Новый друг. Часть 2 [Даниил Наевич Курсовский] (fb2) читать онлайн

Новый друг.  Часть 2.

Даниил Курсовский

Новый друг

Часть вторая

1

К началу лета я, Миша Ковалев, как и мой друг Женя Сабуров, уже совсем привык вести жизнь беспечного младенца — несмотря на то, что нам обоим по десять лет.

Пример нам с мамой, конечно, подала Женькина мама, которая дома одевает Женьку в платьица и кормит грудью. Причем во время кормления у них принято, чтобы Женька был в одной распашонке, как и положено примерному младенцу. Тетя Света, его мама, говорит, что так телу легче дышится, и к тому же им обоим, и ей, и Женьке, бывает очень приятно, когда мама нежно похлопывает и поглаживает Женьку по голой попе.

Тетя Света рассказывала моей маме, что она просто в свое время не смогла найти в себе сил, чтобы отлучить Женьку от груди. Она думала, он постепенно сам от нее отвыкнет!.. А у него и в мыслях не было отвыкать. К тому же тете Свете и самой было необыкновенно хорошо во время кормления, когда Женька, посасывая у нее молоко из одной груди, «массировал» ее другую грудь своей маленькой, но крепкой ручкой.

Особенно тетю Свету восхищало то, что во время «массажа» Женька ни разу не ущипнул ее сосок, ни разу не причинил ей хотя бы малейшей боли. Может быть, это было потому, что во время кормления они вновь, как до Женькиного рождения, становились единым целым, свободно воспринимая и боль, и наслаждение друг друга?..

Женька так нежно, так чутко поглаживал сосок свободной маминой груди своими крохотными пальчиками, что в теле и душе тети Светы тут же поднималась теплая волна, и она вместе с сыном уплывала куда-то вдаль, за горизонт, в океан высокого наслаждения.

..Между прочим, если есть «высокое наслаждение», значит, есть и «низкое»?.. И где-то можно узнать про него?.. Лично я «низкого» наслаждения не знаю. Я знаю только высокое.

Впрочем, про «низкое» я и знать не хочу!..

Ну вот, несмотря на то, что Женька все рос и рос, становился старше, увеличивался в размерах, научился говорить, ходить, а потом даже читать и писать,   тетя Света по-прежнему воспринимала сына младенцем, и по-прежнему они оба испытывали удивительное блаженство во время кормления.

И по-прежнему Женька массировал свободную мамину грудь своей рукой.

Он и сейчас массирует. Как и я – своей маме.

А что тут такого?..

Массаж очень полезен! Тем более для женской груди.

Вот почитайте медицинские книжки. Там все написано. И даже нарисовано.

Что касается платьев, то в детстве Женькиной маме очень нравилась одна книжка английской писательницы еще из ХIХ века. В этой книжке главными героями были дети, девочки и мальчики, и у одной из девочек этой компании был младший брат лет трех-четырех, которого по обычаю того времени наряжали в платьица и называли Ягненок.

То есть наряжали его в платьица потому, что тогда всех маленьких детей было принято одевать в платья, и девочек, и мальчиков, а Ягненком называли потому, что такое милое прозванье, вдобавок к имени, для него выбрали в семье.

Ну, вот есть, например, у меня одна знакомая девочка, которую зовут Оля. Но ее папа, мама, другие родственники, а также друзья привыкли называть ее Лялей. И ей нравится, что ее называют Лялей. И даже когда она станет взрослой, и у нее будут свои дети, для своих родителей, родственников и друзей она все равно останется Лялей.

Тете Свете так нравилось читать про Ягненка в платьице, что она даже рисовала себе этого малыша и твердо решила, что если у нее когда-нибудь родится сын, то она в младенческом возрасте тоже будет наряжать его в платьица.

И вот Женька родился, и тетя Света стала самозабвенно кормить его грудью и наряжать в платья, пока он еще и не осознавал, во что его наряжают.

Причем, когда Женька пошел в детский сад, в возрасте трех лет, мама как-то сумела ему объяснить, что в садик мальчикам положено ходить в штанишках, а платья мальчики носят только дома.

И никому про это не говорят, потому что, мол, все и так про это знают.

Женька поверил, и никаких проблем с окружающими у них с мамой не возникло.

А потом с платьями произошла та же история, что и с грудным вскармливанием. Женьке полюбил их носить!. И всегда с большой радостью переодевался после садика в какое-нибудь нарядное платьице из своей большой «коллекции», которой был набит целый шкаф. То есть мама его переодевала. А в выходные дни, само собой, Женька был в платье с утра до вечера. Никаких пижам он тоже не признавал и дома спал всегда в ночных рубашках.

Но в конце концов от платьев и от ночнушек тетя Света решила Женьку все-таки отучить. Она рассуждала так: грудью кормят всех детей, и девочек и мальчиков, и нет ничего плохого в том, что время грудного вскармливания одного из мальчиков несколько затянулось…

А вот платья!.. Ночные рубашки!.. Носить их мальчикам страшно опасно! Не дай бог, мальчику захочется стать девочкой, и что тогда?..

И вот, когда Женьке исполнилось пять лет, тетя Света решила устроить маленькую революцию в его одежде. Во избежание разных там нежелательных перемен в Женькиной ориентации.

Однажды вечером, уже после садика, она набралась духу и заявила Женьке, что в платьица наряжать его больше не будет.

Женька выслушал маму с таким ошеломленным видом, что она поняла — революция в опасности!..

И тетя Света не ошиблась.

Едва выслушав ее, Женька насупился, набычился, набрал в грудь побольше воздуха и начал свой решительный контрреволюционный мятеж!..

Ведь он-то, оказывается, каждый день предвкушал, как он вернется домой, мамочка нарядит его в платье и он пойдет играть со своими любимыми куклами!..

В садике-то он в куклы не играл. Ну, или почти не играл.

В садике, видите ли, действовала общая атмосфера. Все мальчики в штанишках — и Женька в штанишках. Все мальчики играют в машинки и в войну — и Женька тоже в машинки и в войну.

А дома он с большой радостью играл в то, во что общественное детсадовское мнение не позволяло играть в группе!..

Тут все естественно — где платья, там и куклы. Одно влечет за собой другое.

В общем, Женькин мятеж оказался таким бурным и решительным, что тети Светина революция, не успев начаться, тут же потерпела сокрушительное поражение.

Можно сказать, она утонула в Женькиных слезах и криках:

«Платье хочу!.. Хочу платье!.. Почему это нельзя платье?.. А я хочу!.. Я хочу платье!.. Платье хочу!..».

В общем, материнское сердце тети Светы не выдержало, и она со вздохом достала одно из платьев из той коробки, куда она их все сложила, чтобы кому-нибудь подарить.

Уже через пять минут Женька счастливо сопел в уголке с куклами, весь такой довольный, розовощекий, заботливо умытый мамой после слез и очень хорошенький в своем любимом ярко-красном платьице с аппликацией в виде двух желтых утят на боковых кармашках.

И вот, с некоторой растерянностью - но и с нежностью, и с умилением!.. — наблюдая за своим уже не бунтующим, а мирно играющим сыном, тетя Света мысленно   сказала себе:

«Собственно, с какой стати?.. Это мой собственный сын, и я воспитываю его так, как нахожу нужным!.. Он мой сын в любом случае, каким бы он ни вырос. А если что, то мое воспитание вполне соответствует всем мировым педагогическим правилам!.. И вообще, почему раньше мальчиков наряжали в платья, и это не мешало им вырастать настоящими мужчинами, а теперь, видите ли, может помешать?!.. Конечно, я уважаю общественное мнение, но на территории моего дома главным является мое собственное мнение!.. Вот так!.. А что до грудного вскармливания… Мой Женя растет крепким и здоровым, а другие дети чуть перемена погоды — сразу сопли. А у нас никаких соплей. Вот и еще раз вот!..»

Так что свое полное право на мамино молоко, платья и куклы Женька отстоял еще в возрасте пяти лет. Хотя он долгое время даже и думать не думал, что где-то там победил.

Собственно, у нас с мамой тоже теперь так. И меня дома мама наряжает в платья и красивые трусики в оборках и кружевах, и меня тоже кормит грудью. И мне необыкновенно приятно быть голеньким вместе с мамой, прикасаться к ней, и чувствовать теплую мамину руку, когда она так мягко похлопывает и поглаживает меня по попе.

Моя мама даже сокрушается время от времени: «Светочка, ну почему мы с тобой расставались на такое долгое время?.. Так я бы смотрела на тебя, и мой Миша ходил бы в себе в платьицах, и я бы его не отлучила от груди в год и два месяца. Какая была для него трагедия!.. Как у меня грудь болела, пока я сама не отвыкла от кормления!..»

«Ничего, Анечка, — утешала маму тетя Света. — Зато теперь вы оба наверстываете упущенное!..»

Это правда. Я так полюбил мамино молоко, что прикладываюсь к груди несколько раз в день.

Само собой, мы с Женькой не обходимся одним только грудным молоком, мы лопаем и обыкновенную «взрослую» еду. Но я-то прекрасно помню, как много лет запросто жил без маминого молока. А   вот Женька в принципе не способен себе представить, как это можно без него вобще жить!..

То же и по поводу платьев. В школе мне всегда не терпится вернуться домой и переодеться в платье. И платьев у меня целая куча. Правда, у нас с Женькой вкусы отличаются. То цветастое яркое платье в рюшах и оборках, которое я увидел на нем в первый раз, было, как оказалось, исключением. Тете Свете в тот день захотелось его так нарядить, вот она и нарядила. А вообще Женька предпочитает яркие платья, но однотонные и с какими-нибудь картиночками-аппликациями. А вот мне как раз больше нравятся цветастые, пышные, и обязательно с рюшами, воланами, кружевами. Еще у меня много платьев с нижними юбками. Мне очень нравится, когда из-под моего платья выглядывает белоснежный край нижней юбки.

Что касается длины платьев, то тут наши вкусы с Женькой совпадают. Мы любим довольно короткие, «малышовские» платья. В них так легко себя чувствуешь!..

Мама иногда ворчит, что мои платья трудно стирать, но это она так. На самом деле ей мой вкус очень нравится. И она готова терпеть ради него самые большие трудности.

Тем более я ей всегда помогаю, и в стирке, и в работе по дому, и вообще.

В меру сил, разумеется.

А их у меня от маминого молока с каждым днем все больше и больше!..

Ну а так мы с Женькой обыкновенные пацаны. В школе и во дворе мы носим штаны, джинсы и шорты, гоняем в футбол и другие игры, и время от времени деремся с другими пацанами. И наши мамы никогда не ругают нас за драки. Они считают, что время от времени подраться мальчикам не только необходимо, но даже и полезно. Лишь бы драка была честной и количество побед было не меньше количества поражений.

После драки бывает особенно приятно превратиться дома опять в младенца, надеть хорошенькое платье, понежничать с мамой, а потом и прильнуть к ее груди…

2

Когда наступило лето, мы на тети Светиной большой машине отправились в отпуск. Этот джип тетя Света купила как раз в начале нынешней весны. Она давно мечтала о такой большой машине, потому что она очень любит все мощное и скоростное.

Наши мамы, видите ли, вполне процветающие бизнес-леди, только бизнесы у них разные, и они ведут их независимо друг от дружки. Потому что и характеры у них независимые!.. И вкусы тоже отличаются. Моя мама, например, любит небольшие автомобили. Правда, маленькие машинки для дальних поездок не очень подходят, поэтому в качестве своего вклада в эту поездку мама купила специальный домик на колесах, который можно прицеплять к джипу. И теперь нам не нужны никакие гостиницы. Мы во время этого отпуска вообще решили держаться подальше от цивилизации. Во-первых, мамы были намерены отдохнуть как следует, во-вторых, они решили дать нам возможность побыть беззаботными младенцами все время, а не только дома.

Так что, собирая нас в эту поездку, мамы почти все наши джинсы, шорты и комбинезоны оставили дома, взяв для нас только платья. По паре штанов на каждого они взяли только на случай плохой погоды.

День, когда мы выехали из душного города в наше замечательное путешествие, был просто прекрасным, так что мы с Женькой, само собой, были одеты в легкие платья, причем мне пришлось временно забыть о моей любви к рюшам и оборкам. Платья на нас с Женькой были дорожные, без всяких там излишеств. И впервые нам ничего не надели под платья.

«Чем свободнее — тем лучше!.. – так сказали нам мамы. — Тем более, купаться и загорать вы все равно будете голышом. То есть не только вы, но и мы тоже!..»

Мы не возражали. Наоборот! Мы наслаждались свободой вовсю.

Правда, вначале Женька чуть не испортил всем настроение бесконечным вяканьем:

«Мам, а ты не забыла мои краски?.. А карандаши?.. А фломастеры?.. А бумагу для рисования?..»

Дело в том, что в последнее время Женька страшно увлекся рисованием. Он, вообще-то, всегда им увлекался. Но в последнее время без рисования он просто не может жить. Он извел уже килограммы бумаги и краски на свое творчество.

Надо сказать, что рисует он очень хорошо. И с каждым новым килограммом — все лучше и лучше.

В школе искусств, где он учится дополнительно к обычной школе, Женькины работы участвуют во всех выставках и очень часто получают разные призы и премии.

Но во время сборов Женькино вяканье так утомило его маму, что она угрожающе сказала:

«Я все взяла! И все уже уложено!.. А теперь не мешай мне проверять машину. И если я услышу еще хоть одно слово про бумагу и краски — чья-то попа об этом горько пожалеет!..»

Женька шмыгнул носом, опасливо поддернул свое платьице и полез в салон джипа. Там он сел на заднее сиденье, и, наконец, успокоился. Даже, я бы сказал, затаился.

Я тоже, от греха подальше, тихонько сел рядом с ним.

Жизнь есть жизнь, знаете ли!.. В ней возможно всякое. И мы с Женькой очень хорошо знаем, что руки наших мам могут быть не только теплыми и ласковыми, но и очень, очень горячими!..

У меня, допустим, нет Женькиных талантов. Зато у меня есть другие. Например, я люблю пошутить. И шутки мои бывают иногда такими… э-э.. точными… что мне от мамы именно за это и попадает. По тому самому месту… Но гораздо чаще маме и тете Свете нравятся мои шутки и мои всякие наблюдения и выводы.

Мы ведь с Женькой, несмотря на то, что мы заправские младенцы, любим вести с нашими мамами самые разные разговоры. И веселые, и серьезные, и самые доверительные.

Потому что прежде всего мы очень любим и доверяем друг другу. А все остальное — это мелочи.

..И в тот день мы были вознаграждены за свое терпеливое ожидание. Когда все уже было готово к отъезду, задние двери джипа распахнулись сразу с обеих сторон, и в салон с улыбкой заглянули наши мамы.

«Какие примерные детки!» - сказала моя мама. — «Тихонько себе сидят и ждут!..»

«Женечка, да ты моя лапочка!» - сказала тетя Света. — «Мама не будем тебя шлепать! Мама будет тебя только целовать!.. Если, конечно, ты всегда будешь вести себя хорошо...»

И наши мамы в самом деле нас расцеловали. В обе щеки!.. Потом они поправили наши платья, устроили нас поудобнее, и мы поехали.

Тетя Света была за рулем. Мама должна была сменить ее через несколько часов. Так они договорились — рулить попеременно.

3

Сначала мы долго ехали по шоссе, а потом свернули на проселочную дорогу. Еще через полчаса мы заехали в такую местность, где асфальтированных дорог совсем не было.

Но джип тети Светы пер вперед без страха и сомнений!.. Подвеска у него была замечательная, в салоне работал кондиционер, так что собственный кусочек цивилизации был у нас всегда с собой.

Сначала мы с Женькой глазели в окна, разглядывая всякие красоты природы, а потом как-то незаметно задремали.

Проснулись мы, впрочем, довольно скоро. От одного желания.

— Мам… — тихонько позвал Женька.

Но тетя Света Женьку не услышала. Она разговаривала с моей мамой.

— Светик, а куда мы, собственно, заехали?.. — спрашивала моя мама. — Что-то мне кажется…

— Анечка, тебе кажется совершенно правильно!.. — каким-то напряженным голосом отвечала тетя Света.

— Но мы ведь давно договорились больше сюда не ездить? Не бередить воспоминания, и все такое…

— Ну, договорились… — смущенно ответила тетя Света. — Но у меня, знаешь, руки как-то сами собой повернули в эту сторону…

— Ну, ладно! — сказала моя мама. – Раз повернули, так повернули. Тем более, там прекрасный пляж.

— Там — это где?.. — не вытерпел я.

Наши мамы переглянулись, потом кивнули друг другу, без слов что-то решив, и моя мама ответила очень странным голосом:

— Там — это где мы провели две прекрасные недели с вашими папами…

— С вашими будущими папами… — не менее странным голосом подхватила и тетя Света.

— Так вы что, давным-давно, что ли, уже знакомы?.. — удивился Женька.

— А почему вы нам раньше ничего про это не рассказывали?.. — удивился и я. — В смысле, про знакомство с нашими папами?..

— Потому что нам тяжело об этом вспоминать. — начала моя мама с глубоким вздохом.

— Они внезапно появились.

— И внезапно исчезли.

— А мы влюбились в них…

— Втрескались, можно сказать…

— По самые уши…

— Да!..

— И сначала потеряли голову…

— А потом и невинность…

— А я об этом не жалею! — заявила тетя Света. — У меня Женька появился.

— А разве я жалею?.. — сделала удивленное лицо и моя мама. — Ведь у меня появился Мишка!..

— Я жалею только об одном… - пробормотала тетя Света. — То есть, хочу только одного… Узнать, что же с ними произошло! Где они?.. Куда подевались?.. Мы ведь обменялись адресами. И все наши письма, которые мы им написали, вернулись обратно к нам. А от них за десять лет не было ни слова, ни строчки!..

— Ну а если ты вдруг узнаешь, что у них, например, уже давно свои семьи?.. И живут они себе припеваючи, а о нас давно позабыли?..

— Ну и ладно! Пусть живут!.. – гордо встряхнула головой тетя Света. — Мешать не буду! Только посмотрю напоследок в его бесстыжие глаза!..

— Только посмотришь, и все?.. – каверзным голосом спросила моя мама. — Зная твой характер, я в этом сильно сомневаюсь…

— Ну, может и не только посмотрю!.. — не стала спорить тетя Света. — Там видно было бы. Главное – встретиться!..

— Мам, а мне надо выйти. — сказал тут Женька.

— Нам тоже! — засмеялись наши мамы. — Есть предложение чуть-чуть потерпеть. Тут уже совсем рядом…

— Ладно… — пробормотали мы. — Потерпеть, так потерпеть…

Терпеть, впрочем, пришлось совсем недолго, минут пять.

Правда, эти пять минут джипу пришлось продираться через какие-то жуткие буераки, такие непролазные, что я даже подумал, что тут-то мы и застрянем.

Но мы пробились!.. И тети Светино лицо осветилось гордостью. Вот, мол, какая у меня крутая тачка!.. Она не только сама преодолела все препятствия, но и наш домик на колесах за собой провезла!..

Потом мы еще проехали через овраг, через сосновый бор, залитый солнцем (Женька вертел головой во все стороны, явно пытаясь запомнить этот неповторимый вид) и вдруг оказались на берегу небольшого, но очень красивого озера с песчаным берегом и такой чистой водой, что было отлично видно рыбу, шныряющую у самого дна.

Рыбу мы, правда, потом заметили.

А тогда, едва джип остановился, мы с Женькой выскочили, вмиг сбросили наши платьица и побежали в бор — полить сосны, чтобы они лучше росли!..

Когда мы вернулись, наши мамы стояли рядом с машиной и молча смотрели на озеро. Глаза у них очень подозрительно блестели.

Было совершенно ясно, что на них нахлынули воспоминания.

— Это было в точно такой же день! – пробормотала моя мама дрожащим голосом.

— Точно такой же!.. — дрожащим эхом отозвалась тетя Света. — Даже солнце светило точно так же!..

И наши мамы одновременно глубоко вздохнули и шмыгнули носами.

Мы с Женькой переглянулись. Слез нам тут еще только не хватало!..

И я попытался перевести разговор на другую тему:

— Мама, а как же вы добрались сюда десять лет назад?.. На чем?.. Это ведь так далеко от города. И тут совершенно непроходимые места…

— Мы с тетей Светой были заядлые велосипедистки. И в то лето мы тоже решили уехать подальше от цивилизации. Вот и уехали… — ответила мама.

— Да, через те буераки мы продрались тогда с большим трудом.

— Велики пришлось нести на руках!..

— Зато мы были вознаграждены!

— И еще как!..

И мама вдруг хихикнула совсем как девчонка.

Мы с Женькой опять переглянулись. Пусть лучше хихикают, чем плачут!..

— А… это.. и чем вы были вознаграждены?.. — осторожно спросил Женька.

Теперь переглянулись наши мамы.

А потом они хихикнули уже вместе, и мама ответила:

— Мы были вознаграждены прекрасной картиной! Мы увидели здесь двух купающихся молодых людей. Они показались нам просто юношами.  

— Они были прекрасны, как полубоги!..

— И обнажены, как полубоги.

— А резвились они в воде, как дети, с диким хохотом и визгом!..

— И это было так красиво, так… да… так естественно, что мы ими прямо залюбовались!..

Наши мамы опять переглянулись и опять хихикнули.

— Конечно, как приличным девушкам, нам бы следовало тихонько удалиться, чтоб не смущать юношей. — сказала мама. – И самим не смущаться…

– Но у нас не было сил!.. – объяснила тетя Света.

— К тому же мы и не были смущены. Мы смотрели на них с восторгом! Это было правда очень, очень красиво. Солнце, плеск воды, смех, загорелые тела юношей… — вздохнула мама.

— А загорелыми они были с ног до головы, как мулаты…- мечтательно протянула тетя Света.

И тут-то я пошутил. Не смог удержаться!..

— Вас охватила стрррасть!.. – именно так, раскатисто и «роковым» голосом, выдал я.

Но мама только покосилась в мою сторону и покачала головой, а тетя Света только погрозила мне пальцем.

— Нет, малыш, нас охватила не страсть… — мягко заметила мама.

— Нас охватила любовь!. — сказала тетя Света.

— Она поразила нас с первого взгляда!..

— Хотя мы тогда еще не знали об этом…

— И, к счастью, мы влюбились в разных юношей.

— Если бы обе мы влюбились в одного из них, пролилась бы кровь!.. — сказала тетя Света, пародируя мой «роковой» голос.

— Ой! — испуганно сказал Женька, который слушал наших мам, вытаращив от внимания глаза.

— Еще хуже было бы, если бы тот, в кого влюбилась я, влюбился бы в тетю Свету, — заметила моя мама.

— Да уж, Анечка!.. А тот, в кого влюбилась я, влюбился бы в тебя! — кивнула ей тетя Света.

— Но, к счастью, мы, все четверо влюбились правильно!.. — вздохнула моя мама. — Это была сказка, прямо сон наяву! Когда все происходит именно так, как должно происходить, когда каждое твое слово, каждый взгляд, каждое движение и даже каждая мысль находят свой точный ответ!..

— Да-да, именно так, именно так… - пробормотала тетя Света.

И наши мамы надолго замолчали.

— Ну а дальше?.. — нетерпеливо воскликнул я. — Что было дальше?!..

— Дальше?.. — отозвалась мама. – Дальше они нас, наконец-то, заметили!..

— И прекратили плескаться. И остановились, по колено в воде, между прочим, и уставились на нас.

— А потом один из них улыбнулся, без всякого смущения... Нахал!.. И сказал:

«Девочки, раз уж вы все равно здесь, то проходите, располагайтесь, места на берегу еще много!.. Обещаем, что будем вести себя хорошо!..»

«Да, я буквально вчера клятвенно пообщал мамочке, что буду всегда и везде вести себя исключительно хорошо!..» - быстро сказал второй. И сделал такое умильное лицо, что мы едва не рассмеялись. 

«Но тогда вы должны одеть хоть что-нибудь!..» — предложила я.

«Ах, девочки, ну к чему тут эти условности!» — заявил первый, делая большие глаза. — «Под одеждой люди все равно голые!..»

«К тому же мне мамочка запретила купаться одетым!» — быстро сказал второй. — «Она говорит, что от мокрой одежды простужаются!..»

Тогда первый развел руками и сказал: «Вот, видите?.. А Саша очень послушный мальчик. К тому же, если мы оденемся, это будет несправедливо.»

«Да! Это будет негармонично!..» - подхватил второй.

«Почему это негармонично?..» - спросила я.

«Потому что вы нас уже увидели, а мы вас еще нет!..» — бодро ответил «послушный мальчик.»

«Вы озабоченные, да?..» — сердито спросил кто-то из нас.

«Нет! Мы просто во всем и всегда боремся за справедливость!..» — гордо ответил Павлик. — «И вообще, вы устали, наверное?.. Пока добирались сюда?..»

«А у нас есть вкусная уха. Мы тут рыбки наловили!.. И еще у нас есть холодный квас!» — умильным голосом добавил послушный мальчик Саша. — «А пива, вина и водки мы не пьем!.. Вот мы какие хорошие!..»

При слове «уха» мы обе сглотнули. Мы в самом деле зверски проголодались!.. Конечно, у нас были с собой кое-какие припасы, консервы там, бутерброды. Но мысль об ухе была гораздо более заманчивой!..

«Ладно!» — согласились мы. — «Мы останемся. Мы расположимся вон там, подальше от вас...»

«И не вздумайте приближаться, пока мы вам не разрешим!..» — добавила я.

И вот мы остались…

Наши мамы опять надолго замолчали.

На этот раз мы с Женькой их не торопили. Много лет мамы ничего не рассказывали нам про наших пап, и вот вдруг заговорили. Так что нам не было нужды их поторапливать. Мы знали, что теперь они расскажут нам все о знакомстве с нашими папами.

Ну, или почти все. Ведь на самом деле все невозможно рассказать!..

Тем более, своим детям.

— У нас была с собой двухместная палатка. — заговорили тетя Света. — Мы ее быстренько разбили и расстелили перед ней покрывало, чтобы было где полежать после купания.

— Правда, по поводу купания у нас возник спор. — продолжала мама. — То есть не по поводу купания, а по поводу того, в чем купаться.

— То есть — в чем-то или вообще ни в чем!.. — уточнила тетя Света. — Но, поглядывая издали на парней, мы увидели, что они так и не подумали одеться. И мы решили, что и мы тоже вполне обойдемся без купальников.

— И дело тут вовсе не в том, что мы решили не отставать от них, или, допустим, показать им, какие мы смелые. – добавила моя мама. — Дело было в том, что они выглядели абсолютно естественными в своей наготе!..

— Естественными и настоящими. – кивнула тетя Света. — Это все решило. Мы поняли, что в купальниках рядом с ними будем выглядеть очень неестественно!..

— И вообще, у них были такие красивые загорелые попки!.. — вдруг воскликнула моя мама.

И наши мамы обменялись красноречивыми взглядами и засмеялись.

— У вас точно такие же попки, как у ваших пап! — вдруг сказала моя мама. — Точь-в-точь!..

И наши мамы вздохнули.

— Ну-ка, Женя, подойти к мамочке! – позвала тетя Света.

— Иди, Миша, ко мне! — позвала меня моя мама.

И, когда мы подошли, наши мамы вдруг быстро развернули нас к себе и вкусно поцеловали в попы. Раз и еще раз!..

Мы с Женькой довольно вздохнули. Такое обращение нам нравилось гораздо больше, чем…

Ну, сами понимаете.

— А что было дальше?.. — спросил я, снова поворачиваясь к маме лицом.

— Дальше?.. — задумчиво протянула тетя Света. — Дальше была вкусная уха, интересные разговоры и много-много счастья.

— Целых две недели! — сказала моя мама. — Хотя они и промелькнули очень быстро.

— Да.. — протянула тетя Света. – А потом мы разъехались, но договорились созвониться и скоро снова встретиться. Вот только никто не отвечал на наши звонки по тем телефонным номерам, которые нам оставили ваши папы.

— И никто не ответил на наши письма, которых мы в первые месяцы после расставания написали целую кучу… И никто — в смысле, твой отец — не узнал, что у меня появился ты, дорогой ты мой Михаил Александрович!.. Богатырь! Почти четыре килограмма весом.

— Подумаешь, четыре килограмма! – тут же встрепенулась тетя Света. — Мой Евгений Павлович был целых четыре сто весом!..

— Ну, Светик, что ты, ей-богу?.. – примирительно сказала моя мама. — Сто туда, двести обратно — не такая уж и большая разница!.  

— А кто они были?.. — спросил я.

— В каком смысле — кто?..

— Ну, студенты там, допустим, или рабочие, или инженеры какие-нибудь. Или эти… менеджеры!..

Наши мамы смущенно переглянулись.

— Мы этого так и не узнали!.. – ответили они дуэтом. — Вот ведь странно!.. Мы о многом говорили, а этого так и не узнали!..

— Мы узнали только одно — никакой такой мамочки у послушного Саши не было. — сказала тетя Света. — И у Павлика тоже. Они оба были из одного детского дома!..

— И еще они как-то странно время от времени шутили об Амазонке и амазонских джунглях. — вспомнила моя мама. - Гуляем мы по лесу, например, и вдруг у какого-нибудь лесного ручья Саша говорит: «Да, Павлик, это тебе не Амазонка!..»

— Или, например, увидит Павлик ужа и говорит Саше: «Да, Саша, это тебе не анаконда!..»

— Я понял!.. — радостно закричал я. — Наши папы были секретные исследователи Амазонки!.. И вот они уехали туда, и.. это..

— …там их проглотила анаконда!.. – с мрачной усмешкой закончила тетя Света.

— Света, не пугай детей всякими ужасами! — одернула ее моя мама. — И вообще,   вспомни наших ребят!.. Да разве они позволили бы какой-то жалкой змее себя проглотить?..

— Они бы сами ее проглотили!.. – выдала тетя Света.

Видно, мрачно шутить ей понравилось.

— В общем, получается, наши папы вас бросили?.. — жалостливым голосом спросил Женька.

— И нас вместе с вами… - пробормотал я.

— Нет, лапоньки, нет!.. — утешила нас тетя Света. — Просто с ними что-то произошло.

— Что-то такое, что помешало им ответить на наши звонки, и на наши письма.

— Но я продолжаю думать, что они живы… — сказала моя мама.

— А я продолжаю верить, что когда-нибудь мы снова увидим их… — добавила тетя Света.

И наши мамы снова немного помолчали.

— Ну ладно, хватит воспоминаний! – уже другим голосом воскликнула тетя Света. — У нас тут озеро, пляж, так что предлагаю всем сначала искупаться, а дальше видно будет!..

И наши мамы вмиг разделись.

Оставшись совершенно голенькими, они сладко потянулись…

И вдруг Женька закричал:

— Натура! Потрясающая натура!.. Постойте так немножко, хотя бы пять минут!..

И он с неимоверной скоростью подбежал к джипу, открыл багажник, вынул из своей сумки бумагу, карандаши, уселся в позе лотоса на песок и принялся лихорадочно зарисовывать наших мам.

А они послушно застыли, вытянувшись перед нами в лучах яркого солнца.

Я-то не мог их рисовать. И я не смотрел за тем, как рисует Женька. Я любовался своей мамой. Ну и тетей Светой, конечно.

Они были сейчас такие красивые!.. Они были такие естественные!.. У них были такие замечательные фигуры!.. И еще они были очень похожи, как сестры. Если и не родные, то двоюродные точно.

Я знал, что нашим мамам завидуют очень многие их сверстницы. Белой, черной и серобуромалиновой завистью. Еще бы!.. В свои почти тридцать наши мамы выглядят как юные девушки. У них тонкие талии, стройные ножки, замечательные попки и очень, очень красивые груди.

Вот на груди-то своей мамы я и сосредоточил свой взгляд, чувствуя, что я хочу сначала не купаться, а приложиться к ней!..

Между тем мамы устали стоять как изваяния. В их красивых позах появилась напряженность.

— Ну, долго еще?.. — почти простонала тетя Света.

— Все!.. — заявил Женька. — Мне нужно было только схватить общее впечатление. Вот, можете посмотреть!..

Мама и тетя Света тут же подбежали к Женьке и принялись разглядывать его набросок. Я тоже подошел.

Всегда удивляюсь, как это с помощью одного только карандаша и белой бумаги Женьке удается так тонко изображать все то, на что падает его творческий взгляд?.. Конечно, у них в школе искусств обнаженной натуры не бывает, но они часто ходят на этюды в парк, и оттуда Женька приносит просто великолепные зарисовки и пейзажики. Листочки, бабочки и деревья у него как живые!..

Вот и сейчас на его рисунке мы все увидели не только наших мам во всей их, как говорится, первозданной красе, но и тот свет, который озарял их снаружи и наполнял изнутри, а еще ту энергию и любовь, которой они были полны всегда.

И было в этом рисунке еще что-то – что-то особенное, присущее только этому дню и только этому моменту. Это была какая-то удивительная надежда, какое-то чуткое ожидание, которые как будто бы должны были вскоре оправдаться…

— Боже мой, Светочка! – воскликнула моя мама. —   Твой сын прямо настоящий Микельанджело!. Ты тут вылитая мадонна!

— От мадонны слышу! — отозвалась тетя Света, слегка розовея от похвалы.

И, не сговариваясь, мама и тетя Света почти одновременно чмокнули Женьку в обе щеки.

При этом мамина грудь оказалась совсем рядом с моим лицом. И я, само собой, не удержался, и тут же охватил мамин сосок губами. И еще я ее обнял, чтобы она не могла разогнуться!..

— Ну уж нет, милый! — засмеялась мама. — Сначала искупаемся! А то я вся потная. И потом уж я тебя покормлю!..

И мама довольно чувствительно шлепнула меня по попе.

Вот она — жизнь! От поцелуев до шлепков — один шаг!..

4

Купаться я вообще очень люблю. Но купаться в этом озере оказалось особенно классно!.. Вода его была не просто чистой, а необыкновенно чистой, и какой-то очень мягкой и легкой, а его песчаное дно опускалось вниз очень полого, и сначала мы все долго резвились на мелководье, играя в догонялки и в плескалки. При этом мы визжали и хохотали как безумные. Может быть, именно так резвились наши будущие папы, когда их увидели наши мамы…

А потом мы успокоились и решили немного поплавать. Плаваем мы все по-настоящему, не какими-нибудь там саженками или по-собачьи. Наши мамы научились плавать еще в детстве самыми разными стилями, и нас научили. Только мы с Женькой предпочитаем брасс, а наши мамы обожают кроль, и всегда соревнуются, кто из них быстрей проплывет какую-нибудь дистанцию.

Вот и в этот раз тетя Света сказала:

— Ну, лягушата, вы пока поплавайте тут одни, только, чур, далеко от берега не заплывать!.. А мы сгоняем на другой берег и обратно, кто быстрей. Ну, Анюта, готова?.. Раз, два, три!..

И наши мамы с шумом рванули вперед, только руки замелькали и взвихрилась вода, как от двух торпед.

Без мам нам тут же стало скучно, и мы вышли на берег.

Впрочем, скучали мы недолго, потому что мамы вернулись очень быстро, с очень довольными лицами. Случилась редкая вещь — они вернулись одновременно, но каждая про себя считала, что уж она точно плыла быстрей!..

Едва просохнув, наши мамы расстелили покрывала и легли на них, а мы, разумеется, моментально пристроились рядом.

— Что, маленький, соскучился?.. Проголодался?.. — шепнула мне моя мама, а я лишь молча кивнул ей головой, потому что ее грудь была уже у меня во рту, а моя попа уже ощущала мамины нежные поглаживания.

Вот так, прижимаясь к маме всем телом, впитывая ее молоко и ее ласку, я вновь соединялся с ней в одно целое – так, как можно соединиться только с мамой, и больше ни с кем другим. И я знал, что она чувствует то же самое, что и я, разве только иначе, со своей стороны.

Конечно, сейчас я еще маленький, и вообще младенец, но я точно знаю, что когда я вырасту, женюсь, и буду соединяться со своей женой так, как соединяются со своими женщинами мужчины, это будет очень хорошо, но только так, как сейчас с мамой, не будет никогда.

Или будет?.. Если моя будущая жена согласится поиграть со мной в какую-нибудь особенную, совсем особенную игру?.. Как будто я — ее младенец. И если она сама захочет, чтобы и я поиграл с ней в такую же игру. Как будто она — мой младенец.

Я буду очень рад, если мы будем играть с ней в такие игры!..

Это будет прекрасно, просто прекрасно.

Но все равно, не может быть ничего прекраснее, чем быть младенцем со своей собственной мамой, в которой я когда-то развивался и рос, прежде чем явиться на белый свет!..

Тут я вдруг подумал о том, что все-таки мы с Женькой ведем себя довольно эгоистично. Ведь мамы уже кормят нас, а сами еще ничего не ели после долгой дороги. Правда, им все равно нужно освободиться от накопившегося за это время молока. Накопившегося для нас.

Думая об этом, прижимаясь к маме, я обнимал ее одной рукой, а другой рукой осторожно охватывал и гладил ее свободную грудь, чувствуя, какая она полная.

— Что, уже хочешь другую?.. – спросила мама. — Ну давай, давай! Она тоже соскучилась!..

И я переключился на другую грудь.

Прошло еще немного времени, и я начал уже задремывать.  

Было совсем тихо. На солнце наползали густые облака, и укрывали нас тенью, такой прекрасной в этот жаркий день.

Я уже почти совсем уснул, и даже увидел какой-то короткий сон, как вдруг…

Как вдруг совсем рядом раздались какие-то голоса!..

Я моментально проснулся.

— Аня! — тревожно сказала тетя Света. — Сюда идут!.. Надо одеться. Встаем?..

— Подожди! — вдруг ответила ей моя мама. — Прислушайся!.. Нет, ты только прислушайся!.. Слышишь?..

Тетя Света замолчала, очевидно прислушиваясь.

И затем она пробормотала:

— Боже мой!.. Я ушам своим не верю!..

— Ну, будем вставать?..

— Ни в коем случае! — заявила тетя Света каким-то другим голосом.

Я зашевелился, пытаясь подняться и увидеть, кто это к нам идет.

— Лежи, лежи, все нормально. – успокоила меня мама. — Мы с тетей Светой сами разберемся!..

— Женя, не вертись! Засыпал – спи! Мамочка сама разберется!.. — услышал я голос тети Светы.

«С чем они собрались разбираться?..» — подумал я. — «Или с кем?..»  

И тут посторонние голоса стали слышны совсем отчетливо.

Это были мужские голоса.

— Зря мы сюда приехали, Шурик. – произнес один, какой-то очень усталый голос. — Только душу зря бередить… Десять лет прошло, как-никак… Все ушло, все исчезло… Мало ли что тогда говорил вождь!..

— А вот и не зря! — возражал другой голос, тоже как будто бы усталый, но в то же время старавшийся казаться бодрым и уверенным. — Смотри, какой день! Точно такой же, как тогда. И дело не только в вожде. Мамочка тоже всегда говорила мне, что надежду нельзя терять никогда!..

— Шурик, ты прекрасно знаешь, что никакой мамочки у тебя никогда не было! — сказал первый голос.

— Как это не было?.. — с деланной обидой возразил второй голос. — А откуда же я тогда взялся?..

— Все оттуда же. Тебя выносили, родили и бросили в роддоме. Как и меня. Потому что ты никому не был нужен. Как и я… Мы с тобой никому не нужны. Нас всегда бросают. То в роддоме, то в джунглях…

— Неправда, Паша, неправда! Мы с тобой очень нужны. Очень нужны! — с горячностью произнес первый голос.

— Нужны?.. — переспросил второй. – Интересно, кому?..

— Да хотя бы себе самим!..

— Ну да, разве что себе самим. А я бы хотел быть нужным и кому-нибудь еще…

— Будешь, будешь нужным. — заявил первый голос. — Вот сейчас мы выйдем на берег, и увидим…

— Ага, снова увидим их!.. – ехидно заявил второй голос. — Безмятежно ожидающих нас здесь все эти го.. Стой!..

Наступила пауза.

Тут моя мама как-то протяжно вздохнула, очень странно вздрогнула и крепко прижала меня к себе. Не просто даже прижала, а прямо сдавила.

— Ой!.. — вскрикнул я.

Мама ослабила хватку, я высвободился из ее объятий и сел.

Мама тоже села, подтянув ноги к груди, охватив их руками и глядя в сторону озера.

Мельком я увидел, что тетя Света уселась так же, как моя мама, а Женька сидит рядом с ней как я и смотрит туда же, куда принялся смотреть и я.

А смотрели мы с ним на двух здоровенных мускулистых дяденек в почти одинаковых шортах и футболках. Очевидно, они только что вышли из бора, и теперь стояли совершенно неподвижно, глядя на нас вытаращенными глазами.

Почему-то мой взгляд переместился на того дяденьку, который был слева. Что-то в нем было такое, что я просто не мог оторвать свой взгляд от него. А он неотрывно смотрел на меня. И на маму.

А второй дяденька так же неотрывно смотрел на Женьку и тетю Свету.

И только наши мамы изо всех сил смотрели не на этих дяденек, а в сторону.

Но лица их при этом раскраснелись, и дышали они как-то уж очень прерывисто.

А я все не мог оторвать свой взгляд от человека, который вовсе не был каким-то там «дяденькой»… Он был.. Он был.. Таким надежным, таким родным, таким единственным на свете, что мне вдруг нестерпимо захотелось вскочить и броситься к нему на руки!.. Но пока что я не мог позволить себе сделать это. Почему-то…

Тут оба наших десять лет ожиданных, но таких внезапных «гостя» одновременно сглотнули, прокашлялись, и тот, на которого старалась не смотреть тетя Света, сказал:

— Ну вот, Шурик, вождь все-таки был прав. Мы шли сюда не напрасно. И пришли вовремя!..

— Но теперь их стало больше! – вдруг довольно глупо сказал тот, на которого старалась не смотреть моя мама.

— Ну, так ведь они же размножаются!.. — еще глупее выдал его товарищ.

Такие глупости люди говорят только из-за растерянности, конечно…

— Боже мой, ну какие же они дураки!.. — воскликнула моя мама.

Я посмотрел на нее с удивлением. Уж очень это было неожиданно, услышать грубое слово от нее!.. Скорее нечто подобное я был бы готов услышать от тети Светы…

— И не просто дураки! – поддержала маму тетя Света. — А самые дурацкие дураки на свете!..

И тут «дурак», на которого старалась не смотреть тетя Света, вдруг расплылся в улыбке и сказал:

— Здравствуйте, девочки! Вот мы и вернулись!.. А это, как я понимаю,   наши дети, так ведь?…

— Он понимает!.. — фыркнула моя мама.

— Это наши дети! — ответила тетя Света, сделав ударение на слове «наши». — Мы их вынашивали, рожали и воспитываем уже десять лет!.. А вот вы где шлялись все это время?..

Мужчины.. То есть наши потерянные отцы переглянулись, и Женькин папа осторожно сказал:

— Ну, вы могли бы и сами догадаться. Мы выполняли спецзадание.

— В амазонских джунглях!.. – добавил мой папа.

— Ага, так мы вам и поверили!..– сказала тетя Света.

— И в джунглях, разумеется, почта не работает!.. — сказала моя мама.

— До тех мест, где мы были, почта еще не добралась!.. — быстро ответил Женькин папа.

— Там передают сообщения с помощью специальных щепок. — принялся объяснять мой папа. — Пускают их по реке, и, это…

— Щепки! — воскликнула моя мама. – По реке!..

— Вы лучше скажите, где вы были на самом деле! — потребовала тетя Света. — Без всяких там выдумок!..

Наши папы беспомощно переглянулись и развели руками.

— А мы ничего не выдумываем!.. – обиженно сказал Женькин папа.

— Мы и в самом деле были на Амазонке!.. — добавил мой. — Нехорошо нам не верить!..

— Они будут нам рассказывать, что хорошо, а что плохо!.. — сказала тетя Света.

Вновь возникла пауза. Наши папы топтались на месте, не зная, что сказать или сделать.

А я вот так сразу им поверил!.. Ну где же еще они могли быть эти десять лет, как не на Амазонке?!.. Я поверил и в то, что они выполняли там какое-то сверхсекретное спецзадание, и страшно хотел узнать, в чем оно заключалось!..

Я искоса взглянул на маму. Ее лицо раскраснелось, и было ясно, что она сама еле сдерживается, чтобы не вскочить с места и не броситься к моему папе. Но ей мешала гордость!

Наши папы вновь переглянулись и одновременно сделали осторожный шаг в нашу сторону.

— Стоять на месте! Не подходить! – крикнула тетя Света.

Моя мама только вздохнула.

Наши папы замерли на месте.

— Ну можно мы хотя бы искупаемся с дороги?.. — тихо поинтересовался мой папа.

— Да, мы очень запылились, пока добирались сюда. — добавил Женькин папа. — И мы ведь добирались сюда не просто так, а к вам!..

— Мы надеялись, несмотря ни на что, и, вот… — подхватил мой папа.

— Не подлизывайтесь!.. — гордо ответила тетя Света.

— Да ладно, Света, пусть уж они искупаются! — предложила моя мама. — Места хватает…

— Ладно, пусть. — согласилась тетя Света. — Только вон там, на том месте!.. А мы пока подумаем над их поведением и решим, что делать дальше.

И тетя Света встала на ноги и потянулась.

Я услышал громкий кашель.

Это отчего-то закашлялся Женькин папа!..

Моя мама тоже как-то уж очень быстро встала и потянулась еще красивее, чем тетя Света.

Раздался еще один громкий кашель.  

Это, конечно, закашлялся мой папа…

Мама и тетя Света еще немного попозировали, только теперь уже не Женьке, а нашим папам, причем всем было ясно, что они не просто позируют, а дразнят их. А потом они опустили руки и стали притворяться, что они просто загорают, и до наших пап им нет никакого дела.  

Мы с Женькой переглянулись и вздохнули. Вечно у этих взрослых какие-то игры!.. А все потому, что они сначала придумывают себе всякие глупые правила, а потом думают, как же их обойти.

Конечно, спать мы уже совсем перехотели. Мы хотели к нашим папам!.. Мы хотели узнать, что там с ними было на Амазонке. Но мы не решались сделать ни шагу. Мы понимали, что время для этого еще не пришло, и надеялись, что оно придет очень скоро.

А наши мамы, переступая с ноги на ногу, покачиваясь и очень красиво подставляя солнцу руки, ноги, лица, и так далее, все время искоса подсматривали в сторону наших пап.

Ну а папы очень быстро разделись, сбросив с себя всю одежду, и мы увидели, какие они мощные, мускулистые и загорелые с головы до ног.

Вот только спину Женькиного папы покрывали какие-то странные белые полосы, а наискось по телу моего папы, от левого плеча до поясницы и ниже, переходя на бедро, шли какие-то белые крупные точки.

— Что это?!.. — вдруг одновременно воскликнули наши мамы.

— В смысле, что?.. — спросил мой папа.

— Вот эти полосы! — воскликнула тетя Света.

— Вот эти точки!.. — воскликнула моя мама.

И наши мамы тут же, забыв о своей игре в гордость, подбежали к нашим папам и принялись осторожно прикасаться к эти точкам и полосам.

Мы с Женькой, само собой, тоже подбежали и тоже прикоснулись к этим странным следам.

— Ну что вы, ей-богу… — смущенно пробормотал мой папа. — Мы же не в музее…

— Что это, что?.. — вновь требовательно спросила тетя Света. — Неужели это то, о чем я думаю?..

— Неужели это шрамы?.. — прямо спросила моя мама.

Наши папы переглянулись и вздохнули.

— Ну да, шрамы. — сказал Женькин папа. — Тут уж, как говорится…

— От чего?.. От ножа?.. На тебя нападали?.. — дрожащим голосом спросила тетя Света.

— Ну, это был не совсем обычный нож… Это был мачете…

— А это ведь следы от пуль! – воскликнула моя мама. — В тебя стреляли?..

— Да. — коротко и честно ответил мой папа.

— Из чего, из.. из автомата?… - тоже дрожащим голосом спросила моя мама.

— Нет, не из автомата. Из пулемета. К счастью, не крупнокалиберного…

— К счастью!.. — воскликнула моя мама.  

— Ни фига себе!.. — воскликнули мы с Женькой.

И тут наши мамы кинулись обниматься с нашими папами.

— Сашенька! — вскрикивала при этом моя мама. — Сашенька!.. Сашенька!.. Тебя же могли убить!.. Кто, кто это пытался сделать?..

— Пашенька! — вскрикивала тетя Света. — Павлик, миленький! Миленький!.. Я же могла уже никогда тебя не увидеть! Ну зачем вас понесло на эту самую Амазонку?!..

А мы с Женькой только стояли и смотрели, как наши родители обнимаются.

Родители!..

Теперь у каждого из нас их было по двое, по маме и папе, как положено.

Полный комплект!..

На какое-то время наши родители забыли о нашем существовании. Они обнимались все крепче и крепче, и при этом еще плакали и целовались.

Они все целовались и целовались, а мы только смотрели и смотрели, терпеливо ожидая, когда же очередь дойдет и до нас.

Но тут я увидел, как рука моего папы осторожно, но очень целеустремленно заскользила по спине мамы вниз, и, достигнув ее попы, принялась ее оглаживать, очень мягко и нежно, и еще проводить по складкам в том самом месте, где мамина попа переходила в бедра. И мама вся так и затрепетала под папиными руками!.. А еще она принялась как-то по-особенному вытягиваться и дышать глубоко и прерывисто…

То же самое происходило и с тетей Светой, потому что руки Женькиного папы достигли той же цели и принялись делать то же самое!..

Мы с Женькой только переглянулись и еще раз вздохнули.

Наши родители уж слишком увлеклись друг другом. Впрочем, что с них возьмешь?.. После десяти лет разлуки!..

Я первый догадался, что нужно сделать!..

Я громко спросил:

— А что вы делали в Амазонке?..

— Ой!.. — одновременно воскликнули наши мамы и высвободились из папиных объятий. — Мишенька! Женечка! Мы совсем про вас забыли!..

Моя мама быстро повернулась ко мне, и я увидел, какое у нее раскрасневшееся, заплаканное, но очень счастливое лицо.

И тут мама неожиданно развернула меня, подхватила сзади под мышки и как будто бы совсем без усилий протянула меня папе и сказала:

— Вот. Возьми его! Это твой сын. Его зовут Миша.

И папа тут же принял меня на руки и сказал:

— Привет, Миша. А я твой папа!..

— Я уже догадался… — тихо ответил я.

Я немного повозился у папы на руках, впитывая новые ощущения. Конечно, мне всегда было очень приятно бывать на руках у мамы. Мамины руки очень нежные и ласковые. А папины руки… Они больше! Крепче! Сильнее!

И при этом они тоже оказались очень нежными и ласковыми, но по-своему. Не по-маминому, а по-папиному…

И затем я принялся обнимать своего папу изо всех сил. И при этом мне тоже захотелось плакать. И я немного поплакал ему в плечо, слыша, как рядом сопиит в плечо своему папе Женька.

И это тоже длилось целую вечность.

А потом я посмотрел папе в лицо и сказал:

— Папа!..

— Да, сынок?..

— Привет, папа!.. Я рад, что ты вернулся! Очень рад!..

— Привет, сынок! — радостно ответил папа. — А уж как я рад, что вернулся и нашел вас!..

И мы немного поулыбались с папой друг другу.

А потом я спросил:

— Вы ведь хотели искупаться! И, наверное, вы хотите есть с дороги?.. А у нас с собой много всякой еды!..

— Спасибо, сынок! — с чувством сказал папа и осторожно опустил меня на землю.

Рядом приземлился Женька.

— Да, вы быстренько искупайтесь и перекусите! — сказал он. — А потом вы должны рассказать нам, что же вы делали там, в этих самых Амазонских джунглях!..

— Ну, если коротко, мы там были в племени наурари. — тут же ответил ему его папа. Туда-то нас и отправили десять лет назад…

— Зачем?.. — спросил я. — Изучать их?.. Узнать все их тайны?..

— Ну, в общем, да.

— Детки! Подождите немного! Не нападайте на пап вот так сразу. — одернула нас тетя Света. — Они постепенно все нам расскажут. И про этих… рарунари… и про все остальное. Так ведь, дорогие?..

— Не нападайте!.. — пробурчал Женька. — А сами-то!..

Наши мамы переглянулись и покраснели.

— В воду, в воду! — быстро сказала моя мама.

И мы бросились в озеро уже все шестеро.

На этот раз купались мы недолго.

Мы очень скоро вышли обратно на берег, мама с тетей Светой быстро разложили все наши припасы на покрывале, и наши родители принялись обедать. И мы с ними. Обыкновенной, взрослой едой.

Что-то мы проголодались, несмотря ни на что!..

А потом наступило время рассказов.

5

— Около двадцати лет назад, - начал рассказывать Женькин папа, — над Южной Америкой потерпел аварию военный самолет. У него отказал двигатель. Летчик катапультировался, его парашют также открылся вовремя, так что до земли летчик долетел вполне благополучно. Но уже над самыми амазонскими джунглями его подхватил ураган и швырнул на дерево так сильно, что огромный сук пробил спину летчика и вышел у него из груди. Летчик повис на дереве, как пришпиленный жук. Он успел увидеть, как из его груди фонтаном забила кровь, и тут же потерял сознание. «Ну, вот и все!..» — успел он подумать перед смертью. То есть он думал, что умирает.

Но через некоторое время он очнулся, и понял, что уже не висит на дереве, а лежит под ним, совершенно обнаженный, и кровь из его груди уже не бьет, хотя сук проделал в ней изрядную дыру совсем рядом с сердцем.

Летчик поднял глаза и увидел, что напротив него сидят на корточках несколько смуглокожих обнаженных мужчин и спокойно смотрят на него. Летчик попытался шевельнуться, но один из мужчин протянул к нему руку и мягко остановил его. Летчик закрыл глаза и вновь потерял сознание.

Точнее, на этот раз он просто уснул.

Когда он проснулся, то вновь увидел перед собой людей, и на этот раз это были другие люди, не те, которых он видел первый раз. Он скосил глаза на свою грудь, и с огромным удивлением увидел, что страшной дыры в ней уже не было, а на ее месте был только большой шрам.

Летчик попытался заговорить с людьми, но самый старый из них только покачал головой и приложил палец к губам. Летчик понял, что они советуют ему молчать. Затем люди дали ему поесть, вернее, попить какой-то густой и очень вкусной жидкости, похожей на фруктовое пюре, и после этого летчик опять уснул.

Он все еще был очень слаб, и странные смуглокожие люди не позволяли ему двигаться и разговаривать. Но, время от времени просыпаясь, летчик видел, что возле него все время кто-нибудь сидит. Это были иногда мужчины, иногда старики, иногда молодые или пожилые женщины, а иногда и совсем маленькие дети. Они смотрели на летчика очень серьезно, и ему казалось, что от их взгляда ему делается легче. Это так и было на самом деле, как стало понятно гораздо позже.

— Кому понятно?.. — не утерпел я.

— Тем, кто через какое-то время пытался разобраться во всей этой истории.

— Миша, не перебивай! — сказала мне мама, которая слушала дядю Пашу с горящими глазами.

Дядя Паша продолжал:

— Смуглокожие люди поили летчика все тем же фруктовым пюре, а потом стали давать ему и другую пищу. И когда летчик совсем поправился и набрался сил, люди вернули ему одежду, его летный комбинезон, причем дыра на груди была старательно заштопана толстыми нитками, проводили до реки, посадили в лодку и отправили по течению вниз.

За все это время никто не сказал летчику ни слова. И никто не помахал летчику, когда он уплывал прочь от этих загадочных людей. Они только серьезно смотрели ему вслед, а он смотрел на них.

Вскоре лодка пристала к берегу у какого-то из небольших селений, в котором была радиостанция, и летчику удалось связаться со своей базой. Вскоре за ним прислали вертолет.

На базе рассказу летчика сначала никто не поверил, к тому же оказалось, что он не помнит дороги к тем людям, которые спасли и вылечили его. Его самого это страшно удивило, ведь у него всегда была очень хорошая, профессиональная память. Он помнил только, что все время плыл и плыл по Амазонке вниз, а потом пристал к тому селенью, и все.

Поверить его рассказу заставляли только два шрама, на груди и спине. Врач, осматривавший его, сказал, что это было несомненно смертельное ранение. Сук прошел так близко от сердца, что будь рядом с летчиком опытный врач, его бы все равно не удалось спасти.

— И даже в больнице ему бы никто не помог?.. — спросил Женька.

— Его бы не успели довезти до больницы. — ответил его папа и продолжал: — В общем, эту невероятную историю доложили на самый верх, президенту той страны, гражданином которой был тот летчик, а президент принял решение все произошедшее засекретить и послать в те места специальную экспедицию.

— Экспедицию?.. — повторил я. – Зачем?..

— Ну как же, ведь все решили, что в том месте живет некое таинственное племя, которое обладает секретом излечения самых страшных ран! — ответил мне дядя Паша. — И президенту той страны захотелось завладеть этим секретом первым, пока им не завладел кто-нибудь другой!..

— Было послано несколько экспедиций. — добавил мой папа, который все это время молчал. — Но ни одна из них не нашла то племя, и, после нескольких лет поисков, президенту пришлось отказаться от своих намерений.

— Тем не менее, шила в мешке не утаишь! — продолжал дядя Паша. — Никаких следов от того племени найдено не было, но зато сами экспедиции оставили очень много следов. Да и сами члены экспедиций тоже было обыкновенные люди. Один скажет слово там, другой что-то скажет здесь, и вот уже многим стало известно, что именно ищут эти экспедиции в джунглях. Да и разведка разных стран тоже не дремала… В общем, через какое-то время вся эта история дошла до разведок разных стран.

— В том числе и до американской, и до нашей. — добавил мой папа.

— И вот тут-то и пробил наш час!.. — с грустной усмешкой сказал дядя Паша.

— А причем же тут вы?.. – удивилась моя мама.

— Ну как же! — развел руками мой папа. — Мы же тогда были будущими молодыми офицерами, курсантами специального училища. И горели желанием совершить подвиг!.. А еще лучше — несколько подвигов. К тому же у нас с Пашей не было никаких родственников. Мы с рождения воспитывались в детских домах, а потом поступили в Суворовское училище, а уже из него — в то самое, специальное.

— В общем, нас выбрали для этой экспедиции еще на предпоследнем, четвертом курсе. — продолжал дядя Паша. — И еще целый год ушел на подготовку. В том числе гипнотическую…

— Гипнотическую?.. Это как?.. – спросила тетя Света.

— А так, что на самом глубинном уровне нас, прямо скажем, запрограммировали, что мы никому не могли рассказать, кто мы такие и куда вскоре отправимся!..

— Так вот почему мы о вас тогда ничего не узнали!.. — воскликнула моя мама.

— Как будто затмение окутало наши головы… — пробормотала тетя Света.

— Затмение было и в наших головах. — кивнул ей дядя Паша.

— Мы могли вам только намекать. – сказал мой папа. — Вот и намекали, когда говорили об Амазонке, об анакондах, джунглях и всем прочем!..

Мы все немного помолчали, думая обо всех этих поразительных событиях.

А потом дядя Паша продолжал:

— В общем, не вдаваясь в лишние детали, та поездка на озеро была нашим маленьким отпуском, нашей маленькой, бесценной наградой, и сразу же после нее мы отправились в Амазонию.

— Нас послали вдвоем, только вдвоем, чтобы сделать нашу экспедицию как можно более незаметной. И мы оказались первыми, если не считать того летчика, кто нашел то племя — наурари, как они сами себя называют. — добавил мой папа. — Мы и еще Джек.

— Да, Джек Ботхэм, из точно такой же американской секретной экспедиции. — кивнул дядя Паша.

— Джека посылали одного?.. – удивился Женька.

— Нет, в их экспедиции было пять человек. Двое потерялись по дороге. Двое погибли… — вздохнул дядя Паша. — До селения наурари добрался только Джек, буквально через неделю после того, как в нем оказались мы.

— Вы так быстро нашли этих наурари?.. — удивился я. — Так просто?..

— Нет, малыш, совсем не просто! – улыбнулся папа и погладил меня по голове.

Ах, как это было приятно!..

— Сначала мы почти два года блуждали по Амазонии. — продолжал дядя Паша. — Встречались с местными жителями, изучали их языки, диалекты, обычаи, входили в доверие, но тщетно. Никто не знал, где живет то самое племя, хотя многие уже слышали об истории с летчиком.

— А потом что-то произошло! – вступил мой папа. — Дорога к племени будто бы сама открылась перед нами. И мы увидели то, чего не видели раньше, и поняли то, чего не понимали до сих пор.

— И когда мы добрались до селения, нас уже как будто ждали, как будто кто-то известил их о нашем прибытии.

— «Добрый день гостям!» — сказал нам старый вождь на одном из языков, который мы уже знали. — «Входите и живите у нас мирно!.. Для вас приготовлена хижина.»

— И мы вошли и стали жить, так же, как и Джек, которому тоже приготовили хижину. Но мы постепенно перебрались в одну, и стали жить в ней втроем. Так нам было как-то веселее.

— И мы прожили среди наурари семь лет. Целых семь лет…

— Вас не отпускали домой?.. Вас охраняли?.. — воскликнул Женька.

— Нет, никто нас не задерживал и не охранял. Мы почему-то сами не могли уйти. Что-то нам мешало… — ответил ему его папа.

И тоже погладил его по голове.

Женька улыбнулся очень довольной улыбкой.

— И вы там познакомились с местными девушками?.. — как бы равнодушным голосом осведомилась моя мама.

Папа улыбнулся ей и сказал:

— Мы познакомились и очень подружились там со всем племенем. И с мужчинами, и с женщинами, и с детьми, и с девушками тоже. Наурари — очень счастливые, открытые люди, и у нас со всеми установились очень хорошие отношения. Но мы не были там ни с кем так, как с вами.

— Ни с кем так, как бывают мужчины с женщинами. — уточнил дядя Паша.

Мама и тетя Света неотрывно смотрели в их лица, но я видел, что они поверили этим словами сразу и бесповоротно.

А мы с Женькой и так верили всему тому, что рассказывали наши папы!..

— И вообще, вы были нашими самыми первыми девушками. И единственными. — сказал мой папа.

— И единственными!.. — как эхо, подхватил дядя Паша.

— Но вы ведь тоже были у нас самыми первыми… — пробормотала моя мама, глядя прямо в глаза моему папе.

— И остались единственными… - пробормотала тетя Света, слегка покраснев.

— А мы и не сомневались в этом. – сказал в ответ мой папа.

А дядя Паша только молча кивнул ему в поддержку.

— Но как же это у нас получилось?.. – не понятно кому задала вопрос тетя Света. — У нас как будто бы на долгое время исчезли те самые желания!..

— Это — сила наурари! — улыбнулся ей дядя Паша.

— Сила наурари!.. — поддержал его мой папа.

— Сила наурари?! — закричал Женька. — Значит, секрет у них все-таки был! И вы нашли его!..

— Конечно, секрет был!.. — сказал дядя Паша. — И был, и есть. И в то же время никакого секрета нет. Все дело в гармонии.

— В гармонии?.. — переспросил Женька.

— Да, милый мой, в гармонии. Наурари — это самые обыкновенные люди. Просто у них нет плохих желаний. Это, пожалуй, самое главное.

— Никаких плохих желаний? Вообще?..

— Никаких. Вообще. Наурари не завидуют друг другу, не спорят друг с другом из-за пустяков, умеют прощать друг другу случайные обиды, и еще они считают, что если ты чего-то хочешь — ты достоин этого и должен добиваться этого. Просто у них как-то так получается, что желания одних людей не мешают желаниям других, не противоречат им.

— Но разве так бывает?.. – удивилась тетя Света. — Что-то я в нашей жизни такого не замечала!.. Все время приходится с кем-то спорить, соревноваться, что-то преодолевать… У нас ведь главное — или ты, или тебя!.. Особенно в бизнесе…

— Homo homini lupus est! — произнес задумчиво мой папа.

— Это на каком языке?.. — спросил я.

— На латинском. «Человек человеку волк!..» — так утверждали древние римляне.

— Ну мало ли чего там утверждали древние римляне! — быстро сказала моя мама, оборачиваясь ко мне. — А мы не будем равняться на них!..

И мама улыбнулась папе. Папа улыбнулся ей в ответ понимающей улыбкой, и взял маму за руку.

И вновь дрожь пробежала по ее телу, и мама вздохнула глубоко и прерывисто.

— И ведь наурари тоже спорят, соревнуются и преодолевают всякие трудности, только ухитряются при этом не мешать друг другу. — сказал дядя Паша. — До сих пор не понимаю, как это у них получается, но вот получается же!..

— А лекарство? — спросил я. — Как же лекарство?.. То самое, которым они вылечили того летчика?..

— Не было никакого лекарства. – ответил мне папа. — Наурари даже и не знают, что такое лекарства. Они просто никогда не болеют. Потому что они сами себе лекарство!..

— Сами себе?..

— Ну да! Они все время думают друг о друге, все время чувствуют друг друга, и если с кем-нибудь что-нибудь происходит, другие делятся с ним своей энергией. Вот и все!..

— И значит, летчика они тогда спасли от смерти и вылечили с помощью своей энергии?.. — спросил Женька.

— Именно так! — кивнул ему его папа. — С помощью обыкновенной человеческой энергии участия, которой обладает каждый человек.

— Каждый?.. — задумчиво переспросила тетя Света.

— Каждый!.. — дуэтом ответили ей мой папа и дядя Паша.  

— Так что никакого особенного секрета от наурари мы привезти домой не могли. — добавил мой папа. — Ну что бы мы рассказали дома? Что бы мы посоветовали?.. «Люди, живите дружно и в согласии, и все будет хорошо?..»

— Дружно и в согласии — это не так уж мало! — сказала моя мама.

— Слишком много, на самом деле!.. – сердито сказала тетя Света.

— Я вот что думаю.. — сказал я. – Наурари — особенные?.. Или все могут жить так, как они?..

— Наурари — особенные! – подтвердил мой папа.

— Но все могут жить так, как они!.. — добавил дядя Паша.

И они оба рассмеялись.

Но я и не подумал обижаться на них. Я понимал, что они говорят правду. Да и смех был совсем не обидный. К тому же гораздо приятнее было видеть веселых пап, чем слышать их грустные голоса, когда они еще только подходили к озеру.

— Замечательно! — вдруг сказала тетя Света странным голосом. — Если все так хорошо, откуда же тогда ваши шрамы?..

Папа и дядя Паша вмиг сделались серьезны.

— О, шрамы нам остались на память о доне Гуанто. — сказал дядя Паша.

— Это был такой южно-американский наркобарон. — пояснил мой папа.

— И он тоже узнал об истории с летчиком, и тоже захотел овладеть секретом чудодейственного лекарства. Чтобы продавать его за большие деньги и обогащаться.

— И чтобы уж точно добиться своей цели, он не стал посылать маленькие экспедиции, он послал огромный отряд, который принялся прочесывать джунгли квадрат за квадратом. При этом из отряда погибло множество людей. Кто от укуса ядовитой змеи, кто в реке, полной пираний, кто еще от чего-нибудь, но дон Гуанто людей не жалел. Жалеть людей вообще было не в его привычках!.. И рано или поздно его отряд должен был найти селение наурари. Мы жили в селении год за годом, и все это время бандиты дона Гуанто настойчиво пробирались к нему. Они могли наткнуться на него в любой момент.

— Вот почему мы не могли уйти.

— Такова была наша судьба. И судьба наурари, сплетенная с некоторых пор с нашей судьбой…

— И судьба тех пятидесяти человек дона Гуанто, оставшихся от тысячного отряда, которые сумели добраться до селения наурари!...

— Их было пятьдесят! — с ужасом воскликнула тетя Света, прижимаясь к дяде Паше.

— И.. И что с ними произошло?.. – спросила моя мама, прижимаясь к папе.

— Они все остались там. — коротко ответил мой папа.

— Точнее, не совсем они сами, а то, что осталось от них. — спокойно уточнил дядя Паша.

И нас всех обдало ледяным холодом от этих его слов. И в то же время была в них и какая-то особая, единственная, безвыходная правота.

— А у нас на память от нашей встречи с ними остались эти шрамы… — закончил дядя Паша.

— Джек тоже остался там… — после небольшой паузы сказал папа. — А он был нам настоящим другом.

— Разве его нельзя было спасти?.. – удивился я. — А как же сила наурари?..

Папа только развел руками.

— Джек закрыл собой термитную гранату, которую метнул один из бандитов дона Гуанто. — пояснил он. — Рядом были дети...

— А где были их родители?.. – спросила тетя Света.

— В селении. Они все сидели и думали о нас…

— И не только о нас. Точнее будет сказать — для нас!..

— Для вас?..

Наши папы одновременно молча кивнули головой.

— Наурари не могут сражаться с другими людьми, потому что не умеют убивать. — пояснил мой папа. — Они даже не умеют думать об убийствах. И поэтому во время нападения бандитов они думали о нас, о нашей жизни. Она должна была продолжаться!.. Чтобы могла продолжиться их жизнь, жизнь их селения, их племени.  

— Вот почему мы так были нужны им. — добавил дядя Паша. — Мы были нужны им, а они были нужны нам. Своего рода жизненная выгода, если можно так выразиться. Хотя никто из нас не думал тогда о выгоде. Как-то в голову не приходило…

— Наурари умели то, чего не умели мы. А мы с Пашей умели все то, чего не умели наурари!.. — сказал мой папа. — Уж так нас подготовили… Из нас сделали настоящие боевые машины!...

— Сделали?.. — странным голосом спросила тетя Света.

Дядя Паша грустно улыбнулся ей в ответ.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать… Конечно, никто бы ничего не сумел из нас сделать, если бы мы сами не хотели этого.

— А вы хотели?..

— Когда-то — да. А потом мы несколько лет учились хотеть чего-то другого.

— Или, точнее сказать, по-другому.

— И у вас получилось?..

Папы вновь грустно улыбнулись.

— Нет предела совершенству!.. – сказал мой папа. — И мы продолжаем учиться этому все время.

— А что было потом?.. — спросил я.

— Потом?..

— Да, после того, как вы справились с бандитами?..

— Мы передохнули немного, буквально несколько дней. И отправились домой. Больше нас ничто не держало у наурари. Провожая нас, вождь сказал: «Мое племя всегда будет помнить и думать о вас. И наши мысли соединятся с теми, кто думает о вас сейчас, кто ждет вас и обязательно дождется... Но обратная дорога будет долгой…»

— И что, вы в самом деле добирались домой долго?.. — спросила моя мама.

— Да, два года вы искали путь к наурари, семь лет были у них, но всего ведь прошло десять!.. — добавила тетя Света. — Куда девался еще один год?..

Наши папы переглянулись, и дядя Паша ответил:

— Нет, как это ни удивительно, домой мы добрались очень быстро, буквально за месяц. Но уже дома нам устроили карантин чуть ли не на год… Все проверяли, все выпытывали, все пытались разузнать нечто такое, чего мы сказать не могли!..

— И не потому, что не хотели, а потому, что и в самом деле не могли!..

Тетя Света оглядела наших пап очень подозрительным взглядом.

— Что-то вы, ребятки, темните… - протянула она. — Нет уж, раз начали рассказывать, рассказывайте все до конца!..

Наши папы вновь переглянулись, вздохнули, и дядя Паша принялся объяснять:

— Ну, дело в том, что по дороге домой мы сделали небольшой крюк и заглянули к дону Гуанто. Нам хотелось как-нибудь так мягко, ненавязчиво, объяснить ему, что волшебное лекарство больше искать не надо. У дона Гуанто, между прочим, чудная вилла в Центральной Америке!..

— Была. — сказал папа.

— Ага! — кивнул дядя Паша. — А вокруг этой виллы — громадные плантации наркотического мака.

— Были!.. — сказал папа.

— А в укромных местах между плантациями — несколько подпольных фабрик по выпуску героина и прочей дряни.

— Были, да?.. — спросила тетя Света.

— Ну да… — с невинным видом развел руками дядя Паша.

— А еще дон Гуанто почему-то совсем не доверял банкам. И хранил все свои деньги в разной мировой валюте в виде наличности!.. В картонных коробках из-под бананов. Коробок было мно-ого!..

— И вот ведь какая незадача — он хранил их все в одном месте!..

— Хранил!.. — сказала тетя Света утверждающе, а не вопросительно. Потому что спрашивать уже не было смысла.

— То есть вся его валюта куда-то делась?.. — все-таки уточнила моя мама.

— Да никуда она не делась! – махнул рукой дядя Паша. — Она просто взяла да сгорела!..

— Интересно, отчего?..

— А в нее случайно попала бочка с напалмом. А потом напалм почему-то пролился и загорелся. Жарко там у них очень, в ихней Центральной Америчке!..

— А что стало с самим доном Гуанто?..

— Да ничего с ним не стало!.. Жив он, и даже, можно сказать, здоров. В определенном смысле… Он теперь увлекается ботаникой. Собирает в коробочки разные красивые листочки с деревьев, что-то бормочет себе под нос и улыбается. Довольный такой! Тихий, мирный, не опасный для окружающих…

— М-да!.. — сказала тетя Света.

— Ну что — «м-да»?! — вдруг возмутилась моя мама. — Так ему и надо! Пусть лучше гербарии собирает, чем героин этот делает!..

— Анечка, ты что, лапонька?.. – захлопала глазками тетя Света. — Лучше — значит лучше!..

Мы все вновь немного помолчали, глядя на солце, опускающееся прямо в озеро. Видно, ему тоже захотелось искупаться!..

— Ну ладно, с доном Гуанто все ясно. — сказала тетя Света. — Но при чем тут этот ваш длительный карантин?..

— Ну, Света, я думал, ты уже догадалась! — заявил дядя Паша. И тетя Света слегка покраснела.

— Тех начальников, которые держали нас в карантине, лекарство уже не очень интересовало. — пояснил мой папа. — Точнее, совсем не интересовало. Их интересовала валюта дона Гуанто. Они ведь уже знали, из других источников, что произошло с его владениями и с ним самим!..

— И кто к этому приложил руку, да?.. — усмехнулась тетя Света.

— Ага! — радостно кивнул ей дядя Паша. — Но они никак не могли уяснить, что мы всю его валюту в самом деле того... Ну, то есть, что она и в самом деле сгорела, вся до последнего доллара, евро и фунтика.

— Фантика!.. — усмехнулся мой папа.

— Было очень заметно, что одна только мысль о горящей валюте причиняет нашим начальникам неимоверные страдания!..

— Мы даже стали опасаться, что они тоже… Как дон Гуанто. Начнут гербарии собирать!..

— Вот пусть бы и собирали!.. – зло сказала тетя Света. — Толку было бы больше!..

— В конце концов карантин нам жутко надоел. — сказал мой папа.

— И мы самому главному начальнику карантинной службы устроили маленький такой, образцово-показательный сердечный приступ…

— Ну, то есть ему показалось, что у него приступ. Мы ведь тоже кое-чему научились, еще во время нашей подготовки. Да и сила наурари была с нами…

— Так что бедняга перепугался буквально до смерти!..

— Ну а потом мы его типа спасли, откачали и объяснили, что если он нас не отпустит, или, не дай бог, с нами что-то произойдет, с ним тоже случится что-то очень нехорошее!..

— Надо полагать, это все вы ему очень ненавязчиво объясняли, да?.. — спросила тетя Света.

— Ага! Ненавязчиво и предельно доходчиво. Как дону Гуанто. Ну, то есть в таком же примерно роде.

— И нас не только отпустили, но даже выдали нам все денежное довольствие за десять лет. Со всеми премиями и коэффициентами. В общем, мы спецслужбам больше ничего не должны. И они нам тоже!..

— Так что мы теперь богатенькие Буратины!.. Мы сразу пошли и купили себе какую-никакую машинешку.. С полным приводом на все мосты… И поехали сюда!..

— Ух ты! — воскликнул я. — У вас крутой вездеход?..

— Ну, не сказать чтобы крутой… - скромно опустил глаза дядя Паша. А тетя Света посмотрела на него ревниво. Моя мама улыбнулась, глядя на нее.

Мы все опять помолчали, наблюдая за солнцем, которое уже наполовину было в озере.

— А… это.. Наурари — они какую одежду носят?.. — спросил вдруг Женька. И слегка покраснел. Как видно, его мучила одна мысль…

— А они, малыш, вообще никакой одежды не носят! — ответил ему дядя Паша. — Там же ведь вечное лето!..

— И только во время праздников, которые они устраивают сами себе когда захотят, не реже одного раза в неделю, все наурари наряжаются в платья! — добавил мой папа.

— Все-все? — удивился я.

— Все-все!.. И самые красивые платья одевают дети.

— И девочки, и мальчики?..

— Ну разумеется, и девочки, и мальчики!..

— А мы с Мишей тоже носим платья. – сказал Женька и посмотрел на своего папу с некоторым сомнением.

— Ну и правильно!.. — сказал его папа.

— Платье — это очень удобная одежда. — с энтузиазмом добавил мой папа.

И наши папы с улыбкой переглянулись.

Наши мамы тоже переглянулись, и моя мама спросила:

— А вы-то откуда знаете, что платье — это очень удобная одежда?..

— Ну так мы же семь лет были полноправными членами племени! И участвовали во всех праздниках!..

— Вы тоже надевали платья?!.. – воскликнул Женька.

— Конечно! На каждый праздник – новые!.. — сказал дядя Паша.

— Там были такие мастерицы, которые придумывали нам очень красивые модели!.. — гордо добавил мой папа.

— Все племя просто пищало от восторга, когда мы выходили в новых нарядах на очередной праздник!..

— Фасон у платьев был почти всегда одинаковый, но вот краски!..

— Надо бы попробовать нарисовать, чтобы вы получили полное представление. — задумчиво сказал дядя Паша

— Да, очень бы хотелось взглянуть! — поддержала ее моя мама. — И, может быть, не только взглянуть!..

Мы с Женькой переглянулись. Что моя мама имела в виду, интересно?..

— Конечно, нарисуем. — успокоил наших мам дядя Паша. — Но, может быть, завтра?.. А сейчас давайте еще искупаемся, а?.. И потом, это… День кончается, и детям пора спать!..

— А взрослым?.. — с обидой буркнул Женька.

— А взрослые еще поообщаются друг с другом… — сказал мой папа с такой многозначительной интонацией, что наши мамы вдруг густо покраснели и шумно, прерывисто вздохнули.

И мы вновь отправились купаться.

Несмотря на то, что у нас был домик на колесах, наши мамы еще на всякий случай захватили и двухместную палатку. И примерно такая же палатка была и у наших пап, так что после купания они принялись расставлять обе палатки, а наши мамы постелили нам в фургоне, и прилегли с нами, чтобы покормить нас перед сном.

Мне о многом хотелось поговорить с мамой в этот вечер, но, занятый питанием, говорить я не мог. «Ладно, еще успеется!..» — думал я, поглаживая, как всегда, мамину свободную грудь, чувствуя, что сегодня она какая-то особенная. И мамин сосок у меня во рту был тоже особенный. Горячий такой, чуткий… А ее молоко тоже приобрело совершенно удивительный вкус, так что я впитывал его, впитывал, из одной груди, из другой,   и никак не мог остановиться.

А мама гладила мне спинку, нежно похлопывала по попе своей горячей рукой, и я буквально таял от ее привычной ласки, которая сегодня казалась мне тоже какой-то особенной.

Конечно, я знал, что мама сейчас думает о папе, но это не мешало ей думать и обо мне. Наоборот, чем больше она думала о папе, тем нежнее становились ее мамины ласки. И в этот вечер я особенно отчетливо ощущал себя самым счастливым младенцем на свете.

Точно так же, я думаю, чувствовал себя и Женька, потому что я слышал мягкие хлопки тети Светиной руки по Женькиной попе, и ее тихий голос, когда она шептала на ушко Женьке всякие глупенькие ласковые слова, которые так нравятся всем младенцам. И Женька, не выпуская мамин сосок, тоже что-то погукивал ей через нос, и тетя Света еле слышно хихикала ему в ответ. Ей очень нравилась эта его привычка.

За стеной фургона стало тихо. Мы поняли, что папы установили палатки, и ждут в них наших мам, но мамы и не думали торопить нас, а папы не собирались торопить их.

Думая о чем-то своем, очень взрослом, впитывая прелесть этого необыкновенного вечера, наши любимые родители делали все возможное, чтобы ничем не нарушить нашего младенческого счастья.

Но постепенно мы с Женькой уснули и уже не слышали, как наши мамы тихо поднялись, укрыли нас легкими покрывалами и вышли из фургона…

6

Проснулись мы с Женькой уже днем, от одного желания. Мы быстро выскочили из фургона и пристроились с двух сторон у большой сосны. Быть все время голышом очень удобно, знаете ли, а в некоторые моменты — особенно!..

Затем мы огляделись. Наших родителей нигде не было видно. Зато мы увидели две палатки, ярко-зеленую и пятнистую, по разным сторонам от фургона. Из них не доносилось ни звука.

Мы с Женькой тихо подошли к зеленой палатке и осторожно заглянули туда. В ней, ничем не накрытые, крепко спали мои мама и папа, лежа как две ложечки в ящичке. Папа лежал сзади мамы, уткнувшись ей в плечо и тихо посапывая. Вид у них обоих был счастливый и безмятежный, как у младенцев.

Но младенцами-то здесь были мы с Женькой! И нам обоим хотелось одного и того же — прильнуть к маминой груди!.. Так, как это бывало каждое утро.

Я посмотрел на мамины груди. Они были такие красивые, такие полные! Их соски меня так и манили!.. И мне захотелось тихонько вползти в палатку и пристроиться к ней. Я бы даже ее не разбудил, она бы спала дальше, а я бы кормился себе спокойненько!..

Женька догадался о моем желании.

— Не надо… — со вздохом сказал он. — Пусть поспят немного. Мои, конечно, тоже так…

Я вздохнул ему в ответ.

— Ну ладно, — сказал я. — Пойдем тогда поплаваем…

И мы пошли поплавали.

Потом еще поплавали.

Потом взяли из фургона маски для ныряния и долго рассматривали рыбок, шныряющих в воде.

Потом мы повалялись на песке, потому что солнце поднялось уже довольно высоко, и этот новый день тоже становился жарким, как и вчерашний.

Потом мы построили маленький замок из песка. Он получился очень красивым. Но мы не стали им любоваться. Нам уже было невтерпеж!..

— Пора их будить!.. — решительно сказал я.

— А как?.. — спросил Женька! – Может быть, пощекотать им ноги?..

— Нет, мы разбудим их ненавязчиво! — предложил я. — Как наши папы рассказывали!..

И мы принялись носиться по воде у самого берега, плескаться и вопить изо всех сил.

Минут через пять мы остановились и прислушались. Из палаток по-прежнему не доносилось ни звука.

Это уже переходило все границы!..

— Ну, что теперь?.. — спросил Женька.

— Теперь?.. Пора переходить к решительным действиям! — сказал я. — И да пребудет с нами сила наурари!..

Мы с Женькой хлопнули ладонь о ладонь и пошли к палаткам.

Мои мама и папа спали все в том же положении, на левом боку. Это было мне только на руку!.. Я осторожно вполз внутрь, прильнул к маме, захватил губами ее левую грудь, и принялся сосать. Ее свободную грудь я поглаживал рукой, как всегда. Молоко буквально брызнуло мне в рот — так много его накопилось. И его вкус вновь показался мне просто необыкновенным. Или, может быть, я уже очень проголодался в это утро…

Я сосал мамину грудь и сосал, и мне казалось, что мама спит. Но вдруг я почувствовал, как она зашевелилась. А потом ее рука погладила меня по плечу, провела по спинке и очень приятно, как всегда, охватила попу.

— Мишенька, малыш! — прошептала мама, целуя меня в голову. — Прости меня! Я так сладко уснула, как не спала уже десять лет…

«Прощаю!..» — гугукнул я ей, не выпуская грудь. И мама тихонько засмеялась мне в ответ. Как мне было приятно слышать этот смех! Я прижался к маме сильнее и обнял ее крепко-крепко, а она принялась мягко меня похлопывать.

— Сокровище ты мое голопопое!.. – шепнула она мне.

И опять засмеялась. Голопопым сокровищем мама называла меня часто, но, очевидно, она подумала о том, что сейчас ведь тоже была голопопой!.. И ей было очень приятно, что к ее попе сзади прикасался папа. И не только к попе, а ко всему ее голенькому чуткому телу.

Я почувствовал, что маме сейчас очень хорошо. Присутствие папы помогало ей ощущать себя женщиной, а со мной она была замечательной мамочкой.

Так что она тоже была сокровищем – и для меня, и для папы.

Тут зашевелился и папа. Он приподнялся на руках, и, моргая спросонок, стал смотреть на меня. Я, не выпуская мамину грудь, посмотрел на него снизу вверх, и увидел, что папа улыбается.

Я прикрыл глаза.

— А Миша-то у нас, оказывается, заправский младенец! — сказал папа негромко.

— И еще какой младенец! – тихонько ответила мама.

— И Женя тоже?.. — спросил папа.

— А как же!.. — ответила мама. – Женя-то нам и подал пример!..

Вновь посмотрев на папу, я увидел, что выражение его лица изменилось. Ему очень нравилось смотреть, как мама кормит меня, но, в то же время мне вдруг стало ясно, что папе очень хочется быть на моем месте!.. Не то, чтобы ему хотелось быть мной, а просто ему хотелось тоже снова стать маленьким, и чтобы мамочка кормила его грудью и нежно хлопала по голой попке.

Я мог только посочувствовать папе. Тут ему повезло меньше, чем мне. Он никогда не знал, как это прекрасно, когда мамочка тебя ласкает и кормит грудью. И мне захотелось, чтобы мама придумала, как помочь папе.Конечно, она не может вновь сделать его маленьким, хотя бы на время, но… Но что-то все равно придумать она может!..

Тут я переключился на другую грудь. А папа все смотрел и смотрел на меня, и не мог насмотреться.

— Анечка, ты у меня самая необыкновенная! — вдруг сказал он. — Я просто не могу передать словами, как я счастлив, что ты у меня есть!..

— А я — что у меня есть ты!.. – ответила ему мама.

— И как же мне жаль эти пропавшие десять лет!.. — вздохнул папа.

— И вовсе они не пропали! – возразила ему мама. — Ты сам это знаешь. К тому же у нас впереди еще целая жизнь!..

Папа и мама замолчали, думая о чем-то своем, и, в тоже время, общем. Нашем!..

Наконец, я насытился.

— Спасибо, мамочка! — с чувством сказал я. — Вы можете с папой дальше спать!.. А я пойду купаться!..

— Хитрый какой!.. — засмеялся папа. — Сам налопался, а нас дальше спать укладывает!. Нет, мы тоже сейчас будем завтракать!..

И мы все вылезли из палатки наружу. Через минутку из своей палатки вылезли Женькины родители, и он сам, с очень довольным видом.

Минут двадцать мы резвились в воде все шестеро. Было так здорово нырять с папиных рук!..

А потом мама с тетей Светой расстелили покрывало и принялись накрывать на стол. То есть на покрывало, расстеленное на опушке бора. У нас с собой было много чего, и мы с Женькой тоже приняли самое горячее участие в завтраке.

Наблюдая за нами, дядя Паша сказал:

— А у наших-то младенцев — целых два завтрака! Один молочный, а второй обычный!..

— Если бы у меня был такой аппетит в детстве, я бы вырос метра три ростом!.. — поддержал его мой папа.

— Ты и так вырос порядочно! – сказала ему мама.

— Ну, я бы… — начал папа, но вдруг замолчал, и мы не поняли, что он хотел сказать.

После завтрака мы все немного прогулялись по сосновому бору, а потом мы с Женькой еще полазили по вездеходу наших пап. Тетя Света только вздыхала, когда дядя Паша с гордостью рассказывал ей обо всех наворотах, которые были в этой машине.

Ну а потом наши родители переглянулись и вновь полезли в палатки!..

А мы с Женькой решили обойти по берегу вдоль всего озера. Нас радовало то, что кроме нас, здесь никого не было. И можно было вольно гулять голышом. Почему-то мы были уверены, что никто больше и не появится здесь, как будто бы сама природа помогала нашему замечательному уединению.

Или не природа, а сила наурари?..

Впрочем, это одно и то же.

Озеро было не такое уж большое, но прогулка по его берегу заняла у нас довольно много времени, тем более, что мы часто останавливались, рассматривали в траве разных букашек и все такое прочее.

Так что когда мы вернулись на место нашей стоянки, мы вновь изрядно проголодались. Но мы не были уверены, что нам можно тревожить наших родителей.

Мы пошли на разведку.

Подойдя совсем близко к палатке, где были мама и папа, я хотел позвать их, прежде чем заглядывать внутрь, но тут я услышал, как папа просит маму умильным голосом:

— Ну Анечка, ну один глоточек! Тебе жалко, что ли?.. Вон они у тебя какие!..

— Какие?.. — со смехом спрашивала мама.

— Пышные! Замечательные! Привлекательные! Даже я бы сказал, завлекательные!.. Так и просятся в рот!..

— Ну Саша, мне же ребенка кормить! — возражала мама. — Я чувствую, он вот-вот вернется!.. А тут, на свежем воздухе, у него великолепный аппетит. Любо-дорого посмотреть!..

— Ну я же всего глоточек! Очень хочется попробовать!..

— Ну Саша!..

Возникла пауза.

А потом папа заговорил уморительно жалобным голосом. Я еле сдержался, чтобы не засмеяться!..

— Кому-то очень повезло в жизни!.. — «жаловался» папа. — Мамочка кормит его грудью. Гладит по попе!.. Наряжает в красивые платьица!.. Целует, ласкает и все такое!.. А я вот не знаю, что такое мамочкины ласки! И никогда не знал!.. Меня никто и никогда не кормил грудью!..

— Сашенька!.. — сказала мама дрогнувшим голосом. — Да ты мой маленький!.. Ладно, иди к мамочке! Но только один глоточек, как договорились!..

— Из каждой груди!.. — быстро выставил новое условие папа.

— Хорошо, хорошо. По одному из каждой! И не больше!.. А то ведь мамочка может и наподдать!..

Наступила тишина.

Я понимал, что подслушивать нехорошо, но так заинтересовался происходящим в палатке, что совсем забыл об этом. Мне страшно хотелось узнать, что будет дальше. Я-то знал вкус маминого молока, и был уверен, что одним глотком папа не ограничится!..

Так и вышло.

— Саша, перестань! — сердито заговорила мама. — Присосался!.. Так малышу ничего не останется. Саша, ты меня слышишь?..

В ответ папа протестующе гугукнул. Мол, я еще немножко и все!..

— А вот и нет! — еще сердитее сказала мама.

И я услышал звук звонкого шлепка!..

Я знал, какие бывают у мамы крепкие шлепки!..

— Ой! — вскрикнул папа. — Ничего себе! Прямо с неженской силой!..

— Ничего не поделаешь! — спокойно ответила мама. — Раз уж ты оказался таким непослушным младенцем!.. А если больно… Мамочка сейчас погладит, поцелует, и все пройдет!..

И на этот раз я услышал звонкий чмок.

Я знал, какие бывают у мамы сладкие поцелуи!..

— Как хорошо… — промурлыкал папа. – А теперь в другую половинку!..

— Да ты мой маленький!.. – проворковала мама.

И я услышал еще один звонкий чмок.

— Ма-амочка… — пробормотал папа. – Как это хорошо, оказывается!..

— Хорошо маленькому?.. – проворковала мама. — Ладно, тогда можешь попить молочка из другой груди!.. Только немного!..

— Можно, да?.. — нерешительно спросил папа. — А шлепать больше не будешь?..

— Не буду, не буду. Мамочка добрая! Мамочка будет тебя только целовать!..

— Ну, если только целовать… - пробормотал папа.

И в палатке вновь наступила тишина.

Я немножко потоптался на месте и тихонько отошел от палатки к озеру.

Там мы и встретились с Женькой.

— Что, не решился войти?.. – спросил он меня.

— А ты?..

Женька только развел руками.

— Я подслушивал!.. — тихо признался он.

— И что?..

— Ну, это.. Папа просил у мамы молока, она сначала не разрешала, а потом разрешила, немного, а он как присосется!.. А она ему как даст по попе!..

Женька даже поежился.

— А потом?..

— А потом она принялась его гладить и целовать. А потом опять дала ему грудь. Чтобы он не обижался!..

— Вот и мои точно так же… - признался я.

Мы переглянулись и хихикнули.

Нам было ясно, что сегодня нам придется остаться без молочного обеда!..

Но тут мы услышали голоса наших мам:

— Женя! Миша! Где вы там?.. Идите, мамочки вас покормят!..

И мы радостно побежали к палаткам.

И вновь мама кормила меня грудью, а папа смотрел на нас. И теперь у него в глазах было очень понимающее выражение!..

Ведь он теперь знал, что такое вкус материнского молока…

7

Конечно, мы с Женькой не признались, что подслушивали, и знаем, что нашим папам тоже понравилось быть младенцами!..

Но во время ужина, обыкновенного ужина у нашей импровизированной скатерти-самобранки на меня вдруг напал приступ остроумия.

Ну, понесло меня куда-то!.. Куда Макар телят не гонял. Не подумал я о последствиях!..

В общем, я уставился папе в лицо пристальным взглядом, а потом сказал:

— Папа, знаешь что?..

— Что?.. — так тревожно спросил папа, что все остальные перестали жевать и посмотрели на него.

— У тебя, папа, молоко на губах не обсохло!.. — выдал я.

Женька так и закатился от смеха.

Тетя Света тоже не удержалась от улыбки.

А папа посмотрел на меня растерянно и вдруг густо покраснел.

И дядя Паша покраснел тоже!..

Но мама не оценила мою шутку. То есть оценила, конечно, но немного не с той стороны, с которой бы мне хотелось.

— Миша, какой же ты у меня остроумный!.. — сказала она странным голосом. — Ну-ка, подойти ко мне, я тебе выдам премию!..

— Нет, я лучше пойду немного поплаваю! — сказал я, вставая с места. — Я уже наелся!..

— Миша, подойди ко мне! — строго сказала мама. — А не то сам знаешь, что будет!..

Я с опаской подошел.

И мама вдруг уложила меня к себе на колени животом вниз, и как шлепнет!.. Сначала по одной половинке, а потом и по другой!..

— Ой-ей-ей! — завопил я. — Больно же!.. Я больше не буду!..

— Замечательно. — сказала мама. – Больше не будешь что?..

— Шутить вот так!.. И подслушивать тоже…

— Я очень рада! А это — для закрепления полученного опыта!..

И мама выдала мне еще два шлепка. Правда, уже не таких крепких…

Я встал на ноги, морщась и потирая шлепнутые места.

— Как я тебя понимаю! — сказал мне сочувственно папа.

И они переглянулись с дядей Пашей.

— Иди ко мне, сынок! — позвал меня папа.

Я осторожно подошел, и папа очень удобно усадил меня к себе на руки. Его теплая большая ладонь принесли моей попе значительное облегчение!..

— Вот она какая, мама, да?.. – спросил папа. — Как даст-даст, ни с того ни с сего, да?..

— Да!.. — поддакнул я, обиженно глядя на маму, и обнимая папу изо всех сил.

— Ну вот, уже заговор!.. – всплеснула мама руками. — Теперь вы оба против меня?..

— А вообще-то мама права! – быстро сказал папа. — Шуткам надо меру знать. Так что в следующий раз я тоже подключусь. Видишь, какая у папы рука?..

И папа показал мне свою свободную мощную ладонь.

Я с притворным страхом потыкал в нее пальцем.

— Миша, иди быстро к мамочке! – вдруг тревожно сказала мама.

Я встал и подошел к маме еще с опасением.

А мама усадила меня к себе на руки и сказала:

— Все-все, мама больше не будет тебя шлепать. Ты ведь у меня хороший мальчик!.. И не просто хороший, а самый лучший на свете!..

И, глядя на папу, мама сердито добавила:

— Додумался тоже! Пугать ребенка своей лапищей!..

— Я же пошутил!.. — растерянно сказал папа. — Миша ведь понял!..

Мама только шмыгнула носом в ответ и посмотрела в сторону.

Тетя Света улыбнулась и покрутила головой.

— У меня идея! — сказал я. И опять встал на ноги. — Мама, ты теперь должна взять папу на ручки! Чтобы вновь наступил мир!..

— Да я с удовольствием! – улыбнулась мама. — Сашенька! Иди ко мне, маленький!..

И мама протянула к папе руки.

Женька вновь прыснул, а тетя Света с дядей Пашей посмотрели на моего папу с большим интересом.

— Я бы с удовольствием!.. – вздохнул он. — Да боюсь, комплекция не та. Иди лучше ты ко мне на ручки!..

Мама слегка порозовела, а потом вскочила и устроилась у папы на руках очень удобно. Любо-дорого было на них посмотреть!..

А папа что-то зашептал маме на ушко. Очевидно, это было что-то очень приятное, потому что мама слушала папу очень внимательно, и глаза ее блестели.

В общем, мир и согласие между нами всеми восстановились.

И так, в мире и полном согласии, мы пробыли на озере еще больше двух недель. И за все это время никто не появился там, кроме нас, никто не потревожил нашего покоя. Поэтому мы, и дети, и взрослые, почти все время ходили голышом. Мы с Женькой загорели так, что нас можно было принять за мулатов!.. Это при том, что в самое жаркое время дня мамы надевали на нас платьица, чтобы мы не обгорели на солнце. Папы тоже с большим удовольствием нас наряжали. А наши родители не обгорели на солнце в основном потому, что очень много времени и днем, и ночью проводили в своих палатках…

Одевались они только для того, чтобы съездить в ближайшую деревню за продуктами. Оттуда они привозили разные домашние разносолы, которые покупали у каких-нибудь бабушек, домашний хлеб, молоко и сметану. Но для нас-то не было ничего лучше маминого молока! И для наших пап тоже…

А потом отпуск как-то неожиданно кончился.

И мы поехали обратно в город, устраивать свою новую жизнь. И мы не просто были уверены — мы совершенно точно знали, что эта новая жизнь будет еще лучше, чем та, что была у нас до сих пор.

Могу сразу сказать, что так оно и получилось.

ЭПИЛОГ

Теперь наши две семьи живут в новых квартирах. Ведь нам нужно больше места!.. И квартиры наши находятся на одной лестничной площадке, чтобы проще было ходить друг к другу в гости.

А мы с Женькой по-прежнему ведем жизнь безмятежных младенцев. В школе и на улице мы самые обыкновенные пацаны, а дома родители переодевают нас в нарядные платьица, завязывают красивые банты и очень часто вместе с нами играют в куклы. И эти игры им так же интересны, как и нам.

Мамы по-прежнему кормят нас грудью, и мы всегда бываем при этом в одних распашонках, как и положено младенцам. Это так приятно — сосать молоко из маминой груди и гладить свободной рукой ее другую грудь, в то время как мама держит тебя под голую попу и нежно поглаживает и похлопывает, шепча на ушко такие глупенькие, но такие прекрасные слова, которые она же сама и придумывает!..

А еще в нашей жизни появились кое-какие усовершенствания.

Однажды, во время совместного похода в «Детский мир», мы с Женькой увидели манеж для младенцев. Нам очень понравился!..

А тут еще одна из мам-покупательниц взяла да и посадила туда своего собственного ползунка, которого несла с собой на руках. И малыш там сразу очень уютно устроился и что-то весело залялякал своей маме.

— М-да!.. — сказал Женька. — Как ему там хорошо. А вот нам в таком манеже было бы тесновато!..

Наши папы услышали эти слова и переглянулись, но не сказали ничего.

Зато взяли и сделали!..

На следующий же день они установили дома два манежа, мне и Женьке, под наши размеры. И теперь мы играем в своих собственных манежах, когда нам захочется. Само собой, при этом мы бываем тоже в одних распашонках или в коротких платьицах. И как-то так всегда случается, что наши мамы и папы находятся в это время где-нибудь поблизости. Им очень нравится наблюдать за нашими играми, а нам очень нравится чувствовать их внимание и любовь к себе.

А нам очень нравится, когда папы время от времени поднимают нас из манежа и   носят на руках. Это так здорово — чувствовать своей голой попой папину большую, теплую и надежную руку!..

Кстати, что касается наших пап. Остаток лета и начало осени они мучились, пока искали себе занятие. Всякие военные приключения, сами понимаете, их больше не привлекали, а чем-нибудь торговать или что-нибудь производить им было скучно.

— Да уж, душе хочется праздника, а вокруг одна суета!.. — как-то с досадой сказал мой папа, устав перебирать разные варианты.

И тут мама улыбнулась ему успокаивающе, по-матерински и вдруг сказала:

— Хочется праздника?.. Ну так в чем же дело?.. Займитесь праздниками!..

Папа посмотрел на маму вытаращенными глазами и завопил:

— Гениально!.. Как же мы сами до этого не додумались?!..

И в порыве чувств папа схватил маму в охапку и принялся прыгать с ней по комнате!..

— Осторожнее! — кричала ему мама сквозь смех. — Не урони меня! Я очень ценная!..

— Ты не просто ценная, ты бесценная! — отвечал ей папа.

В общем, папа и дядя Паша создали фирму по устраиванию самых разных праздников. Опыт жизни у наурари очень им пригодился!.. К тому же и фантазия у наших пап — будь здоров!..

Первые заказы они нашли с некоторым трудом, но организовали такие великолепные праздники в нескольких компаниях, что после этого заказы сами посыпались на них. Пришлось набирать целый штат новых сотрудников.

Конечно, со всяких компаний за организацию праздников папы берут деньги, и очень даже не маленькие. И чем выше цена — тем больше у них заказов!.. Теперь получается, что заказать праздник в компании моего папы и дяди Паши считается очень престижным!..

Зато для детей в нашей школе, в нашем дворе, и в разных других местах, где водятся дети, наши папы устраивают праздники совершенно бесплатно. И с очень классными подарками и призами!..

Само собой, новогодний праздник в нашей школе тоже устроили мой папа с дядей Пашей.

И это было что-то необыкновенное!

Во-первых, Дед Мороз у нас на празднике был не один, а целых два! Папа и дядя Паша.

Во-вторых, Снегурочек тоже было две. Мама и тетя Света.

Причем, Деды Морозы были не просто Деды Морозы, а Деды Морозы-клоуны. Клоунята, точнее. Они все время шалили и озорничали, а Снегурочки их утихомиривали и воспитывали. И это было так потешно, что все участники праздника просто лежали от смеха!..

Важной частью праздника был карнавал. И мы с Женькой были наряжены не в какие-нибудь там костюмы пиратов или космонавтов, а в замечательные платья!.. Это были тоже Снегурочкины платья, только особенные, с амазонскими мотивами. Кроме того, мы с Женькой были в гриме. Мы были Снегурочки-мулатки!.. Без ложной скромности могу сказать, что мы в этих нарядах были самыми популярными на карнавале.

А после праздника, уже поздно вечером, когда мама и папа переодели меня в мою любимую длиннную ночную рубашку с оборками и принялись укладывать в постель, мне вдруг пришла в голову одна страшная мысль.

И я сказал с грустью:

— Вот и еще один новый год наступает. Я расту! И скоро ведь я перестану быть младенцем, да?.. Ты, мама, больше не будешь давать мне грудь, да?.. К тому же я ведь уже недолго буду оставаться у вас один! Я знаю!..

Папа и мама с улыбкой переглянулись, и мама горячо сказала:

— Нет, мой милый, нет!.. Каким бы взрослым ты не становился, ты всегда будешь для нас маленьким!..

— И мне всегда можно будет носить платьица?..

— Конечно!

— И ты будет давать мне грудь, хотя бы иногда?.. И гладить меня по попке?..

— Конечно! Всегда, когда тебе захочется!..

— И даже когда у тебя появится еще один маленький, совсем настоящий?..

— Даже тогда, малыш, даже тогда! Маминой любви и самой мамы хватит и для тебя, и для папы, и для всех новеньких маленьких!.. Для меня вы все — настоящие!..

— Уж в этом ты можешь не сомневаться! — добавил папа.

И папа с мамой вновь многозначительно переглянулись. А потом они наклонились и поцеловали меня в щечки. И я сразу успокоился.

Ведь папа и мама знают, что говорят!..