Авое, Тифлис [Григорий Вагаршакович Арутюнян] (fb2) читать постранично, страница - 2

Посвистывая, я продолжал наслаждаться своим приобретением. А Ноны все не было. Мне вскоре надоели эти виражи, да еще Робик пристал — дай поездить, дай поездить, и я уступил. И уже Робик стал кружиться на велосипеде. Неожиданно появилась Нона и, увидев Робика, радостно сбежала вниз, во двор, по длинной и скрипучей деревянной лестнице своего балкона. Не обратив на меня никакого внимания, она попросила у Робика велосипед. Он тут же усадил Нону и начал ее обучать, хоть и ездила она неплохо. Настроение упало. Я даже пожалел, что купил велосипед. То же самое было с биноклем. Зачитываясь книжками о путешествиях, морских странствиях, мне очень хотелось иметь бинокль. Не маленький, театральный — какой был у тети в шкафу, а большой, армейский. И вот, когда я лежал в больнице, где мне удалили гланды, мой дед выкопал в какой-то комиссионке старый полевой бинокль. Радости моей не было предела! Я представлял, как, по утрам, выйдя на балкон и, напевая песенку про капитана, гордо, через бинокль буду разглядывать наш дворик, соседей и, конечно, Нону. Смогу видеть ее очень близко — что она делает, как играет на скрипке. Но, когда Нона, увидев бинокль, поняла, зачем он мне, то обиделась и сказала, что неприлично подглядывать за другими. И я перестал. Одним словом ей больше нравился Робик. А меня она не замечала. Это мучило и угнетало меня еще много лет. Это была Первая Любовь… Любовь детская, искренняя, часто безответная. Как бы она не заканчивалась, всегда остается чистое, радостное, теплое и щемящее чувство.

Книги

— Я рано подружился с книгой. Вначале читал без разбору, что попадет под руку. Дома у нас книг, в общем, никто не читал, их было мало — только технические справочники, несколько томиков Пушкина, Драйзера и пара дореволюционных изданий об известных художниках мира, на маленькой этажерке моей тети — Зарик. Она была инженером. Чем занималась конкретно, я не знал. Знал, что работает научным сотрудником в институте, где ее все уважали за знания и человеческие качества. Младшая тетя — Теда, работала бухгалтером в детской больнице. Но и они дома не читали — во всяком случае, я этого не замечал. Дед с отцом были большими любителями газет и журналов.

С мамой и сестрой Аней.

Каждый день почтальон Абрам приносил нам кипу различных газет, журналов и вручал персонально деду, получая за это стаканчик хорошего вина. А дед начинал с удовольствием "колдовать" над ними. Особенным для него был день, когда Абрам приносил упакованную трубочкой, армянскую газету из родных краев деда "Воротан ". Дед был единственным подписчиком газеты "Воротан" в Тбилиси, а для редакции этой газеты, естественно, — очень уважаемым человеком. Она, редакция, регулярно присылала поздравительные открытки на его имя к Новому Году и к другим праздничным датам. У деда хранилось множество различных, старых газетных и журнальных вырезок. Он их периодически приводил в порядок, Пересказывая мне содержание особо, на его взгляд, интересных. Еще у него были две большие, старые книги о русско-японской войне с иллюстрациями, и я любил их рассматривать. А брал я книги у Робика — у них было много. Потом открыл для себя библиотеки. Как-то мы с Ноной пошли в библиотеку. По дороге я увлеченно рассказывал ей о деревне, где провел лето. Рассказывал об орешниках, птичьих гнездах, ежевичных зарослях, где чуть не наступил ногой на спящую змею — тут я преувеличил — я их, змей, просто там видел. В библиотеке произошла небольшая задержка с оформлением книг, и я сказал Ноне, чтоб она не ждала и пошла домой без меня. Но она ответила, что подождет, так как ей без меня скучно. Что со мной было! Ведь это значило, что Ноне со мной, вдруг, стало интересно! Она сама в этом призналась! Расскажи кому — ведь не поверят! И почему в жизни все наоборот ? слышат , что ненужно, а что хотелось бы — нет.

Тамада

Соседи нашего двора

В нашем дворике, как и самом городе, жили люди различной национальности — армяне, грузины, русские, евреи, поляки, айсоры. И все прекрасно ладили. Правда, почти не было дня, чтоб женская половина двора не устроила какую-либо "полемику".

Худ. Михаил Хубашвили. Тост.

Причем в ход пускалось все — и кто кого перекричит, и шумовые эффекты с кастрюлями и посудой, и метла, а порой и женские кулачки. Но это продолжалось недолго, и вскоре все забывалось до следующей ссоры. Мужчины вели себя более достойно. В женские дела не вмешивались, а свои разногласия решали мирно, вечером, за стаканом сухого вина, прямо во дворе. Или, иногда, видимо по особым соображениям, мужская половина двора собиралась в небольшом винном подвальчике-закусочной, куда можно было войти и с главного входа на улице, и прямо с нашего двора через "черным" ход. Но "черным" ходом мужчины двора почти не