковое невезение.

Андрей был не в силах отвечать.

— Я тебе принесла газет, чтобы ты не скучал, — сказала Соня, собираясь уходить. — Если что, звони!

Андрей достал из пакета, оставленного Соней, «СПИД-инфо» и пару журналов «Плейбой». Посмотрел и моментально спрятал обратно, но мать все-таки заметила.

Наступившее молчание становилось невыносимым.

— Кто это? — наконец не выдержала Нина Павловна.

— Это подруга Ирины, — честно признался Смирнов.

— Подруга? И давно ты с ней в столь близких отношениях?

— Какие отношения, мама, ты что? Я с ней еле знаком…

Мать вздохнула и скрылась за газетой.

На какое-то время наступила тишина, и Андрей вновь попытался уснуть. Через час ворочания с боку на бок веки начали слипаться, а дыхание выравниваться. И тут он, к своей досаде, услышал шепот матери:

— Андрей, ты спишь?

— Сплю, — пробормотал он и недовольно заворочался. Что ж такое, не дают человеку спокойно поболеть!

— К тебе Ирина пришла, — шепнула мать.

Смирнов замер. Ирина?!

— Я же сказал, я сплю! — рявкнул он. — Можно меня не трогать?!

Ошеломленная Нина Павловна развела руками.

— Извините, Ира, что-то он не в духе. Наверно, пока неважно себя чувствует, — пробормотала она смущенно.

— Ничего, — попыталась вежливо улыбнуться Кленина, ощущая себя мухомором, посмевшим затесаться в пакет с благородными шампиньонами. — Пусть спит…

Она ушла. Раздраженный, Смирнов залез под одеяло с головой и даже не попрощался с матерью, которая потихоньку собрала свои кастрюли и тоже удалилась.

Наташа в этот день так и не появилась.

Часть четвертая СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ

Кленина сидела за столом и не дыша смотрела на Андрея.

— Так что спасибо тебе, Ирина, за все, подобрала, одела, обула, — говорил он ей невозмутимо, — помогла осуществить проект. Дальше все пойдет само собой. Прибыль и все прочее — дарю. Только вот если ты думаешь, что я и дальше готов быть при тебе вторым номером, ты ошибаешься! Я ухожу. Думаю, я полностью отплатил за твою доброту.

Эта речь длилась уже пятнадцать минут. Он вошел к ней в кабинет с букетом цветов, поцеловал руку, причем вел себя как посторонний человек, который хочет казаться воспитанным в глазах дамы, а потом заговорил о том, сколько она для него сделала. Но при этом всячески подчеркивал свою независимость.

— Что с тобой случилось? — не выдержала Ирина. — Что случилось вообще? Ты что, обиделся на что-то?

— Не в тех чинах, чтоб обижаться, — ответил Смирнов.

— Вообще-то это я должна обижаться! Ты у Соньки был, оказывается!

— Ты мне не жена, чтобы я перед тобой отчитывался, — гордо задрал голову Смирнов. Ирина, напротив, как-то вся сникла.

За время, проведенное в больнице, Андрей разработал четкий план действий. Во-первых, выяснять с Ириной отношения он не станет. Зачем? Какой смысл унижать ее и себя? Просто распрощается и уйдет. Если ей нужны магнитоотводы и абсорбенты, пусть забирает. Он придумает другие гениальные вещи. Второй этап — возвращение к Наташе. Он извинится, а она его простит и примет назад. С Клениной же надо рвать раз и навсегда, беспощадно, не вдаваясь в разъяснения, а то она его опять околдует. Один Бог знает, как у нее получается вить из мужчин веревки. С него хватит, пусть другие мучаются…

— Да, я был у Сони. — Он не выдержал обвиняющего взгляда Клениной. А что ему скрывать? Он там ничем предосудительным не занимался, тем более что Ирина сама хотела свести его со своей подругой. — И в этом все дело.

Измученная Ирина была не в силах и дальше отгадывать эти странные ребусы в поведении любимого мужчины.

— В чем дело?! — сорвалась она на крик. — Я ни черта не понимаю! Тебя словно подменили в один день! Это авария так на тебя подействовала?!

— Не могу сказать, — протянул Смирнов. — Связан словом. Короче, спасибо за все. Удачи, успехов в труде и в личной жизни!

Он пошел к дверям. Ирина вскочила и загородила ему выход:

— Подожди! Ты к жене вернулся, что ли?

Он не ответил, просто посмотрел на нее.

— Скажи, Андрей, почему? — прошептала она.

Смирнов молча отстранил ее и вышел.

— Господи, — пробормотала Ирина и расплакалась.


Смирнов с огромным букетом в руках, перепрыгивая через несколько ступенек, спешил домой, к Наташе. Лицо его светилось радостной улыбкой. Андрей почти не сомневался, что жена примет его назад.

Затормозив перед дверью квартиры, он оглядел себя, поправил галстук, рубашку, волосы и только после этого позвонил.

Дверь открыла Наташа.

— Это ты? — удивилась она, пропуская мужа в квартиру.

— Здравствуй, — ответил Смирнов. — Это тебе!

Наташа молча приняла цветы. Очевидно, она совсем не ожидала его увидеть.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, наливая воду в вазу.

— Отлично. — Андрей бодро расхаживал по дому, с любопытством оглядываясь. — Как новенький! Ты что, сделала ремонт? — Он провел пальцами по гладкой стене коридора.

— Да, только закончила, — крикнула Наташа из ванной.

Андрей покачал головой. Почему-то он не чувствовал себя дома. Наверно, много времени прошло и он отвык.

Подойдя к стенке в гостиной, он достал из книжного шкафа «Королеву Марго» и некоторое время ее перелистывал. И стенка, и ковер на полу, и книга в руках были знакомыми, но одновременно какими-то чужими. Словно он был в гостях.

— Ты, конечно, извини, но… Зачем ты пришел? — Жена бесшумно подошла сзади, и Андрей от неожиданности чуть не выронил книгу.

— То есть как это зачем? — удивился он, ставя «Королеву Марго» обратно в шкаф. — Я же сказал тебе в больнице, что хочу вернуться в семью…

— Ага… — без всякого выражения сказала Наташа и ушла на кухню.

Смирнов в растерянности поплелся за ней…

— Наверно, ты думал, что это будет красиво. — Наташа остановилась в дверном проеме и прислонилась к косяку. — Богатый, уверенный, красивый, с цветами — капитан дальнего плавания. Жена плачет и бросается ему на шею.

От этого обидного и насмешливого тона Андрей покраснел.

— Не было никакого плавания! Не было там ничего и нет. Да, есть успехи. Но это касается только моей работы.

— Правда? — Наташа усмехнулась. — Где же ты был столько времени?

— Наташа, извини. — Он попробовал ее обнять, но жена его оттолкнула.

— Занимался работой? Между прочим, дочки по тебе скучали.

— И я тоже скучал…

— Правда? — все тем же неприятным тоном продолжала она.

Андрей сделал шаг к ней, но она отодвинулась и отошла к окну:

— Мне казалось, что у тебя теперь другая жизнь.

— Никакой другой жизни, — пробормотал Смирнов. Отчасти он понимал претензии жены. Он действительно давно у них не появлялся. Но ведь она сама его выставила! Да еще этот Кленин вертелся под ногами, будь он неладен…

— И другая женщина, — гнула свою линию неумолимая Наташа.

— А насчет этой женщины… так вот, она меня просто использовала. И я к ней совершенно равнодушен!

Наташа отвернулась. Ей всегда казалось, что из-за человека, к которому ты совершенно равнодушен, так не расстраиваются…

— Просто использовала! — повторил Смирнов в ярости, не замечая, что своими эмоциями выдает себя с головой, Ему действительно было больно вспоминать об обмане Ирины. Ведь он искренне решил остаться с ней, жить с ней, возможно, когда-нибудь завести детей…

— Значит, она тебя обманула? — Это заявление Наташу заинтересовало.

— Я это знаю точно, — кивнул головой Андрей. — На ее счет можешь быть спокойна, Ирина ко мне равнодушна.

— При чем тут она! — не выдержала Наташа. Похоже, этот дурачок только и думает что о себе. — Хотя…

— О чем это ты? — удивился Смирнов.

— Просто как было, у нас уже не будет. Ты изменился, и я стала другой. Точнее, сначала я только хотела попробовать стать другой, а потом… В общем, что-то сломалось.

— Не выдумывай, — стараясь казаться оптимистичным, сказал он. — Мы еще посмеемся над этим года через два.

— Да? А эти два года что будем делать? Ждать, пока отпустит? Или забывать то, что было? Ты ушел…

— Я не ушел, меня выгнали… — Андрей попытался напомнить жене реальные факты, но она лишь отмахнулась.

— Ну почти ушел — какая разница? Я ведь тоже почти ушла…

Пораженный, Смирнов уставился на нее. Он и не думал, что Наташа говорит серьезно.

— К кому?!

— Какая тебе разница?

— То есть как это — какая мне разница?

— А вот так. — Наташа воинственно вскинула голову. — Ты свалил из дома и даже ни разу не поинтересовался, как мы живем, на что, нет ли у нас проблем. Я сочла, что тоже могу быть свободна от обязательств… Так что считай, что я почти ушла из семьи.

— Но не ушла же!

Андрей вскочил и выбежал из кухни. Она молча ждала. Через минуту он вернулся:

— Наташ, ты извини, но я начинаю думать, что тебя раздражают мои профессиональные успехи!

Она только печально улыбнулась.

— Я тебя устраивал уютный, домашний, а я разный! Да, представь себе, я разный! Тебе не нравится? Скажи прямо!

— Ну смешно, ей-богу! Дело же совсем не в этом! Ты достиг чего-то, это хорошо! Но зачем являться вот так, изображая из себя благодетеля?

Смирнов рассердился. Не поймешь этих женщин. То упрекает его в том, что не приходил и был равнодушен, а сейчас пришел с цветами — на тебе, изображает благодетеля…

— Я вообще-то к тебе явился как муж! — Он отошел от нее и сел к ней спиной. — В общем-то я и есть твой муж.

— Я помню, — бесстрастно ответила Наташа.

Андрей поднял цветы — они так сиротливо лежали на столе, словно решили увянуть вместе с его надеждами на счастливое примирение.

— Может, все-таки поставишь их в воду? — спросил он. Наташа молча протянула руку к вазе, и тут в дверь позвонили.

Смирнов вздрогнул. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось общаться с Федотовым. Только у соседа Кости была странная привычка являться в самые неподходящие моменты.

Но Андрей ошибся. Наташа вернулась на кухню вместе с Клениным, в руках которого был такой же большой букет цветов. Смирнов набычился.

— Очень приятно! — обиделся он.

Сергей застыл в растерянности. Наконец-таки Наташа согласилась с ним встретиться, он прилетает, окрыленный, а у нее, оказывается, сидит муж… Странно. И неприятно.

Смирнов понял: ситуация вышла из-под контроля. Вот, оказывается, что имела в виду Наташа…

— Ну и к чему все эти разговоры? Нельзя было прямо сказать? Я иногда бываю очень догадливым. Иногда…

Он встал и подошел к застывшей в проходе парочке.

— Разрешите пройти? Секундочку. — Он вырвал из рук Кленина букет и галантно вручил его Наташе. — Это вам!

Взял свои цветы, засунул их под мышку и выскочил за дверь, крикнув на прощанье:

— Желаю счастья в личной жизни!

Оставшиеся в квартире долго молчали. Первым заговорил Сергей:

— Извини, если не вовремя. Но ты сказала, что можно…

Огорченная, Наташа покачала головой.

— Я не знала, что он придет. — Взяв в руки букет, она наконец-таки поставила цветы в воду.

— Ты не представляешь себе, как я переживал. — Кленин пытался забыть о неприятной сцене с Андреем. — Ты со мной не встречалась, не хотела говорить… Что случилось? Я все не могу понять… неужели ты из-за этой фотографии? Да она сто лет там лежала!

Кленин имел в виду фотографию Ирины, которую по забывчивости возил у себя в бардачке машины. Наташа случайно наткнулась на нее, когда они вместе путешествовали.

Она молчала. Появление Андрея выбило ее из колеи. Она действительно пригласила Сергея, даже настроилась сходить с ним куда-нибудь, но теперь… Ей не хотелось никого видеть. Ни мужа, ни Кленина, вообще никого.

— Я думаю о тебе и понимаю, что ты мне нужна. Я хочу видеть тебя счастливой. — Сергей взял ее за руку.

Он был на грани того, чтобы пасть на колени и просить Наташу выйти за него замуж. Казалось, что он и Ирина двигаются по параллельным траекториям, словно предугадывают шаги друг друга. Сначала она приехала просить руки Смирнова, а через два дня Кленин стоял перед Наташей и тоже думал о браке.

Она задумчиво понюхала цветы:

— Спасибо, Сергей, но… Сегодня ты тоже уходи. Я не готова еще…

Это было как пощечина. Но, будучи бизнесменом, Сергей привык контролировать свои эмоции, и на лице у него ничего не отразилось. Он лишь слегка побледнел и глаза перестали лучиться радостью.

— Извини…

Наташа услышала, как хлопнула дверь, села у стола и спрятала лицо в ладонях.

— Что же мне делать? Как поступить? — в отчаянии она спрашивала неизвестно у кого снова и снова, и только тиканье часов было ей ответом.


— Умная женщина, а позволила себя охмурить какому-то недоделку. — Макишев постучал себя по лбу.

Плохо, конечно, говорить так о человеке, который тебе помог, но что поделать? Макишев ревновал. Ревновал смертельно. Во-первых, из-за Ирины. Он столько лет по ней сох и считал, что она просто не способна на глубокие чувства. А тут она влюбилась. И в кого? Что в Смирнове такого, чего нет у него, Макишева? Тем более что сам он смог бы оценить Иринину любовь, а Смирнову она и даром не нужна…

Во-вторых, он ревновал, потому что все вокруг считали Смирнова гением. На его, макишевский, взгляд, совершенно незаслуженно. Пока Смирнов не сделал ровным счетом ничего гениального. Как специалист в области информационных технологий он был ноль. А когда Ирина выдвинула его в кандидаты на пост мэра, до смерти перепугался. Наконец, это его изобретение — магнитоотводы — пока не получило официального признания. И вообще, неизвестно, что это за штука такая. Иными словами, Смирнов совершенно незаслуженно занял место, которое Макишев всегда считал своим — скромного, но умного интеллигента.

Все это, вместе взятое, и побудило его сказать Ирине ту самую фразу, из-за которой и разгорелся сыр-бор:

— Позволила охмурить себя какому-то недоделку!

— Полегче! — одернула его начальница. — У этого недоделка светлая голова. — Она прижала платок к глазам.

Макишев вздохнул. Как говорят бандиты, за базар придется отвечать.

— А вот в этом-то и вопрос. — Он сел напротив нее. — Видишь ли, я разговаривал с приятельницей из этого НИИ, из ОНТИ…

— Что такое ОНТИ? — нахмурилась Ирина.

— Ну… Отдел научно-технической информации. Так вот, она считает, что все эти абсорбенты и магнитоотводы — бред сивой кобылы. Нет, конечно, этим занимаются, но многие и давно. А не в одиночку и кустарно. Кустарь твой Смирнов — извини, пожалуйста. И вляпаемся мы с его фальшивым изобретением.

Ирина рассердилась и начала нервно крутить в руках ручку.

— У тебя что, точные данные есть?

— Нет, но…

— Будут — поговорим, — отрезала Ирина. Она сразу поняла, откуда ветер дует.

Макишев замолчал. Ладно, если ей нужны документальные доказательства, она их получит. Даром он, что ли, столько лет работал в лучшей информационно-консалтинговой фирме города Перешеевска?

— А пока позови-ка мне его! — приказным тоном сказала хозяйка «Контакта».

— Есть! — Макишев издевательски щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.

Ирина сломала ручку и отбросила ее в сторону. На ладонях остались следы чернил.

Спохватившись, она достала салфетку и тщательно вытерла руки. Еще не хватало показать Андрею, что она нервничает. Утром он явился на работу и, как шепотом поведал ей Димочка, до сих пор ждал, пока она оформит его увольнение. Итак, их отношения вновь переходят на деловые рельсы.

Смирнов вошел, холодный, вежливо-равнодушный и деловитый, и с порога спросил о том, когда она подпишет его заявление.

— Не подпишу, — отрезала Ирина, вновь становясь той Клениной, которую знали и боялись ее сотрудники. — Возникли осложнения…

— Естественно, — с досадой промолвил Смирнов. — Я и не думал, что ты просто так меня отпустишь.

— Да? Ты слишком много о себе думаешь, — вспылила Кленина. — Речь идет о деле, а именно — о твоих абсорбентах. Как ты знаешь, нам уже перечислили первую часть кредита. Но у людей возникли к тебе кое-какие вопросы.

— Например?

— Например, кое-кто, пока не буду говорить, кто именно, считает, что твое изобретение — бред сивой кобылы.

— Так и сказали? — обиделся Смирнов.

— Цитирую дословно. Поэтому извини, но отпустить я тебя не могу. Теперь ты обязан доказать своим сотрудникам, что это серьезно.

Смирнов молчал. Ирина побарабанила пальцами по столу.

— А если тебе кажется, что я держу тебя на вторых ролях, давай сам руководи! Устраивает?

— Устраивает. Только я буду действовать так, как считаю нужным.

— На здоровье.

— Вот и отлично. — Смирнов вышел.

Ирина от злости стукнула чашкой по столу, и она разлетелась вдребезги.

— Смотрите, какой умник нашелся, — шипела она. — Без году неделя в фирме, а уже о себе воображает! Хам! Да если бы не я…

И тут она осеклась. Да ведь сама виновата! Хочет любой ценой удержать мужика. Вот и получай, что вырастила…

«Пора брать себя в руки, — тупо глядя на осколки, думала Ирина. — Если так пойдет и дальше, то в офисе ни одной целой вещи не останется…»


С этого дня атмосфера в «Контакте» накалилась. Дружный доселе коллектив разбился на два лагеря. В первом был Андрей Смирнов, во втором — все остальные. Кленина, обычно грудью защищавшая фаворита, на этот раз заняла нейтральную позицию.

Недовольство сотрудников можно было понять. С каждым днем Андрей менялся, и изменения эти, к сожалению, были не в лучшую сторону.

— Это напоминает мне «Сказку о золотой рыбке», — как-то сказала Анечка Сереже, наблюдая, как Смирнов за что-то отчитывает Ирину, а та молча все это слушает. — Рыбка старухе и корыто, и дом, и дворец, а та села ей на шею и ножки свесила…

— Почему мы живем не в шестнадцатом веке? — простонал в ответ Сережа.

— А зачем тебе? — заинтересовалась Анечка.

— Я бы вызвал его на дуэль! — воскликнул пылкий мальчик.

— А что мешает тебе сделать это сейчас?

— Так ведь все равно убить его нельзя. Кончится тем, что меня просто уволят, — уныло ответил он. — И никакой романтики…

А Смирнов между тем совсем распоясался. Сначала он нанял плотников, и те отгородили большой кусок от общей комнаты, где до этого трудился весь коллектив, кроме Ирины и Димочки. Из этого закутка получился кабинет, причем ушло на это всего два дня. Смирнов лично прикрепил к двери нового помещения табличку «Зам. Генерального директора». Остальным же сотрудникам пришлось располагаться буквально друг у друга на головах.

— Ну и наглость, — качал головой Макишев. Со Смирновым он здороваться перестал. Правда, и новый заместитель не спешил проявлять к бывшему приятелю дружеское участие. Наоборот, то и дело вызывал к себе и дотошно допрашивал об итогах проделанной работы, демонстрируя, что никаких других отношений, кроме «начальник — подчиненный», между ними нет и быть не может.

Стульев дошел до того, что все чаще копался в Интернете на сайтах, посвященных поиску работы.

— Если так пойдет и дальше, — говорил он, — то придется искать другое место. К сожалению, единственной приличной альтернативой «Контакту» в нашем секторе является фирма Сергея Кленина.

— Он тебя встретит с распростертыми объятиями, — хлопал Стульева по плечу Макишев. — Тебе же цены нет. Перебежчик из стана врага…

Стульев и сам это понимал. Единственное, что удерживало его от подобного предательства, была элементарная лень и некоторое опасение, что предателей не любят. Сведениями, конечно, воспользуются, но на взлет по карьерной лестнице ему рассчитывать не придется.

Димочка пытался относиться к происходящему философски, тем более что его слишком занимала собственная личная жизнь, и времени на то, чтобы участвовать в интригах, у него не оставалось. Однако, после того как Смирнов облаял его за болтовню по телефону в рабочее время, отношение Димы к нему сильно изменилось.

Теперь он уже не стелился перед Смирновым и все чаще намекал Ирине, что не нанимался быть секретарем одновременно у двух начальников.

Сама Кленина, похоже, пребывала в состоянии перманентного «выпадения в осадок». Она стала бледной и молчаливой и все чаще смотрела на Андрея так, словно в первый раз его хорошенько разглядела.

— Помяните мое слово, он сам себе роет могилу, — заговорщицки шептала Анечка сослуживцам. — С любимой женщиной так обращаться нельзя, особенно фавориту.

— А может, она мазохистка, — фыркал в ответ Стульев. — Если бы ей это не нравилось, давно бы выгнала деспота в шею…

Всем казалось, что Ирина пока проверяет, насколько далеко может зайти Смирнов, которому власть, похоже, ударила в голову. Коллектив надеялся, что вот-вот зарвавшегося временщика поставят на место.

Сам же зам вовсе не считал себя самодуром. Он старательно работал и требовал того же от других. Он хотел доказать всем, что стоит чего-то и без Ирины! И не знал, что внезапно и незаслуженно свалившаяся на голову власть имеет свойство развращать человека. Никто не догадался вовремя подсунуть ему шварцевского «Дракона».

Гром грянул на очередном совещании, и с этого момента все сотрудники окончательно поняли, какую роль в предстоящей пьесе им предназначено сыграть.

Герберт Иванович с кислым видом смотрел в окно. Остальные старательно изображали внимание, но настроение у всех было похоронное.

— Итак, всего восемь серьезных контрактов за неделю — всего! Причем половину заключил я! — изгалялся Смирнов на утренней летучке. — Это несерьезно! Нужно быть активнее, смелей действовать… Я предлагаю ввести процентную систему оплаты, то есть процент от контракта. — Он повернулся к Ирине.

К ужасу сотрудников, она промолчала. Над коллективом нависла угроза ближайшего безденежья.

— И еще раз напоминаю: абсорбенты — это главное наше направление, главное! — продолжал нудить Смирнов.

— Можно вопрос? — подал голос Стульев.

— Да, пожалуйста, — отозвался зам.

— А вот это ваше замечательное изобретение — эти абсорбенты — оно уже запатентовано?

— Это вопрос ближайшего будущего. А что, есть какие-то сомнения?

— Нет-нет, что вы! — испугался Стульев. — Но вы сейчас упоминали компанию «Майкрософт», Ай-би-эм… А ведь эти компании сначала предлагают продукт, и только, а потом начинают его продавать. А мы пока… извините, даже предложить ничего не можем. Воздух, голая идея, так сказать…

— Еще кто так думает? — Смирнов зловеще оглядел присутствующих.

Наступила гробовая тишина. Было слышно, как в приемной жужжала муха. Димочка дернулся было туда под предлогом сварить кофе, но остановился под тяжелым начальственным взглядом.

— Я так считаю, — наконец тихо произнес Герберт Иванович. Совесть не позволила ему смолчать. — Ходят какие-то невероятные слухи о сумасшедших кредитах, которые мы получили или вот-вот должны получить. А также о предприятиях, предполагающих запустить это ваше устройство. Не имея на это ни чертежей, ни… собственно, ничего не имея! Вы, Андрей Сергеевич, очень активный человек. Но не продаем ли мы воздух, в самом деле?

Смирнов покраснел от гнева.

— То есть вы считаете, что я аферист?

— Я этого не сказал.

— Не говорили, — согласился Смирнов. — Но это не главное. Главное — вы не верите в нашу перспективу. Ну если честно, Профессор?

— Никто и никогда не упрекал меня в нечестности, — с достоинством проговорил Герберт Иванович. — Да, я не верю.

— Спасибо за откровенность. — Смирнов не спускал с него зловещего взора. — Мне кажется, что с такими сомнениями вам будет некомфортно работать дальше в нашем коллективе…

Анечка ахнула и прикрыла рот рукой. Ирина, и так бледная, просто побелела, но опять промолчала.

Герберт Иванович осмотрел испуганные лица сослуживцев, ожидая, не придет ли откуда-нибудь поддержка. Не пришла. Все прятали глаза и молчали. Тогда он встал и молча пошел к двери.

— Останьтесь, Герберт Иванович, — неожиданно раздался голос Ирины. — Андрей Сергеевич не это хотел сказать.

Смирнов поднял голову.

— Спасибо, Ирина Александровна. — Герберт Иванович взялся за ручку двери. — Я отлично понял, что именно хотел сказать уважаемый Андрей Сергеевич. — Всем спасибо… — Сотрудники поежились. — Мне было трудно после преподавания и научной деятельности переключиться на этот так называемый бизнес. Но главное — люди… И мне с вами было хорошо. Спасибо…

Он вышел, а сотрудники слушали, как звучат его шаги в коридоре. Первой опомнилась Ирина:

— Спасибо, все свободны!

Смирнов удивленно посмотрел на нее, но она не обратила на него внимания. Макишев задержался в дверях. Его взгляд был настолько красноречив, что Ирина не выдержала:

— Вы тоже свободны, Макишев!

Захлопнулась дверь, и «начальство» осталось наедине.

— Ты сама говорила, что хочешь работать в паре, — накинулся на Ирину Андрей, растрепанный и злой. — Да, может, я погорячился, уволив Профессора. Но неужели ты не понимаешь, что в данной ситуации обязана была поддержать меня? В интересах дела, в интересах, извини, нашего общего авторитета? А что будет теперь? Коллектив разобьется на два лагеря, одни будут за тебя, другие за меня — и начнется маленькая гражданская война…

— Насчет двух лагерей я бы не обольщалась, — медленно, через силу ответила Ирина. — Вряд ли кто-нибудь будет за тебя. И не надо говорить об интересах дела. Тебя, кажется, больше интересует твой собственный авторитет. А дело не общее, кстати, а мое. Я имею в виду не твои магнитоотводы, а то, что создала я. Коллектив, который состоит из живых людей. У нас была уникальная атмосфера, мы были дружными… А теперь этого нет!

— А тебе не кажется, что это элементарное чувство ревности? Ведь ты не станешь отрицать, что я предлагаю совершенно другой поворот, новое направление, новые перспективы? И тебе обидно, что не ты стоишь во главе всего этого. Ты просто ревнуешь, вот и все!

— Если тебе так проще, считай, что все дело в этом.

— Что значит, считай? Я не понимаю, ты что, издеваешься? Я же не придурок какой-нибудь?!

— Не кричи! Жаль, что я не умею падать в обморок. Очень хочется…

Смирнов набрал воздуха в грудь.

— Значит, я в одиночку их должен убеждать? Ты устранилась, это так надо понимать?!

— Понимай как хочешь. — Кленина почувствовала, что сыта этим человеком по горло.

— Я понял. В одиночку. Ну что ж, буду в одиночку. — Он приосанился, подошел к окну и четко, громко сказал: — Ты свободна!

Ирина изумленно покачала головой:

— Не понимаю, или ты дразнишь меня, или на самом деле так разыгрался?

— А понимай как хочешь, — издевательски сказал он. — И кстати, — он повернулся к ней лицом, — что-то давно ты в последнее время не говоришь мне о любви… То каждый божий день, а сейчас — молчок…

Она не верила своим ушам — настолько это было унизительно.

— Давай поговорим о любви. — Он подошел к ней и попытался сесть на подлокотник ее кресла. — Я тебя люблю, ты меня любишь, красивые фразы…

Она закусила губу.

— Мне женщина нужна… Я не привык быть один. Ты красивая, тоже одинокая… Зачем отказывать себе в радостях жизни?

— Ты смешной, Смирнов. — Она отвернулась. — Ты очень смешной. — Но в ее голосе смеха не было.

Она поднялась и быстро вышла из кабинета, а Смирнов ей вслед издевательски помахал ручкой. Потом огляделся, заметил на ее столе степлер. Взял в руки, взвесил, словно собираясь запустить его в стену. Немного поколебался и… степлер раскололся о книжный шкаф.

Смирнов сел в Иринино кресло и резко крутанулся.

— А ведь и правда помогает! — удивленно сказал он сам себе.


…От пережитого потрясения Наташа отошла очень быстро. Просто погоревала вечерок и снова стала той новой Наташей, которая пытается быть независимой и сильной женщиной.

На следующий день она сходила в центр и вернулась нагруженная газетами и обрывками объявлений. С аппетитом пообедав, села на пол, обложившись прессой, и с красным фломастером в руках стала просматривать разделы о предложениях работы.

Она определила свои слабые и сильные стороны. К слабым относилось наличие двух детей, плохое знание компьютера и английского и полное незнание реалий современного рынка. К сильным — опыт работы с детьми, чувство юмора и хорошая обучаемость.

Но положение на рынке труда ее не слишком вдохновило. Наташа была реалистом и понимала, что вряд ли сможет претендовать на должность управляющего или ведущего специалиста. Быть личным секретарем ей тоже не очень хотелось. Во-первых, для этого нужно владеть делопроизводством, а во-вторых, начальник может потребовать от нее таких услуг, на которые она не готова.

Кроме того, ей не хотелось искать постоянное место — она была привязана к своей школе и не собиралась оттуда уходить. А потому планировала найти работу на полдня.

Из всей кучи объявлений Наташа отобрала лишь около двух десятков.

Позвонив по первому, она вежливо представилась и спросила, какого рода работники им нужны. Грубый дамский голос в ответ поинтересовался, сколько ей лет.

— Около тридцати, — честно ответила она.

— Нам нужны девушки помоложе, — отрезала дама.

— А зачем? — наивно удивилась Наташа.

Дама коротко и доходчиво объяснила, почему они предпочитают молодых.

— Извините, до свидания, — поспешно распрощалась с ней Наташа.

Она повесила трубку и вычеркнула эту вакансию. Потом подумала и вычеркнула еще три аналогичных объявления, в которых предлагалась работа по вечерам для девушек старше восемнадцати лет.

Следующим был номер, владельцам которого требовались молодые женщины, желавшие подработать в свободное от основной работы время.

— Здравствуйте, — осторожно произнесла Смирнова, ожидая опять нарваться на грубость. Но ей ответил вполне вежливый мужской голос, и Наташа немного успокоилась. — Я звоню по поводу работы…

— Конечно, конечно, нам всегда требуются новые кадры, — обрадовался мужчина.

— А что за работу вы предлагаете?

— Я думаю, вам нужно подъехать к нам и обсудить это не по телефону.

— Но вы можете сказать хотя бы приблизительно?

— Работа в сфере услуг, — туманно ответил мужчина.

— А возраст имеет значение?

— А что, вам еще нет восемнадцати? — испугался тот. — Мы не связываемся с несовершеннолетними, вы что?! Это же статья!

— Ясно, — сказала Наташа. — Думаю, ваше предложение меня не заинтересует. Нет-нет, спасибо, мне все ясно…

Таким образом, вскоре большая часть объявлений была вычеркнута. Осталось лишь несколько вакансий няни. И Наташа поняла, что это судьба. Никуда ей не деться от детей, даже летом.


— Ой, зря вы, Герберт Иванович. — Стульев налил водки в стакан. — Вы что, не понимаете, что это ничем не закончится? Он Ирине голову задурил. Явно сумасшедшие проекты какие-то. Она одумается, конечно, но уже будет поздно…

Сотрудники сидели за столом и выпивали. У всех было ощущение, которое появляется на поминках. Только поминали они не человека, а свою прежнюю работу, которая, как ни крути, им нравилась, за которую им неплохо платили… Теперь, похоже, наступили другие времена. Смирнов претворял в жизнь свои амбиции, зарплаты грозили махнуть ручкой, и уволить нынче могли за то, чем никогда не грешила Ирина, — за отсутствие чинопочитания.

— Любовь, что ж поделаешь, — вздохнула романтичная Анечка.

Все чокнулись и выпили.

— Ага, любовь, за наш счет, — возмутился Стульев.

— Между прочим, многие великие дела рождались из сумасшедших проектов, — напомнила ему Анечка.

— Что, тоже в Смирнова влюбилась? — ухмыльнулся Стульев.

Герберт Иванович поморщился.

— Я? Я на нашей фирме таких сумасшедших вариантов насмотрелась, что сама вряд ли замуж выйду. Я зараженная.

— Ой! — Стульев округлил глаза. — В каком смысле?

— Не в том, в котором ты подумал, — укоризненно нахмурилась Анечка.

— А в каком я подумал?

Все рассмеялись. Водка частично сняла напряжение, возникшее в дружном коллективе после утренней летучки.

— Понимаете, каждая из наших клиенток ищет идеал, — вздохнула она. — Когда я сюда пришла, у меня был молодой человек. Приличный такой, порядочный.

— В наше время — и порядочный? — здесь прыснул Стульев.

— Молчи, развратник, — одернула его Анечка. — Я чуть замуж за него не собралась. А тут смотрю, есть такие кандидатуры! Сама хотела им письма писать, если б не наше правило не использовать служебную информацию в личных целях. И я подумала: женщины, которые ничего собой не представляют, всякие уродины, ищут принцев и королей, а я чем собираюсь довольствоваться? Я посмотрела трезво на своего жениха. Обычный, ничем не примечательный человек. Скучно… Так я и заразилась, мне теперь только идеал подавай. Принца, не меньше!

— Да, случай тяжелый, — покивал Стульев и еще раз налил всем.

— Вы его просто не любили, Анечка, — утешил девушку Профессор.

Выпили. Помолчали.

— Ребята, не волнуйтесь, скоро все кончится, — заговорщицки прищурился Макишев. — Я тут кое-какие данные достану, и станет понятно, кто из ху.

— В каком смысле? — удивился Профессор.

Макишев обошел вокруг стола, чокаясь с каждым лично.

— А в том смысле, Герберт Иванович, что скоро мы эти абсорбенты проабсорбируем!

— Да фигня это все! — горячо поддержал его Стульев. — Ну что это за абсорбенты-то такие? Компьютер, он излучает…

— Да все излучает…

— А! Это ерунда. Вот я никогда не поверю, что где-нибудь стоит эта хрень…

— Не выражайся, — одернула его воспитанная Анечка.

— …И принимает на себя все излучение, — не унимался пьяный Стульев. Впрочем, остальных тоже развезло. — Как? — допытывался он. — И что, сама она излучает или нет? — Он дохнул на Анечку водочным паром так, что она закачалась.

— Неважно, ребята, неважно! — гнул свою линию ревнивый Макишев. — Главное сейчас — избавиться от этого куртизана! И тогда Герберт Иванович вернется.

Все согласно закивали.

— Герберт Иванович, вы же вернетесь? — Макишев обнял его за плечи.

— Не знаю… — вздохнул Профессор. После водки он ощутил головокружение, тяжесть в печени и ногах, вспомнил о возрасте, — словом, страшное слово «пенсия» потихоньку переставало быть таким уж ненавистным.

— То есть как это — не знаете? — возмутился Макишев.

— Герберт Иванович, не бросайте нас, — взмолилась Анечка.

— Специалист такого класса, — вторил им Стульев. — Да кто такой по сравнению с вами этот сопляк?

— Не выражайся. — Анечка вновь вспомнила о приличиях.

— Да сопляк он, и все! И все выражения. А мы поступили подло!

Все удивились.

— Как это? — пропищал Сережа.

— Мы промолчали! — Макишев стукнул себя кулаком в грудь. — Вот сейчас говорим о дружбе и так далее, а я вам не верю! Когда меня уволили, кто-нибудь вступился? Кто-нибудь был против?

— Я, — шепотом признался Стульев. — Я был против! Я долго готовил аргументы, почему тебя надо вернуть, и не успел… тебя вернули.

— Ты верный друг, — умилился пьяный Макишев. — Слушайте, а давайте тоже все уволимся, а? Или устроим забастовку! Пусть она поймет, пусть она выберет!

— Она выберет его, — со знанием дела сказала Аня. — Потому что — любовь!

— Тогда мы выберем свободу! — подхватил Сережа инициативу старших. — Я, например, чувствую, что мне не хватает физической нагрузки, свежего воздуха. У меня дядя знаете кем работает? Табунщиком! Где-то в Алтайском крае. Представляете: горы, лошади, кумыс, воздух… А?

— Здоровье… Я еду с вами, завтра же, — решительно засобирался Профессор.

— И я поеду, — решила Анечка. — Найду там какого-нибудь идеального далай-ламу и совращу…

— Хватит плясать под чужую дудку, — поддержал приятелей Стульев, который выступил просто из чувства солидарности, так как свежий воздух и кумыс не любил. Он набрал в грудь воздуха и с выражением затянул:

Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут…
Оставшиеся подхватили:

В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут…
Так под знаменем революции и Гражданской войны окончился этот рабочий день в одном отдельно взятом коллективе.


Наташа стояла перед огромным трехэтажным домом из красного кирпича. Дом был окружен двухметровым деревянным забором, по верху которого шел двойной ряд колючей проволоки. От удушливого, жаркого воздуха казалось, что тротуар под ногами плавится.

Дом был странный. Во-первых, у него почти не было нормальных окон, а те, что были, больше напоминали узкие бойницы. Из-за этого он казался каким-то непропорционально тяжелым. Во-вторых, почти все бойницы были закрыты ставнями. У Наташи даже создалось впечатление, что там никто не живет. Она полезла в карман и выудила оттуда мятую бумажку с адресом. Может, она ошиблась?

Нет, все верно, адрес тот. Немного поколебавшись, Наташа подошла к воротам, выкрашенным в зеленый цвет, и нажала на кнопку звонка.

Ничего не произошло. Минуту она стояла, ожидая какой-нибудь реакции, но так и не дождалась. И, уже повернувшись, чтобы уйти, увидела огромный серебристый джип, резко свернувший к воротам. Наташа еле успела отскочить.

— У тебя что, глаз нет? — в сердцах вскрикнула она.

Словно в ответ на ее реплику затемненное окошко поехало вниз, и оттуда высунулась наглая небритая физиономия.

— Ты, что ли, будешь няня? — лениво растягивая слова, поинтересовался водитель. — Сейчас поговорим, только машину поставлю…

Наташа в нерешительности остановилась. В объявлении говорилось, что требуется няня к девочке трех лет. Но если это и есть хозяин дома… Может, лучше сразу отказаться?

Тем временем мужик нажал пульт, и ворота поползли в разные стороны. Джип заехал во двор, и, пока Наташа нерешительно топталась на месте, водитель вышел и махнул ей рукой.

— Заходи, чего стоишь, — крикнул он.

Наташа вошла во двор, двери за ее спиной плавно закрылись. Похоже, что строительство дома закончилось совсем недавно. Двор был изрыт какими-то ямами, везде валялись трубы и доски, тут и там возвышались горы кирпича.

— На днях ребятки обещали все убрать, — объяснил хозяин в ответ на Наташино удивление. — Сказали, приедут, мусор увезут, газон устроят, цветы посадят, фонтан вкопают… Короче, все сделают.

— А где ваша девочка гуляет? — Она с сомнением обвела глазами двор. — Такому маленькому ребенку опасно находиться рядом с кирпичами и ямами.

— А она вообще не гуляет, — махнул рукой дядя. — Ты, что ли, учительница?

— Я…

— Как тебя зовут, извини, забыл?

— Наталья Иннокентьевна, — представилась она.

— Наташа, значит. А я Витя. Пошли в дом.

Через гараж они прошли сначала в пустой холл, заваленный остатками стройматериалов, поднялись по лесенке, и Наташа с удивлением увидела решетку, перегораживающую вход на второй этаж.

Витек достал из кармана тренировочных штанов ключ и открыл замок.

— Лелик, я дома! — крикнул он в глубины дома. Очень вовремя: Наташа начата нервничать. Оставаться наедине с незнакомым мужчиной в пустом доме, да еще эта решетка, колючая проволока и запирающиеся ворота…

Навстречу им из боковой двери вышла молодая женщина. Пышные рыжие волосы мелированы по последней моде, длинные ноги в коротеньких спортивных шортиках выставлены напоказ.

— Привет, дорогой, — женщина чмокнула Витька в щеку и взглянула на гостью. — Здрасте…

— Добрый день. — Наташа старалась казаться спокойной и уверенной в себе.

— Ты опять за свое? — Девушка вновь повернулась к хозяину и капризно повысила голос. — Я же говорила, что нам не нужны никакие няни!

Наташа съежилась.

— Мама, папа, смотрите, что у меня есть. — Вслед за матерью в коридор выбежала прелестная рыжеволосая девчушка в летнем белом сарафанчике с кружевами. В руках она держала котенка. Тот царапался и пытался вырваться, но у девочки была крепкая хватка — Я поймала Тишку!

— Молодец. — «Лелик» кивнула ей одобрительно, но котенка забрала. — Теперь я его покормлю.

— А можно я сначала поиграю с ним в веревочку?

— Нет, попозже.

— А это кто?

— Просто тетя, — ответила мать, поглаживая котенка. — Иди к себе, нам нужно поговорить с папой и с тетей…

Девочка исчезла.

— Извините, не знаю, как вас зовут, — сказала женщина.

— Наташа, — ответил за нее Витек. В присутствии жены его небритая физиономия утратила значительную часть своего нахальства. — Лелик, послушай…

— Я не с тобой говорю, — отрезала рыжеволосая красавица. — Понимаете, Наташа, нам действительно не нужна няня. Я сижу с дочкой, а если мне нужно уехать, моя мама с удовольствием с ней остается. Если бы я знала, что он кого-то ищет…

— Извините, до свидания. — Наташа чувствовала раздражение и усталость. Зачем давать объявление, если тебе не нужен работник? Стольковремени на них потратила!

— Лелик, ну ты что… — заныл хозяин дома. — У всех ребят няня есть. А у нас нет. Опять надо мной смеяться будут…

— О господи! — с чувством воскликнула его жена. — Пусть смеются! Что я буду делать? Целый день сидеть сложа руки и плевать в потолок, пока с моей дочерью будет играть чужая женщина?! Что мне делать целыми днями, пока тебя нет?! Работать ты мне не разрешаешь…

— Лелик, как можно… Тебе что, денег не хватает?

— При чем тут деньги? Мне скучно!

— Можешь ходить по магазинам, — с готовностью предложил Витек. — Или телевизор смотреть. А еще бильярд поставим, будешь шары катать.

Наташа не выдержала:

— Может, вы меня выпустите, а потом поговорите? Я не знаю, как ваши ворота открываются.

— Пошли, сестренка, — хлопнул ее по спине расстроенный Витек. — Сегодня не наш день…

Тем же путем они вышли из дома. После прохладного, кондиционированного воздуха в особняке улица показалась Наташе баней. Прядь волос, выпавшая из прически, прилипла к шее.

Витек был грустен и не скрывал своих чувств:

— У всех ребят жены как жены, а Лелька мудрит. Я ей говорю: «Давай найдем тетку, чтобы дом убирала, готовила, то да се». А она не хочет. Ну я таки проявил характер. Кое-как уговорил, взяли бабку одну. Старая, но шустрая — жуть! Все успевает. А вот няню никак не хочет… Что ты будешь делать?

— А правда, зачем вам няня? Ваша жена не работает?

— Конечно, не работает, — обиделся Витек. — За кого ты меня держишь?

— Тогда у нее есть время воспитывать дочку, — попыталась втолковать ему Наташа, которая уже начинала сочувствовать бедной рыжей жене Витька.

— При чем тут… Что мы, хуже людей? Братки скажут, я пожадничал. У них девки от прислуги не отказываются, — вздохнул Вовка. — Ладно, сестренка, это тебе за хлопоты. — Он сунул ей в руку сложенную зеленую бумажку.

— Не надо, я же не сделала ничего, — попыталась отказаться Наташа, но Витек махнул рукой.

— Топай давай. — Он открыл ей ворота.

Наташа нерешительно посмотрела на него:

— А можно вас спросить?

— Ну?

— Зачем вы их запираете в доме? Зачем решетка?

— Чудачка, — усмехнулся Витек. — Да я этот дом только построил, здесь же никакой охраны толком нет. А если кто полезет? За этим, как его… кидепином?

— Киднепинг? — догадалась Наташа. — Вы боитесь, что их украдут с целью выкупа?

— Во-во, — закивал Витек. — По крайней мере сразу в дом не залезут. А то Лялька мне: «Гулять, гулять», а того, дура, не понимает, что нельзя ей пока во дворе, мало ли что…

— А вы собаку заведите, — посоветовала Наташа. А еще говорят, что замуж нужно выходить по расчету. Вот выйдешь за такого Витька, у которого денег куры не клюют, и попадешь в золотую клетку. Даже во двор не выйти, целый день взаперти… Кошмар!

Наташа вышла за ворота, которые бесшумно за ней закрылись. Тротуар по-прежнему плавился под ногами. Казалось даже, что каблуки утопают в этой горячей массе.

Наташа разжала кулак и взглянула на бумажку, полученную «за беспокойство». Она стала богаче на пятьдесят долларов.


Анечка вышла из «Контакта» слегка покачиваясь. Сказывалось количество выпитого.

У подъезда стоял джип, за рулем которого сидел Жора, терпеливо слушая залихватские песни, доносящиеся из офиса. Группа товарищей продолжала проводы Профессора. Сам Профессор давно ушел домой, к супруге, слезно расцеловавшись со всеми и пожелав им счастья и успехов в работе.

Жору Аня видела не раз. Все знали, что этот смешной толстяк пал жертвой колдовских чар Клениной и теперь таскается за ней, как унылое кентервильское привидение. Анечка, правда, очень сомневалась, что у привидения могут быть такие внушительные габариты.

Она бы нипочем не подошла к Жоре, если бы не водка и последовавший за ней джин с тоником — храбрости бы не хватило. Но сейчас девушке было море по колено.

— Напрасно ждете, она уже уехала, — сказала она с хитрой улыбочкой. — И вообще, у нее любовь. У вас нет шансов.

— Шансы есть всегда, — парировал толстяк, оглядев Анечку с ног до головы. Похоже, ее короткая юбка произвела на него должное впечатление, так как он добавил: — Вообще-то я тебя ждал.

— А-а-а! Я знаю, зачем вы меня ждете, — погрозила ему пальчиком Аня. — Хотите, чтобы я предала свою любимую хозяйку?

Жора сочно расхохотался:

— А что, тоже вариант! Дорого возьмешь?

— Расценок не знаю. — Анечка покачнулась. — Что вам надо от нее? Она у нас умница, красавица… Почти как я! Я еще просто опыта не набралась…

Жора опять расхохотался, а она разозлилась. Нет, вы только подумайте: неужели этот краснорожий бандит надеется, что Ирина Кленина, признанная королева города Перешеевска, ни с того ни с сего проникнется к нему возвышенными чувствами? Да, похоже, с самооценкой у него все в порядке. Ну ничего, мы это исправим.

— А ты? Что ты есть на самом деле? Что ты из себя представляешь? Что у тебя есть, кроме этой железки на колесах? — Анечка в сердцах пнула джип и схватилась за ушибленную ногу. — Нет, в самом деле? У тебя есть рожа и животный эгоизм. Все!

— Хо-хо! — тоном Эллочки-людоедки ответил гражданин Кобзарь-Залесский. И в этом возгласе было многое: уязвленные самолюбие и мужская гордость, критичный сарказм, жажда любви, наконец… Но Жора ограничился лишь простой констатацией факта: — Я идеальный мужчина!

— У всякой женщины есть идеал, — тут же откликнулась Анечка. — Так вот, если хочешь знать, ты для меня антиидеал!

— Да ты, никак, поддатая? — присмотрелся он к ней.

— Да. — Девушка кокетливо поправила волосы. — И очень…

Жора задумался.

— Скажи, а я тебе абсолютно не нравлюсь?

Анечка скривилась:

— Насмерть!

— Слушай. — Он открыл дверцу и выкатился из джипа. — Это ведь хорошо!

— Да?

— Мне как раз нравятся такие, которым я не нравлюсь!

Анечка пьяно покачала головой. Эта фраза была слишком трудной для ее затуманенного ума. Но она не стала признаваться в том, что ничего не поняла, ограничившись простым вопросом:

— И что из этого следует?

— А вот это мы сейчас и обсудим. — Жора довольно потер пухлые ладошки.


— Что такое офис-менеджер, вы себе представляете? — улыбнулся Наташе импозантный мужчина средних лет в очках с затемненными стеклами.

— По-моему, это завхоз, — ответила она.

Возвращаясь от многострадального Витька и его жены, Наташа решила заехать на городскую биржу труда. Там возле входа регулярно вывешивались списки вакансий, и она надеялась найти что-нибудь интересное, здраво рассудив, что на бирже труда ей вряд ли предложат стать девушкой по вызову.

Ей повезло. Как раз перед ее приходом на биржу поступил заказ на приличного офис-менеджера в известную и солидную контору. Наташу предупредили, что будет много желающих получить это место и что откладывать свой визит к работодателям не стоит.

Она тут же помчалась домой переодеваться и уже через час была в коридоре, битком набитом женщинами всех возрастов и комплекций.

Исподтишка поглядывая на претенденток, Наташа поражалась тому, как широко можно толковать такие понятия, как, например, «привлекательная внешность». Вон та тетка весом более центнера привлекательна? Или вот эта, с лицом как у кикиморы, таким же желчно-зеленым и с остатками перманента на голове?

Но были и довольно симпатичные девушки, которые держались очень уверенно. Они по очереди заходили в комнату, где проводилось собеседование, и через десять — пятнадцать минут возвращались. По их лицам Наташа пыталась догадаться о результате. Например, толстая тетка вышла через пять минут, и было ясно, что она конторе не подошла. А вот миниатюрная брюнетка на высоченных платформах в короткой мини-юбке, наоборот, задержалась в комнате минут на двадцать, а выйдя, с гордостью обвела всех глазами: мол, знай наших, место уже у меня в кармане!

Наконец настала очередь Наташи. По случаю собеседования она постаралась одеться поприличней: строгий темный костюм, минимум макияжа. На маникюр времени не оставалось. Она просто смыла с ногтей остатки лака. Ведь облезлый лак (как пишут в женских журналах) — это самое страшное, что может допустить приличная женщина. После небритых подмышек, разумеется.

— Удивительно верно! — Мужчина, по мнению Наташи, вел себя странно. Сначала обшарил ее глазами, особенно задержавшись на ногах и груди, а потом начал свой допрос, то и дело стараясь к ней прикоснуться. То за руку брал, то задевал плечико… — Вы очень реалистически смотрите на вещи. А то некоторые представляют себе бог весть что… Да, завхоз, только со знанием компьютера, элементарного иностранного языка… Ну плюс внешние данные, личное обаяние.

Наташа поежилась. Как-то не нравились ей его сальные взгляды.

— Внешние данные у вас… — Он сделал паузу. — Извините за прямоту, соответствуют. Но вот как быть с личным обаянием? Вдруг вы человек с комплексами.

Наташа не знала, что на это ответить.

— Я вас порекомендую, а начальство потом будет в претензии, а?

— Необщительному человеку вообще в школе работать нельзя, — рассудительно ответила Наташа, но мужчина ее перебил:

— Всяко бывает. — Он пощелкал пальцами. — Я имею в виду артистизм, понимаете?

Наташа не понимала.

— Ну вот, к примеру… Сейчас вы должны посмотреть на меня так, будто вы в меня влюбились… Сумеете?

Суметь-то она сумела бы, но для чего? Влюбиться в такого скользкого типа… Он, наверно, зачесывает волосы с гелем, бррр!

— Ну не смущайтесь, — подбодрил он ее. — Это всего лишь тренинг, игра!

Нельзя сказать, что она смущалась, но разочаровывать его Наташа не стала.

— То есть прямо сейчас?

— Конечно, сейчас.

Наташа поерзала, но отступать было некуда. Она устремила на человечка глаза, слегка их выпучив, и сексуально, как ей казалось, приоткрыла рот.

— Так… — зловеще протянул он. Наташа не выдержала и рассмеялась. По ее мнению, она выглядела сейчас глупо. Настоящую влюбленность не сыграешь, как ни старайся. Тем более им требуется всего лишь менеджер, а не великая актриса.

— Видите, самой смешно, — поддел он ее. — Сейчас вы смотрели на меня так, словно я ваш бывший муж, который не платит вам алименты…

«А он и не платит», — хотела сказать Наташа, но опомнилась. Подробностями личной жизни на работе делиться не стоит.

— Попробуйте как бы с иронией и вместе с тем… с интересом, понимаете?

— Сейчас попробую, — недовольно пообещала она. Сосредоточилась, глубоко вздохнула, вытянула шею и кокетливо повела глазами куда-то вбок. В голове мелькнуло старинное, испытанное временем правило: глаза в сторону — глаза на объект.

— Так-так-так, — оживился менеджер. — Очень хорошо! Просто замечательно!


— Я даже к этому ходил, как там его… психотерапевту! Я ему говорю: «Ты меня загипнотизируй, чтобы мне нравились такие, которым я нравлюсь!»

— А что, такие есть? — невинным тоном поинтересовалась Анечка.

— Спрашиваешь! — обиделся Жора. — Полно!

— И как, загипнотизировал? — Анечка с отвращением обозрела Жорины телеса. Просто не верится, что кто-то может влюбиться в этого Илью Муромца бандитского розлива.

— Отказался, — с горечью и глубокой обидой сказал Жора. — Говорит, что я неопознанный случай в науке и практике.

Анечка понимающе покачала головой.

— А может, попробуем, а? — Жора с надеждой заглянул ей в глаза и обнял за плечи.

— Что именно? — Добавив в голос арктического холода, девушка решила его оттолкнуть, но вместо этого чуть было не свалилась на капот машины. Земля кружилась, а небо плясало. Джин сыграл с ней злую шутку…

— Понимаешь, — признался Жора, — мне отвлечься нужно. Я на вашу Ирину запал. А она в меня почему-то не влюбилась…

Анечка усмехнулась:

— Ничего удивительного!

— Я разозлился, я могу теперь ей очень сильно навредить, — не обратил он внимания на колкость. — А я и так много вреда в жизни сделал…

Серьезный тон Жоры растрогал Анечку. Как ни крути, а для бандита это очень благородно: не убивать женщину, которая его отвергла, а постараться устраниться. Но хвалить она его не стала, здраво рассудив, что Жора зазнается.

— Какая сознательность!

— Может, ты меня отвлечешь, а? Знаю, я тебе не нравлюсь. Но есть же где-то… это же негуманно! И потом, каждый человек достоин любви.

Анечка постаралась сфокусировать взгляд. Жора говорил убедительно. Действительно, любви достоин каждый. К ним, например, вон какие личности приходят, а тоже жаждут найти свою половину. Одна девица Мирнова чего стоит, с ее гренадерскими усами и бородавкой на носу! И что, ведь нашелся мужичок из соседнего села, увез ее на свою фазенду, живут теперь душа в душу… Так что опыт работы в «Контакте» говорил в пользу Жоры. Хорошо бы еще, чтобы из головы выветрился пьяный туман.

— Вот ты даже ко мне не пригляделась! — обиженно продолжал Жора. — А за грубой внешностью может скрываться совсем другое…

Анечка, идя на поводу у своей природной романтичности, тут же припомнила сказки про Щелкунчика и Аленький цветочек, в которых страшные чудовища на поверку оказывались прекрасными принцами. В Жориных словах была сермяжная правда. Но сдаваться просто так не хотелось.

— Здорово скрывается… Хотя мысль, надо сказать, очень интересная… Действительно, искать принца, ждать принца, влюбиться… Скучно!

Жора ничего не понял из этого пьяного бормотания, но почувствовал, что фортуна начинает поворачиваться к нему лицом. Анечка же продолжала:

— Влюбиться в того, кого терпеть не можешь… Мысль!

— А что я говорю! — обрадовался горе-ухажер.

Девушка выпрямила спину и с достоинством посмотрела на него:

— Только у меня есть свои принципы! Признавайся, ты бандит? — Она ткнула в него пальцем. — Говори честно!

Жора замялся. Упоминать о телохранителях с автоматами, стерегущих его дачу, сейчас, пожалуй, не стоило. Есть вещи, о которых приличный мужчина не говорит девушке в первую же встречу…

— Ну кто тебе сказал, что я бандит, кто?! Ну были судимости по молодости, по глупости… А теперь я вообще помощник депутата!

Анечка подумала:

— Ладно. Отвезешь меня для начала домой, потому что сама я ехать не могу…

Из окна офиса «Контакта» грянуло дружное и нестройное:

Взвейтесь кострами, синие ночи,
Мы пионеры, дети рабочих…
— Нормально гуляют ребята, — одобрил Жора.

Анечка с трудом обошла джип и забралась на сиденье.

— И чего тебя тянет к таким, как я? — кокетливо спросила она Жору. — Нашел бы себе девушку попроще… С ногами и без мозгов.

— Врач сказал, — понизил голос Жора, — что это у меня психическая травма с детства. Если бы узнал, от кого ее получил, — убил бы!

Анечка испуганно икнула.

— Морально, — успокоил ее Жора и захлопнул дверцу машины.


— Встаньте, пожалуйста. — Менеджер протянул Наташе руку. Та с сомнением посмотрела на нее и решила обойтись без посторонней помощи. Этот тип мурыжил ее уже около двадцати минут. Из всех претенденток на это место она пробыла в его кабинете дольше всех. Оставалось утешаться надеждой, что все эти экзерсисы она терпит не напрасно и предпочтение отдадут именно ей. А еще она очень устала и мечтала, чтобы этот длинный и тяжелый трудовой день поскорей закончился.

— Теперь попробуем другую ситуацию. — Мужчина отодвинул стул, и между ним и Наташей не осталось никаких преград. — Представьте себе, что мы с вами ведем деловой разговор, но я внутренне заинтересовался вами как женщиной, и вы это видите.

— Угу, — буркнула Наташа без особого энтузиазма.

— Я говорю все мягче и мягче, подхожу все ближе и ближе… — Мужик подкреплял свои слова действиями. — Подхожу совсем близко, беру вас под локоток… — Он нежно сжал ее руку и как-то совсем не по-деловому запыхтел в шею. — Ваши действия?

— Аккуратно убрать руку и чуть-чуть отойти. — Наташа вырвалась из объятий и прервала тактильный контакт с объектом.

— Ни в коем случае! — возмутился он. — Нельзя так прямо — клиент обидится. Найдите повод, возьмите со стола бумагу и дайте клиенту, чтобы он убрал руку сам. Ну?

Наташа пожала плечами, взяла со стола бумагу и протянула ему. Он на это не отреагировал и руку не убрал.

Более того, положил вторую руку ей на бедро и томно прошептал:

— Очень хорошо.

Наташа возмутилась.

— Что вы делаете?

— Это не я, это клиент, — с готовностью объяснил ей менеджер. — Придвинулся, сделал вид, что так ему удобнее читать… О, какая у вас линия шеи, однако…

— Это тоже клиент говорит? — с сарказмом спросила Наташа.

— Ну не я же…

Она сделала шаг в сторону, и тут…

— Освободишься — зайди! — послышался твердый мужской голос, при звуках которого менеджер мгновенно убрал руки и съежился.

Наташа повернула голову и… обомлела.

Перед ней стоял Сергей Кленин. И смотрел на нее так, словно увидел привидение. Она тоже растерялась.

— А ты как здесь?!

— Работу ищу… — выдавила Наташа.

Менеджер засуетился:

— Разговариваем тут… беседуем!

— Уж ты беседуешь, — тоном, не сулящим подчиненному ничего хорошего, сказал Кленин.

Дядечка стал размером с весеннюю сонную муху.

— Пойдем ко мне. — Кленин взял Наташу под руку и увел в свой кабинет.

Менеджер вытер пот со лба.

— Ну и ну, предупреждать надо… Галя! — крикнул он секретарше. — Давай следующую!


С той ночи, когда в офис залезли Марина, Роман и Смирнов, здесь были приняты меры предосторожности. Попасть сюда взломщику стало сложно, если не сказать невозможно. Но на обстановке это не сказалось. Все те же кожаные диваны и кресла, большой стол вишневого дерева, картины на стенах.

Сергей вызвал к себе Верочку и велел сварить кофе.

— Одна нога тут, другая там, — строго сказал он, и девушка испарилась.

Наташа, стоя посреди кабинета, с любопытством оглядывалась.

— Красиво у тебя. Почти как дома…

— А я, считай, здесь и живу, — улыбнулся Кленин. — Иногда даже ночевать приходится. Правда, нечасто. Итак, что ты тут делаешь?

— Вам же нужен офис-менеджер, — пожала плечами Смирнова. — Мне на бирже труда сказали…

Постучав, Верочка внесла поднос с кофейником, чашками, сахарницей и сливками. Поставила на столик, метнув быстрый любопытный взгляд на посетительницу, и вышла. Кленин не поленился подойти и проверить, хорошо ли она закрыла за собой дверь. Последние события со взломом офиса, сенсационным признанием Романа и таинственным исчезновением его новой секретарши Марины увеличили его осторожность.

Для Сергея слова «биржа труда» значили только одно: безработица, нищета, голод…

— Неужели такой край? — Он разлил кофе по чашечкам.

— Никакого края, просто решила подработать во время каникул. — Наташа опустила голову. — И о перспективе думаю тоже…

Вспомнила «тренинг» и рассмеялась.

— Чуть к тебе на работу не устроилась… Смешно.

Сергей не смеялся. Судьба человечка в очках, который проводил отбор кандидаток, была решена. Кленин знал, конечно, что начальник отдела кадров славится пристрастным отношением к женскому полу и частенько пользуется своим служебным положением в личных целях — секретом на фирме это давно не было. И Кленин смотрел на это сквозь пальцы — ему было наплевать, что подчиненный пристает к каким-то там кандидаткам на работу, секретаршам и прочим малознакомым женщинам. Но Наташа — дело другое.

— Извини, что я опять о своем. — Он постарался придать голосу выдержку и спокойствие, чтобы не вспугнуть гостью, и так чувствовавшую себя в его кабинете не слишком уютно. — Но я люблю тебя. И хочу заботиться о тебе. Неужели это так странно?

— Да нет…

— Послушай, ты не веришь, что я серьезно хочу… Ладно, что говорить.

— Дело не в тебе. Я верю, что я тебе нравлюсь, я верю, что ты хочешь сделать меня счастливой. Хочешь и можешь. Но я должна побыть одна. Слишком много всего произошло. Мне нужно еще подумать…

Сергей вздохнул.

— Бери печенье. — Он подвинул к ней тарелку. — У меня к тебе единственная просьба — думай быстрее. То есть я не хочу тебя торопить, но…

— Что, передумаешь?

— Конечно нет, — содрогнулся Сергей. — Но мне мука каждый раз, говоря тебе о любви, видеть в ответ нахмуренное лицо и слышать слова: «Мне нужно подумать», понимаешь?

— А можно глупый вопрос? — Наташа испытующе посмотрела на него.

— Можно.

— А ты не пытаешься таким образом своей Ирине отомстить? Ну она хочет замуж за моего мужа, а ты в отместку решил жениться на мне?

Кленин засмеялся, Наташа тоже улыбнулась:

— Я предупреждала, что вопрос глупый.

— То есть отвечать не надо? — весело спросил он.

— Нет. — Она опустила голову.

— Ты удивительная женщина. — Он смотрел на нее, не отводя глаз. — И никуда от меня не денешься…

Она помолчала. Усталость куда-то делась, голову туманило жаркое смущение и тайное удовольствие от того, что ее любят, ценят, ставят превыше всех женщин. От такого у любой настроение поднимется.

— А мне нравится твоя уверенность. Мне вообще многое в тебе нравится. А главное — нравится, что мне это нравится.

Наступил его черед смутиться.

— Спасибо за кофе, — поднялась Наташа с видом светской львицы. — Мне пора.


Андрей Смирнов прогуливался. Хотя со стороны это скорее напоминало сосредоточенное преодоление препятствий: руки за спиной, лоб нахмурен, шаг тверд. Причина была одна: он пытался извлечь хоть какую-то пользу из того, что его машина все еще была в ремонте. Говорят, прогулки укрепляют здоровье, усиливают аппетит и устраняют стресс. А сейчас Андрею, как никогда, нужно было еще и подумать.

Что-то в его жизни было не так. Наверно, зря он остался в «Контакте». Может, стоило наплевать на трудовую книжку и уйти? Ведь никто, даже Ирина, не имел права удерживать его на работе насильно.

С другой стороны, она верно заметила: он заварил эту кашу с абсорбентами, ему ее и расхлебывать. Во всяком случае, он готов держать ответ. В своем уме и в перспективности этого изобретения он не сомневался.

Плохо было другое. Во-первых, Андрею тяжело было ежедневно видеть Ирину. Как-никак, он ее любил, даже оставил ради нее Наташу, а она так подло его обманула.

Во-вторых, он стал замечать, что отношение к нему остальных работников ухудшилось. Оно и понятно — ревнуют: ведь он стал начальником, обошел их, оказался умней… Но работать в обстановке ежедневного противостояния было сложно…

Размышляя об этом, он наступил в лужу и обрызгал брюки. Пришлось лезть в карман за носовым платком.

Сзади зашуршали колеса машины, раздался гудок. Смирнов оторвался от пятна на штанине и увидел знакомую машину, за рулем которой сидела не менее знакомая дама.

— Подвезти? — рядом притормозила Соня.

— Почему бы и нет? — голосом приговоренного к казни пробормотал Смирнов. А что ему терять, в самом деле? Наташа его не хочет, Ирина его не любит… На худой конец, и Соня сойдет. Он забрался на сиденье пассажира, и Соня нажала на газ.

Водила она быстро и аккуратно, и Смирнов в который уже раз удивился тому, как она могла так глупо в него врезаться. Хотела обратить внимание — понятно, но сотрясение мозга себе устраивать — это уже слишком.

— Ты безлошадный? Машину разбил, насколько я знаю? Спешил к даме сердца… — Смирнов молчал. — Ну что, чем она тебя на этот раз охмурила?

— Я работаю, — пробубнил он. — Просто работаю. Больше меня ничего не интересует…

— Жаль, — улыбнулась Соня. — Свободный мужчина, и такой скучный.

Смирнов спохватился. До офиса оставалось всего ничего. Появляться там в обществе Сони в его планы не входило.

— Останови здесь, пожалуйста. — Он умоляюще посмотрел на нее, но соблазнительница раскусила его уловку.

— Нет уж, — твердо сказала она. — Мы подъедем к парадному подъезду. Или ты боишься, что Ирина тебя не поймет?

Смирнов даже задохнулся:

— Я никого не боюсь!

— Слава богу. А то я уже подумала, что ты век будешь под ее каблучком ходить…


…Честно говоря, она так и не поняла, почему Егор ее отпустил. Она провела в его квартире три дня, почти все время находясь на грани обморока. Он кормил ее, периодически развязывал и даже прогуливал по квартире, но тщательно следил за тем, чтобы она не кричала и не пыталась убежать. И эти три дня были наполнены самым изощренным, самым жестоким и грубым сексом. Он ее не любил, он ее брал. Единственное, что хоть как-то утешало, — он заставлял ее пить снотворное, и потому все эти издевательства проходили как бы мимо нее, словно в кошмарном сне.

Соня уже и не чаяла выбраться оттуда живой. Привыкнув к мысли о смерти, она мечтала умереть во сне, тихо и безболезненно. Но все получилось немного не так.

Утром четвертого дня, когда она, как обычно, вынырнула из дурноты, с трудом осознавая, где она и какое сейчас время суток, в комнату вошел Егор.

— Все, дорогуша, ты свободна, — весело сказал он.

Дергая связанными руками, она повернула голову и обмерла. У него в руках был нож.

— Что такое? Ты меня боишься? — издевательски пропел Егор, разрезая веревки. — Не стоит, я же тебе нечужой все-таки…

Соня молчала и плакала.

— Свободна, куколка. — Егор рывком поставил ее на ноги. — Ты мне больше ничего не должна.

— Почему? — шепнула она.

— Ты спрашиваешь? Может, мне передумать и оставить тебя еще на недельку?

Соня попыталась идти, но упала. Мышцы ее не слушались.

— Черт, не заставляй меня повторять. — Он подтащил ее к дверям, но потом вспомнил, что она не одета. Посадил на полу в прихожей и вернулся за ее вещами. Кое-как Соня смогла натянуть на себя колготки и юбку. Он напялил ей пиджак на голое тело и бросил туфли. Всхлипывая от боли, она поднялась на ноги.

— Может, это приключение научит тебя осторожности, — бросил ей вслед этот ублюдок. — Когда спишь с первым встречным, всегда есть шанс нарваться на маньяка. Тебе повезло, что ты встретила меня. Приличные люди так редко попадаются…

Оттуда Соня прямиком отправилась в милицию. И хотя налицо были признаки преступления, там ее встретили довольно прохладно.

— А чем вы думали, барышня? Долго были с ним знакомы?

Пришлось сказать, что они встретились в клубе и в эту же ночь стали любовниками. После такого заявления энтузиазм блюстителей закона к ее делу, если он и был, заметно охладел.

На квартире Егора никого не оказалось. Соседи подтвердили, что хозяин-алкаш часто сдает квартиру, и в последнее время здесь действительно видели какого-то юношу. Алкаш, как и следовало полагать, не знал точно, как зовут его съемщика. Вроде Олег…

— Может, Егор? — спросили его менты.

— Может, — покладисто согласился тот, и все надежды следствия отыскать преступника без лишней суеты испарились.

В конце концов, Соню уговорили забрать заявление. Доводы были самые разные, но, как догадывалась Соня, они просто не хотели связываться с любителями нетрадиционного секса. Она приехала к Егору по взаимному согласию, кроме того, часто спала с незнакомыми мужиками, и, в конце концов, ничего страшного с ней не случилось. Соне даже казалось, что, по мнению ментов, такое «приключение» должно было ей понравиться.

Целый месяц она провела взаперти, у себя дома, выходя лишь в магазин за едой. Пережить все это ей помогло лишь возвращение подруги, которая поссорилась со своим «богатеньким буратино» и вспомнила о Соне. Работу в клубе конечно же пришлось бросить.

Еще через месяц девушка нашла в одном из дальних ящиков номер телефона и позвонила Ларе. С этого дня она начала новую жизнь, под крылом одной из самых влиятельных «мадам» города. У Лары действительно были связи с богатыми и могущественными людьми, она тщательно отбирала девочек и следила за их здоровьем и безопасностью. Соня даже была ей немного благодарна — ведь через полгода работы на Ларису Дмитриевну ей удалось вернуться к тому отношению к мужчинам, которым она всегда дорожила: цинично-равнодушному.

Однажды, в самом начале Сониной работы у Лары, в кабинете «мадам» состоялся любопытный разговор.

К ней зашел человек, который часто оказывал ей разные важные услуги. В этот раз «мадам» передавала ему деньги за последнее поручение.

— Можешь не пересчитывать, — усмехнулась она, глядя, как молодой человек перебирает купюры. — Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

— Доверяй, но проверяй, — наставительно ответил он. — Кстати, ты так и не сказала, зачем тебе понадобилась именно она. По-моему, ничего особенного…

— У тебя никогда не было вкуса. — Лара потушила сигарету в пепельнице из слоновой кости. — Она принесет мне целое состояние. Уже сейчас заказы на нее расписаны на три месяца вперед.

— Дело хозяйское. — Егор (а это был именно он) поднялся и взял сумку с кресла. — Мне пора, самолет через три часа.

— Желаю удачи, — лениво потянулась Лара. — Она тебе понадобится…

Соня так никогда и не узнала об этом разговоре. Она проработала на Лару чуть больше года. Потом Лариса Дмитриевна решила отойти от дел и продала своих девочек другим хозяевам. Соне был предложен выбор: остаться в Москве или уехать «на заработки» в Амстердам. Она выбрала Голландию.

Так началась ее зарубежная эпопея, во время которой она познакомилась с богатым русским эмигрантом, дедом Жака, и приехала с ним в Париж. И все чаще думала о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы тогда Ирина не увела ее первую любовь. Если бы ей не пришлось доказывать себе, что она привлекательна для мужчин. Если бы не увлечение танцами и не встреча с Егором. Или если бы сразу выбросила Ларин телефон. Из-за обилия «если бы» Соня не любила часто вспоминать прошлое. Слава богу, ей удалось выбраться из этого болота. Осталось только отомстить Ирине, осуществить эту идею фикс, и тогда она окончательно убедится, что прошлое не имеет к ней, Соне, никакого отношения.


…— Ирина Александровна, — деловым голосом сказал Димочка, — к вам Макишев просится. Говорит, что срочно.

— Пусть зайдет. — Кленина оторвалась от бумаг.

Секретарь услужливо распахнул дверные створки перед Макишевым, который нес на подносе нечто прикрытое расписным полотенцем.

Ирина выпучила глаза:

— Что это?

Димочка испарился. Макишев сделал два шага вперед, встал на одно колено и протянул ей поднос.

— Насколько я понимаю — бомба? — подозрительно посмотрела на него Кленина.

— Именно! — поднял голову Леонид. — Помнишь, ты сказала, что я зря обзываю твоего Смирнова недоумком, и убеждала меня, что у него светлая голова?

— Помню.

— И что я должен буду сначала все проверить, а потом обзываться?

— Говори, не томи…

— По моей просьбе была проверена информация о подобных устройствах…

Ирина мрачно молчала. Тон Макишева никакого оптимизма не внушал. Она приготовилась услышать что-то не слишком приятное. В конце концов, Смирнов последовательно на это напрашивался, и жалеть она его не станет. Но то, что она услышала, вызвало у нее темноту в глазах.

— Если коротко, то на сегодняшний день существует триста семьдесят способов, приборов и устройств противомагнитной защиты. В том числе около ста, подобных изобретению господина Смирнова.

Она опустила голову. Разочарование было слишком велико.

— Вот так, — тихо сказал друг детства, склоняясь над ее плечом и подавая носовой платок. — Самозванец он, как я и говорил…

Ирина встала и подошла к окну. Внизу Смирнов вылезал из машины — очень знакомой ей машины, Сониной. Кленина поежилась. Гадюшник единомышленников — по-другому не скажешь. Макишев подсиживает приятеля, подруга соблазняет ее возлюбленного, она сама увела Смирнова из семьи, а он оказался простым хамом, а вовсе не гением. Хорошие люди ее окружают, думала Ирина, ни у кого никаких представлений о нравственности. А может, это она виновата? Сама такая и других развращает?

Мысли были горькими.

Игнорируя Макишева, который, впрочем, предпочел не привлекать к себе внимания и испарился, она позвала секретаря:

— Димочка! Смирнова ко мне!

— Сейчас прольется чья-то кровь… — мурлыкнул Дима. Кровожадным от природы он не был. Но искушение посмотреть, как хозяйка «Контакта» будет на клочки рвать своего зама, было слишком велико. За время «правления» господин Смирнов достал всех. И вот наставал светлый час расплаты. Сотрудники, уже оповещенные Макишевым, находились в состоянии радостного возбуждения.

— Меня? Вызывает Ирина Александровна? — Смирнов надменно вскинул брови, услышав предложение секретаря «пройтись до начальства».

— Именно. — Димочка улыбнулся.

Она что, подумал Смирнов, опять будет делать вид, что ревнует его к Соне? Ладно, сейчас разберемся, надоели ему эти бабьи игры.

— Не хочешь, бабка, быть владычицей морской? Тогда на тебе дырявое корыто, — прокомментировал Стульев.


— У тебя, оказывается, все в порядке в личном плане. — Ирина холодно посмотрела на Андрея. — А говорил, что один… Нехорошо обманывать!

— Не надо делать вид, что тебя это волнует. И вообще, не прикидывайся. Ты же сама этого хотела! Чтобы я работал на твое благо ради ее блага. Вот всем и хорошо.

Ирина бросила на стол ручку.

— Это она тебе сказала? Ну, Сонька… — Несмотря на драматизм ситуации, Ирина рассмеялась. Фантазия подруги ее позабавила. Но этот-то дурак! До каких лет дожил, а по-прежнему верит всяким глупостям! Ладно бы сказал проверенный человек. Но Соня, которую Смирнов видел пару раз… Надо быть полным идиотом, чтобы попасться на такую неуклюжую приманку.

— Сам догадался, — самодовольно ответил Смирнов.

— Черт бы тебя побрал! — крикнула Ирина и запустила в него цветок в глиняном горшке.

Он еле успел увернуться. Но осколки и комья земли все равно попали на волосы и костюм.

— Убирайся отсюда, к чертовой матери! — Ирина схватила следующий горшок. Учитывая, что цветов в ее кабинете было довольно много и некоторые, например драцена, имели довольно приличные размеры, Смирнов понял, что пора уносить ноги.

— Ладно, — согласился он и отступил к дверям.

Ирина опустила руку с горшком.

— Ничего? — поинтересовалась она.

— Даже не задело. — Андрей пригладил волосы, сбросив землю.

— Я не в этом смысле… Я на тебя кричу, а ты… ничего, спокоен?

— А что, мне в обморок падать?

Ирина схватилась за голову. Смирнов отодвинул ногой осколки.

— Какой я все-таки дурак… — с горечью сказал он. — Я ведь ей поверил. И тени сомнения не возникло… Так это неправда?

— А ты как думаешь?

— Я идиот!

Он вышел, и Ирина услышала, как он зовет секретаря:

— Димочка, тут подмести нужно!

Ирина посмотрела на горшок в руках и швырнула его в стену.

— Почему я ему не сказала насчет абсорбентов? Влюбленная идиотка!

Часть пятая ЗАЩИТА ОТ ДУРАКА

Кленин из офиса прямиком отправился к Наташе. Шел дождь, сладко пахло сиренью. Он поднялся к дверям и надавил кнопку звонка. Никто не отозвался. Только эхо прокатилось по квартире. Еще раз, еще… А Наташа сидела на кухне тихо, как мышка.

Он вернулся в офис и попытался позвонить ей. Наташа молча слушала настойчивые гудки телефона, потом не выдержала, подняла трубку и опустила ее на рычаг. Звонки прекратились.

Она не знала, что происходит, но чувствовала — что-то очень важное, и от этого была в смятении. Ей хотелось спрятаться, убежать от своей судьбы, не думать и не выбирать. Пусть судьба, если это и в самом деле она, придет к ней сама.

Наташа потопталась рядом с телефоном, потом решительно сняла трубку:

— Справочная, у вас сегодня поезд на Лисовку есть?.. Спасибо.

Она кинулась собираться. Уже обуваясь, вновь услышала настойчивый телефонный звонок. Она сияла трубку и сказала:

— Меня нет!

Сергей растерялся.

— Наташа, это я, — сказал он. — Ты опять прячешься?

— Да, — ответила Смирнова и положила трубку. Ей еще нужно было успеть поменять пятьдесят долларов, полученные от Витька, и купить дочкам подарки. Не поедет же она к ним с пустыми руками.

Кленин постоял в задумчивости, потом кинулся вниз, к машине.


Из офиса вышла Анечка в белой кружевной кофточке. На сегодня у нее было назначено свидание с Жорой. Протрезвев, девушка с ужасом поняла, что натворила, но было поздно. Она была человеком честным и слово свое держала. Раз сказала, что попробует разглядеть в нем принца, — значит, так и будет.

Кружева, как известно, просвечивают. Причем иногда в самых интересных местах. Жора оглядел ее и хмыкнул:

— Куда кости бросим?

— Пойдем к озеру, — предложила Аня, надеясь, что слово «кости» Жора сказал вовсе не применительно к ее фигуре. Конечно, по сравнению с Жорой она действительно несколько худощава, но по нынешним меркам — просто супермодель. Да что он о себе воображает, чудовище…

— Пешком, что ли? — Жора озадаченно посмотрел на джип. — Как студенты?

— Угу! Ногами!

— Ну ты оригиналка… А машина на что?

— Как ты будешь по берегу на джипе рассекать? — рассмеялась Аня. — Давай не ленись. Ноги тебе на что? Только на педали нажимать?

— Ну ладно… — несколько неуверенно согласился кавалер. — Пешком так пешком…

В парке было зелено и красиво. Кое-где играли дети, на скамейках сидели мамочки с колясками. Под соснами на берегу старички так азартно резались в домино, что их голоса иногда глушили птичье пение.

Жора, не привыкший передвигаться без любимых колес, очень скоро выдохся. Аня сжалилась и усадила его на берегу, на ствол упавшего дерева.

— Как здесь красиво! — восхищенно сказала она, вдыхай нагретый солнцем сосновый воздух.

— Угу, — пытаясь отдышаться, пропыхтел Жора. — Может, в кафешку какую пойдем? Жарко здесь…

Они быстро нашли небольшое летнее кафе на берегу — с помостом над водой и четырьмя столиками под тентами на нем. Парочка уселась в тенечке, и Жора потребовал у официанта мороженого. В меню было пять видов, и новый Анин кавалер потер руки:

— Несите все! Сейчас попробуем…

Анечка ограничилась одной порцией. В отличие от Жоры, она тщательно следила за количеством съеденных калорий. Вообще порция мороженого была явным излишеством, не одобряемым адептами похудения. Но Аня всегда считала, что лучше уступить соблазну и съесть немножко сладкого, чем капать слюной на стол, наблюдая, как другие радуются еде и жизни.

Перед Жорой стояло пять пустых вазочек. Шестую он как раз приканчивал.

— Ты так любишь мороженое? — умилилась Аня.

— А что? — прочавкал Жора с набитым ртом. — Противно смотреть, как я ем? Ну уж какой есть!

Анечка молчала.

— Это я в детстве не доел, — объяснил он ей. — Бедное детство было. И теперь все ем, ем, а никак наесться не могу. Чего смотришь?

— Так… Забавно.

— Ничего забавного. Например, машина. Других детей хоть родители там возили или родственники. Хотя бы на велосипеде. А мои папаша с мамашей меня не баловали. Жили бедненько в селе. Потом мамаша на папашу случайно керосин вылила и случайно подожгла…

— Ох!..

— Вот тебе и ох. Сгорел папаня. Мамаша стала с горя выпивать, хотя и до этого частенько прикладывалась, а тут как с цепи сорвалась. Короче, попал я в детдом…

Жора сделал паузу и подлизал вазочку. Аня слушала, затаив дыхание, в глазах дрожали слезы. Он нерешительно посмотрел на ее порцию:

— Слушай, ты доедать будешь?

— Бери, бери. — Она подвинула ему свое мороженое.

— Спасибо. Это, черничное, самое вкусное. Нужно официанту сказать, чтоб еще принес.

— А дальше что?

— «Что», «что»… Как обычно. В селе я привык бороться за выживание. Папаша, когда жив был, то по уху двинет, то по скуле поучит. И мамаша тоже. Только она все больше кочергой. Так что к детдому я был нормально подготовлен. Чего смотришь?

— Да так…

— Противно? Морда — во! Кирпича просит! В глазах ни малейшего намека на мысль, а все туда же? Про бедное детство трет? Противно?

— Ты мне даже нравишься, — неожиданно сказала Аня. — Большой такой… И ежик у тебя симпатичный!

Жора подавился мороженым.

— Какой ежик?

— Прическа, — объяснила она.

— A-а! Да… — Он погладил себя по бритой голове. — Я раньше длинней носил, а потом все начали стричься, и я тоже подстригся. Теперь вот урод уродом! — И Жора грустно засмеялся.

— Чудовище ты мое, — нежно сказала она ему.

— А это ты сейчас, вроде того, дразнишься? — не понял он.

— Нет, это я сейчас сказку вспоминаю. — Анечка вздохнула. — Знаешь такую, про красавицу и чудовище? «Аленький цветочек» называется. Я в детстве маму просила, чтобы она меня на этот спектакль водила. Раз пятнадцать смотрела…

— Однако! — прочавкал Жора.

— Там чудовище было такое страшное-страшное… — вспоминала Аня. — А она должна была его полюбить, а потом поцеловать.

Жора оторвался от мороженого.

— А потом чудовище превращалось в красивого молодого человека. — Анечка мечтательно вздохнула. — А я каждый раз смотрела и не верила, что она его поцелует. И так радовалась, когда она его все-таки целовала!

Жора покраснел:

— Не надейся. Если ты меня поцелуешь, я красавцем не стану.

— А ты и так ничего, — великодушно сказала девушка. — У тебя… глаза добрые, вот. И вообще…

— Знаешь, ты, конечно, можешь сколько угодно издеваться надо мной, мне это даже нравится, но… не до такой же степени!

— Я не издеваюсь, — извинилась она.

— Тогда еще хуже. — У Жоры пропал аппетит, он отодвинул от себя недоеденное мороженое.

— Так, в чем дело? — строго спросила его Анечка. — Ты же сам говорил, что было много женщин, которым ты нравился…

Жора стал ярко-кумачового цвета.

— Ну, во-первых, я соврал. Во-вторых, если я нравлюсь женщинам, то нет никакого интереса. И вообще, так не бывает!

Анечка понимающе улыбнулась.

— Она ему нравится, он ей нравится… Это похоже на сказку, — кипятился Жора. — Давай, Анечка, ты меня не будешь путать. Будем по правилам. Ты меня ненавидишь и презираешь, а я… Как там его… Преодолеваю!

— А я тебя не хочу ненавидеть и презирать. — Она взяла его за руку.

— Почему? — растерялся Жора, его глаза беспомощно заметались: с Ани на ее руку, потом в сторону.

— Не хочется. — Она сжала его пальцы.

Жора открыл рот и уставился на нее.


В это время Ирина с Соней гуляли неподалеку от них, на противоположной стороне озера.

Инициатива встретиться исходила от Сони. Ирина охотно согласилась. Ей было так тошно после сеанса макишевской магии с полным разоблачением Смирнова, что она не могла сидеть дома и смотреть, как Степашка рисует своих «покемонов».

— Ну что, довольна? Отомстила? — без особой злобы спросила Ирина подругу. — Неужели ты меня так не любишь?

— Теперь уже не так, — задумчиво сказала Соня. — Азарт пропал. Да и со Смирновым тоже…

Она не договорила. Прошли еще немного.

— А ты его бросай, намучаешься, — посоветовала Соня. — Хотя… У вас, по-моему, главное удовольствие в жизни — жить с мужиком имучиться!

— Жить, — усмехнулась Ирина. — До этого далеко. Хотя уже мучаюсь.

— Что это вдруг? Он же у тебя гений.

— Да не такой уж гений, как оказалось. — Ирина прислонилась спиной к березе. Сейчас она была похожа на героиню русских народных сказок. Не хватало лишь венка на голову. — Чуть всю фирму не загубил…

— Наломал дров, значит, — понимающе усмехнулась Соня. — Это хорошо!

— Почему?

— Он теперь себя виноватым чувствует, а на этом чувстве мужика можно всю жизнь держать.

— Да не хочу я его держать, — махнула рукой Ирина. Подошла к бревну и села, не посмотрев даже, чисто ли. — Сама не знаю, чего хочу…

Соня села рядом.

— Я ребенка от него хочу, — вдруг призналась Ирина.

— У-у, подруга, это край! — тоном знатока сказала Соня. — Это значит, что ты пропала! Опомнись, пока не поздно…

— Да поздно уже…

Соня вытаращила глаза.

— С ума ты сошла, что ли? — зашипела она на подругу. — Опомнись, сделай аборт! От этих русских гениев такие гении рождаются… А иметь гениального ребенка — полный гроб! Никакой личной жизни. Сплошные репетиторы, занятия, секции…

— Ты не поняла. — Ирина улыбнулась. — У нас с ним ничего и не было. А такое ощущение, что все было.

— Угу, — мрачно сказала Соня. — Вот от этого я и уезжаю. У вас тут как раньше на Севере: год за два, если без мужика, а если с мужиком, то все пять.

Ирина промолчала.

— Странная штука, — задумалась Соня. — Ведь он мне тоже чем-то понравился. Вот чепуха-то…

Ирина залезла в сумочку, достала серебряную фляжку:

— Может, выпьем, подруга?

— Давай, — согласилась Соня.

Ирина налила в крышку немного водки, протянула Соне, а сама приготовилась пить из фляжки. Обе подняли «бокалы».

— Ну что, за него? — спросила Соня.

— За него, — согласилась Ирина. — Хотя… Как всегда, все полный идиотизм!

И подруги засмеялись.

Соня и сама не знала, почему передумала. Вечером, как всегда, поговорила с Жаком. Он ныл и хныкал, и тут она поняла, что, каков бы он ни был, но это человек, который в ней нуждается. Который готов мириться с тем, что она его не любит и часто демонстрирует эту нелюбовь. Пусть Жак бездарь, пусть маменькин сынок, пусть бездельник и бабник. Может, ей стоит наконец попробовать пожить спокойно? Без всяких комплексов и изматывающих маний? Просто брать от жизни то, что она дает, и мириться с тем, что забирает?


Тем временем в офисе «Контакта» некоторые никак не могли разобраться с делами и уйти домой. Например, бедный Димочка еле-еле разгреб гору работы, сваленную на него неугомонным Смирновым. Но торопиться было некуда. Мамуля с папулей отвалили в тренажерный зал, по телевизору ничего интересного, а гулять в одиночку Димочка не любил.

В комнате стемнело, он поднял жалюзи и обомлел. За окном маячило Герино лицо. Похоже, девушка залезла на пожарную лестницу, чтобы быть ближе к любимому. Димочка резко опустил веревку, жалюзи с шуршанием вернулись на место, и лицо исчезло. Но от Геры отделаться не так-то просто.

Через пять минут она возникла перед его столом. По случайному совпадению оба были одеты в светлые летние костюмы. На голове у Геры, как всегда, красовалась какая-то немыслимая шляпка. Слава богу, что не с пером и вуалью. Если бы не трагические лица, наблюдатель мог бы принять их за жениха с невестой.

— Слушаю вас, — равнодушно-деловым тоном сказал Димочка, отворачиваясь к стенке.

— Ну зачем ты так, а? — умоляюще заговорила Гера. — Я переживаю, я… Я понимаю, что неправильно поступила, я это признаю… — Она потупилась. Димочка довольно улыбнулся, пользуясь тем, что его лица Гера не видела. — Давай поженимся? — робко спросила она и тронула его за рукав.

— Хорошо. — Димочка улыбнулся, и дама расцвела, разводя руки в широком объятии. — Хорошо, что женщины стали признавать свои ошибки, но…

Гера сникла.

— Но я хочу поговорить о будущем. Где гарантии, что ты не станешь снова агрессивной, не будешь брать на себя первые роли? Мне необходимо равенство… — закончил он дрогнувшим голосом и насупился.

Герасимальда растрогалась.

— Димочка, ну что ты такое говоришь, ну какие первые роли… да я тебя на руках носить буду! — Она шагнула к нему, и Димочка одним прыжком оказался у окна. Расстояния ему показалось мало, он отгородился стулом и замер.

— Что ты испугался? — укорила его Гера. — Не сейчас же!

Она подошла и села на стул рядом с ним. Димочка подумал и вышел из укрытия.

— Ты согласен? — чуть дыша, спросила Гера и зажмурилась.

На лице Димочки появилась робкая улыбка.

— Согласен!

Гера бросилась было ему на шею, но он нахмурился. Девушка тут же понимающе закивала и убрала руки.

— Не буду первой, — твердо пообещала она.

Димочка сам обнял ее, и они слились в страстном поцелуе.

От интимных утех их оторвал Макишев. Войдя, он увидел парочку на столе секретаря и невольно отпрянул назад. Но его дело отлагательства не терпело, поэтому он постучал по столу и недовольно сказал:

— Димочка, завтра с утречка передай этот пакет Смирнову!

Дима был не в силах говорить и лишь кивнул. Макишев скривился, с отвращением оглядел Геру и вышел.


Наташа вышла из автобуса усталая и раздраженная. Как все-таки машина облегчает жизнь! В прошлый раз, когда ее с дочками до места довез Кленин, всю дорогу она сидела, с комфортом откинув голову на мягкую спинку кресла, девочки спали сзади, вещи не оттягивали руки, а спокойно лежали в багажнике…

Теперь же ей пришлось сначала ехать в переполненном вагоне, где люди стояли друг у друга на ногах, а сумки держали в зубах, потому что руками нужно было крепко за что-то держаться. Потом она еще полчаса ждала автобус и затем тряслась по ухабам вместе с толпой таких же, как она, уставших и злых пассажиров.

«Дело действительно не в деньгах, — думала Наташа, — а в том, как сильно они облегчают жизнь. Вот ведь жила раньше, не знала, как ездить на машине, как ходить по ресторанам… А разок попробовала, и теперь словно сглазили: хочется жить лучше. Для чего-то придумывают эти достижения цивилизации? Почему бы и не для меня?»

Еле дыша, она подошла к дому и никого не увидела. Толкнув калитку, вошла во двор… Под навесом стояла машина Кленина.

Наташа уставилась на нее как баран на новые ворота. Наличие машины несомненно свидетельствовало о том, что и сам хозяин где-то неподалеку.

Наверно, из-за жары она соображала немного хуже, чем обычно, и сначала никак не могла понять, как Кленин оказался здесь, если перед отъездом она говорила с ним по телефону? Но Наташа тут же пришла в себя. Что за ерунда: ему ведь не надо было трястись в электричке, а потом ждать автобус. Сел в машину и с ветерком прокатился за город. Вполне естественно, что он ее опередил.

— Мама! — позвала она, но никто не откликнулся. Наташа потрогала входную ручку, дверь открылась. Бросив сумки на террасе, она прошла в дом. Там было пусто, тихо и прохладно.

Вдоволь напившись холодной колодезной воды из ведра, Наташа умылась, причесалась и отправилась в сад. Но сначала подошла к машине. Как ни странно, она не была заперта, и, открыв дверцу, женщина заглянула в бардачок. Ей хотелось проверить, лежит ли там еще фото Ирины.

Его не было. Зато там лежала ее фотография. Удивленная Наташа внимательно осмотрела снимок. Откуда он у Сергея? Ведь она ему ничего такого не дарила, и вместе они не снимались…

Наташа на фотографии не смотрела в кадр, ее улыбка адресовалась всем и никому. Выбившиеся из прически длинные рыжие пряди блестели на солнце, а глаза были грустными. Такой себя она никогда не видела. Большинство фотографий, на которых они были вместе с Андреем или с дочками, выглядели официальными и скучными. Так всегда получается, когда человек знает, что его снимают, и заранее принимает «приличный» вид. Девушка на этой фотографии не подозревала о том, что ее фотографируют.

— Так-так… — зловеще протянула Наташа. — Интересно…

Она положила фото обратно в бардачок и закрыла дверцу. Первым ее порывом было допросить Кленина. Он что, подослал к ней фотографа? Без ее разрешения? Но потом она спохватилась. Он резонно может спросить ее в ответ, почему она втихаря шарит в его машине. Так что они квиты.


— Вам пакет. — Димочка протянул Смирнову большой желтый конверт, накануне оставленный Макишевым.

Смирнов с недоумением повертел его в руках. Никаких надписей, никаких опознавательных знаков. Явно пришел не по почте.

Он распечатал его и достал тоненькую папку.

— Что это? — спросил он у Димочки, но секретарь лишь пожал плечами. Смирнов открыл ее без особого интереса, но тут брови его поползли вверх: «Согласно вашему запросу о патентах, посвященных противомагнитной защите…»

Дальше он читал очень внимательно, и Димочка, исподтишка следивший за его лицом, заметил, как «самодур» помрачнел.

Это был тяжелый удар. Значит, ничего гениального в его идее нет… Смирнов на нетвердых ногах направился к кабинету Ирины. Сейчас, как никогда прежде, ему нужна была ее поддержка. Знает ли она о содержимом этой папки? Наверняка! Наверняка это она ее и передала. Но зачем так, почему она не могла сказать ему об этом сама, а послала письмо через секретаря?

С другой стороны, он это заслужил. Господи, как мерзко он себя с ней вел, а она все терпела!

— Ее еще нет, — оповестил его Димочка, отрываясь от бумаг. — Никого пока нет…

Смирнов осторожно, держа анонимную папку на вытянутых руках, словно ядовитую змею, вышел. Свои вещи он оставил в офисе.

Димочка посмотрел ему вслед. Похоже, новый заместитель вернется не скоро.


Дверной звонок как-то яростно зазвенел. Может, Федотову это лишь казалось, так как спать он ложился с большого бодуна, и теперь голова раскалывалась.

На слабых ногах он доплелся в прихожую, открыл дверь и увидел мрачного Смирнова.

— А, это ты, — зевая, поздоровался Костя и пошел в кухню. — Опять с работы погнали, что ль? Только я тебя на рынок устроить не могу. Пашка до сих пор звереет, когда о тебе вспоминает…

Смирнов остановил его и развернул к себе лицом.

— Эй, в чем дело?! — возмутился Федотов. — Не толкайся!

— Ты говорил, что занимался абсорбентами? — напряженно спросил его Андрей.

Федотов понял, что другу не до шуток.

— Говорил.

— Ты говорил, что у меня перспективные разработки?

— Говорил, говорил, — нервно ответил Федотов, потирая виски. — А в чем дело-то?

— Смотри. — Смирнов протянул ему папку.

Федотов взял ее и начал вяло листать.

— Ну что, и на старуху бывает проруха, — смущенно потер он нос. — Что ты меня трясешь, облажался я, ладно. Но ведь я не эксперт. Мало ли что кому перспективным кажется…

Посмотрев на мрачного Смирнова, он попытался его утешить:

— Отрицательный результат — тоже результат! Выпьем?

Смирнов поджал губы:

— Выпьем… Сейчас самое время.

— Для выпивки время не выбирают, — зевнул Федотов и достал стаканы. — Выпивка, брат, находит тебя сама…


Наташа шла по дорожке, и юбка колыхалась вокруг ее ног прозрачными волнами. В конце сада она услышала детские голоса и поспешила туда.

Под яблонями стоял шалаш. Судя по всему, его построили совсем недавно. Оттуда донесся детский смех.

— Сейчас я вас съем! — закричал Сергей голосом чудища, и клубок играющих тел покатился по траве.

Люся подняла голову и увидела Наташу:

— Мама!

Девочки бросились к ней. Сергей, сидя на земле, вытряхивал из волос солому и травинки.

— А мы тут играем, — наперебой заговорили дочери, прыгая вокруг нее. — Мы говорим, он зверь, а он говорит, что охотник…

— Ничего не поняла, — рассмеялась Наташа.

— У-у-у! — зарычал на них Кленин, и девочки с испуганным хохотом кинулись от него в разные стороны. Старшая попыталась залезть на яблоню, а младшая спряталась за мамину юбку.

— Боюсь, боюсь! — голосила Маша. — Охотник меня убьет! Я зайчик…

— Боюсь! — вторила ее сестра. — Это злой зверь…

— Мам, а можно искупаться? — деловито поинтересовалась Маша, когда восторг от встречи с матерью прошел. — Все купаются, даже Вася Ратников. А ему всего два года!

Наташа взглянула на небо, по которому ветерок гнал тучки.

— Лучше завтра, — решила она. — Сегодня не так жарко…

— Ну мама, — заныли девочки в унисон, но как-то быстро затихли.

Сергей строил им какие-то таинственные гримасы. Девочки понимающе покивали, захихикали и убежали в сад.

— И о чем вы там секретничали? — спросила его Наташа.

Сергей слегка смутился:

— Извини, это так просто… Игра.

— Так кто ты, зверь или охотник? — уже серьезно спросила его Наташа.

— Смотря кто от кого скрывается…

— Ну почему ты решил, что я от тебя скрываюсь?

— Решил, — усмехнулся Кленин. — И мне это нравится…

— Почему? — кокетливо удивилась Наташа.

— Если бы тебе было все равно, не скрывалась бы!

Наташа покраснела и улыбнулась. Она чувствовала себя девчонкой, которая строит глазки, не ведая о сложностях жизни.

— Люся! Маша! — закричала она весело. — Я поймала зверя! Мы его зажарим и будем есть…


Смирнов прогуливался по городу. Водка, выпитая вместе с Федотовым, на его организм не подействовала. Он вылечился. Больше не падал в обморок от крика и не пьянел от одной рюмки. Но почему-то Андрея это совсем не радовало. Впрочем, сейчас его вообще ничего не радовало.

Увидев на другой стороне улицы надпись «Компьютеры», он перешел дорогу и вошел в магазин.

На полках стояли мониторы, в витринах лежали дискеты, клавиатуры, принтеры, картриджи, наушники, мышки и коврики…

— Интересуетесь? — подошел к нему продавец, молодой парень с экстремальной прической, если можно назвать прической налысо бритую голову.

На столе по экрану включенного монитора плавали золотые рыбки. На голубом фоне они смотрелись очень живописно.

— Есть новые лицензионные поступления, — улыбался продавец. — Полная защита от дурака, то есть от чужих проникновений… — Он взял со стола коробочку и протянул Смирнову. Тот машинально принялся читать надписи по-английски, почти ничего не понимая. — Объяснить?

Смирнов вздрогнул и отдал коробочку обратно:

— Нет, спасибо…

Он вышел из магазина и вновь побрел по улице. «Я и есть тот самый дурак, от которого защита нужна, — думал он тоскливо. — Наобещал с три короба, хвост распушил, кредит под мою идею Ирина выбила. Я ей все о прибыли толковал… А сотрудники? Говорил ведь Герберт Иванович, что не верит в мою идею, и оказался прав. А я его уволил…»

Он все шел и шел, мимо старых домов и палисадников. На ярком солнце играли дети, мимо изредка проезжали машины. В мире царил покой и летняя благодать, а в душе Смирнова полыхал стыд.

«И ведь советовал мне Стульев сначала запатентовать, а потом продавать. А я-то торопился, надеялся сорвать большой куш. Контрактов наподписывал… Как я теперь этим людям в глаза смотреть буду?»

На углу стояла урна. Андрей мутно посмотрел на злополучную папку, которую все еще таскал с собой. Зачем она ему нужна? Как напоминание о самом тяжелом поражении, какое когда-либо наносила ему жизнь? Он бросил ее в урну, но, пройдя несколько шагов, вернулся. «Будешь таскать! — остервенело приказал он себе. — И вспоминать, чтобы неповадно было впредь хвастаться!» Он полез в грязное отверстие, извлек оттуда папку, стряхнул с нее мусор.

Андрей вышел на набережную. Сейчас здесь никого не было, только в отдалении несколько ребятишек играли в мутной луже. Некоторое время он просто стоял, облокотившись на ограду, и смотрел вниз. Река плескалась с таким равнодушием к его проблемам, что он почувствовал себя лучше, словно плеск волн заговорил боль.

«Папку я оставлю себе, на память о собственной глупости. А бумаги… Зачем они мне?»

Он достал из папки лист, сложил из него кораблик и бросил вниз. Кораблик качнулся, загреб бортом воду и утонул.

— Дубль два, — пробормотал Смирнов, складывая следующий лист.

— Дядь, а дядь, что ты делаешь? — возник радом белобрысый мальчишка. Нос у него облупился от солнца, а хитрые глаза неотрывно следили за руками Смирнова.

— Кораблики пускаю, — усмехнулся Андрей. Он кинул второй корабль на волны, и его постигла участь первого.

— Кто ж так кидает, — не выдержал мальчик. — Их же осторожно надо спускать, чтоб воды не набирали…

— А как я это сделаю? — огрызнулся Смирнов. — Причал высокий…

— Я сейчас спущусь, — вызвался мальчик. — Давай сюда свой кораблик!

Смирнов быстро соорудил еще одно «судно». Игра стала его забавлять. Мальчик взял его в зубы и с ловкостью обезьяны полез вниз, цепляясь за ржавые балки. Андрей не заметил, как его окружили остальные ребятишки. Круглыми глазами они следили за белобрысым.

— Свалится, — радостно пищал малыш, свешивая голову вниз. — Точно свалится. Эй, Васютин, ты за ту балку не берись, она трухлявая!

Белобрысый мальчишка навис над водой, держась за балки руками и ногами. Потом осторожно отпустил одну руку и взял из стиснутых зубов кораблик. Смирнов боялся пошевелиться. Что за игру он затеял? Вот свалится ребенок, придется прыгать за ним, доставать из холодной воды…

Мальчик осторожно опустил корабль на воду, и тот поплыл, подпрыгивая на волнах.

— Ура! — заверещали его друзья. — Молодец, Васютин, хорошо пошло!

— Давайте еще один, — поднял голову белобрысый. — Спустим!

Смирнов растерялся.

— Да не надо, вылезай, — сказал он. — Еще свалишься…

— Не-а, — мотнул головой мальчишка. — У меня руки сильные. Я так могу час висеть.

— Так уж и час! — насмешливо сказал карапуз с царапиной на щеке. — А кто вчера с тарзанки свалился? И пяти минут не провисел…

— Смотрите, крыска! — вскрикнул самый маленький пацан, которому Смирнов дал бы не больше пяти лет. — Давайте ее на корабль посадим!

Крупная, гладкая черная крыса сидела на ржавом бачке и деловито уплетала сухарик, не ведая об опасности, которая над ней нависла.

— Ты слева, ты справа, — скомандовал мальчик с царапиной. Два его приятеля потихоньку направились к крысе.

Они были в метре от нее, когда животное почувствовало опасность. Бросив недоеденный сухарь, она молнией метнулась под бачок, но один из ребят ее опередил.

— Поймал! — торжествующе кричал он, прыгая с зажатым в кулаке зверьком. — Давайте ее спустим…

Смирнов, подчиняясь давлению малолетней общественности, соорудил прочный кораблик из двух листов сразу. Один из ватаги достал из кармана веревку, и крыса была привязана к кораблю, а потом спущена белобрысому смельчаку у воды.

Тот изрядно утомился висеть вниз головой, пока остальные развлекались, мучая животное. Чтобы отвязать зверька, ему пришлось сесть на ненадежную балку.

После двух неудачных попыток, когда крыса цапала его за палец и за нос, ему удалось развязать ее и посадить в кораблик.

— Спускай! — кричали ему сверху. Крыса в бумажном корабле была осторожно опущена на воду.

Казалось, она примирилась со своей горькой участью капитана дальнего плавания. Затихла и сидела спокойно, но, как только корабль коснулся воды, с тихим писком прыгнула за борт.

— Утонет! — кричали мальчишки, и Смирнов вместе с ними. — Точно утонет!

Но крыса не утонула. Судорожно подгребая лапками, она добралась до подпорок, на которых держался причал, и вскарабкалась на них. Там она и осталась сидеть, пытаясь отдышаться после купания. Возвращаться наверх, в компанию малолетних мучителей, она не спешила.

Мальчишки помогли Васютину влезть обратно на причал и помчались по своим неотложным мальчуковым делам.

Смирнов заглянул в папку. Ни одной бумажки в ней не осталось.


— Спасибо тебе, Леня, что помог мне разобраться с этими абсорбентами, — сказала Ирина Макишеву, входя в свой кабинет. Воздыхатель суетился где-то за спиной. — Другие уже знают?

— А что, это секрет? — саркастически поинтересовался Макишев.

— Да какой секрет, — вздохнула Ирина. — Где Смирнов, не знаешь, кстати?

— А они начальство, они не докладывают…

— А он тоже знает?

— А ты разве не сказала? — ушел от ответа Леонид.

— Нет. — Она покачала головой.

Разумеется, Макишеву было прекрасно известно, что Кленина и на сей раз пощадила чувства вахлака. Поэтому ему и пришлось подстраховаться, передать пакет через Димочку. Он прекрасно понимал, что Смирнов наверняка уйдет сам, как только выяснится, что он оказался некомпетентным. А Ирина и на этот раз захочет его удержать. Нет уж, конкурента надо сплавлять поскорей, не дожидаясь, пока они с Ириной снова споются.

— Я не успела, но думаю, что ему уже кто-то сказал. Не ты случайно?

Макишев изобразил на лице обиду.

— Ладно. — Ирина махнула рукой. — Кто-то рассказал, и Смирнов исчез. Иди, Леня!

Макишев остановился рядом с ней и нерешительно протянул руки к ее талии. Ирина тут же обернулась:

— Ты действительно ради дела старался? Только честно говори!

Леонид решил не лукавить:

— И ради дела тоже. И Смирнова этого хотел притопить… Не люблю выскочек!

Она усмехнулась:

— А может, ты ревнуешь?

— Не исключаю такую возможность.

Кленина внезапно развеселилась. Для каждой женщины обожание и кавалеры — неиссякаемый источник жизненной силы.

— Неужели до сих пор, Леня? Столько лет прошло…

— Первая любовь не проходит, — грустно возразил Макишев. — Она только зарастает. Иногда всю жизнь.

Ирина вспомнила Соньку. Действительно, та до сих пор своего Костю помнит. И Ирине мстит.

Она посмотрела на Макишева — он стоял перед ней и мял в руках какую-то бумажку. Неожиданно ей захотелось его помучить, подразнить. Она выхватила у него из рук бумажку и встала, касаясь грудью его груди. У Макишева перехватило дыхание.

— А если я соглашусь? — томно спросила она.

Тот судорожно сглотнул:

— На что?

— Ты сам понимаешь…

Он напряженно на нее смотрел, потом отошел, качая головой, и ослабил внезапно ставший тесным узел галстука.

— Нет, нет… Тогда все пройдет, а я не хочу… Душе тоже чем-то жить надо! А то получится, что сбылась мечта идиота, а что дальше? Никакого интереса!

— Ты прав. — Ирина стала колюче-насмешливой. — Осторожности научился?

— Просто поумнел. — Макишев грустно посмотрел на нее. — Любить можно одну женщину, а жить с другой. С другой заводить семью, детей, быт налаживать — все обычно, нормально. А с любимой женщиной изведешься. Все сердце себе надорвешь. Детей будешь любить по-сумасшедшему. Ради любви, ради семьи себя гробить…

Кленина задумчиво кивнула:

— Может, ты и прав…

— Нет, Ирина, нет, — продолжал Макишев. — Не стоит. Пусть все остается как есть. Жизнь — это штука мудрая, куда умней нас. Раз чего-то не дает, — значит, и не надо.

— Глубокий ты человек, оказывается, Макишев, — с притворным уважением вздохнула она.

Однако веселье спало с нее, как шелуха. Она погрустнела, села в кресло, сложив руки на коленях.

— А меня вообще любить-то можно?

Теперь пришел черед Макишева усмехнуться. Он встал перед ней на колени и поцеловал руки.

— Тебя лучше ненавидеть, — ласково попенял он ей. — Ты тех, кто тебя любит, в бараний рог скручиваешь. А вот если тебе сердце не отдать, ты по крайней мере заинтересуешься.

— Я же не старуха и вроде не урод. — Ирина захлюпала и стала искать в карманах носовой платок.

— Не волнуйся, — понимающе глядя ей в глаза и поглаживая руки, успокаивал Макишев. — Появится твой Смирнов, куда он денется…


Смирнов сидел за столиком уличного кафе и методично напивался. Хоть он и перестал пьянеть с одной рюмки, но все-таки целая бутылка водки сделала свое дело.

Уже почти достигнув состояния похрюкивания, он сделал из салфетки ажурную снежинку и стал примерять ее себе на разные части тела. Особенно ему понравилось сдувать снежинку с носа — она слетала прямо в тарелку. Смирнов тупо повторял эту нехитрую забаву вновь и вновь, и в этот момент увидел у светофора машину.

Ничего в ней особо примечательного не было. Обычный «БМВ», почти как у него, только не черный, а темно-серый. Как говорят, цвета мокрого асфальта. Торчали антенны связи, но самое главное — в открытом окне маячила знакомая толстая рожа. Это был товарищ Куролесов собственной персоной.

Смирнов просиял.

— А, Борис Ефимыч, — закричал он, делая безуспешные попытки подняться со стула. — Как жизнь? Самочувствие как? Шея не болит? — Он подергал себя за галстук, отчего лицо Куролесова покрылось красными пятнами.

Борис Ефимович схватился за трубку мобильного телефона. С такого расстояния Смирнов не мог услышать, с кем и о чем он говорил, но это его не обескуражило. Он схватил два стакана из-под водки, приложил один к уху, другой ко рту.

— Алло! — закричал он, передразнивая чиновника. — Секретаршу срочно сюда, твою мать…

Куролесов пробуравил его злым взглядом. В это время светофор дал зеленый, и машина начальства, сорвавшись с места, скрылась в облаке пыли.

Через несколько минут, когда Смирнов начал было мирно клевать носом, сидя за столом, из-за угла показались два милиционера. Один из них смотрел в блокнот.

— Темные волосы, хорошо одет… Ты где-нибудь его видишь?

— Да в кафе он сидит, — подтолкнул его напарник. — Под зеленым полосатым зонтом, разуй глаза!

Смирнов представлял собой забавное зрелище. Водрузив на голову дырявую салфетку, чтобы солнце не припекало макушку, он дремал, приоткрыв рот.

— Пьем? — поинтересовался мент, присаживаясь к нему за столик.

Андрей встрепенулся.

— Выпиваем, — покорно согласился он. Деваться было некуда: пустая посуда с запахом водки красноречиво говорила о том, что он здесь не свежим воздухом дышит.

— Выпивают в компании, а в одиночку — пьют! — припечатал второй, усаживаясь по другую сторону.

Андрей стряхнул с волос салфетку и вопросительно прищурился на нежданных собеседников.

— Алкоголик, — поддержал напарника первый мент, повыше и пошире в плечах.

— И в компании можно напиться, а выпивать можно и одному, — решил Андрей поддержать алкогольную тему.

— Нормальный человек один не пьет, — неприветливо сказал мент и поднялся. — Короче…

— Короче, мы предлагаем вам пройти с нами, — взял Андрея за локоть высокий. — Вы согласны?

— Конечно, — кивнул Смирнов, — нет!

— Ясно, — холодно констатировал лейтенант, — сопротивление представителям правоохранительных органов?

— Да! — с вызовом ответил Смирнов и пьяно прищурился.

— Ясно… Сержант!

Напарник в это время глазел на блондинку в коротком цветастом сарафанчике. Довольно сильный ветер яростно трепал ее юбчонку, легко справляясь с законом всемирного тяготения. Ноги открывались полностью, а иногда виднелись белые трусики. Сержант Завьялов был совершенно очарован девушкой и ее туалетом и не услышал приказа начальства.

— Сержант! — разозлился мент. — Действуйте!

Оторванный от созерцания стройных ножек, тот вскочил, отдал честь и кинулся к Смирнову. Но Андрей схватил незадачливого служителя порядка и, вывернув ему руку, уронил на землю.

Мент оторопел:

— Да ты что?!

Но вторым ударом уже и он, лейтенант Криворучко, был отправлен туда же. Падая, он задел столик, который упал на милиционеров.

— Даже не думай об этом, засранец! — голосом Арнольда Шварценеггера сказал Смирнов. Он медленно, с достоинством, повернулся и поплелся прочь от кафе, заложив руки за спину, как заключенный на прогулке.

Выбравшись из-под стола, милиционеры поспешили за «задержанным». Они пристроились с двух сторон от него и время от времени поддерживали, чтобы тот не свалился. Но Андрей гордо отводил все попытки ему помочь и, покачиваясь, шел вперед, к заветным дверям отделения милиции.

— Никто не сможет обвинить меня в том, что я не держусь на ногах! — заявил он сержанту.

— Конечно, конечно, — буркнул тот. — У тебя будут другие обвинения…


Ирина висела на телефоне, когда в кабинет, предварительно постучавшись, вошел Макишев.

— Здравствуйте, а Соню можно? Что значит — уехала? — говорила она невидимому собеседнику. — Когда? Еще вчера? Ясно, спасибо…

Макишев потерянно маячил перед ней.

— Тебе чего? — Ирина положила трубку.

— Ничего, — пожал он плечами. — Я домой.

Леонид и сам не знал, зачем зашел к ней. Может, хотел проверить, как она. Если бы он знал, что она будет так переживать из-за этого самозванца, не дал бы ему почитать про себя правду. Не ради него, а ради Ирины…

— Сделал дело — гуляй смело, — холодно сказала она.

Телефон зазвонил снова.

— Алло. Кленина слушает… Да, узнала. Вы о чем? Ладно, все ясно. Позвоню на днях, как вы и просили. До свидания.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Леонид, дождавшись, когда она обратит на него внимание.

— Извини, но сейчас тебе лучше уйти, — твердо сказала Ирина, бросая на него нелюбезный взгляд.

— У меня, между прочим, жена болеет, — почему-то обиженно заявил Макишев и вышел. Ему казалось, что Ирина могла быть с ним и поприветливей.

Кленина вздохнула:

— Я, что ли, в этом виновата?

Она вновь набрала номер.

— Нина Павловна, Андрей не появлялся? Жаль. Он рано из офиса уехал, а мобильник почему-то отключил. Ладно, позвоню попозже…

— Куда же ты делся… — пробормотала Ирина, положив трубку. — Куда?


В это время сотрудники расходились по домам. Учитывая, что фирма «Контакт» занималась брачными знакомствами, на их собственную личную жизнь любо-дорого было посмотреть.

Первым из офиса на крыльях любви вылетел Димуля. Он живо спорхнул по ступенькам к «Жигулям», за рулем которых восседала Гера. Влюбленные поцеловались, и машина тронулась с места.

Через пять минут вышла Анечка. Она направилась к джипу, который стоял чуть в стороне от «Контакта». Расплывшись в улыбке, ожидающий ее Жора галантно распахнул перед ней дверцу машины.

Стульев помог Герберту Ивановичу перейти через лужу. День назад Профессора уговорили вернуться, и, с согласия Ирины, он вновь вышел на работу. Смирнова об этом факте проинформировать не успели. Герберт Иванович спешил домой, где его ждали жена и диетический обед, а Стульев собирался вечером вести свою новую девушку, которая утверждала, что ей уже есть восемнадцать, на танцы.

Ирина вышла последней. Она решила съездить к Нине Павловне. По крайней мере, если с Андреем что-нибудь случится, звонить будут туда. Да и просто хотелось побыть вместе с человеком, который разделяет твои чувства и опасения.

Мать Андрея она застала в слезах.

— Ах, это ты, Ирочка… — разочарованно пробормотала она, открыв дверь. — Я надеялась, что он объявился…

— Да не волнуйтесь вы так, — утешала Кленина родительницу. Та прикуривала одну сигарету за другой, руки тряслись. — Мало ли что…

— Но он обычно звонил, предупреждал… — Она собралась было засунуть сигарету в рот зажженным концом.

— Наоборот! — схватила ее за руку Ирина.

— Спасибо…

— У нас ненормированный рабочий день, дела там всякие… — Ирина попыталась придумать причины, по которым Андрей мог задержаться.

— Но у вас же общие дела, — резонно возразила мать. — Вы заехали, а его нет… Здесь что-то не так!

— Да я просто так заехала, рядом была, — неуклюже соврала Ирина, сама начиная беспокоиться. После аварии, в которую попал Смирнов, ей мерещились всякие ужасы.

— Я после той аварии так стала бояться, — озвучила ее мысли Нина Павловна. — Раньше такого не было. — Она кинула косой взгляд на Ирину, та его не заметила. — Да, у него действительно началась совсем другая жизнь…

Кленина не выдержала.

— Вспомнила! Я же сама его послала, — сказала она с фальшивым весельем. — Как это я забыла?

— Куда? — встрепенулась мать.

— Да это одна организация на окраине или даже за городом… Там телефона нет. А мобильный его мог сломаться, или батарейка села. — Она беспечно махнула рукой. — Это нормальное дело… Вы знаете, — она вскочила, не дав матери открыть рот, — я сейчас туда съезжу и тут же вам позвоню. Как только что-то узнаю, позвоню сию секунду!

— Хорошо, — прошептала мать.

Ирина помчалась к своей машине. Если бы Соня не уехала, она бы знала, где его искать. Но вдруг он отправился домой, в их с Наташей квартиру, заперся там и не отвечает на звонки? Сейчас она туда съездит и все узнает. Если понадобится, сломает дверь. Никто не давал ему права так издеваться над собственной матерью…


А тем временем в отделении милиции у Смирнова брали отпечатки пальцев. Пока он сидел в ожидании дежурного, который должен был оформить задержание, водка почти полностью выветрилась у Андрея из головы. Он решил завести разговор и выведать, что с ним будет дальше и почему его схватили среди бела дня и поволокли в казематы? Но усталая дежурная была настроена неприветливо.

— Скажите, — все-таки спросил Смирнов робко, как законопослушный интеллигент, — можно мне узнать, за что меня задержали? Я не пьян…

— А тут и не вытрезвитель, — отрезала дежурная.

— А что тут? — поинтересовался Смирнов. — Милиция или прокуратура?

Дежурной он надоел. Она отбросила за плечо длинную русую косу и полыхнула на него серыми глазами.

— Узнаете, — зловеще пообещала она. — Все узнаете своим чередом!

— Ну хорошо, — не отступал Андрей, — задержали-то меня за что?

— А я знаю? — с упреком посмотрела на него администраторша. — Сейчас принесут протокол, и я вам все скажу.

— А как мне понять, я сейчас на свободе или уже нет? — настырничал Смирнов, чувствуя справедливое негодование.

— Если ты еще на свободе, это не твоя заслуга, — вмешался мужик в штатском по ту сторону решетки, — это наша недоработка, понял?! — Он ударил Смирнова бумагами по носу. — И сиди!

Андрей обалдел. Ничего себе порядочки тут…

— Лида! — закричала дежурная. — Лида, неси протокол с места!

Таинственная Лида не отзывалась.

— Вот глушь, — скучно прошептала администраторша и углубилась в разгадывание кроссворда, не делая никаких попыток подняться и самой сходить за бумагами.

Смирнов скрипнул зубами, но делать было нечего. Он сел на привинченную к полу скамью и попытался успокоиться.

Наглый следователь, ударивший его, впустил в комнату какую-то гражданку в мятой зеленой юбке. Лицо ее украшал темно-фиолетовый синяк, а волосы на голове давно забыли, что такое шампунь.

— Так что там у вас с этим Бурылевым? — тяжко вздохнул следователь. По его лицу Смирнов понял, что эта гражданка ему до смерти надоела.

— Что, что?! — заголосила тетка, словно открыли кран в ванной. — А калитку мою кто взял?!

— А Бурылев говорит, что не брал и вообще в глаза ее не видел, — как-то просто, буднично сказал следователь.

Баба взвилась:

— Это как же не видал, когда он ее сам ставил?! И сам же этот ваш подсудимый ее из озорства и спер!

— Во-первых, он еще не подсудимый, — попытался остановить даму следователь. — А во-вторых, когда он ее ставил?

— Да недели три как будет. И он не только подсудимый, он уголовник! Калитку из озорства спер и в лопухи бросил, а Звягин, Марьи Федоровны зять, ее прибрал. Я ей говорю: «Уйми зятя, пусть отдаст калитку!» А она говорит: «Не видала я калитки и зятя своего распрекрасного уже третий день не вижу!» И ведь врет, ох, врет! Он у ней и в четверг был, и в ту пятницу был, а она говорит: «Не вижу». У ней что, глаза на заду, что ль?

Смирнов уже запутался и перестал понимать, на кого же жалуется эта гражданка. Следователь, похоже, тоже что-то упустил, так как строго прервал излияния потерпевшей:

— Гражданка! Так кто калитку спер?

— Так вы же милиция, — подал голос Андрей. — Вы и ищите.

Потерпевшая и следователь воззрились на Смирнова с откровенным неодобрением.

— Поговори у меня, — наконец сказал мужик. — Сиди в углу и не отсвечивай!

— Так калитку-то уже вернули, — поддержала его потерпевшая. — Ейный зять и вернул. А Бурылев вместо калитки флягу из-под керосина украл, стервец…

Смирнов понял, что женщина в его защите не нуждается. О таких, как она, говорят: без мыла куда хочешь влезут. Он ей даже немного позавидовал, так как сам такой напористостью не отличался и вынужден был ждать, пока на него обратят внимание.

Андрей свернулся на скамейке калачиком и попытался уснуть. И хотя жесткая доска все время колола бока, под монотонную беседу тетки и следователя он задремал. Ему снился страшный Бурылев с калиткой под мышкой, и Герберт Иванович, грозящий кулаком какой-то Марье Федоровне.


Ирина вышла из подъезда смирновского дома. В квартире никого не было, даже Наташи. Соседка сказала, что Андрея не видела уже месяц, а супруга его вчера уехала в деревню, к дочкам.

Кленина задумалась. Возможно, Андрей отправился в деревню вместе с женой. Тогда понятно, почему его мобильный отключен, а никто из близких не может его найти. В таком случае ей можно больше не метаться по городу. В деревню за ним она не поедет, это уж слишком.

Она села в машину и услышала, как в сумочке разрывается мобильник.

— Алло? — рявкнула она в трубку.

— Здравствуй, Ириночка, это Куролесов, — раздался в трубке раскатистый голос. Борис Ефимович явно пребывал в хорошем настроении. С чего бы это? — Что-то совсем не заходишь ко мне.

— Дела, Куролесов, дела, — объяснила она нахальному толстяку.

— С другими дела, а со мной нет? — обиделся он. — Мы насчет аренды так и не договорились. Вопрос-то сложный… Твой сотрудник приходил, нахальничал тут.

Ирина удивилась. О визите Смирнова она знала. Андрей сказал, что уладил вопрос с арендой, не уточнив правда, каким образом.

— Ты где берешь таких алкоголиков? — весело поинтересовался Куролесов.

— Можно я к вам приеду? — перешла она на официальный тон.

— Давай, давай! — ободрил ее Борис Ефимович. — Шампусик уже на столе, только тебя и жду…


Смирнов вскинул голову и посмотрел на часы. Прошел час. Он поднялся и подошел к решетке. Дежурная сидела в той же позе, кроссворд был разгадан наполовину.

— Протокол еще не принесли? — поинтересовался у нее Андрей.

Девушка сморщилась.

— А я и забыла совсем, — простодушно призналась она. — Сейчас посмотрим…

Она вышла. Андрей огляделся. На столе, примыкавшем к решетке, лежала чистая бумага. Он стащил один лист и вытер грязную руку, с которой брали отпечатки пальцев. Никто этого не заметил.

Потом оперся о решетку, и неожиданно она поддалась под его весом. Смирнов увидел, что это дверь, и она, оказывается, не закрыта на засов.

По-прежнему никто не обращал на него внимания. В дальнем углу комнаты какая-то тетка беседовала с мужчиной лет сорока, популярно объясняя ему, почему нужно забрать жалобу на нетрезвое поведение соседа по лестничной клетке. Наглый следователь с теткой, у которой украли калитку, куда-то исчезли.

Потихоньку, стараясь не шуметь, Андрей вышел из «обезьянника» и прошел к той двери, за которой скрылась дежурная.

Оказавшись в общем коридоре, он занервничал, но потом успокоился. Никого не было, никто его не окликал. Расхрабрившись, Смирнов толкнул еще одну дверь и увидел выход.

Когда до заветной свободы оставалось пять метров, откуда-то из боковой двери вынырнула дежурная с протоколом в руках.

— Ой! — сказала она, столкнувшись со Смирновым нос к носу. Тот остановился как вкопанный. — Вы, наверно, ко мне? — улыбнулась девушка.

Андрей понял, что она его попросту не узнала. Похоже, профессия выработала в ней невнимательное отношение к людям, или она была настолько заморочена делами, что его не запомнила.

— Подержите, я сейчас вернусь. — Она сунула ему в руки протокол и куда-то ушла.

Смирнов сбросил с себя оцепенение и двинулся дальше. Может, девушка его все-таки узнала, но сделала вид, что все в порядке? Да еще и протокол ему дала… Теперь он может уйти, порвать эту бумажку — и никто ничего не докажет. Хорошая девушка, молодец, а он ее вначале недооценил!

У входной двери стоял незнакомый милиционер. Смирнов прошел мимо него, взялся за ручку…

— Эй! — послышался злобный оклик.

Смирнов обреченно замер.

— Я тебе что, швейцар, что ли? Дверь за собой закрой!

— Конечно, извините, — проблеял Андрей, вернулся к решетке, закрыл ее, потом дробной рысью подскакал к выходу, открыл дверь и увидел голубое небо свободы.

Спускаясь по ступенькам, он полной грудью вдохнул свежий воздух и зажмурился от избытка чувств. Хорошо жить на свете!

— Не понял?! — закричал кто-то над ухом.

Смирнов открыл глаза и увидел сержанта Завьялова в компании с лейтенантом Криворучко.

— Это что такое? — заикаясь от справедливого негодования, кричал лейтенант. — Дежурный!

Подскочил мент, имитируя бурный приступ трудовой деятельности.

— В «обезьянник» его, быстро!

— Пошли, — толкнул Смирнова в спину дежурный.

— Мы тебе еще и побег оформим, — злобно пнул его сержант.

После того как заключенного отвели обратно в камеру, на этот раз заперев, лейтенант пошел к служебному телефону.

— Борис Ефимович? Лейтенант Криворучко беспокоит…


Наташа остановилась перед дверью в свою квартиру. Покопавшись в сумочке, нашла ключи и обернулась.

За спиной выжидающе замер Кленин.

— Не приглашаешь?

— Извини, нет.

Увидев, что лицо у Сергея огорченно вытянулось, она поспешно добавила:

— Все остается в силе, завтра я к тебе переезжаю, просто… Сегодня вечером или завтра утром я должна поговорить с Андреем.

Кленин обиженно насупился.

— Это ничего не изменит, — попыталась утешить его Наташа. — Но все-таки он мой муж. Отец девчонок… Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — вздохнул Сергей. — Мне так плохо без тебя.

— Осталась всего одна ночь.

— Ты полагаешь, это так мало?

— Я могла бы вообще не говорить тебе об Андрее, но мне хочется сделать все честно…

— Все в порядке, — улыбнулся Кленин, но улыбка получилась какой-то несчастной.

— Боже мой, какой ты… — расстроилась Наташа. — Я же сказала — это ничего не изменит!

Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку:

— До завтра!

Кленин медленно поднес руку к лицу, к тому месту, где секунду назад были Наташины губы. Она открыла дверь квартиры.

— Пока. — И, махнув ручкой, исчезла в дверном проеме. Кленин еще минуту смотрел на закрывшуюся дверь, а потом влюбленная улыбка расползлась по его лицу.

Он начал спускаться по лестнице, но не выдержал и съехал по перилам. Навстречу поднималась какая-то тетка с пустым мусорным ведром. При виде незнакомого, солидного мужчины, весело спускающегося по перилам, она охнула и выпустила ведро из рук.

— Извините. — Кленин спрыгнул и подал ей ведро и крышку от него.

Оставив даму приходить в чувство самостоятельно, он выбежал на улицу. Все-таки жизнь прекрасна!

В деревне наконец-таки случилось то, чего он так долго добивался. Наташа согласилась выйти за него замуж! И ее мать сказала, что не будет возражать. Похоже, ее покорила любовь будущегозятя к детям.

Только одно портило ему настроение. Наташа решила поговорить с мужем, а Кленин по опыту их прошлой встречи знал, что вахлак способен выкинуть что угодно. Он наверняка потреплет Наташе нервы. И как Ирина его выдерживает?

Кстати, нужно позвонить бывшей жене и похвастаться. Может, он даже пригласит ее на свадьбу. Только без Смирнова. Это будет неприлично. Хотя в фильме «Покровские ворота» Маргарита Хоботова заставила мужа быть свидетелем на ее свадьбе, а потом требовала, чтобы бывший и нынешний муж жили вместе. Но жизнь не кино. И он, Кленин, был бы счастлив, если бы Наташе удалось развестись через адвокатов, чтобы лишний раз не сталкиваться с Андреем.

Кленин попросту боялся, что она передумает.


Ирина вошла в кабинет Куролесова и без предисловий спросила:

— Где Смирнов?

В дороге у нее было время подумать. Цепочка выстраивалась интересная: сначала исчез Андрей, и тут же, как чертик из табакерки, выскочил Куролесов и с плохо скрытым торжеством в голосе зазвал ее к себе. Ирина усматривала в этом прямую связь.

— Ну нельзя же так! — укорил ее Борис Ефимович с довольной улыбкой. — Ни тебе «здравствуйте», ни «как поживаете»… Прямо с порога — «где Смирнов?»… Этот твой алкоголик!

Она скрестила руки на груди. Взгляд обежал помещение. Конечно, этот подлец уже все приготовил: вазы с цветами, фрукты, шампанское… Секретаршу небось отпустил. Не хватало лишь свечек.

— Вообще-то он непьющий, — отчеканила Кленина.

— Ирочка, не надо, — сморщился Куролесов, открывая бутылку шампанского. — Смирнов непьющий, Макишев непьющий, а Стульев вообще по ночным клубам не ходит? У нас ведь городок-то маленький.

Ирина мрачно молчала.

— А Смирнов твой — хам и будет осужден за нападение на представителя власти…

Глаза Ирины округлились.

— За оказание сопротивления представителю власти при задержании, с нанесением телесных повреждений, а также за побег из тюрьмы.

Глухо хлопнула пробка, ударив в потолок. Куролесов поднял бутылку.

— Все ясно? — спросил он, сдувая пену с шампанского.

— Ясно, — ласково, со своей фирменной улыбкой ведьмы сказала Ирина и наклонилась над Борисом Ефимовичем. — А что тебе от меня нужно? — обняла она его за толстую шею.

Тот осклабился:

— А от тебя мне нужно… тебя!

— А! — опять улыбнулась она. — Неоригинально…

— Что ж поделать…

— А если нет? — Она обошла толстую тушу начальника и села рядом.

Куролесов повернулся к ней:

— Почему же нет, Ирочка? Ведь ты, насколько я знаю, не монахиня?

Она задумчиво покачала головой:

— Нет, не монахиня…

Куролесов замер в предвкушении.

— Ефимыч, — она задушевно положила руку на его плечо, и он воспринял этот жест как разрешение погладить ее пальцы, — отпусти Смирнова, а? Я за него замуж выхожу, тут все серьезно…

— Наслышан. — Куролесов пошлепал губами. — Не ты одна информацию собираешь… Так вот и выручи своего жениха. Представляешь, как в кино! Своим телом загородишь любимого…

— Нет, — Ирина капризно надула губки, — не хочу как в кино.

— Тогда давай как в жизни. — Куролесов разлил шампанское по бокалам. — Выпьем, поговорим, отдохнем! Ведь мы зачем, Ирочка, работаем? Чтобы отдыхать, так ведь?

Он взял бокал и с наслаждением приложился к нему. Хотел было чокнуться с Ириной, но она проворно отстранилась.

— Нет, Борис Ефимович, не твой сегодня час. — Кленина кокетливо захлопала глазами. — Если мне с кем и отдыхать, так… с мэром. Или с губернатором? — Она задумалась, а Куролесов помрачнел. — Пожалуй, с мэром лучше, — кивнула Ирина. — Ты знаешь, он мне давно намеки делает, просто нужды не было… — Она отпила глоток шампанского и взяла толстяка за лацканы. — И тогда, дорогой, у тебя настанет очень тяжелая жизнь, — ласково проворковала она, с силой тряхнув собеседника за пиджак. — И не будешь ты больше работать, чтобы отдыхать, а будешь только отдыхать! И не пучь на меня свои глаза — лопнут!

Куролесов побагровел и набрал полную грудь воздуха.

— И не вздумай на меня орать! — твердо пресекла Ирина его попытки закричать. — Знаю я твою манеру…

Она опять отпила шампанского, а Куролесов вскочил и начал бегать из угла в угол, задыхаясь от гнева.

— Ты подумай пять минут, прикинь, в моих это силах или я тут пустыми угрозами занимаюсь, — сказала Кленина, наблюдая за ним с ядовитой усмешкой.

Тот остановился.

— В твоих, стерва, — с ненавистью процедил он. — Уж кто-кто, а я тебя очень хорошо знаю.

Она схватила его за палец и крутанула, второй рукой поймав Куролесова за галстук. Потерял осторожность Борис Ефимович, в честь встречи с Ириной положил галстук на резиночке в ящик стола — и просчитался. Она так туго затянула шелковую петлю у него на шее, что тот поневоле вспомнил Смирнова.

— Плохо знаешь, — прошептала она. Куролесов хрипел и извивался. — Вообще, если надо будет, я тебя собственными руками задушу, без всякого губернатора или мэра. Будешь звонить?

Куролесов засопел.

— Будешь звонить, я спрашиваю?! — Кленина дернула его за галстук.

— Да, — выдавил он.

Она отпустила галстук. И тот уныло повис вдоль шеи. И чего ему вздумалось играть в элегантность?

Борис Ефимович развел руками и взял телефонную трубку.

— Это Куролесов, — сказал он слабым голосом.

Похоже, собеседник его не узнал. Действительно, слишком слабый голосок для известного хулигана и хама Бориса Ефимовича.

— Это Куролесов! — прокашлявшись, заорал он. — Глухой, что ли?! Криворучко давай, мать твою…


…Аня блаженствовала в ванной. Густая ароматная пена обволакивала тело, мысли блуждали где-то далеко. Она зачерпнула воду и медленно, с наслаждением вылила ее на грудь. Сейчас она больше всего напоминала девушку из рекламы какого-нибудь моющего средства.

Звонок в дверь Анечка услышала случайно. Выключив воду, прислушалась. Действительно, звонят… Кого это принесло в такое время?

Она поспешно выбралась из водного рая, прямо на мокрое тело накинула халат, влезла в шлепанцы и кинулась в прихожую… Перед тем как открыть дверь, взглянула в глазок. Все пространство коридора закрывала улыбающаяся физиономия Жоры…

Аня открыла дверь. К ее изумлению, Жора был при параде. Как ни странно, смокинг ему шел — в нем он был похож на толстого присмиревшего пирата. В руках гость держал нечто длинное, завернутое в бархат.

— Здравствуй, Анюта, это я — твой Жорик.

— Я уже догадалась…

— Догадалась-то догадалась. — Жора обиженно насупился. — А чего в халате, я не понял?

— А мы разве куда-то собирались? — Анечка отступила на шаг, чтобы Жора смог оценить ее соблазнительную фигурку. Только дурак мог не понять, что халат накинут прямо на голое тело.

Но у Жоры были заботы поважнее. Не заметив ее уловки, он прошел в комнату.

— Что значит, собирались? Я же тебе сказал еще вчера… Культурно, понимаешь, провести время. Не то чтобы просто пожрать, а так, с пользой для дела и интеллигентно. Я тебя в клуб приглашал, на очередное собрание членов, так сказать. Мужчины — в черном, дамы — в вечернем. Забыла?

— Кажется, припоминаю… — раскаялась Анечка. У нее действительно вылетело из головы это приглашение Жоры. Точнее, она почему-то решила, что это шутка. — Английский клуб. Так?

— Точно.

— А что у тебя такой вид, словно ты на похороны собрался? — поддела его Аня. Ему же нравится, когда над ним издеваются, сам говорил…

— Между нами, в клуб только в таком виде и пускают. — Жорик сконфуженно поправил галстук-бабочку. — А бабочка мне и самому не катит. Но у них там все по понятиям — без бабочки ты как лох последний… А с бабочкой — человек.

— Понятно… А это у тебя что?

Аня дотронулась до свертка в руке Жорика. Жорик по-девичьи смущенно опустил глаза:

— Это… Честь и достоинство…

— Чьи?

— Ну… Мои…

Аня решительно взяла сверток и развернула его. Она не думала, что Жора может чем-то ее удивить, но ошиблась. Там оказалась шпага. Самая настоящая шпага. На всякий случай Анечка провела по клинку пальчиком:

— Ой! Острая…

— Естественно… — ухмыльнулся Жора. — На фига мне тупая?

— Только не говори мне, что все это на случай нападения гвардейцев кардинала.

— Чего? — Жора выпучил от удивления глаза.

— Вот тебе и будет — чего! Гвардейцы сначала повесят на тебя хранение холодного оружия, а затем вместо клуба отправят отдыхать в ближайшее отделение. Культурно и интеллигентно, в обществе пьяных мушкетеров без определенного места жительства. Отличная перспектива! Тебе сколько лет, юноша? Не поздновато ли игрушками баловаться?

— Ты не поняла…

— Что я не поняла?

— Это фамильный клинок… Сталь, кстати, испанская… Четыреста баксов стоит. И разрешение есть. Все как надо.

— Стой, стой, стой… Так ты хочешь сказать, что в твоих жилах течет голубая кровь?

Жорик помрачнел:

— А вот этого… я не заслужил!

И, резко завернув шпагу, повернулся к выходу. Аня бросилась к нему:

— Постой! Да ты, никак, обиделся? На что? Я же серьезно!

— Серьезно — тогда другое дело… А про голубую кровь необязательно! Никакого отношения к голубым я не имею.

Несмотря на серьезность момента, Анечка рассмеялась:

— Значит, ты у нас, выходит, дворянин? Граф? Виконт? А может, князь?

— Опять обзываться начинаешь… Да никакой я, блин, не виконт, а просто Георгий Иванович Кобзарь-Залесский — простой дворянин в… — Жорик что-то прикинул в голове, — в шестом, стало быть, поколении. А клинок — это для порядка… Дворянин без клинка как пацан без голды… Понятия — они и у дворянцев понятия. А в Английском клубе у нас, стало быть, дворянская стрелка, по-ихнему — собрание… Встречаемся, обсуждаем проблемы… Коктейли, пасьянсы, балы… Да все как у людей!

Анечка была потрясена. Кто бы мог подумать, что в их скромном городе Перешеевске проживает столько дворян, что их хватает на настоящий, полноценный бал? В глубине души у нее проснулся романтизм. И хотя Жора мало походил на прекрасного принца, Анечка согласна была поработать за двоих: чем она не принцесса?

— А клинок я в Коста-дель-Браво прикупил, мне как русскому дворянину скидку организовали в пять процентов. Теперь вот сыну своему передам. Малому, стало быть, Кобзарю-Залесскому… А он далее, и по этапу… то есть по наследству. Впечатляет?

— Да ты серьезный мужчина! — Аня восхищенно покачала головой. — А с виду не скажешь.

— Это точно! Да я раньше вообще, если честно, чисто чмом был… С братвой сошелся — и понеслось. А думалка в отключке. Пока со стариком одним не встретился… Он меня почище электрошока пробрал.

— А что за старик? — Анечка собиралась в быстром темпе. Голубое вечернее платье, изящная золотая цепочка не шею, легкий макияж…

— Старая история… Я еще тогда в бригадирах чалился… Ну в смысле с этим уже все, покончено… Ну и дело там нарисовалось. Так себе, шкурное… Хату одну строили, в пять этажей, чисто под гараж. А старикан один со своим огородом ровнехонько полтерритории у нас оттяпал. Мы к нему с бабками. А он нас за дверь… Пришлось мне с ним перетереть. Я пришел. Старик дряхлый, чисто под снос, а глаз горит… И нестрашно ему, самое главное… Это меня и потрясло… Я, говорит, русский дворянин, и в этой земле мои предки лежат. Прикинь, которые еще Ивану Грозному дела делали… и он, то есть старик, с этой земли ни на шаг… Не слабо. Я перед ним — детина под центнер, а он мне полный откат… Вот стукнуло меня в тот раз, ведь мы же все… ну не мы, ну родственники наши, ну в смысле те, что уже померли… они ведь и Петру Первому служить могли. Не слабо?! Вот и я припух! Торчу в бригадирах, страну разворовываю, а мои предки в это время в гробу переворачиваются… Тухло стало, не передать…

— Правильно мыслишь, — одобрила его Анечка, решив оставить на потом выяснение вопроса о Жориных занятиях. Ведь клялся, подлец, что не бандит. — А как ты дворянином стал?

— Я им всегда был, — выпятил грудь Жора. — Благородство — его не пропьешь…


В этот вечер в Английском клубе города Перешеевска было не протолкнуться. Все столики были заняты, так что многим благородным дамам и господам пришлось довольствоваться фуршетом. Жора, как один из членов дворянского собрания, естественно, входил в число счастливчиков. Его столик стоял в самом удобном месте. Отсюда небольшая сцена была как на ладони, да и до танцпола рукой подать.

Жора, звякая своей фамильной шпагой, просеменил вперед Ани и предусмотрительно отодвинул стул.

— Силь-ву-пле, — вырвалось у него, на что Аня удивленно захлопала глазами.

— В клубе всегда так многолюдно? — спросила она.

— Нет. Обычно здесь очень тихо. Просто сегодня ждут какую-то певицу не то из Москвы, не то из эмиграции. Исполняет великодержавный репертуар: «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые»… Ну и все остальное в том же духе. Общественность собралась послушать… Вот кстати, — Жора, кряхтя, навалился на стол и осторожно потыкал пальцем в сторону высокого худого старика, скромно стоящего около фуршетного стола, — между нами говоря, князь… Чуть ли не царских кровей. Наша, так сказать, достопримечательность.

— С ума сойти. — Аня впитывала в себя впечатления как губка воду. Собрание «благородных» джентльменов ее забавляло.

— А вот тот дядька, не смотри, что лысый, — продолжал комментировать Жора, — ведет свой род от князей Голицыных. Сюда сослали его деда в начале советской власти…

Прислушиваясь к рассказу, Аня взяла в руки меню и начала с недоумением листать этот многостраничный фолиант.

— А почему у вас меню на французском?

— Честно говоря, я сам не знаю. — Жора скромно потупил глаза. — Клуб — английский, шеф-повар — еврей, а меню — на французском… Бог его знает почему. Но при этом все очень и очень вкусно.

— Но я не знаю, что заказывать! Английским владею свободно, а вот по-французски как-то не приходилось…

— О! Это просто… — Жора с энтузиазмом потыкал пальцем в меню. — Самые длинные названия обычно самые вкусные. Там, где через черточку, обычно вонючий сыр и грибы… То, что в кавычках, можно пить… Остальное я не пробовал.

— Здорово, — не очень оптимистично пробормотала Аня и еще раз пробежалась по меню ничего не понимающим взглядом. — Будем есть на ощупь.

В это время к их столику подошел двухметровый официант во фраке и с маленькой записной книжечкой в руках. Он грациозно согнулся в полупоклоне и уставился своими голубыми глазами на растерявшуюся Аню.

— Мадам, месьё, — изрек он бархатным баритоном, — что изволите заказывать?

Анечка открыла рот и тут же его захлопнула. Как заказывать, если не можешь произнести название блюда? Господи, не может же она опозориться в этом пафосном клубе…

Жора заметил полную Анину невменяемость, граничащую с истерикой, и потому, как и положено кавалеру, вступил в неравную схватку с искушенным официантом.

— Это, это, еще это, и вот это, самое последнее, и перед ним, — Жора со скоростью заправского рэп-мастера потыкал в меню и под конец добавил: — В двух экземплярах.

Скорость, с которой был сделан заказ, ошеломила не только Аню, но и видавшего виды официанта. Он так и застыл в своем полупоклоне, только взгляд перевел с девушки на ее кавалера, что показалось последнему верхом бестактности… Жора посмотрел на официанта своими добрыми глазами потомственного рецидивиста и тихо сказал:

— Ты чего, гарсон, не понял?

Оказалось, что гарсон понял все, причем достаточно хорошо, потому что через мгновение его не было не только у их столика, но и вообще в зале.

Аня с уважением смотрела на Жорика.

— Лихо ты с ним!

— Да чего уж там. — Он скромно потупился. — Я же так, для порядка…

Аня огляделась по сторонам:

— А у вас здесь танцуют?

— Есть маленько… Ежели там какой полонез или мазурку, так это по пятницам… А так можно и вальс исполнить, и танго… Правда, я в этом отношении не Нуриев. Мне еще мама в детстве говорила, что мне слон на одно место наступил…

— Как?!

— Да нет, ты не пугайся… Это она про ноги. Мол, косолапый я, как медведь. В танце со мной боязно. Я ведь и наступить могу, а там… — Жора замялся. — Масса-то олимпийская… Возможны травмы.

— Ну, это мы еще проверим.

— Ты серьезно? И не побоишься?..

— Я женщина смелая, меня не так легко напугать…

В глазах Жоры появилось ничем не скрываемое восхищение. Он собрался было отвесить Ане самый великолепный из произносимых им когда-либо комплиментов, как вдруг сзади раздался непринужденный и не очень трезвый бас:

— Ба! Кого я вижу! Кобзарь-Залесский!

Жора обернулся. К нему двигался, раздвигая попадающихся на пути, здоровенный детина в красном пиджаке с золотыми пуговицами, с толстой золотой цепью на шее и шпагой на расшитой все тем же золотом портупее.

— Только его здесь не хватало, — тоскливо пробормотал Жора и тут же встал навстречу приятелю: — Граф, какими судьбами?!

— Интересный персонаж, — развеселилась Аня.

Граф был уже в пределах досягаемости. Сделав последний шаг, он слегка подпрыгнул и тут же повис на Жориной шее.

— Ну что? — пробасил он Жоре в самое ухо с такой силой, что Кобзарь-Залесский сморщился. — Посмотрим, у кого фамильность длиннее?

И с этими словами он попытался вытащить свою шпагу. Но Жора вовремя остановил его:

— Извини, старик, сейчас не время. — Жора говорил тихим шепотом. — Я не один.

Граф тут же встрепенулся. В его глазах появился блеск, и он воззрился на Анечку в длинном голубом платье с большим декольте.

— Пардон! Да ты, никак, с чиксой? — Мужчина икнул и лобызнул Жорика в щеку. — Этой чиксы груди-груди мы, поверьте, не забудем… — фальшиво спел он.

Жора бросил быстрый взгляд на спутницу и успел заметить, как она покраснела.

— Будем знакомиться. — Граф полез к сотруднице «Контакта», которая успела про себя проклясть и Жору, и Английский клуб. — Граф де… блин! Просто Граф. Фамилия такая! А вы, мадам, сколько?

— Что, простите? — Аня растерянно смотрела на пьяного и не знала, что делать.

— Ну в смысле пятьдесят или сто?

— Чего? — все еще не понимала девушка.

— Баксов!

Это было уже слишком. Жоре очень хотелось обойтись без рукоприкладства в приличном обществе, к тому же в присутствии дамы, но, видно, сегодня этого было не избежать. Правой рукой он подтянул Графа за толстую золотую цепь, а левой нанес короткий, но при этом сильный удар ему прямо в лоб. Граф только успел икнуть и тут же исчез под столом. На лбу его остался след от Жориной печатки.

— Гарсон, — обратился Жора к подоспевшему официанту, — здесь что-то намусорили, уберите!

— Слушаюсь, — щелкнул каблуками гигант и легко, как ребенка, подхватил под руки бесчувственного Графа. Провожаемый недобрыми взглядами, нарушитель спокойствия покинул зал, покряхтывая и обнимая официанта за шею.

Недаром здесь собралась публика, не понаслышке знакомая с приличными манерами. Видно, повадки Графа были известны всем, так как на Жору смотрели с восхищением и благодарностью. А одна дама в зеленом просто глаз с него не сводила, то и дело щелкая веером и смущенно улыбаясь. Анечка возмутилась: с какой стати эта старая мегера строит глазки ее Жорику, ее герою?

Сам же герой не сразу решился посмотреть на Аню… А когда поднял глаза, то выглядел как провинившийся школьник.

— Я испортил тебе вечер? — спросил он так искренне, что ей не оставалось ничего другого, как ответить:

— Нет. Ты его украсил.

На лице Жоры появилась робкая улыбка. Возникший, как всегда внезапно, официант принялся расставлять блюда.

— Ого, как пахнет! — Анечка втянула носом упоительный запах. — По-моему, это амброзия…

— Что-что? — не понял Жора.

— Амброзия — это то, что едят боги, — пояснила Анечка. — То есть очень вкусно.

— А я что говорил? — обрадовался Жора. — Главное — не брать то, что через черточку…

На сцене появился конферансье и с легким гомосексуальным акцентом произнес:

— Дамы и господа, прошу любить и жаловать — непревзойденная Алина Белоснежская!

Раздался гром аплодисментов. Анечка с любопытством разглядывала певицу. Маленькая, сухонькая старушка в блестящем платье скромно подошла к микрофону. Дождавшись, когда стихнут рукоплескания, она негромко запела:

— Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль…

Постепенно ее голос набирал силу. Ничего особенного в ней не было, она не поражала воображение экстравагантным исполнением, но у Анечки сжалось сердце, а на ресницах выступили слезы. Она исподтишка посмотрела на Жору. Тот положил голову на руку и растроганно следил за певицей.

— Как душу забирает, а? — тихо спросил он Анечку, когда Белоснежская закончила. Та в ответ кивнула.

Алина Белоснежская пользовалась огромным успехом. Ее три раза вызывали на бис, и даже Жора начал проявлять признаки нетерпения.

— Замучили хлопками, старушка не железная. Ей небось отдохнуть нужно…

А далее заиграл камерный оркестр, и Жора воспользовался всеобщей овацией, чтобы перегнуться через стол и с ловкостью героя-любовника поцеловать Аню в губы…


…Смирнов лежал на топчане, накрыв голову пиджаком. Спать ему не хотелось, думать тоже. Больно мысли у него были невеселые.

Он услышал, как загремела решетка, но не повернул головы. Ну их к черту…

— Здравствуй, Андрей, — услышал он знакомый женский голос.

Смирнов скинул пиджак и принял горизонтальное положение.

— Ирина? Ты как здесь?

— Вот за тобой пришла… — сказала она, скромненько стоя у стеночки.

— Спасибо… — обрадовался Смирнов. — А ты не знаешь, чьи это шутки? Я сначала думал, что это ты. То есть нет, я сразу понял, что нет, — заторопился он, увидев, как изменилось ее лицо, — но тут такой идиотизм в голову лезет! Нет, для свободного человека тюрьма — страшная вещь… Так кто это постарался?

— Куролесов… Уж очень ты его обидел!

— Ясно. Спасибо. — Он сунул ноги в ботинки.

Ирина топталась рядом, не зная, куда девать руки. Ей очень хотелось его обнять, но сейчас был неподходящий момент.

— Ты прямо как ангел-хранитель, — улыбнулся Смирнов. — Уже второй раз меня из узилища выручаешь!

Он направился к выходу из камеры, как вдруг замер и вернулся обратно. Улегся на топчан и скрестил руки на груди.

— Ты что? — испугалась Ирина.

— А ничего! — гордо сказал он. — Ничего мне не надо, сам разберусь! У них на меня нет ничего! Все говорим: «Беззаконие, беззаконие», а сами за себя постоять не можем.

Он разгорячился. Лежа на диване, начал махать кулаком в сторону двери, и это выглядело очень забавно.

— Пусть только попробуют мне что-нибудь пришить! — вдруг закричал он. — Пусть только попробуют!

Ирина начала опасаться, что у служителей порядка сдадут нервы и они действительно попробуют «пришить» ему что-нибудь такое, отчего уже будет трудно его отмазать.

— Тише, тише. — Она села рядом и умоляюще погладила его по плечу. Но получилось только хуже.

— Я им показательный процесс устрою! Они сами себе не позавидуют!

Смирнов сам себе не отдавал отчета в том, что хорохорился сейчас исключительно перед Ириной. Спрашивается, что мешало ему кричать и требовать показательного суда раньше, когда ее здесь не было? Ведь вел себя тихо и мирно, можно сказать, робко… Все-таки присутствие женщины будит в мужчине, пусть даже самом скромном, какие-то примитивные, древние чувства…

— Не надо, пойдем лучше отсюда, — уговаривала его Ирина.

Смирнов подозрительно прищурился:

— А почему ты меня не клянешь? Что я тебя обманул, что всех обманул?

Ирина замолчала. Разбушевавшегося Смирнова было уже не унять. Если бы их сейчас видела Соня, она авторитетно объяснила бы Ирине, что многие люди, чувствуя себя виноватыми, ведут себя агрессивно. Это у них такая форма защиты. Ирина не была психологом, но в мужчинах разбиралась неплохо. Знала, когда промолчать, а когда дать по шапке, хотя частенько шла на поводу у собственного темперамента. Так вот сейчас, по ее мнению, был именно тот самый случай, когда с мужчиной следовало обращаться бережно и осторожно, как с тухлым яйцом.

— Я же врун, я наглый врун! Изобретатель-неудачник… Всем пыль в глаза пустил, самому стыдно…

Ирина чуть было не сказала: «Ну так извинись, и дело с концом», но она вовремя прикусила язык.

— Я же дурак, элементарный дурак, от которого защита нужна! Знаешь, на компьютеры ставится программа «Защита от дурака». Так вот я тот самый дурак! — Он обхватил голову руками и начал раскачиваться, словно от сильной зубной боли. — Я только вред один приношу!

Ирина терпеливо слушала всю эту мужскую истерику, гладила Андрея по плечу, по голове и вообще всячески старалась облегчить ему жизнь.

— Одну женщину несчастной сделал, другую… Детей наплодил… Тебе тоже навредил…

У Ирины на глаза уже навернулись слезы, как вдруг… «раскаявшийся грешник» вновь обернулся невинной овечкой. Правда, на редкость кусачей.

— Не нужно мне от тебя никакого прощения! И не надо из меня делать принца!

Он впал в настоящую истерику. Стал стучать кулаками по коленям, по стене, бегать взад-вперед по камере. Ирине было не по себе. Она даже подумала о том, чтобы сбежать, оставив его здесь на часок-другой. Пусть успокоится, а потом они поговорят. Но сработало глупое бабье чувство жалости. «Оказывается, и я не лишена нормальных женских слабостей», — подумала Ирина. И осталась.

Побившись головой о стену, Андрей слегка утих. Наверно, разбил себе лоб. Пять минут они молчали. Ирина вытирала пот со лба, Смирнов подпирал стену.

— Если хочешь знать, это унизительно, — наконец произнес он утомленно.

Устал, наверно, бедняжка, посочувствовала ему Кленина.

— Не хочу я быть принцем… Потому что их нету, принцев… Выдумали себе развлечение… Я хочу быть просто человеком. Просто самим собой.

— Чудак, — не выдержала Ирина. — Самим собой ты мне и нужен!

Смирнов затих. Она подошла, встала за его спиной.

— Вот и все, и нет никаких принцев, — тихим, спокойным голосом, каким взрослые говорят с детьми, испугавшимися ночного кошмара, сказала она. — Никаких принцев, и никаких золотых рыбок тоже нет… Есть только ты и я. И мне ты очень нужен…

Смирнов наконец-таки отлепился от стенки и заключил Ирину в объятия.

— Мне тоже, — сбивчиво заговорил он, — мне ты очень нужна!

В камеру заглянул мент и покачал головой. У стены обнимались мужчина и женщина. Сержант хотел было сказать, что камера не место для интима, но на всякий случай решил сначала проконсультироваться с начальством. Может, так теперь нужно? А то помешаешь им, а потом получишь от Куролесова по шапке…

— Знаешь, я тут лежал и думал, — шептал Смирнов на ухо Ирине, — я встретил женщину, самую лучшую женщину в моей жизни, и как я мог…

— Потом, — она закрыла ему рот поцелуем, все еще опасаясь повторения истерики с элементами самобичевания. — Потом скажешь. А сейчас пошли домой, а?

— К тебе? — покорно спросил окончательно прирученный мужчина.

— К твоей маме. — Ирина настойчиво тянула его к выходу. — Она там с ума сходит! А наше от нас теперь никуда не уйдет.

Часть шестая СВАДЕБНЫЙ СЕЗОН

Утром Гера подвезла Димочку до офиса. Накануне вечер прошел бурно. Димочка сделал ей официальное предложение и был допущен до ее родителей — людей, как оказалось, солидных и состоятельных. Будущему счастью дочери они не мешали, взяли на себя устройство свадьбы и даже выразили желание встретиться с родителями жениха. Так сказать, с будущими родственниками.

Вечером он посвятил в свои матримониальные планы родителей. Мамуля после двух часов аэробики была слишком усталой, чтобы сильно противиться. Тем более что за последние несколько дней уже слегка смирилась с тем, что ее мальчик вырос и хочет улететь из родного гнезда.

— А где вы собираетесь жить? — только спросила она. Этот вопрос волновал Мамулю серьезно: еще не хватало, чтобы на ее территории распоряжалась молодая соперница…

— У Геры есть своя квартира, — рассеянно ответил влюбленный Димуля. — А ее родители обещали подарить нам дачу…

Итак, пока все складывалось как нельзя лучше. И лишь одно отравляло Диме существование: он начал комплексовать по поводу своего социального положения. Слов нет, Ирина Александровна всегда относилась к нему с уважением, но все-таки хотелось бы расти, делать карьеру…

Но Димочка недаром был сыном своей матери. Там, где он не мог пробить стену лбом, он всегда искал и находил тайные лазейки…

Гера, посвященная в предстоящую интригу, слегка волновалась. Перед тем как окончательно проститься с женихом до вечера, она дала ему последние инструкции:

— Значит, так! Вопрос ставишь твердо: должность тебя не устраивает, оклад тебя не устраивает и так далее…

Димочка капризно надул губки:

— Ну почему все женщины думают, что мужчины не понимают элементарных вещей, а?

Гера тут же стала тиха и кротка.

— Малыш, ну я же для тебя стараюсь, — промурлыкала она, заискивающе глядя ему в глаза.

Димочка самодовольно улыбнулся:

— Я знаю!

Он вышел из машины с видом укротителя, даже не поцеловав свою строптивую пассию. Он очень гордился собой. Приручить такую женщину! Можно сказать, тигрицу! Разве он не молодец?

Через три минуты, после того как красная «шестерка» скрылась в туманной дали, около «Контакта» остановился джип господина Кобзаря-Залесского.

— Когда будешь? — ревниво спросил он у Анечки. Излишне говорить, что ночь после посещения Английского клуба они провели вместе. И самое потрясающее — оба остались очень довольны. С того вечера девушка уже не единожды оставалась ночевать в Жориной городской квартире. На дачу он, памятуя неудачный опыт с Ириной, Анечку пока не приглашал.

Девушка поправляла макияж, пользуясь зеркалом заднего вида.

— Как обычно. — Сжав и разжав губы, Анечка удовлетворенно кивнула головой. Через минуту помада зафиксируется и целый день, согласно рекламе, будет выглядеть идеально. — Не заезжай за мной сегодня.

— Ладно. — Жора кивнул и нахмурился. — Я поехал! — сказал он с угрозой в голосе.

Анечка открыла дверь, и как ни в чем не бывало чмокнула Жору на прощание.

— А почему ты не спросишь, куда я собрался? — не выдержал он.

— По делам, наверное, — утомленно предположила Анечка.

— А вдруг это темные дела? — угрожающе прошептал Жора и испытующе взглянул на подружку.

— Мне это было бы неприятно. — Она вышла из машины.

— Да не переживай, — махнул рукой Жора. — Дела не темные, почти даже светлые. Я за эту неделю никого матом не обозвал и никого не ударил! На меня уже смотрят как на дурака!

— Ничего, привыкнут, — улыбнулась Аня.

— А что ты не спрашиваешь, во сколько я буду дома? — опять возмутился Жора. Было видно, что ему совсем не хочется уезжать и расставаться с любимой и он нарочно тянет время, задавая глупые вопросы.

Анечка так поразительно отличалась от его прошлых подружек, что Жора до сих пор искал в их отношениях какой-то подвох. Ну не бывает таких идеальных женщин, хоть ты тресни!

— Потому что, если тебя ко мне тянет, то ты и так приедешь пораньше, а если не тянет, что ж тут поделать? Значит, я сама в чем-то виновата… — улыбнулась ему Анечка.

— Тянет. — От избытка чувств Жора выпрыгнул из машины и подхватил ее на руки. — Еще как тянет! Со страшной силой! Представляешь, ведь я вчера приехал аж в шесть вечера и ждал тебя целых два с половиной часа! Ждал, терпел…

— Зачем? — смеялась польщенная Аня.

— Потому что мужчина не должен раньше женщины появляться дома, — втолковывал ей Жора как маленькой. — Я даже расслабиться не могу… Все! — Он поставил ее на землю и решительно направился обратно на водительское место. — Я сейчас же поеду, кому-нибудь нахамлю или набью морду. Надо держать форму!


Димочка сел на стул и собрался с мыслями. «Так, сделать два глубоких вдоха, потом помассировать шею… вот так, теперь еще два раза глубоко вдохнуть…»

Он посмотрел на часы. Ирина пока была свободна. Но тянуть дальше, откладывая свой разговор с ней, не имело смысла. Скоро закрутится обычная утренняя круговерть и начальству станет не до него.

Он снял трубку телефона.

— Ирина Александровна, можно к вам? — робко спросил он. — Спасибо.

На всякий случай прихватил с собой утреннюю корреспонденцию — как-то неловко беспокоить Кленину своими личными проблемами, нужен хоть какой-нибудь повод.

Постучавшись, Дима предстал пред светлые очи босса.

— С каких пор ты начал спрашивать разрешения зайти? — задумчиво спросила Кленина. — Тут что-то не так…

— У меня два вопроса, один служебный, другой личный. С какого начать? — выпалил секретарь и покраснел.

— Давай со служебного, — рассеянно сказала она, глядя на монитор.

— Понимаете, Ирина Александровна, — начал Дима, — я весьма сочувствую Смирнову…

Заинтригованная Кленина перевела взгляд с экрана компьютера на него.

— Ну-ну, давай дальше.

— Я вижу, как вы за него переживаете, но…

«И этот туда же, утопить хочет», — с досадой подумала Ирина, но Димочка оказался далеко не так прост, как Макишев.

— Но у меня тоже есть связи. И достаточно высокие, несмотря на мою скромную должность…

— Что-то ты темнишь, — прервала Ирина Димочку.

— Хотите прямо к делу? — надулся секретут. — Извольте!

Откуда-то из-за спины он извлек папку, открыл ее и загадочно посмотрел на Ирину:

— Итак, Макишев и его данные. Мне показалось, что это был подкоп с его стороны…

Ирина внимательно слушала.

— Еще вчера я послал запрос по электронной почте и почти сразу получил ответ на свой домашний компьютер…

— Не тяни. — Ирина заерзала. — И что?

Димочка вздохнул:

— Я мог бы это скрыть. Если бы не я, ответ вообще бы шел полгода или даже год, но ведь у меня, как я уже говорил, тоже есть связи. Вы сами знаете, у нас ведь как: нет запросов — нету и ответов…

— Что ты хочешь, Дима? — пресекла его невнятную речь Ирина. — Не первый год знакомы, так что ты мне тут себя не рекламируй. Переходи прямо к делу.

— Понимаете, Ирина Александровна, я женюсь, — почти умоляюще сказал Димочка. — И моя невеста — девушка с предрассудками. Ей, например, не нравится моя должность…

Еще с детства Димочка усвоил, что политика «свали все на другую голову» приносит неплохие дивиденды. Например, если тебе не хочется идти гулять, а приятели настаивают, можно сказать, что не пускает мать. Или если нет желания встречаться с девушкой, всегда можно сослаться на безумную занятость на работе. Вот и сейчас Димочка решил не изменять этому золотому правилу. Он не хотел больше быть простым секретарем, но решил списать все претензии на отсутствующую Геру.

— И оклад мой тоже… Понимаете, она дама не бедная, да и родители у нее состоятельные. Она может устроить меня на хорошую должность, но я сам хочу заниматься своей карьерой. Сам, самостоятельно. И я имею способности, я…

— Убедил, убедил! — подняла руки Ирина. — Значит, так: оклад в два раза больше. А что касается должности… Будешь называться мерчандайзер, провайдер, супервайзер, офис-менеджер, маркетолог, как хочешь, словом…

— Супервайзер мне нравится, — мечтательно улыбнулся Димочка.


В офис постепенно подтягивались остальные работники. Смирнов издалека увидел спину Герберта Ивановича, но не решился его окликнуть. Все-таки несколько дней назад он повел себя как последняя свинья, ни за что ни про что уволил человека. Вообразил себя признанным гением, подлец…

Проходя мимо машины Ирины, Андрей не удержался и нежно погладил ее по блестящему боку. В ответ машина предостерегающе пикнула.

— Свои, — успокоил он ее.

Герберт Иванович услышал сигнал и обернулся. При виде Смирнова глаза его полезли на лоб. Видимо, не ожидал он его когда-либо увидеть. Макишев всех успокоил на этот счет. «Исчез наш временщик, — обронил он. — Разоблачили его!»

— Доброе утро, — вежливо поздоровался с ним Андрей.

Профессор в ответ что-то неразборчиво буркнул, и прибавил шаг.

— Герберт Иванович, — догнал его Смирнов, — вы меня извините. Я был не прав, погорячился… Простите!

Профессор вздохнул.

— Ваши извинения принимаются, — неохотно ответил он и пошел дальше.

Андрей понял, что вряд ли когда-нибудь будет числиться у него в любимчиках. «Так мне и надо, — решил он. — К сожалению, я не конфетка, чтобы всем нравиться…»


Димочка зачитывал Ирине распечатку с компьютера.

— Вывод звучит так: «Изобретение Смирнова признано действительно изобретением… Оно экономичнее и оригинальнее многих подобных устройств». Все!

Он поднял глаза на начальницу. Ирину переполняли эмоции.

— Иди сюда, — приглушенно сказала она.

— А? — не понял Димочка.

— Иди сюда! — уже с нажимом в голосе сказала Кленина.

Секретарь осторожно обошел ее стол.

Ирина так крепко поцеловала его, что у Димочки сперло дыхание. «А неплохо целуется, почти как моя Гера», — успел подумать он, но Кленина отпустила его, и Дима зашатался.

— Спасибо тебе, Димочка, спасибо! — радостно закричала Ирина.

— Но я ведь вас не шантажировал? — робко поинтересовался он.

— Да что ты, ничуть! — смеялась Ирина. Сейчас ей было море по колено.

— Это хорошо… Вы знаете, я такой несовременный…

— Да, я заметила, — кокетливо сказала Ирина.

— Совестливый очень… — потупился бывший секретут, а ныне супервайзер, что в прямом переводе с английского означало «главный надсмотрщик», а в переносном — человек, контролирующий рабочий процесс.

Димочка вышел, вытирая с губ помаду, а Ирина кинулась к телефону:

— Андрей? Пришел уже? Зайди!

Вошедший Смирнов вопросительно посмотрел на нее. Она молча, без слов, протянула ему распечатку, которую оставил Димочка.

Смирнов взял ее в руки. Ирина не выдержала и принялась подпрыгивать на стуле.

— Йес! — кричала она. — Мы их сделали!

Смирнов впился глазами в текст. Ирина кидала ему бумагу за бумагой, и они посыпались у него из рук. Встав на колени, он кое-как дочитал рецензию на свое изобретение и закрыл лицо руками.

— Вообще-то я знал, — прошептал он.

— Вообще-то я тоже! — засмеялась Ирина. — Итак, ты все-таки принц?

Смирнов, по-прежнему стоя на коленях, посмотрел на нее через стол.

— И обязан жениться на принцессе! — Неожиданно он полез под стол, схватил ее за ноги.

Она вскрикнула.

— Ты что делаешь?! — смеялась она.

— Лезь сюда, — заговорщицки прошептал он.

— Под стол?!

— Давай, давай…

Ирина соскользнула вниз. Сияющими глазами она смотрела на Андрея. Он потянулся к ней, чтобы обнять, но не рассчитал высоту.

— Ай! — вскрикнул он и схватился за голову.

— Что случилось? — испугалась Ирина и тоже стукнулась о стол.

Так и сидели они внизу, потирая ушибленные макушки.

— Вообще-то ты смелый человек. — Ирина поправила волосы. — Но такими словами не бросайся…

— А я не бросаюсь! — весело ответил он. — Я нахожусь в трезвом уме и в светлой памяти. И прошу: стань моей женой!

Она потупилась:

— Вот что… Я понимаю, у тебя сейчас такой момент… Давай сделаем так: ты поговоришь со своей женой, а потом повторишь мне то, что сказал. Или не повторишь. Ладно?

Смирнов схватил ее за руку.

— Но ты согласна? — настойчиво спросил он.

— Тогда и скажу. — Ирина была непреклонна.

В кабинет заглянул Димочка. Увидев сидящих под столом начальников, он потерял дар речи.

— Димочка! — укоризненно сказала Ирина. Супервайзер вздрогнул, ожидая, что она по привычке запустит в него чем-то тяжелым. — Закрой дверь, — ласково попросила она его, и тот окончательно растерялся.

— Хорошо… — И дверь захлопнулась.

— Как с тобой все-таки непросто, — вздохнул Смирнов.

— С тобой тоже, — парировала Ирина.


Наташа металась по квартире в поисках колготок. Как назло, в доме не было ни одной целой пары, а ведь вечером она идет в ресторан — туда с голыми ногами отправляться неудобно.

Из корзины для белья в ванной она извлекла абсолютно целые черные колготы, но под выбранное ею платье они не подходили. Что же делать? Придется бежать на рынок. Слава богу, деньги у нее есть.

Она подошла к зеркалу и внимательно поглядела на себя. Белая мужская рубашка подчеркивала слегка загорелую кожу. Если подколоть волосы… а здесь оставить декольте, то будут видны плечи. А они у нее очень даже ничего!

Сегодня она позвонила Андрею. Собралась с духом и набрала рабочий номер «Контакта».

— Нужно поговорить, — не здороваясь, выпалила она, услышав голос мужа. — И как можно быстрее…

— Мне тоже, — смущенно ответил он. — Где и когда?

— Все равно. Только не дома. Лучше на нейтральной территории.

— Может, сходим в ресторан? — нерешительно предложил Андрей. — В «Приличный»?

— Давай.

— Ты знаешь, где это?

— Знаю, — Наташа с удовлетворением почувствовала, что ей удалось его удивить. — Я там была.

— Отлично. — Андрей прикусил язык, хотя уже собирался спросить, с кем это она ходит по ресторанам. И так ясно, что с Клениным. Вместо этого сказал: — Туда без машины не доберешься. Может, я за тобой заеду?

Наташе очень не хотелось, чтобы Андрей появлялся у нее. Общий дом не то место, где можно обсуждать, как и когда они разведутся. Слишком много воспоминаний…

— Ни к чему, — быстро ответила Наташа. — Как-нибудь доберусь.

И вот теперь она стояла перед зеркалом, смотрела на себя и думала, как ей одеться, чтобы произвести на него впечатление. Словно шла на свидание с чужим человеком, а не с мужем, с которым прожила шесть лет.

Странная жизнь. Почему они расстаются? Ведь она до сих пор… Ладно, проехали. Она уже все решила. Как только объяснится с Андреем, сразу переедет к Кленину. Эту квартиру продавать не будет — когда-нибудь она пригодится дочкам. Ее можно сдавать, лишние деньги никогда не помешают, даже если у тебя богатый муж.

Наташа отвернулась от своего зеркального двойника и принялась копаться в платяном шкафу.


В это же время Смирнов в парадном костюме стоял перед матерью. В его руках была пара галстуков. Он прикладывал к рубашке то один, то другой, пытаясь понять, какой подойдет.

— Странно, — сказала Нина Павловна, — встречаетесь на улице, как чужие люди…

— Мама! Не на улице, а в ресторане. Встреча на высшем уровне!

— Она хочет вернуться, — таинственно сообщила сыну мать.

— Откуда знаешь? — повернулся к ней Андрей.

— Женская интуиция, — улыбнулась Нина Павловна.

Смирнов опять занялся галстуком. Аккуратно набросил его на шею, начал завязывать.

— Очень может быть, — небрежно сказал он. — Только я уже возвращался. И меня выгнали! Мне эти игры не нужны… Все! Я начинаю новую жизнь. Я ей не нужен.

— Ты решил остаться с Ириной? — Мать была явно разочарована.

— Если хочешь знать, тода! — Андрей воинственно вздернул подбородок. — Она прекрасная женщина и очень меня любит. Не то что некоторые…

— Совсем вы запутались, — резюмировала Нина Павловна и вышла, прикрыв за собой дверь.

Андрей сорвал с шеи галстук и в сердцах бросил на пол.

— Никто не запутался, — проворчал он. — Всем уже давно все понятно…


В ресторан «Приличный» Андрей приехал пораньше. Он хотел посмотреть, как туда доберется Наташа. Неужели Кленин настолько обнаглеет, что повезет ее на встречу супругов? Ну он ему задаст…

Но волновался Андрей напрасно. Войдя в ресторан и осматриваясь в поисках удобного для наблюдений места, он столкнулся взглядом с Наташей. Она сидела за столиком у окна, откуда прекрасно просматривался подъезд к «Приличному».

Смирнов быстро оглядел зал. Кленина в нем не было. Да и вообще, не было ни одного знакомого лица. Даже представители местной богемы почему-то отсутствовали. Возможно, у них закончились деньги?

Андрей не мог знать, что Кленин, который действительно привез Наташу на эту встречу, сидит сейчас в машине рядом с рестораном и курит сигарету за сигаретой. Ему казалось, что прошли годы с тех пор, как Наташа вошла в ресторан, но часы показывали всего пятнадцать минут. Что ж, придется как-то пережить этот вечер…

Официант принес супругам меню и оставил их наедине.

После долгого и мучительного процесса примерки, Наташа выбрала свое старое, но любимое платье, которое носила только по большим праздникам. Оно открывало большую часть груди и плеч и красиво подчеркивало шею. Густые блестящие волосы были подколоты наверх бронзовой короной, оттеняя глаза и губы. Короче говоря, выглядела она прекрасно, и Смирнов, разумеется, это заметил.

— Ну что ты хотела сказать? — тоном уверенного в себе мужчины спросил он.

Нужно заметить, что и он сам был ей под стать: костюм сидел великолепно, галстук завязан безукоризненно, слабый запах дорогого одеколона и легкий загар завершали картину.

— А ты? — улыбнулась Наташа в ответ.

— Но ведь это ты позвонила и сказала, что хочешь что-то сказать, — удивился Смирнов.

— И ты тоже сказал, что хочешь что-то сказать… — Ей не хотелось первой заводить речь о разводе.

— Хорошо… — Смирнов начал злиться. Он прекрасно помнил, что обещал Ирине попросить у жены развод. Но, глядя на Наташу, красивую, слегка похудевшую, с огромными блестящими глазами, просто не мог сообщить ей, что полюбил другую женщину. Если бы это было возможно, он бы оставил себе и ту, и другую. Интересно, а можно любить сразу двоих? Вряд ли. Это только кажется, что обеих любишь одинаково. Кто-то из двух все равно лишний. — Хорошо выглядишь! — отпустил он комплимент жене.

— Спасибо, — слегка покраснела Наташа. Ей было приятно, что он отметил ее старания. Не зря провела два часа перед зеркалом. — Ты тоже, — вернула она комплимент.

За столом повисло молчание. Подошел официант. Смирнов попросил его принести шампанское.

— Я замуж выхожу, — решилась Наташа. — Точнее, сначала нужен развод, но это формальности… Ведь ты же не против?

— Нет. — Он сжал губы. — А за кого выходишь?

Наташа нахмурилась.

— Ты ведь знаешь…

— Нет, я знаю, конечно, что у тебя роман с этим… — Он замялся. — Но все-таки замуж… Это уже серьезно! Это, как бы сказать… неожиданно!

Известие о замужестве Наташи подействовало на него как ведро ледяной воды. Он мог до посинения выбирать между двумя женщинами, но ведь у него была уверенность, что ни Ирина, ни Наташа никуда от него не денутся, что именно он хозяин положения. И вдруг…

— А ты думал, что я всю жизнь буду ждать тебя? — обиделась Наташа. — Извини, но я не собираюсь! У тебя тоже вроде есть кандидатура…

— Нет, извини. — Смирнов подождал, пока подошедший официант откроет шампанское, разольет его по бокалам и удалится. — Мы с тобой еще не поговорили, не обсудили ничего, и вдруг — замуж! Как ты можешь выйти замуж, когда со мной еще ничего не решено?! А вдруг я не согласен? А вдруг я против? С какой стати я должен тебя уступать какому-то… бандиту?!

Наташа почувствовала легкое угрызение совести.

— Ну вот мы сейчас это и обсуждаем. — Она попыталась сгладить резкость Андрея. Но муж кипятился все больше, напрочь забыв в этот момент об Ирине Клениной, с замиранием сердца ждавшей итогов этой «встречи в верхах».

— Ах вот как?! Значит, ты считаешь, что мы с тобой расстались окончательно?

— А как еще? — Наташа взяла себя в руки. С какой стати он на нее кричит? — Или ты собирался поговорить со мной о своем возвращении. Неужели у тебя все кончено с Ириной?

— Я?! — вознегодовал Смирнов. — Как я могу вернуться к жене, которая любит другого? Если вообще любит…

— Тебе трудно это представить, — ядовито огрызнулась Наташа.

— Мне?! Да я могу представить себе что угодно, но чтобы за первого встречного выскакивать замуж?! Извини!

— Ты ведь тоже переключился!

И вот тут Смирнов сознательно и безоговорочно предал Ирину:

— Во всяком случае, я не собираюсь на ней жениться и не объявляю тебе об этом! Собрался бы — обязательно бы поговорили!

Бедная Ирина… Нет, не зря женщины не доверяют своим мужчинам… Лукавят, мерзавцы, лукавят…

— Вот и поговорим, — предложила Наташа.

— Да мы не о том говорим! — закричал Смирнов и опрокинул бокал с шампанским. — Не о том! Ты не к нему, ты от меня уходишь, и я хочу знать — почему?!

— Разлюбила!

— Ах, все-таки я виноват?!

— Нет, я виновата. Полюбила другого!

— Но я-то тебя чем не устраиваю?

— А я чем тебя не устраиваю? — вопросом на вопрос ответила Смирнова. На щеках у нее горел яркий румянец, но уже не от комплиментов, а от гнева. — Мне кажется, что ты первый начал мне изменять!

— А кто сказал, что ты меня не устраиваешь? Ты идеальная жена! — закричал Андрей, пропустив в пылу реплику об измене. — Слышишь, идеальная! Ну, во всяком случае, была. Со всеми бывает…

— Что? — Наташа сорвалась на крик. — Что бывает?!

— Всякие… увлечения. Я и сам не святой… Но увлечения увлечениями, а брак — это святое!

— Да как ты смеешь!

— А почему ты с такой злостью со мной говоришь?

Наташа одумалась. Она заметила, что люди за соседними столиками смотрят на них. И вообще, с чего это она разозлилась? Она просто выскажет все, что собиралась, и уйдет. Ее совершенно не должно волновать мнение ее почти бывшего мужа о новом замужестве.

— Хорошо, я виновата. — Она заговорила подчеркнуто нейтральным тоном.

— Да не в том дело, кто виноват, — продолжал кипятиться Смирнов. — Не в том дело! Что произошло, что? Чтобы шесть лет нашей жизни ты решила выбросить на помойку?! — Он махнул рукой, и вновь подошедший с подносом официант еле увернулся.

— Извините. — Он быстро поставил тарелки на стол и испарился, решив без зова больше к этому столику не подходить. Смирнова он знал. Это был тот самый клиент, что однажды не смог расплатиться, и с него пришлось снимать костюм. Правда, потом его дама вернулась и все уладила, но Смирнова обслуживающий персонал «Приличного» запомнил хорошо. Потом он не раз здесь бывал, но в компании с постоянными клиентами. А вот теперь пришел с какой-то женщиной. «Будем надеяться, что на этот раз он заплатит», — вздохнул официант.

А за оставленным столиком разыгрывалась семейная драма.

— …Десять или пятнадцать лет будет выбрасывать еще жальче!

— То есть ты считаешь, что я ненадежный человек?

— Да, — подтвердила Наташа. — Именно так я сейчас и считаю! — Она взяла вилку и попыталась есть, но кусок свинины с грибами застрял у нее в горле.

— Спасибо. Сразу надо было так сказать! — выпучил на жену глаза Смирнов. — Приятного аппетита!

Наташа кивнула. Целую минуту оба молчали. Смирнов сидел напротив нее, скрестив руки на груди. Наташа отрезала кусочки свинины ножом, отправляла в рот и уныло их жевала. У Андрея заболела голова. Как будто он снова стал реагировать на крик, как в старые добрые времена, когда падал в обморок во время семейных сцен.

— Слушай, тебе не кажется, что мы оба сейчас делаем какую-то страшную ошибку? Мы оба? — Смирнов жмурился от боли. Голова болела так сильно, что он стал плохо соображать. — Я ведь о другом хотел с тобой поговорить…

— Вот этого я и боялась, — тихо призналась Наташа. — Уговоров не боялась, упреков не боялась, а вот этого…

— Думаешь, я притворяюсь?

— Нет… — Ока грустно покачала головой. — Ты ведь всегда правду говоришь… Я теперь поняла, в чем дело… Ты говоришь одно — и это правда, потом ты говоришь другое — и это тоже правда. Потому что сам веришь!

— Нет, — попытался возразить он. — Это не так…

— Все, я больше не могу. — Наташа опустила голову и встала из-за стола.

Андрей схватил ее за руку:

— Подожди, я не понимаю, не понимаю… Я же не сказал тебе, что я ее люблю и все такое…

— Нет. — Наташа выдернула у него свою руку. — Но ты не сказал, что ты ее не любишь! Хочешь, чтобы у тебя была и она, и я? А о наших чувствах ты подумал?! — Она кинулась к выходу.

Смирнов схватился за сердце. У него было такое ощущение, что его организм отказывается функционировать. Раскалывалась голова, щемило в груди. На ватных ногах он подошел к столику и сел. Потом встал и хотел пойти за Наташей, вернуть ее, как-то объясниться…

— Ну? — рядом материализовался официант. — Платить будем?

Смирнов уселся обратно и достал портмоне.

В этот момент в зал влетела Наташа и, цокая каблучками, подбежала к столику. Официант деликатно отошел.

— И если ты думаешь, что я к тебе вернусь, — крикнула она, — то ты ошибаешься! Я к тебе никогда не вернусь, понял?! — Она кинула на стол деньги. Кленин не хотел, чтобы за ужин платил вахлак, и уговорил Наташу взять деньги у него, чтобы чувствовать себя уверенней. — Сдачи не надо! — сообщила она официанту и выбежала вон.

— Спасибо, — поблагодарил официант неизвестно кого, сгреб деньги и ушел, пока эта странная истеричка не передумала.

Наташа вышла на улицу. Сергей ходил вокруг машины и нервно курил.

— Ну как? — кинулся он к ней.

— Все нормально, — задушенным от ярости голосом сообщила Наташа и села в машину. Кленин выбросил недокуренную сигарету, обошел машину и сел за руль. — Я полностью свободная женщина! — Она откинулась на спинку сиденья и замолчала.

Андрей, открывая дверь маминой квартиры, услышал звонок телефона. Нины Павловны не было. Он снял трубку.

— Ну что? — взволнованно спросила Ирина. — Поговорили?

— Поговорили, — ответил Смирнов.

— И что?

— Я полностью свободный человек, — ответил он и повесил трубку.

Ирина выронила туфли и села на пол. Почему-то никто из этой четверки не ощущал радости. Словно они предчувствовали, что настоящие испытания им только предстоят…


На следующий день Наташа встретилась с Сергеем в центре города. Они собирались погулять, а потом заехать к адвокату, чтобы проконсультироваться насчет развода. На этом настоял Кленин. Самой Наташе не хотелось поднимать эту неприятную для нее тему, но она понимала, что через это придется пройти, раз уж она собралась замуж во второй раз.

— Давай уедем отсюда, — сказал ей Сергей, целуя в ухо. — Давай не будем ждать, пока все официально решится? Считай, что я тебя украл…

— Я не могу, — испугалась Наташа. — А дочки? А мама? А моя работа?

— Я имел в виду на каникулы, — улыбнулся Кленин. — Хотя бы на недельку. Как ты насчет отдыха?

— Вообще-то не против. — Она вздохнула. — Сто лет никуда не ездила…

Она смотрела на витрину огромного магазина женской одежды. Наташа в нем ни разу не была, и, судя по одежде на манекенах, это была не ее ценовая категория.

— Зайдем? — Кленин поймал ее взгляд.

— Да я так просто… Зачем? — смутилась Наташа, но он, подхватил ее под руку и завел внутрь.

— Ты что-то ищешь? — спросила она, глядя, как он озадаченно вертит головой по сторонам.

— Я хочу понять, что тебе нравится, — признался Сергей. — Какие вещи в твоем вкусе? Я мог бы купить тебе весь магазин, но вдруг тебе не понравится.

— Мне все нравится, — ляпнула Наташа. — Ну не все… Вообще-то мне ничего не нужно.

— Послушай, — начал уговаривать ее Кленин, — я обожаю покупать что-нибудь для тех, кого люблю. Хобби такое. Порадуй меня, выбери что-нибудь, а? Тем более что мы едем на каникулы. Самое время обновить гардероб…

— Не знаю. — Наташа смущенно засмеялась. — Сто лет себе ничего не покупала…

Для начала они зашли в ювелирный отдел.

— Мы женимся, разве нет? И я хочу купить тебе обручальное кольцо. Что-нибудь такое… необычное, как ты!

— Да я самая обычная, — отпиралась оробевшая Наташа. — Не нужно мне ничего такого!

Однако глаза ее заблестели, и Кленин понял, что нужно ковать железо, пока горячо.

При виде их продавщицы потеряли свою вальяжность и забегали взад-вперед, поднося Кленину все новые и новые украшения. Наташа окончательно растерялась.

— Это унесите, это тоже. Боже, какая безвкусица… А вот этот ничего, очень даже. — Сергей с видом знатока рассматривал ювелирные украшения. — Тебе нравится?

Наташа взяла в руки изящный золотой перстень с изумрудами, примерила на пальчик и залюбовалась. Господи, ведь есть же люди, которые могут себе это позволить…

— Очень нравится. А сколько стоит? — Она посмотрела на ярлычок с ценой и ужаснулась. — Нет, нет, это слишком дорого. — Она решительно вернула продавщице, несмотря на все уговоры Кленина. — Я не хочу.

Сергей в отчаянии махнул рукой:

— А как же обручальное кольцо?

— Девушка, у вас есть что-нибудь поскромнее? — Наташа повернулась к продавщице. — Что-нибудь обычное, без камней. Чтобы скромно, но со вкусом?

Продавщица пожала плечами и принесла лоток тоненьких колечек, которые были совсем не так красивы, как выбранный Клениным перстень, зато не пугали дороговизной.

Новоиспеченная невеста выбрала тонкое колечко, которое вполне устраивало ее по цене, и стала демонстративно им любоваться.

— Очень мило! — говорила она. — Как раз такое, как мне хотелось…

Кленин уже понял, что Наташе трудно так сразу перестроиться, и решил, что будет действовать хитрее.

Новая тактика принесла успехи в следующем отделе. Он завел туда Наташу под предлогом поискать что-нибудь легкое для морского отдыха, и она согласилась.

Бродя между вешалками с платьями, сарафанами, юбками и блузками, Наташа завороженно разглядывала тонкие ткани с яркими рисунками, нежные, прозрачные шарфики, изящные сумочки, подобранные в тон одежде, и чувствовала, что ее щеки пылают. А у какой дамы не запылали бы?

Она сняла с вешалки чудесное нежно-салатовое платье, низ которого был украшен вышитыми цветами. Его словно перенесли в магазин прямиком из девчоночьей сказки и оно так гармонировало с ее рыжими волосами! Наташа обернулась к Кленину.

— Как ты думаешь, можно это примерить? — шепотом спросила она.

— Конечно. — Рядом возникла улыбающаяся продавщица. — Я провожу мадам в примерочную.

Наташа вышла через две минуты, и Сергей ее не узнал! В кабинку зашла скромная, милая девушка, а вышла фея. Кленин даже зажмурился, совершенно ослепленный блеском ее лица, сверканием каскада волос на плечах и нежной кожей, красиво оттененной платьем.

— Ну как? — с притворной скромностью поинтересовалась Наташа. Она уже видела себя в зеркале и осталась очень довольна.

— Потрясающе! — глухо отозвался Кленин. — Ты такая красивая…

Удовлетворенная произведенным на Сергея эффектом, Наташа осмелела.

— А вы не принесете мне сиреневый костюм? — обратилась она к продавщице. — Тот, что у вас на манекене, в витрине?

— Разумеется, — продавщица засеменила в зал, а Наташа вернулась в примерочную. Только снимая платье, она догадалась посмотреть на ценник. Как и следовало ожидать, цена была фантастической. С лица Наташи мигом исчезло все оживление. Она знала, конечно, что Кленин — господин состоятельный, но вовсе не намеревалась пустить его по миру. Тем более она не хотела чувствовать себя обязанной ему. Повесив чудесное платье обратно на вешалку, Наташа поспешно натянула на себя старенький сарафан.

— Ваш костюм, — услышала она голос продавщицы.

— Не надо. — Наташа откинула шторку и вышла. — Я не могу себе это позволить, — честно призналась она, протягивая платье продавщице. И вздохнула.

А девушка рассмеялась! Пораженная Наташа подняла глаза и увидела, что Кленин тоже смеется.

— Все уже оплачено, вот чек. — Продавщица показала Наташе бумажку. — Так что взять платье обратно я не могу…

Наташа покраснела и сердито взглянула на Кленина:

— Сережа, зачем?

— Разве оно тебе не понравилось?

— Очень понравилось…

— Вот и хорошо…

— Я тебе, наверно, кажусь смешной. — Наташа благодарно поцеловала его. — Просто никак не привыкну к тому, что ты у меня миллионер… Спасибо за подарок!

В детском отделе Кленин решительно взял бразды правления в свои руки, и Наташа ему не мешала. Ей было приятно вместе с ним выбирать подарки дочкам, первый раз в жизни не задумываясь о цене.

Оттуда они вышли порядком нагруженные, и Наташа уже хотела повернуть к выходу, но тут на их пути непреодолимым соблазном встал отдел мехов.

В это время там было совсем пусто. Несмотря на сезонные уценки, летом мало кто покупает шубы. С некоторых пор, а точнее, с того времени, как был ликвидирован всеобщий дефицит, русская поговорка о том, что сани готовят летом, стала всего лишь жалкой попыткой продавцов сбыть несезонный товар.

Две продавщицы, измученные жарой и бездельем, пили чай в уголке.

— Повезло нам с тобой, — говорила толстая тетка в цветастом платье. — Продаем шапки и шубы. Мне на них смотреть тошно. Нет бы сидели в бельевом отделе, мечтали о купаниях…

— Некоторые же покупают, — возразила ей вторая продавщица. От первой она не отличалась ни красотой, ни габаритами. Только платье у нее было не в цветочек, а однотонное.

В это время в отдел зашли Наташа и Сергей.

— Видишь? — торжествовала «однотонная». — Деловой человек хочет сэкономить на своей женщине. Все-таки сезонная уценка!

— На мне бы так экономили, — мрачно ответила ее подруга. Отставив в сторону чай, она вразвалку подошла к Кленину, осматривавшему товар. С ее точки зрения, клиент был перспективным. Судя по одежде и по обилию покупок в руках, с платежеспособностью у него было все в порядке.

— Извините, вы что-то конкретное ищете?

— Нет-нет! — испуганно встрепенулась Наташа. — Мы просто так зашли, посмотреть…

— Но тебе же нужна шуба, — ответил Наташе Кленин. — Давай выберем.

— К тому же сейчас покупать шубу дешевле. Сезонная уценка! — ввернула продавщица свой любимый аргумент.

Уценка Наташу убедила.

— Какую тебе хочется? — спросил ее Сергей, проходя вдоль ряда торчащих меховых рукавов.

— Не знаю, — растерялась Наташа. — У меня никогда не было шубы.

— Ясно, — взяла ситуацию под контроль продавщица. Ее товарка присоединилась к ним. — Кроличьи вас не интересуют, конечно?

— Нет, — отмахнулся Кленин.

— Это вот эти? — спросила Наташа, поглаживая мягкий заячий мех. — А чем они плохи? Мне лично нравится…

— Дешевка! — лаконично ответил Кленин. — Через год потеряет вид.

— А вот эта? — Наташа потянула за рукав мохнатую шубу.

— Нутрия нестриженная, — тут же ответил Кленин, не дав продавщице открыть рот. — Несерьезно!

«Однотонная» взирала на грамотного покупателя с уважением. Ее товарка, забежав вперед, вынесла им легкую темно-коричневую шубку. Наташа залюбовалась ею.

— А вот эта серьезная? — спросила она жениха.

— Норка, — Кленин прищурился. — Солидно, конечно. Но это для скучных, солидных дам. Ты же не хочешь такой выглядеть?

— Не знаю, — засмеялась Наташа. — Мне все нравится, я выбрать не могу…

— Дайте нам вон ту песцовую, пожалуйста, — обратился Кленин к продавщице.

Та кинулась выполнять пожелание. Наташа надела ее и сама себя не узнала в зеркале.

— Берем! — Кленин решительно направился к кассе.

Ошеломленная Наташа плелась за ним, с сожалением расставшись с шубкой, которую взялась упаковывать продавщица «в цветочек».

— Тебе понравилось? — Кленин с беспокойством посмотрел на нее. Та попыталась улыбнуться.

— Я слегка ошалела, — призналась она. — Мне нужно не спеша дома все померить, привыкнуть к вещам, и тогда я тебе столько раз «спасибо» скажу, что мало не покажется. А пока пошли отсюда, а?

Глядя им вслед, «однотонная» сказала подруге:

— Бывают же мужики! Чтобы мне кто песцовую шубу купил? Я ему пятки облизала бы!

— Даже без любви? — с любопытством спросила «в цветочек».

— Любовь все равно пройдет, — философски ответила продавщица. — А шуба останется!


В этот же день, часа через два, с Наташей произошел еще один смешной случай.

Кленин отвез ее домой, где она вволю налюбовалась покупками, повертелась перед зеркалом в новых платье и шубке и окончательно пришла в себя. Так как визит к адвокату они решили перенести на следующий день, вечер у нее оказался свободным. И Наташа решила самостоятельно прогуляться по городу, разумеется, в новом платье.

Втайне надеясь, что встретит Андрея (пусть полюбуется, какая она красивая!), Наташа поехала в центр. Долго ходила по набережной, ловила на себе восхищенные мужские взгляды, а потом зашла в уличное кафе.

Сидя под зонтиком, она смотрела на гуляющие парочки, на закат и чувствовала себя хоть и усталой, но счастливой. Один из посетителей кафе, мужчина средних лет с проступающей щетиной, не сводил с нее глаз. Ей стало неприятно, и она попробовала отвернуться, в ужасе заметив, что тот взял стакан и начал пробираться к ее столику.

Наташа поспешно встала, и как раз в этот момент перед ней оказался незнакомец.

— Свободна? — развязно спросил он, явно имея в виду не столик.

Наташа вспыхнула и собралась дать достойный отпор, как вдруг за ее спиной послышалось:

— Занята!

Наташа изумленно обернулась и увидела молодого человека в светлом костюме и щегольских солнцезащитных очках. Ей показалось, что он ей знаком.

Грубиян ретировался, а молодой человек галантно шаркнул ножкой.

— Дмитрий, — представился он. — Вы меня, наверно, не помните?

— Не знаю…

— День рождения Клениной Ирины, дача, помните? Я там был со своей девушкой…

Наташа вспомнила. Действительно, это же Димочка, секретарь Ирины. Однако как вовремя он появился.

— Конечно, я вас помню, — обрадовалась она. — Меня зовут Наташа.

Они сели обратно за Наташин столик.

— Вы зря в одиночку тут гуляете, — строго сказал ей Димочка, снимая очки. — Такая красивая женщина, как вы, не должна рисковать, выходя по вечерам без мужской охраны…

— Да я в первый раз, — оправдывалась Наташа. — Надоело дома сидеть…

— Да, Погода нынче прекрасная, — поддакнул ей Димон.

Минут пять они мило побеседовали. Неожиданно на их столик упала грозная тень.

Наташа удивленно подняла голову и увидела крупную девушку. На голове у нее была панамка, украшенная ромашками, а во взгляде читалась откровенная неприязнь.

Наташин собеседник как-то сразу уменьшился в размерах.

— Димочка! — страшным голосом сказала гигантша. — Неужели тебе женщину не жалко? Я ведь предупреждала!

Наташа посмотрела на Диму, который тщетно пытался откашляться, и спросила:

— Ничего не понимаю, вы кто?

— А вот сейчас я как вам глазки выцарапаю, узнаете, — пообещала фурия и шагнула к Наташе. Той стало страшно, и она вскрикнула.

Димочка наконец смог проглотить ком в горле. Какая женщина ему досталась, богиня! А какой темперамент?! Жаль только, проявляется он по поводу и без повода…

— Извините, Наташа, — вскочил он и поцеловал Гере ручку. — Это моя невеста. Помните, мы с ней вместе были на даче? А ты успокойся, лапсик мой. — Он еще раз приложился к ней губами. — Я тебе все могу объяснить…

— Ну хоть раз ей по морде можно дать? — простонала ревнивая Гера. — Хоть разочек?!

— Нельзя, — отрезал Дима. — Тут общественное место, тебя сразу увезут в милицию. Ты обещала меня слушаться! — Он кивнул обалдевшей Наташе: — К сожалению, нам пора! До свидания. И старайтесь больше в одиночку не гулять…

На ухо Гере он шепнул:

— Это же бывшая жена нашего Смирнова, понимаешь?

— Значит, она теперь свободна? — тут же возмутилась Гера. — И пытается заарканить чужого жениха?!

— Нет, все не так. Она собирается замуж за бывшего мужа нашей Клениной…

Гера минуту подумала.

— Какие сложности… Как бы им не запутаться, кто у них бывший, а кто настоящий. Ладно, я тебя прощаю, — наконец великодушно сказала она. — Но постарайся, чтобы я больше тебя с дамами не видела!

Они ушли, и Наташа поспешила последовать их примеру. Бурная вечерняя жизнь города Перешеевска начала ее немного пугать.


Спустя два дня в просторной четырехкомнатной квартире улучшенной планировки, принадлежащей Жоре, Анечка собиралась в гости.

В эту субботу Дима и Герасимальда сочетались законным браком. Была приглашена уйма народу, в том числе и все сотрудники «Контакта» с мужьями, женами, друзьями и подругами.

Как особа чрезвычайно романтичная, Анечка любила свадьбы. Все сказки, которые она читала в детстве, обязательно заканчивались звоном свадебных колоколов, и она тоже рассчитывала когда-нибудь пройтись в белом платье, непременно со шлейфом, по цветам, рассыпанным в проходе церкви. Она искренне не понимала, как кто-то может выходить замуж в коротком платье. Непременно длинное, и непременно должна быть фата. В конце концов, замуж выходишь не каждый день. Особенно впервые…

Волосы были накручены и уложены красивыми волнами, тело облегало мягкое темно-сиреневое платье с глубоким вырезом, высокие каблуки подчеркивали стройность ног.

Анечка покрутилась перед зеркалом и осталась собой довольна. Она распахнула двойные итальянские двери из дуба и вошла в гостиную.

Жора пытался завязать галстук. В кои-то веки он надел костюм и теперь сражался с непослушным шелком от Пьера Кардена за шестьсот долларов.

— Не люблю Гаврилу, — пожаловался он ей.

— Это еще кто? — Анечка помогла ему поправить воротник.

— Галстук… Так его у нас называют…

Рука Анечки замерла.

— У нас — это у кого?

Жора спохватился:

— Ну в смысле у них.

Анечка чуть заметно улыбнулась:

— У кого — у них?

— Ну ладно! — Жора отошел от зеркала и повернулся к ней.

Анечка улыбалась, глядя на него.

— И что, это, — он ткнул себя в пузо, — действительно не смешно?

— Очень представительно выглядишь, — одобрила его Аня.

— Да?

— Точно… За жениха примут… — Она поправила волосы.

Жора искоса посмотрел на нее. Анечка делала вид, что не замечает его испытующих взглядов.

— А я действительно хотел тебе одну вещь сказать…

— Слушаю, — сказала Анечка таким тоном, каким некогда ее прабабка говорила прадеду: «Конечно, я не догадываюсь, о чем ты хотел со мной поговорить»…

— А смеяться не будешь? — подозрительно покосился Жора на любимую девушку.

— Не буду, — покачала она головой.

Такая покладистость Жору смутила.

— Но ты ведь еще не знаешь, что я хочу сказать!

— Знаю… — вздохнула Анечка и нежно его поцеловала.


Герберт Иванович при полном параде стоял на кухне с графином водки и тарелкой соленых огурцов. Его жена бегала где-то в соседней комнате, помогая накрывать на стол.

Практичная Гера отказалась разоряться на ресторан и предложила устроить торжество дома, пригласив повара. Родители с обеих сторон выступали в роли подсобных рабочих, привозя продукты, посуду, стулья и скатерти. Слава богу, Герина двухкомнатная квартира была просторной и вполне вместила всех желающих поздравить молодоженов с этим замечательным событием.

Каким-то образом Гере удалось устроить бракосочетание в обход закона, требующего месячного ожидания перед вступлением в брак. Она боялась, как бы Димочка не выскользнул из ее цепких рук.

Профессор налил себе рюмочку водки и только поднес ее ко рту…

— Герберт! У тебя язва! — крикнула жена из комнаты.

Он покорно вздохнул. Герберт Иванович был уверен, что у его жены не взгляд, а рентгеновский луч. А как еще объяснить, что она видит каждое его движение даже через стенку?

Он взял соленый огурец и успел откусить один разок.

— Герберт! — Железный голос раздался прямо над ухом. — У тебя почки!

Бедный Профессор схватил с тарелки бутерброд с маслом и икрой.

— А сердце? — Ловкие пальчики супруги выхватили лакомство у него из рук. — Ты забыл о вреде холестерина?

И тут Герберт Иванович взбунтовался. Воспользовавшись тем, что супругу окликнула Анечка, он залпом проглотил содержимое рюмки, потом сунул в рот целый огурец, быстро проглотил его, не разжевывая, и заел все это двумя жирными бутербродами, в которых резвился коварный холестерин.

— Вот так! — твердо сказал он и тут же схватился за бок. Проклятая печень тут же дала о себе знать. Чуда не произошло.

Зато настоящим чудом было то, что родители Геры вполне поладили с Димиными. Накануне свадьбы прошла встреча «большой четверки», на которой мамуля убедилась, что отдает своего сына вполне приличной девушке. Во всяком случае, Герина мать ей понравилась. Спокойная и знает свое место. Муж, конечно, слишком много о себе воображает, но Диме с ним не жить.

Так что мамуля зычно распоряжалась в комнате, отправляя то одного, то другого гостя за тарелками и стульями к соседям. Молодожены вот-вот должны были приехать из ЗАГСа.

Жора пробирался в гостиную, разыскивая Анечку, и тут нос к носу столкнулся с Ириной. Она держала в руках коробки, перевязанные розовой ленточкой.

— О, здравствуйте, Георгий Иванович! — сладким голоском пропела она. — Как прошла неделя? Скольких человек замочили, скольких ограбили?

Жора оскорбился. Он хотел было высказать этой стерве все, что о ней думает, но рядом возникла Аня.

— Извините, Ирина Александровна, — твердо сказала она. — Но так шутить с моим будущим мужем имею право только я!

Ирина выпучила глаза.

— Ого! — только и смогла сказать она.

Жора был красен, как маков цвет.

— И потом, — как ни в чем не бывало продолжила Анечка, — мы ничем таким больше не занимаемся! — Она нежно погладила Жору по рукаву. — Правда, дорогой?

— Вот именно, — просипел Кобзарь-Залесский.

Ирина справилась с удивлением.

— Ладно, прошу меня извинить. Не сердитесь на меня. Я очень рада за вас, правда… — Она пожала руку Жоре, поцеловала Аню и побыстрее ушла, пытаясь представить, что сказала строгая Аня, увидев на даче у Жоры охранника с автоматом. А может, она там еще не была?

Жора, оставшись наедине с Анечкой, обнял ее.

— Ты сказала… — начал он неуверенно. — Сказала… что с твоим будущим мужем… Ты действительно поняла, что я хотел сказать?

Она по-хозяйски поправила его галстук.

— Было очень сложно, — соврала она. — Но я догадалась!

В нескольких метрах от них Герберт Иванович продолжал, гробить свое здоровье. Пил водку, ел все острое и соленое. Его жена была слишком занята и не могла помешать ему безобразничать.

— А хочешь, я курить брошу? — Жора достал из кармана пачку сигарет и посмотрел на Аню.

— Хочу, — кокетливо ответила она.

Жора размахнулся и бросил сигареты в окно. Но не попал. Пачка упала на поднос рядом с Гербертом Ивановичем.

Анечка засмеялась и кинулась жениху на шею. А Профессор огляделся и, не увидев своей жены поблизости, достал из пачки «Кэмела» сигарету и с наслаждением закурил.

— Один раз в год сады цветут… — замурлыкал под нос Профессор. Разумеется, скоро наступит расплата, но можно же раз в год позволить себе пожить полной жизнью?

За окном послышались гудки, и в квартиру влетел запыхавшийся Стульев.

— Новобрачные! — возвестил он.

В комнате началось форменное светопреставление. Герберт Иванович пьяно захохотал. Анечка кинулась к роялю и приготовилась играть Свадебный марш Мендельсона. Ирина, Стульев и другие гости толпились в дверях, встречая Геру и Димочку. Мамуля, схватив со стола заранее приготовленный хлеб-соль, растолкала гостей и замерла в ожидании молодых.

— Любочка, погоди, — кричал забытый в кухне папуля. — Я сейчас, без меня не благословляй!

Наконец в дверях появились новобрачные. Смущенно красневший Дима влюбленно смотрел на уверенную Геру в белоснежной шляпке с длинным пером цапли. Как ни странно, эта шляпка ей шла.

— А слабо невесту на руках в дом внести? — подначил жениха Макишев.

Гера испугалась.

— Вы что… — начала было она, но ее голос утонул в выкриках:

— Пусть попробует!

Больше всех старался Жора. Он смотрел на новобрачных, а другим глазом старался следить за Анечкой.

— Попробуй! — закричал Жора, представляя, как внесет Аню в свой дом. И на ней обязательно будет длинное платье с огромной фатой! Чтобы братва позавидовала…

Гера не растерялась. Пока Димочка примерялся к ее габаритам, она легко, словно перышко, подхватила его на руки и перенесла через порог.

Гости оглушительно захлопали.

— Я же говорила, что на руках носить буду, — шепнула счастливая новобрачная на ухо мужу.

Шампанское лилось рекой. Гости то и дело кричали «горько», заедая икру копченой колбаской.

В углу Макишев в одиночку пил водку. Он предусмотрительно утащил со стола целый литровый графин и теперь опрокидывал стопку за стопкой.

— О-о! — укоризненно протянула Ирина, тихо подойдя сзади. — А ведь обещал, что больше пить не будешь…

— Я не на службе, — огрызнулся Леонид.

— Почему без Веры? — поинтересовалась Кленина, издалека разглядывая платье невесты. Наверняка немалые деньги уплачены…

— Она болеет. — Макишев вытер рот и с вызовом посмотрел на бывшую одноклассницу. — И вообще, какое тебе дело?

— Извини, — смутилась Ирина. — А что, с Верой что-то серьезное?

Макишев вздохнул.

— Врачи не говорят. — Он тоскливо посмотрел куда-то в сторону. — Понимаешь, то-то и плохо, что не говорят! Темнят, сволочи…

Леонид по-прежнему избегал смотреть на Ирину. В глазах его была вселенская скорбь.

— Если с ней что-нибудь случится… Я не переживу! Я не смогу без нее! — зарыдал он.

— Ну-ну! — успокаивала его Ирина. — Все будет хорошо! Может, помочь чем-нибудь? Давай я поговорю с этими врачами, денег им дадим? Или пошлем ее за границу, куда-нибудь в Германию… Хочешь?

— Спасибо, — вытер глаза Макишев. — Ты добрая…

— А где Герберт? — бегала по квартире жена Профессора. — Вы не видели, куда он делся?

Стульев, верный своей привычке друзей не выдавать, указал ей в противоположную от Профессора сторону. Жена побежала на улицу, с перепугу решив, что муж уехал домой, обидевшись на ее приказной тон, а Герберт Иванович получил еще пять минут передышки.

— Слушай, а ты какого хочешь первого ребенка? Мальчика или девочку? — спросила новобрачная свежеприобретенного супруга.

Димочка задумался. Если честно, то ему было все равно, тем более что дети не входили в его ближайшие планы. Пусть Гера немного поухаживает за ним, а там видно будет…

— Мне все равно! — радостно улыбаясь, ответил Димочка. И попал впросак.

— Как это тебе все равно? — грозно изумилась Гера. — Обычно все мужчины хотят мальчика. Ты хочешь мальчика?

Этот тон Димочка уже знал.

— Хочу мальчика, — поспешно согласился он на этот «типично мужской» выбор.

— А я хочу девочку… — мечтательно произнесла Гера и прижалась к плечу мужа. — Видишь, мы с тобой уже ссоримся…

Жена Профессора наконец-то нашла своего мужа. Ее трудное счастье сидело в кресле, привалившись к ящику с кактусами, курило и расфокусированно вращало глазами.

— Герберт… — бледнея, прошептала заботливая супруга.

— Киска моя! — с пафосом произнес Герберт Иванович и выпустил ей дым в лицо. — Разве я не говорил, что люблю тебя больше жизни?


— Скажи ему, что я не нарочно, — попросил Макишев Ирину, кивнув в сторону Смирнова.

Ирина недоверчиво посмотрела на Леонида, но момент для того, чтобы сомневаться в его словах, был неподходящий.

— Ну правда. — Макишев отставил от себя рюмку. — Мне такой материал специально подобрали!

Ирина решила проявить великодушие.

— Ерунда. — Она положила руку ему на плечо. — Уже и не помнит никто!

Макишев всхлипнул и прижался к ее руке губами. Но, не успела Ирина окончательно растрогаться, оторвался и пошел к жениху и невесте. Кленина увидела за широкой Жориной спиной грустного Смирнова и поспешила к нему. Она интуитивно чувствовала, что расставание с Наташей далось ему тяжело.

— А теперь мой подарок! — громко объявил Макишев, и все затихли.

За эти несколько дней народ в «Контакте» просто извелся от любопытства. Макишев объявил, что готовит к свадьбе Геры и Димы нечто фантастическое, но что именно, сообщить наотрез отказался.

Свой подарок он доставил на такси и установил на отдельном столике, прикрыв его непрозрачной тканью. Стульев, пока никто не видел, успел потихоньку подглядеть, что там, и теперь делал важное лицо причастного к тайне человека.

Макишев сдернул ткань, и новобрачные с гостями увидели нечто напоминающее футбольное поле в миниатюре. На зеленой травке там и тут были разбросаны искусственные цветы, стояли фигурки людей. В центре, около какого-то прудика, виднелись жених и невеста — куколки, одетые соответственно случаю.

Леонид осторожно поджег фитилек, торчащий откуда-то сбоку, и тут все ожило. Горящий шарик стукнулся о барьер, зазвучала негромкая музыка.

— Как в музыкальной шкатулке! — восхищенно прошептала Анечка.

Фигурки задвигались под музыку. Один за другим загорались цветочки. Они крутились, разбрасывая снопики искр, а жених и невеста танцевали.

Гера растроганно стерла скупую слезу умиления. Жора покрепче прижал к себе Анечку, прикидывая в уме, какой гонорар запросит Макишев за то, чтобы сделать нечто подобное на их свадьбу.

— Хочу за тебя замуж, и чтобы тоже была свадьба. — Ирина прижалась к Смирнову, который был чересчур серьезным, в отличие от всех остальных. — Много людей приглашать не будем — все придут пожрать за наш счет. Только свои…

Гости умиленно слушали музыку и смотрели на танцы. Только Герберт Иванович был не в состоянии оценить глубину макишевского гения. Он безуспешно пытался встать на ноги.

— Хочу свадебное путешествие, — мечтала Ирина. — Поедем?

— Хоть сейчас, — буркнул Смирнов. Многочисленные Иринины «хочу» немного его раздражали. А у него она спросила?

— На Канары или в Египет… А может, в Новую Зеландию?

— Слишком далеко. Хотя… Чем дальше, тем лучше! — пробормотал Смирнов, думая о Наташе. Уехать бы отсюда, да по дочкам скучать будет.

— Тогда на Чукотку надо. Поедем?

— Как хочешь…

Музыка закончилась, и в толпе гостей началось движение. Кто-то кинулся поздравлять Макишева с удачным подарком, кто-то вновь затянул дежурное «горько»…

В дальнем углу, забыв о всех правилах приличия, упоенно целовались Жора с Анечкой.

— А дети у нас будут? — Жора свирепо посмотрел на подругу. — Не забудь, у меня обязательно должен быть наследник. Чтобы было кому шпагу передать…

— В принципе я не против, — с сомнением произнесла Анечка.

— Что, не хочешь? — обиделся Жора. — Думаешь, в меня пойдут размерами?

— Глупый, — поцеловала его Анечка. — Ты у нас не толстый, а представительный…

Часть седьмая АЛЫЕ ПАРУСА

Наташа собирала вещи в своей бывшей квартире. Не так много оказалось того, что хотелось взять отсюда с собой в новую жизнь. Косметика и кое-какая одежда, документы — это да. Еще вещи дочерей, но их было мало. Все равно каждый год приходится покупать всю одежду заново.

А что еще брать с собой из дома, Наташа не знала. Книги? Зачем они ей? Если захочется, она сможет купить себе целую библиотеку. Посуда? У Кленина шкафы на кухне ломились от нее. То же самое и с постельным бельем, и с хрусталем…

Квартира словно осиротела. Она была чужая и неприветливая. Наташе казалось, что попала она сюда случайно и сейчас уйдет отсюда навсегда.

Она была рада этому ощущению. Потому что не вынесла бы воспоминаний о том, как в этой кровати кормила грудью сначала старшую, а потом и младшую дочь, как в этом кресле любил сидеть Андрей с газетой, как из этой чашки пил чай Костик Федотов, приходя к ним в гости. А на этом коврике спал Джордж, пока не заболел и не умер…

Она отвернулась от комнаты, от всех этих воспоминаний, и посмотрела на Сергея. Стоит, терпеливо ждет, когда она соберется.

— И все-таки я могу узнать, куда мы едем? — пытала она Кленина, засовывая в сумку косметичку.

— Это будет неинтересно, — отбивался он. Сергей сел в кресло, чтобы не путаться у Наташи под ногами.

— Я же должна знать, какие вещи мне брать…

— Бери все что захочешь.

— Шубу тоже брать?

— Не надо вообще ничего, все купим по дороге, — отмахнулся Сергей.

— Нет уж, — обиделась Наташа. — Я же не бесприданница какая-нибудь… У меня и ножнички маникюрные есть!

Почему именно ножницы пришли ей в голову в качестве аргумента, она не знала и сама.

— Сеточка для волос, серебряная ложечка… — Она вытащила из рамки фото дочек, сунула в боковой карман сумки, где лежали все ее документы.

Кленин засмеялся. Подошел к ней, обнял. Такая она была умилительная со своими ложечками и сеточками…

— И все-таки куда мы едем? — Наташа, как и все женщины, была любопытна и никак не могла успокоиться. — Или летим? А может, пешком идем?

Сергей подавил смешок и поцеловал ее в волосы.

— Увидишь, — загадочно пообещал он.

Через полчаса Наташа застегнула сумку. Все ее вещи вместе с одеждой девочек поместились в спортивном бауле. Не слишком густо после шести лет семейной жизни, мелькнула у нее мысль.

— Я готова! — сообщила она.

Кленин подхватил сумку. Наташа старалась не оглядываться, покидая квартиру. Ее до сих пор мучил вопрос, как поступить. В принципе жилья Сергея хватит на всех, но и у Смирнова любовница не бедная. Тем более мало ли как повернется жизнь, о дочерях тоже думать нужно. Может, Андрей согласится не делить квартиру, а сдать ее, пока дочки не подрастут. Кто знает, как сложится у нее с Клениным. Вдруг придется вернуться сюда? Все эти проблемы она решила отложить до возвращения из путешествия.

В прихожей зазвонил телефон. Наташа остановилась.

— Ты ждешь звонка? — спросил ее Сергей. Ему хотелось быстрее уйти отсюда.

Наташа пожала плечами:

— Да нет… Но может, это мама? Вдруг с девочками что-нибудь?

Она вернулась в комнату и взяла трубку.

— Привет, это я! — раздался до боли знакомый голос мужа. — Наташа, тебе не кажется, что мы не договорили?

Наташа сильно изменилась в лице.

— Нет, не кажется. — Она оглянулась на Сергея. — Извини, мне некогда!

— Давай завтра встретимся, — продолжал настаивать Смирнов.

— Нет, я не могу. Я уезжаю.

Сергей встревоженно смотрел на нее. «Опять этот вахлак! — с досадой понял он. — Чего ему опять неймется?»

— Далеко? — удивился Андрей. — Это что еще за фокусы?

— Какая тебе разница? — холодно ответила Наташа.

— Ты что, с ума, что ли, сошла? — возмутился он. — То ты замуж выходишь, то уезжаешь…

Наташа молчала. Она понимала, что нужно просто положить трубку и не отвечать на глупые вопросы, но почему-то не могла этого сделать.

— А, ты едешь с ним! — догадался Андрей. — И куда?

— Да, с ним, но куда, не знаю, — ответила Наташа.

Кленин повернулся спиной, чтобы она не видела его лица. Ему было больно. Он был по-настоящему влюблен и, чувствовал, что Наташе все еще небезразличен муж.

— Что значит — не знаю? — буянил Смирнов. Он метался по кухне матери в пижаме, наступил на пакет с картошкой, который мать не успела убрать в ящик, и картофелины раскатились по всей кухне, потом стукнулся ногой о табуретку. — Я тебя просто не узнаю, Наташа! Я удивлен! Как это ты не знаешь, куда уезжаешь?!

Наташа оглянулась на Кленина. Она поняла, что разговор с Андреем нужно заканчивать.

— Все, пока, — сказала она.

Смирнов в отчаянии не знал, что сказать:

— Подожди, подожди! А если с мамой что случится или с дочками? Я же должен знать! На всякий случай!

Наташа прикрыла трубку ладошкой.

— Он хочет знать, куда мы едем, — шепотом сказала Наташа Кленину. — Чтобы сообщить, если что случится… Почему бы не сказать?

Сергей был страшно расстроен. Вахлак испортил все: настроение, сюрприз…

— Он что, вечно у меня под ногами путаться будет? — спросил он Наташу. Та молчала. — На теплоходе, — вздохнул Кленин. — Круиз по Волге… Весь сюрприз испортил. — Он повернулся и ушел в прихожую.

— Мы едем на теплоходе, — сообщила Наташа мужу.

— Я слышал, — ядовито ответил тот. — Свадебное путешествие, значит? Под плеск волн вы там будете… — Он скрипнул зубами.

— Перестань, — оборвала его Наташа. — Вообще-то если я выхожу замуж, это должно случиться, ты не думал? Под плеск или без плеска!

Кленин закрыл лицо руками.

— До тебя только сейчас дошло? — спросила Наташа напоследок и положила трубку.

Смирнов сел на табуретку. Секунду посидел, машинально отщипывая от батона кусочки и отправляя их в рот. Потом вскочил:

— Мама, где мои черные брюки?..


Наташа, глядя на несчастное лицо Сергея, женским своим чутьем поняла, что нужно его приласкать. Прижалась, обхватила руками, спрятала лицо на груди.

Сергей секунду помедлил, но потом ответил тем же. Ему нужно было знать, что эта женщина его любит. Просто жизненно необходимо…

Они спустились во двор, где их ждала машина. На этот раз за рулем сидел шофер, которому предстояло отогнать автомобиль шефа в подземный гараж на время его отсутствия.

Наташа села в машину, заметив, что настроение у Сергея улучшилось. А тот вдруг достал с переднего сиденья огромную коробку, завязанную розовым бантиком, и вручил ей.

— Это что? — удивилась Наташа.

— То, что не уместилось в багажник, — ответил Кленин, продолжая сгружать ей на колени пакет за пакетом. Скоро гора подарков накрыла Наташу с головой.

— Сережа, но ты и так мне столько подарков сделал… — Ей было и приятно, и совестно.

— Ради бога, Наташа! Дай примитивному человеку порадовать себя! Примитивные люди, — он грустно посмотрел на нее, — любят делать женщинам подарки…

Наташа покраснела.

— Это примитивные, но ты-то умный… Ладно, дари!

Кленин просиял и кинул ей на колени очередной сверток. Потом нежно поцеловал ее и, оторвавшись на секунду, коротко бросил водителю:

— Речной вокзал!


— Речной вокзал! — приказным тоном сказал Смирнов таксисту. Он собрался было сесть на переднее сиденье, рядом с водителем, но тот отчего-то воспротивился.

— Давай назад, командир, — хрипло процедил он Андрею. — Нечего мне под руками мешать…

До вокзала они добрались в рекордные сроки. Смирнов еле дождался, пока машина затормозит. Сунув таксисту деньги, он выскочил и запрыгал по ступенькам.

— Пиджак, командир! — окликнул его шофер.

Смирнов затормозил на всем скаку. Пришлось возвращаться. Схватил пиджак и повернулся, чтобы бежать…

— А сдачу?

— Оставь себе!

Вломившись в здание вокзала, он сшиб двух старушек и даже не остановился, чтобы помочь им встать. Потом на бегу задел тяжелую сумку, висевшую на плечах молодой девушки; сумка упала, но Смирнов проигнорировал и это. Он бежал туда, куда указывала стрелка с надписью «Речные круизы».

Подлетев к стойке, Андрей кинулся на девушку с требованием сейчас же выдать ему два билета на ближайший рейс по Волге. Мест не оказалось. Он приставал то к одной, то к другой кассирше, вставал на колени, умолял. Все было напрасно. Наконец увидел лысую голову заместителя начальника Речного вокзала. Дядя расслаблялся, листая «Плейбой».

— Только вы можете мне помочь! — закричал Андрей, делая попытку встать перед ним на колени. Мужик страшно испугался и уронил журнал.

— Да вы что, гражданин?! — побагровев, просипел он.

— Как мужчина мужчину, — Андрей продолжал давить ему на психику, — вы должны меня понять!

— Отстаньте, — отбивался лысый. — Встаньте, а то я сейчас милицию вызову…

— Понимаете, моя жена собирается сбежать с любовником, — драматическим шепотом возвестил Смирнов. — И вы должны мне помочь!

— А я тут при чем? — удивился мужик. — Я с вашей женой незнаком и знать ее не хочу.

— Она собирается в речной круиз.

— Ну и что?

— А то, что я хочу ее вернуть. Мне надо на тот же самый теплоход, понимаете?! А билетов нет!

Лысый потихоньку начал понимать, в чем дело.

— Вы что, хотите, чтобы я ссадил их с корабля? Но это противозаконно!

— Да нет, не надо ссаживать, — с досадой сказал Смирнов, чувствуя легкое сожаление, что нельзя отнять у них билеты. — Просто сделайте так, чтобы я мог плыть с ними, и все!

Разными правдами и неправдами ему удалось уговорить лысого. Тот, уже держа в руках билет, сделал единственную попытку воспротивиться.

— А вы не устроите там безобразия? — засомневался он, глядя на невменяемого человека. — Или еще того хуже, убийства?

— Разве я похож на убийцу? — Смирнов алчно пожирал глазами билет на теплоход.

— Ну…

— Отдайте мне его, умоляю! Ну что вам стоит?! Отдай билет, гад! — И, вырвав у лысого вожделенную бумажку, Андрей сунул ему деньги и убежал.

Около теплохода толпились люди. Кто-то был с багажом, а некоторые явно относились к обслуживающему персоналу и приехали пораньше, чтобы подготовиться к отплытию.

Смирнов, размахивая добытым билетом, подошел к трапу.

— Когда отплытие? — небрежно спросил он у матроса на контроле.

— Через час, — сказал тот. — Только этот билет не годится.

— Почему?!

— Потому что. Дату видишь? Двадцать пятое. А сегодня какое?

— Пятнадцатое, — бледнеющими губами прошептал Смирнов.

— А главное — у вас билет на «Федора Достоевского», а наш красавец — «Иван Бунин»!

Окончательно уничтоженный, Смирнов отошел от корабля и посмотрел на свой билет. Действительно, лысый либо перепутал, либо специально продал ему билет на другой рейс.

— Ну я сейчас тебе покажу, — пробормотал Андрей и кинулся обратно в здание вокзала.

Однако и лысый оказался не так прост. По крайней мере, Смирнов нигде его не нашел, а девушки отводили глаза и все, как одна, твердили, что ничем не могут помочь.

Совершенно измотанный этими бесплодными поисками, Андрей вновь вышел на набережную. Мелькнувшая было мысль, что стоит перехватить Наташу до посадки, тут же угасла. Кленин не тот человек, чтобы позволить ему украсть женщину из-под носа.

Смирнов сам не понимал, что на него нашло. «Если я выхожу замуж, — сказала она, — то это все равно случится — под плеск или без плеска. До тебя только теперь дошло?»

До него действительно дошло лишь теперь, и мысль была абсолютно невозможна и невыносима. Его Наташа, его родная жена, будет спать с этим мерзким человеком… Да будь он хоть прекраснейший добряк на свете, Андрей просто не мог вынести мысли о том, что Наташа теперь принадлежит кому-то другому.

Он оглянулся: рядом целовались парень и девушка. Судя по обилию чемоданов, они ждали отправления теплохода.

У Смирнова забрезжила надежда. Он подошел к парню и тронул его за плечо.


Андрей бежал, судорожно хватая ртом воздух. Сердце колотилось, от недостатка кислорода кружилась голова. Ничего, если он успеет, то надышится после.

Он все-таки достал билет. Правда, пришлось отдать молодым людям кучу денег сверх стоимости, но сейчас было не до трезвой практичности. Парочка не согласилась продать только один билет, резонно заметив, что едут они вместе. Ничего, он взял оба. Слава богу, что деньги были.

— От такой сделки не отказываются, — сказал парень своей подруге. — Чудак купил наши места по двойной цене да еще отдал свой билет. Поедем на две недели позже, подумаешь…

Теперь осталось уладить вопрос с Ириной. Предупредить ее, что в ближайшие дни его не будет. Правда, как это объяснить, Смирнов не знал.

Если бы утром он не забыл у матери свой мобильник, все было бы проще. Бросил бы пару слов по телефону: мол, так и так, пришлось по делам уехать на несколько дней, не волнуйся. А уж этих нескольких дней ему бы с лихвой хватило, чтобы испортить Кленину свадебное путешествие.

Но исчезнуть без предупреждения Андрей не решался. Это было бы непорядочно.

Уезжая с вокзала, он не заметил серебристый «мерседес», из которого вышла его жена в сопровождении Кленина. Следом водитель тащил все тюки и коробки.

— Какой красивый теплоход, — сказала Наташа, глядя на реку.

— Вещи отнесите в наш люкс, — приказал Кленин водителю.


Смирнов ввалился в кабинет Ирины.

— Мне нужно срочно, с завтрашнего дня… Точнее, нет, уже сегодня… То есть нет, все не так…

Ирина изумленно посмотрела на него:

— Что с тобой?

— Ты должна это понять. — Он вытащил из кармана платок, чтобы вытереть покрывшийся испариной лоб, и не заметил, как оттуда выпали билеты.

Ирина подхватила их прежде, чем Андрей сориентировался.

— Что это? — Она с любопытством разглядывала бумажки.

Смирнов замялся:

— Круиз.

В его планы совсем не входило брать с собой Ирину. По правде говоря, он вовсе про нее забыл и вспоминал лишь как о начальнике, у которого следует отпроситься в срочный отгул.

Ирина же просияла, не заметив его замешательства.

— Мы едем в круиз? — не веря своему счастью, спросила она.

— Нет, — сказал он, но увидел ее глаза и сдался: — То есть да.

— Ты хотел сделать мне сюрприз? — Она кинулась ему на шею.

— Нет, я… То есть…

— Какой ты молодец, как здорово! — радовалась Ирина, повиснув у него на шее.

Смирнов понял, что сейчас ему придется соврать.

— Просто на набережной я увидел белый теплоход и подумал, что мы могли бы…

— Ты правильно подумал! Ты молодец! Это так здорово, мы будем плыть вместе…

«Вместе с моей женой и твоим мужем, — мрачно подумал Смирнов. — Которые собираются… под плеск волн…»

— Будем плыть и любить друг друга под плеск волн, — мечтательно сказала Ирина, и Андрея перекосило. Дался им этот проклятый плеск, теперь он на всю жизнь возненавидит воду!

— Отплытие в пять часов, — отрапортовал он, оторвав Ирину от груди. Она взглянула на часы.

— Во сколько?! Я, конечно, люблю сюрпризы, но чтобы так, за двадцать минут собраться…

Смирнов схватил ее за руку и потащил к выходу:

— Успеешь! Ты просто обязана!


Наташа осматривалась в люксе. Каюта была просторной и роскошно отделанной. Там имелась даже ванна-джакузи, не говоря уже об огромной двухспальной кровати, мягких креслах и вместительных встроенных шкафах. Наташе номер понравился.

— Я всю жизнь мечтала плыть на белом теплоходе по реке… Даже больше чем по морю. Там воды много, я боюсь. Спасибо, Сережа. А как ты догадался?

Кленин бросил коробку на кровать:

— Ты во сне разговариваешь, а я подслушал.

— Разве ты меня видел спящей? — удивилась Наташа.

— Это как раз то, о чем я мечтаю…

Она занялась подарками. Ей было страшно интересно, что во всех этих коробочках и пакетиках. Кленин с удовольствием участвовал в процессе разворачивания упаковок и радовался как ребенок, когда Наташа вскрикнула: «Как здорово» или «Всю жизнь об этом мечтала».

На набережной между тем играла музыка, толпились провожающие. Одними из последних подъехали Смирнов и Ирина. Несмотря на сопротивление Андрея, Ирина успела заехать домой, чтобы переодеться и взять с собой какие-то вещи.

— Я же не могу ехать совсем голой, — втолковывала она любимому мужчине.

— Какая же ты голая, — возражал он. — По-моему, ты очень прилично выглядишь…

— А спать я в чем буду? И потом, это же круиз, а не прогулка по деревне. Все должно быть на уровне…

Она переоделась в обалденный малиновый брючный костюм, и теперь все мужчины пожирали ее глазами, с завистью поглядывая на Андрея. Но тот не замечал ни красоты своей спутницы, ни хищных взглядов посторонних самцов. Он пытался найти в этом море лиц свою Наташу.

Но ее нигде не было. Смирнов молчал и хмурился. А Ирина была счастлива и безмятежна настолько, что даже не замечала его подавленного состояния. Сбывалась ее мечта о корабле, и, пусть алых парусов у него не было, романтики от этого меньше не стало.

«Может, и не зря я отказала Гольскому, — думала она. — И у нас с Андреем все сложится чудесно, просто замечательно…»


В дверь каюты люкс постучали. Кленин удивился:

— Кто бы это мог быть?

— Может, хотят билеты проверить? — неуверенно предположила Наташа.

Сергей пожал плечами.

— Войдите! — крикнул он.

Вошел стюард. На новенькой с иголочки форме весело блестели золотые пуговицы. Наташа даже зажмурилась.

— Здравствуйте! — бодро зачастил он. — Ваш столик номер шесть, около окна по правому борту, прекрасный вид. Если вы не против…

— Ты не против? — спросил Кленин Наташу, она помотала головой.

— Замечательно! — с профессиональной улыбкой сказал стюард и протянул папку Кленину. — Здесь вы можете ознакомиться с расписанием работы ресторана, бара, дискотеки и прочего.

— Спасибо. — Кленин сунул ему в руку сложенную вдвое бумажку.

— Благодарю вас, — откланялся стюард. — Приятного путешествия.

Как только за ним закрылась дверь, Сергей кинулся к Наташе с поцелуями. Но она увернулась.

— Отплываем, — кивнула она в сторону иллюминатора. — Пойдем посмотрим.

Сергей вздохнул и покорно пошел за ней. Хотя ему не терпелось остаться с любимой.


Звучало традиционное «Прощание славянки». Смирнов с Ириной шли по палубе. То и дело слышался смех, люди тесно облепили борт и махали провожающим руками.

— Давай и мы помашем? — радостно предложила Ирина.

— Зачем? Разве нас кто-то провожает? — удивился Андрей, на минуту отвлекаясь от поисков.

— Просто так… Чтобы почувствовать, что мы уже на каникулах! — Ирина протиснулась к борту. Он неохотно последовал за ней, продолжая крутить головой по сторонам. Кленина это заметила.

— Ты кого-то ищешь? — спросила она.

— Нет-нет, — покачал он головой.

Ирина отпустила поручни и подошла к нему.

— А давай купим шампанского? И отметим наше первое совместное путешествие, а?

— Давай. — Андрей усмехнулся. — Где тут бар?

— Положись на меня. — Ирина шутливо отдала ему честь. — Злачные места я всегда нюхом чую…

И действительно, почти сразу они наткнулись на ресторан, в котором у барной стойки уже топтались взволнованные пассажиры. Шампанское пользовалось особенной популярностью.

Пропуская Ирину вперед, Андрей вновь незаметно оглядел палубу. Но Наташи так и не обнаружил.

Они купили бутылку шампанского и вернулись к себе. Им досталась каюта первого класса по левому борту. Ирине, избалованной зарубежными отелями, показалось, что комната могла бы быть несколько просторней, а ковер на полу — поновей, но это уже мелочи. Главное, что она едет на корабле с любимым мужчиной.

Смирнов открыл шампанское, выстрелив в потолок. Хлынул густой поток пены. Ирина смеялась и подставляла бокалы под струю.

— За начало! — сказала она, чокаясь с Андреем, и залпом выпила шипучий напиток. — Ешь конфеты, — протянула она ему коробку с шоколадом. В своей радости Ирина не замечала, как он озабочен.

Андрей же судорожно соображал, под каким предлогом сбежать на палубу. Однако это было не так-то просто сделать. У Клениной явно имелись свои соображения на тот счет, чем можно заниматься на теплоходе.

— Что-то не могу расстегнуть, — пожаловалась она, дергая себя за пуговицу на блузке и посматривая на Андрея сквозь пушистые ресницы. — Не поможешь?

Смирнов как никогда был далек от эротических мыслей. Пришлось имитировать внезапное опьянение. Он зашатался и начал интенсивно тереть виски.

— Что-то в голову ударило, — оправдывался он.

— Опять начал пьянеть? — засмеялась Ирина.

— Ага! Я пойду на воздух, пройдусь…

В этот момент в каюту постучал стюард.

— Здравствуйте! Ознакомьтесь, пожалуйста, с расписанием работы нашего ресторана… — Он протянул Ирине папку, и Андрей, воспользовавшись случаем, незаметно выскользнул за дверь.


Наташа и Сергей вышли на палубу как раз в тот момент, когда теплоход отошел от пристани. Народ слегка рассеялся, и гулять стало значительно свободнее.

Наташа увидела солидного господина в белом кителе и тут же решила, что это, должно быть, капитан. Она догнала его и забежала немного вперед. Удивленный Кленин последовал за ней.

— Здравствуйте, капитан! — обратилась она к господину.

— Здравствуйте, — улыбнулся толстяк. — Но я не капитан, я старпом. Старший помощник, то есть.

— Все равно… — шаловливо мотнула головой Наташа. — Скажите, а почему на корабле капитанская рубка находится не впереди, а сзади или вообще в середке? — пытала его Наташа.

Кленин улыбнулся:

— Почему не на носу?

— Во-первых, это не очень красиво, — оправив усы, заговорил солидный старпом. — Во-вторых, осадка сзади всегда предпочтительнее, чем спереди, а в-третьих, капитан должен обозревать не только водное пространство, но и само судно.

Мимо прошлепал молодой матрос. Старпом прервался, чтобы дать ему какое-то поручение, и вновь повернулся к Наташе и Кленину.

— В-четвертых, — продолжил он, — нос корабля, как вы сами понимаете, самое опасное место при столкновениях. А капитан не должен находиться в опасном месте.

— Зато вы не видите, что там, под самым носом, — стояла на своем Наташа. — Вдруг наткнетесь на что-нибудь?

— Исключено, — отрезал старпом, с интересом поглядывая на болтливую пассажирку. — Мы же по картам идем! По лоции, а не на глазок.

Кленин попытался оттащить Наташу от старпома, но не тут-то было!

— Кроме того, — улыбнулся в усы старпом, — препятствия издалека видны, исключая всякую мелочь, которая не повредит.

Кленин опять дернул ее за руку.

— Спасибо, — улыбнулась Наташа старпому. — Вы так хорошо все объяснили…

— Пожалуйста. — Старпом лихо подкрутил ус и, провожая уходящую парочку глазами, добавил себе под нос: — Красавица!

Он свернул за угол и наткнулся на Смирнова, рыскающего по палубе, заглядывающего во все углы и даже в окна кают на борту. Старпом нахмурился.

— Ищем кого-то? — громко спросил он.

Андрей вздрогнул.

— Нет, — виновато сказал он. — Хотя да, я ищу. У вас наверняка есть в записях… Родственница моя. Мы с ней разминулись при посадке. Наталья Смирнова.

Старпом с неудовольствием смотрел на любопытного пассажира. У него не было ни малейшего желания разглашать список пассажиров.

Смирнов с отчаянием стукнул себя по лбу:

— Хотя, наверное, она может быть здесь не как Смирнова… Как сейчас пишут, «господин такой-то с супругой». Очень современно… А по-моему, сплошной разврат!

Старпом помрачнел.

— Это не разврат, а конфиденциальность. Равняемся на международные стандарты. Вы, кстати, в какой каюте? — как бы невзначай спросил он.

— Пять «Б», — ответил занятый своими мыслями Смирнов.

Старпом заглянул в свои записи.

— Господин Смирнов с супругой. — Он поднял глаза на Андрея и усмехнулся. — Очень приятно!

Андрей изменился в лице:

— Это не то, что вы думаете!

— А я как раз думаю, что это не то, что я думаю. — Старпом кивнул ему и пошел на нос. — Приятного отдыха!

Смирнов топнул от злости ногой, но промолчал.


В каюте люкс Наташа разбирала подарки. Примеряла платья и белье, светясь радостью, как ребенок на Новый год.

— А что мне надеть, как ты думаешь? — спросила она Сергея, с улыбкой наблюдавшего всю эту женскую вакханалию.

— Тебе все идет, — искренне ответил он.

— Может, здесь положено как-то специально одеваться?

Сергей пожал плечами:

— Я думаю, народ выйдет в чем попало. Отдых же, река, почти что пляж… Все свои люди, можно сказать, земляки…

Пиджак полетел на кровать, за ним платье, которое Наташа держала в руках. Сергей подошел к ней, нежно обнял. Отступать было некуда, и Наташа поддалась его настойчивости и ответила на поцелуй.

А теплоход знай себе плыл по широкой матушке-реке навстречу облакам и голубой глади воды.


К вечеру Наташа все-таки нарядилась: облачилась в серебряное платье-тунику, открывающее одно плечо, собрала волосы на макушке. Кленин нашел в багаже не мятый пиджак…

Они сидели в ресторане возле окна и рассматривали пассажиров. Сергей оказался не прав. Большинство были одеты солидно: мужчины в костюмах, несмотря на жару, а дамы — в вечерних туалетах.

— Никогда не думала, что в нашем городе так много богатых людей, — заметила Наташа.

Сергей лишь усмехнулся в ответ.

Повернувшись, он взглянул в окно и вдруг замер, не донеся бокал до рта. Наташа проследила за его взглядом и тоже окаменела.

В ресторан входили Ирина и Андрей. На Клениной было белое шелковое платье, подхваченное под грудью широкой лентой, на плече висела миниатюрная сумочка, расшитая бисером. Андрей так и остался в том костюме, в котором пробегал весь день.

Ирина первой увидела бывшего мужа. Она с недоумением взглянула на Смирнова — и ужаснулась: Андрей явно нашел тех, кого искал. Хотя и делал вид, что тоже удивлен.

Годы работы в отечественном бизнесе, а также общение в светском обществе дали результат. Ирина взяла себя в руки, тряхнула головой и поприветствовала бывшего мужа с новой пассией:

— Не ожидала здесь встретить знакомых. Но все-таки в компании приятней.

Ошеломленная парочка молчала, не в силах что-то сказать. Наташа расширенными глазами смотрела на мужа, тот со злорадным удовлетворением — на Кленина.

— Еще увидимся, — сделала Ирина последнюю попытку сохранить лицо. И пошла к своему столику.

Наташа не выдержала, вскочила и выбежала из ресторана. Смирнов, насвистывая, последовал за Ириной. Кленин сжал кулаки и с ненавистью посмотрел ему вслед.


— Ты извини, но знаешь, почему это получилось? — бегал по каюте Кленин. Измученная, заплаканная Наташа сидела на кровати. — Потому что ты еще сама не решила, с кем хочешь быть.

— Я решила, — закрыла глаза Наташа.

— Если бы ты твердо решила, он бы это почувствовал и не увязался бы за нами, — сердился Сергей.

— Я видеть его не могу, понимаешь? — Она опять заплакала.

— Вполне. — Кленин остановился и ударил кулаком по стене. — Я тоже свою бывшую видеть не мог полгода, потом прошло…

— Но у меня прошло не полгода. — Наташа вытерла глаза. — Пойми, я слишком много пережила… Это только кажется, что я легкая такая…

— Да ничего не кажется. — Кленин опять забегал по каюте.

— А на самом деле все нелегко. — Наташа словно не слышала его, словно убеждала саму себя. — Если я с тобой, то я с тобой совсем, понимаешь? Я не хочу, чтобы меня дергали, чтобы… Он страшный человек, он просто страшный человек!

Она зарыдала, а Сергей подбежал к ней и принялся утешать, хотя сам сейчас нуждался в поддержке, в словах любви.

— Успокойся, я с тобой!

— Ты не прав, я все решила! Я решила, понимаешь. — Наташа схватила его за руку.

— Тогда просто не обращай внимания на него, его нет, — зашептал он горячо. — Их нет! Мы вдвоем!

Она отвернулась, вырвалась из его рук и начала ходить по каюте. Сергей как приклеенный таскался за ней.

— Если ты решила, нам надо быть вдвоем, вместе… Я от этих переживаний уже с ума схожу! Решись, и все! У нас все получится…

Наташа остановилась перед зеркалом. Оттуда на нее смотрела унылая, зареванная девица с красным носом.

— Ты прав. — Она вытерла слезы. — Ты большой, умный, сильный, хороший… Ты мне нужен… А он страшный человек!

Кленин закусил губу. Он прекрасно понимал, что она убеждает не столько его, сколько себя саму.

Наташа провела рукой по его щеке:

— Ты прав… Никого нет, только мы с тобой…

Ее платье соскользнуло на пол. Сергей затаил дыхание. Наташа протянула руку и погасила свет.

— Закрой, пожалуйста, шторы, — прошептала она.

Кленин дернул шнур, и шелковые занавеси поползли вниз…


«Страшный человек» в это время читал вслух меню, чтобы скрыть смущение и оттянуть разговор с Ириной. Она была непривычно молчалива и только барабанила пальцами по столу, не глядя по сторонам.

— Свиные отбивные, котлеты де-воляй, — громко говорил он, то и дело вытирая пот со лба салфеткой. — А рыба? Есть у них рыба? А, вот: морской окунь… Действительно, откуда в реке речная рыба, откуда?

Ирина нехорошо рассмеялась:

— А ты шутник, Смирнов…

Он замер.

— Значит, так. — Ирина все еще улыбалась. — Сейчас я пойду к капитану…

— И…

— И сделаю так, чтобы он причалил к берегу! — Она встала, бросив салфетку Андрею в лицо.

Тот кинулся за ней и силой усадил на место:

— Подожди! Перестань!

Ирина снова взяла салфетку в руки и принялась ее скручивать.

— Андрюша, — сказала она, не глядя на него, — ты измучил меня так, как не смогли все мужчины в моей жизни, вместе взятые…

Смирнов закусил губу.

— Ты скажи, ты… Ты сумасшедший?

Он опустил голову и смущенно потер нос.

— Да нет, ты нормальный. — Она взглянула на него. — Очень нормальный. И жестокий, как маленький ребенок. Чего ты хочешь?

Андрей молчал, и она распалялась все больше.

— Ты понимаешь вообще, что происходит? — На щеках Ирины выступили красные пятна. — Ты гоняешься за собственной женой, а я кто? Я твой багаж?

Он молчал. Возражать было нечего. Каждое слово — правда. Кроме того, что Ирину он все-таки любил. И мучить ее нарочно не хотел. Просто так получилось, нечаянно…

— Ты зачем меня сюда потащил? — Казалось, она вот-вот заплачет. — Ведь я… Я так счастлива была…

Этого Смирнов вынести не мог.

— Я ни за кем не гоняюсь, — начал он неуклюже врать. — Так получилось…

— Неужели?

— Я узнал, что она с этим… с твоим… И подумал, почему бы нам с тобой тоже не прокатиться? Ну вышло так, что они на этом пароходе, и мы тоже… Что я, специально, что ли?

Ирина еле сдерживала слезы.

— Нет, врать ты все-таки не умеешь, — сказала она дрогнувшим голосом.

Смирнов оскорбился:

— А я и не собираюсь. Ты что думаешь, я хочу к Наташке вернуться?

— Тогда объясни, зачем ты здесь?

— Да не буду я ничего объяснять! — Смирнов схватился за голову. — Главное вот что… — Он замялся, подыскивая слова. — Ты самая лучшая женщина на свете. Я хочу быть только с тобой…

Ирина молчала, глядя в сторону.

— Ну хочешь, мы сейчас на первой же пристани сойдем? И возьмем билеты на другой пароход. Хочешь?

Она медленно разглаживала салфетку на коленях. Потом резко встала и вышла на палубу. Смирнов кинулся за ней.

На носу корабля два матроса возили швабрами по полу. Ирина переступила через потоки воды и подошла к старпому.

— Господин капитан, — сбивчиво начала она.

— Я не капитан, я старший помощник, — ответил усатый толстяк.

— Это все равно, — отмахнулась Ирина, как давеча Наташа. — Я видела вас там, на мостике… У вас же есть какая-нибудь шлюпка или катер? Пожалуйста, я вас очень прошу… Спустите его на воду и отправьте меня на берег!

Старпом удивленно молчал. Смирнов бродил рядом.

— Вы знаете, я забыла, мне нужно в больницу… Я очень больна, очень… В общем, мне страшно нужно… Я вам заплачу сколько надо!

Ирина достала из сумочки деньги. Старпом смерил взглядом увесистую пачку долларов в ее руке.

— Мадам, я бы рад, но… Моторный катер спускается на воду только в экстренных случаях! Я из-за вас работы лишусь… — бормотал он, отталкивая сотенные бумажки. — Скандал на все пароходство…

Ирина задумалась.

— Скажите, пожалуйста, а если я сейчас прыгну в воду, это будет экстренный случай?

— Да, мы сразу же спустим катер. — Он на всякий случай ухватил ее за край платья. — Чтобы выловить вас и поднять снова на борт! Не переживайте, когда пристанем, будет и больница, и все что угодно! — Он откланялся и быстро ушел, опасливо поглядывая в сторону Смирнова.

Андрей подошел к Ирине.

— Послушай… Я сделал глупость, прости… — Он попытался обнять ее за плечи, но Кленина сбросила с себя его руки. Ее трясло. — Я… Я сам не понимал, что делаю… Давай уйдем отсюда…

Начался дождь, но они все стояли, не замечая холодных струй.

— Мы теперь вдвоем, плывем, ты так этого хотела, — продолжал распинаться Смирнов, бегая вокруг нее и заглядывая в глаза. — На меня просто что-то нашло…

Ирина молчала. По ее лицу текли слезы, но, возможно, это был просто дождь.


Наташа вышла из ванной в белом махровом халате. Полуголый Кленин, сидя на кровати, разливал по бокалам вино.

— Ты будешь?

— Нет, — мотнула она головой и, не раздеваясь, забралась под одеяло.

— А я выпью. — Сергей залпом выпил вина и перебрался к ней поближе. Он потянулся, чтобы поцеловать ее руку, но Наташа сделала вид, что не заметила его порыва, и отвернулась. — Тебе хорошо?

Она молча кивнула с выражением апатии на лице.

— Мы одни, да? — настойчиво спрашивал он, зная, что все плохо, так плохо, как ему и не снилось.

— Да, — ответила Наташа таким тоном, что дураку стало бы ясно — ей не до него.

Утомленный всем этим безобразием, Кленин упал на кровать, широко раскинув руки, и закатил глаза.

— Ну что еще?! — патетически спросил он у потолка.

— Не могу, пока они здесь, — всхлипнула Наташа. — Поговори с ней, пусть они сойдут. С ним говорить не надо. Ведь если она сойдет, он тоже сойдет, правда?

— Еще бы нет. — Кленин произнес это с явной угрозой. Поцеловав Наташу, он поднялся и начал одеваться.

Он шел по кораблю, разыскивая каюту бывшей жены. Снова встретил старпома, который приветливо улыбнулся ему и поинтересовался, нравится ли ему судно.

— Конечно, — рассеянно отозвался Кленин. — Я ищу господина Смирнова с супругой. Не знаете, часом, в какой каюте они разместились?

— Пять «Б». Это вперед и слева по палубе.

— Спасибо, — поблагодарил его Сергей. — Я вам очень признателен…

Он вышел на левую палубу и почти сразу увидел в окне каюты Ирину. Она сидела в кресле, Смирнов пристроился перед ней на полу.

В руках у Клениной дымилась чашка с горячим чаем. После ее истерики под дождем Андрей решил, что чай — лучшее тонизирующее и профилактическое средство против простуды. Ирина апатично подчинилась ему. Позволила довести себя до каюты, усадить в кресло, снять с ног туфельки и натянуть теплые носки, взяла чай и даже немного отпила из чашки.

— Вина выпьешь? — заботливо протянул ей бокал Смирнов.

Она испуганно покачала головой. Андрей досадливо сморщился и сел на пол рядом с ней. Она молчала.

Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь разрешающего «Войдите!», в каюту вошел Кленин. Одним взглядом он окинул все: Ирину, забившуюся в кресло, Смирнова, с виноватым видом сидящего на полу, мокрые туфли возле входа. И сразу взял быка за рога:

— Ирина? Ты в порядке?

— Привет, — тихо сказала она, устало глядя на бывшего мужа.

— Я не буду разбираться, кто из вас решил развлечься, — жестко сказал он. — То есть я знаю, что это не ты, — поправился он, поймав расширившиеся от боли глаза Ирины. — Вопрос стоит просто: кто сойдет?

— Ты не беспокойся, мы сойдем. Я-то уж точно… — Она смотрела в пол.

У Кленина сжалось сердце. Кому, как не ему, было знать, что она сейчас чувствует. Такая гордая, такая независимая… И этот мужлан недоделанный, водевильный любовник, выставил ее полной дурой… Сволочь!

— А этот? — Сергей старался не обращать на соперника внимания. Боялся не сдержаться. — Останется, чтобы действовать нам на нервы?

— Вообще-то можно и меня спросить, — нагло ответил Андрей. — Значит, так: кому не нравится, тот пусть и сходит! А нам с Иришей и здесь хорошо, мы остаемся!

— Что с тобой? — заботливо спросил Кленин бывшую жену.

У нее задрожали губы, но она справилась.

— Что?

— Глупо ведь… Все очень глупо! — Сергей махнул рукой и вышел.

Смирнов тут же подполз поближе к Ирине.

— Ириша… — заговорил он, пытаясь обнять ее холодные ноги. — Ты же меня другим человеком сделала! Я тебе так благодарен! Я стал другим… Я это понимаю. Я хотел… То есть я сейчас сидел, а ты с этим чаем дурацким… Я понял, вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком!

Он фальшиво улыбнулся, но Ирина даже не смотрела в его сторону.

— А мне обидно, — всхлипнула она. — Знаешь, я себя тоже счастливой чувствовала. Целый день. Не целый день, а когда ты билеты принес, когда мы сюда вошли… Знаешь, я вдруг почувствовала, что действительно не была никогда счастлива…

Смирнов виновато заморгал. Ирина поставила стакан с чаем на стол и посмотрела на него.

— Андрюша, не бросай меня, а? Хоть немного, хотя бы неделю, ладно? Я никогда не была счастлива неделю подряд… — Ее глаза молили Смирнова о любви. — Ладно? Всего неделю… Что я, хуже других, а?

— Ты что? — зашептал он. — Ты лучше! Ты лучше всех… — Он принялся целовать ей руки.

Ирина робко прижалась губами к его волосам. Лицо у нее было бледным и измученным.

Вечерело. Теплоход плыл по великой реке. Закат играл богатыми красками. Природа показывалась людям во всем блеске своей красоты, а они страдали в своих маленьких каютах.


Кленин снял трубку телефона:

— Добрый вечер! Пожалуйста, ужин в люкс «А». Только побольше фруктов, холодная водка и джин-тоник…

Рядом с ним возникла Наташа, похожая на русалку в свете заката, пробивавшегося из-за штор.

— Так они сойдут? — деловито спросила она.

— Само собой, — соврал Кленин так же деловито. — Ночью остановка…

— А хоть бы и нет! Мне все равно, — залихватски заявила Наташа.

Кленин усмехнулся.

— Нет, что смеешься, я серьезно говорю! Что изменилось? Мы вдвоем сами по себе, они — сами по себе! Мне все равно! Помозолят глаза, и привыкнем…

— Я рад за тебя, — сдержанно ответил Кленин. Ему не слишком в это верилось. По лицу ее плыли голубоватые тени.

Наступил вечер, и теплоход засиял разноцветными огнями, которые, отражаясь в воде, рассыпались миллиардами искр.

В ресторане играла громкая музыка, изредка прерываемая объявлениями конферансье. Через час обещали начать конкурс «караоке» и по этому поводу некоторые пассажиры пребывали в ажиотаже, подбирая себе репертуар.


Смирнов и Ирина сидели в ресторане. Андрей то и дело косился на вход, на пустой столик у окна. Наташа не появлялась, хотя ужин подходил к концу.

Когда он в очередной раз покосился на пустой стол, Ирина вздохнула:

— Ну в чем проблема? Иди спроси, не случилось ли чего? Не заболела ли? Все-таки близкая родственница…

— Несмешно, — обиделся Смирнов.

Под песню Земфиры «Я искала тебя» по залу сновал официант, разнося еду и напитки.

— Несмешно, — передернула плечами Ирина. — Совсем несмешно…

А Кленин, оставив Наташу ужинать и смотреть телевизор в каюте, оделся и вышел на палубу. Засунув руки в карманы — с реки сквозило, — он ждал.

Уже вернувшись к себе, Смирнов маялся около дверей. Ирина делала вид, что разгадывает кроссворд.

— Вагон для подачи угля к печам… — читала она вслух.

— Пойду пройдусь, — перебил ее Смирнов.

— Я с тобой, — вскочила на ноги Ирина.

— Иногда человек должен побыть один, — огрызнулся он, накидывая пиджак.

— Ладно, без обид. — Ирина села на место. Но как только Андрей вышел, швырнула журнал в стенку.


А Смирнов поспешил на палубу. Около борта мелькала белая рубашка.

— Кого ждем? — нарочито бодрым тоном осведомился он у Кленина.

— Тебя, — хмуро ответил тот, глядя на воду.

— Кстати, очень кстати… Я как раз хотел поинтересоваться, какие у вас планы относительно моей жены?

— То есть?

— Ну как, я ей нечужой человек. Мне не нравится, что она с вами. В общем, она очень доверчивая женщина, и ее легко обмануть!

Кленин потер лоб:

— Я не собираюсь ее обманывать, я собираюсь на ней жениться. И давай на «ты», не на приеме…

— Значит, на «ты»? Если ты думаешь, что можешь сыграть на том, что она одна, без средств, с двумя детьми, то у тебя ничего не получится. Я обеспечу и ее, и детей! — петушился Смирнов, совершенно позабыв о том, что за все время их разрыва Наташа не получила от него ни копейки.

Кленин об этом знал, но не стал ничего говорить. Не из благородства — просто Смирнов был противен ему до тошноты и затягивать дискуссию с ним Сергею не хотелось.

— А если уж она решила от меня уйти, пусть найдет себе нормального, приличного человека, — продолжал задираться Андрей.

Кленин выбросил сигарету.

— А я-то чем неприличен? — спокойно спросил он. — Ты сам-то кто такой? Моя жена сделала тебе карьеру, ты ею воспользовался… Чем ты гордишься? Ее будущее, между прочим, меня тоже беспокоит. А уж чтобы у моего сына отцом был такой вахлак, как ты… — Сергей покачал головой. — Не дождешься!

— А я не хочу, чтобы моих девочек за руку бандит водил! — закричал Смирнов. — Ты же типичный бандит новорусский! Посмотри на себя! Такие деньги, как у тебя, честно не зарабатываются! И моя жена в криминальной среде бандершей не будет!


Ирина без стука вошла в люкс Кленина. Наташа сидела на кровати, подперев голову руками, и тупо смотрела в одну точку.

Увидев Ирину, она открыла рот.

— Они, конечно, ни до чего не договорятся, — нервно сказала Ирина. Подперев спиной стенку, она медленно сползла на пол. Зубы ее выбивали дрожь.

Наташа испугалась:

— Кто?

— Ну они там, вдвоем…

— Где?!

— На палубе, разговаривают…

— О чем?

— Я не локатор. — Ирина махнула рукой и перебралась на кровать.

Напуганная ее состоянием, Наташа полезла в аптечку, нашла валерьянку и стала капать в рюмочку.

— Выход у нас один… — пробормотала Ирина, принимая из ее рук лекарство.

— Какой?

— Ты должна сама с ним поговорить. Скажи ему, что ты решила окончательно… Понимаешь, он никак не может поверить… Ты ведь окончательно решила?

— Хорошо, хорошо, я поговорю, — успокоила ее Наташа.


— Ты что, больной, что ли? — Кленин с насмешкой посмотрел на соперника. — Бутылку пива выпил? Я слышал, что ты на пробку наступишь — уже в стельку…

Это взбесило Смирнова.

— Жалко, что моя жена тебя сейчас не слышит, — покраснел он от гнева. — Типичные приемы хама!

— Ладно, давай по делу. — Кленин тяжело дышал. Самообладание давалось ему нелегко. — Твоя жена ушла ко мне, моя выбрала тебя. Нам это не нравится. Их спрашивать будем?

— Нет, — решительно отказался Смирнов.

— Значит, не будем? Тогда обоюдный выход один…

— Какой? — Андрей встал в боевую стойку.

— Жизнь покажет, голубчик, кто кого сделает счастливой. Такой вариант годится?

— Нет! — замахал кулаками Смирнов. — Не годится! Ты Наташе не нужен, она просто из гордости!

— И ты Ирине не нужен, и она из гордости. Она привыкла, что все перед ней сразу падают, а ты не упал. И то по дурости, потому что до сих пор не понял, какая баба тебе досталась. — Кленин потрепал соперника по плечу, но этот жест был скорее агрессивным, чем успокаивающим. — Да и досталась ли — это еще, — он смахнул с рукава Смирнова пылинку, — большой вопрос!

— А вот этого делать не надо. — Андрей отвел его руки. — Сейчас нормально, по-человечески разговариваем с вами… то есть с тобой.


«В большой гостиной на второй палубе состоится конкурс исполнителей «караоке», — бодро объявило корабельное радио. — Победителей определят сами пассажиры! Первые три призера награждаются ценными подарками!»

Наташа и Ирина не отреагировали. Напившись валерьянки, обе лишились последних сил и теперь тупо лежали на кровати и ждали.

— Как тебе мой-то? — спросила Ирина.

Наташа подумала.

— Он хороший человек, — ответила наконец. — Почему вы разошлись?

— Долгая история, — вяло отмахнулась Ирина.

— Извини, — Наташа замялась, — а ты Андрея сильно любишь?

— К сожалению… — закрыла глаза Ирина.

Радио вдруг захлебнулось шумом, потом чей-то нетрезвый голос объявил:

«Господа! Халява, плиз…»

Раздался звук борьбы, и диктор слегка запыхавшимся голосом изрек:

«Генка, дурак! Извините, помехи в эфире! Поспешите, господа, конкурс начинается…»


— Объясни четко, чего ты хочешь? — Кленин держат Смирнова за отвороты пиджака. — Чтобы мы сошли?

— Я хочу поговорить со своей женой, — стряхнул с себя его руку Андрей.

— Она не хочет тебя видеть!

Смирнов удивился:

— Вот пусть она мне и скажет об этом!

— Обойдешься, — стиснул зубы Кленин.

— Что?! Это шутки, что ли? Пойду сам сейчас у нее спрошу…

Он двинулся к каютам, но Сергей схватил его за галстук:

— Никуда ты не пойдешь!

— Даже так? — Смирнов ударил его ногой, но Кленин не отпустил его. Оба упали и покатились по мокрой палубе.

Не выпуская друг друга из «объятий», они кувыркнулись через перила и с криком упали в реку…

В гостиной вовсю гулял народ. Кудрявая девица, пьяная, но с живым и выразительным личиком, изображала Земфиру, старательно надрываясь: «Ты совсем как во сне!» Остальные пытались танцевать, хотя после сытного ужина у большинства это плохо получалось.


— Там свалились двое! — прибежал к старпому испуганный официант.

— Весело начинается, — вздохнул тот и снял трубку «матюгальника»:

— Гаврилыч! Там аврал, люди за бортом! Стопори!

Он не спеша положил трубку и посмотрел на взъерошенного юношу. У парня это был второй рейс, и он пока не привык к особенностям национального отдыха.

— Давно упали? — меланхолично спросил старпом официанта.

— Только что, — отрапортовал тот.

— Пьяные небось… И заметь, — потер нос старпом, — как к Сиянской протоке подходим, обязательно падают, словно из вредности! Дождись протоки — там острова, мели… Нет, надо всамой глубине свалиться…

И, отругав бестолковых пассажиров, старпом пошел давать указания команде. Официант включил сирену.

Испуганные пассажиры высыпали на палубу.

На воду сбросили спасательные круги.


Наташа и Ирина сначала не поняли, что происходит. Звук сирены был ими воспринят как логическое продолжение кошмарных воплей из гостиной. Но когда радио объявило: «Человек за бортом!» — обе встрепенулись и бросились на палубу, пробиваясь через толпу зевак.

Матросы уже вытаскивали Смирнова, рядом пассажиры помогали залезть Кленину. С мужчин текла вода, они были совершенно синие от холода.

Официант нес одеяла, какой-то сообразительный толстяк прихватил из гостиной водку. Отзывчив все-таки русский народ к несчастьям других!

Мрачные и нахохленные соперники озирались на толпу.

— Ну чего смотрим, — огрызнулся Кленин, заметив настырный взгляд любопытного толстяка. — Утопленников никогда не видел?

И тут, почти одновременно подняв глаза, Андрей с Сергеем увидели своих женщин. Это было странное зрелище: они двое, в мокрой одежде, бок о бок, — и Наташа с Ириной, держащиеся за руки.

Наташа ринулась к борту, расталкивая людей. Соперники замерли…

— Андрей! — на весь корабль разнесся ее крик. Она кинулась на шею мужу и стала его ощупывать. — Господи, Андрюша, разве так можно…

Шатаясь, Кленин отошел в сторону. На лице у него была безнадежность. А Ирина заплакала, уже не стесняясь своих слез.

— Ты с ума сошел… — гладила мужа по голове Наташа.

— Ага! — раздался рядом с ними грозный бас старпома. — Господин Смирнов с супругой? — строго спросил он.

Они кивнули.

— Пойдемте-ка в каюту…

Обнявшись, Смирновы послушно пошли за ним.

Палуба постепенно опустела. Зеваки разошлись. Толстяк напоследок сунул Кленину флягу, и тот с горя приложился к горлышку. Водка потекла по пищеводу, согревая тело, но не душу.

Ирина подошла к нему, закурила.

— Интересно, они в твою каюту пойдут или в мою? — спросила она Сергея. По лицу у нее текли слезы.

Закутанный в одеяло, Сергей взял ее сигарету и затянулся.

— Лучше уж в мою, — кашлянул он, возвращая сигарету обратно. — Потому что завтра солнце с правого борта, а ты не любишь, когда с утра солнце…

Так они и стояли — в полном одиночестве и в темноте. А корабль набирал скорость…


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


Оглавление

  • Часть первая ТРУДНО БЫТЬ БОССОМ
  • Часть вторая МОСКОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
  • Часть третья ФОРМУЛА ЛЮБВИ
  • Часть четвертая СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ
  • Часть пятая ЗАЩИТА ОТ ДУРАКА
  • Часть шестая СВАДЕБНЫЙ СЕЗОН
  • Часть седьмая АЛЫЕ ПАРУСА