Жена офицера [Самсон Агаджанян] (fb2) читать постранично, страница - 180

сказал мне, что не хочет жить и больше не притронется к еде, — она повернулась к сыну. — А теперь внимательно слушай, что я скажу. С сегодняшнего дня я буду накрывать стол на нас троих. Если кто-нибудь из вас не притронется к еде, я тоже не буду есть. Я буду есть только после вас. Вам больно, но ведь мне еще больнее. Я бы хотела, чтобы сердце мое превратилось в гранит, чтобы не плакать кровавыми слезами, но ничего не выходит, оно живое. Кто виноват, что случилось с вами? Ты, Алеша, не послушался меня, когда я умоляла тебя не ехать в Афганистан. Ты ответил, что выполняешь свой воинский долг и по-другому не можешь поступить. Я с этим смирилась, но почему ты, сынок, не послушался, когда я так же умоляла тебя не поступать в военное училище? Вы оба, неудержимо позабыв, что у вас есть жена и мать, летели к своей мечте. И что вы этим добились? Остались без мечты и без крыльев.

— Зря ты так, — тихо произнес Алексей. — Лично я не сожалею, что с мечтою шел по жизни. Перед Родиной я честно выполнял свой воинский долг…

— О Господи! О каком долге ты говоришь? Кому сейчас нужен твой долг? Открой глаза! Страну разграбили, растащили. Повсюду беспредел, а вы о чести, о долге! И если бы мне не досталось наследство, хотела бы я посмотреть, как вы, «защитники Отечества», прожили бы на свои пенсии. Тогда, может быть, по-другому заговорили о чести, о долге перед Родиной.

— А как насчет совести? — недовольно спросил Алексей.

Она грустно посмотрела на мужа.

— Никому, Алешенька, в наше время, твоя совесть уже не нужна. Это все в прошлом.

— Лично тебе она нужна?

— Нужна, но моим страданиям от этого не легче.

— Настя, ты не то говоришь. Я знаю тебя, ты не из тех, кто искал теплое местечко в жизни, ты всегда следовала за мной, и мы с тобой поровну делили нашу радость и горе, и мне больно, что так думаешь о нас…

Она грустно посмотрела на него.

— Прости, если я не так выразилась. Горжусь вами, что честно выполнили свой долг, но я больше не в силах все это вынести…

Она замолчала, в комнате было тихо. Немного погодя Настя обратилась к сыну:

— Решай, сынок, как нам дальше жить. Только знай, что я больше не в силах видеть, как ты на моих глазах умираешь.

Алексей посмотрел на сына.

— Что скажешь?

— Не знаю, — тихо отозвался гот.

По голосу сына Настя почувствовала, что он колеблется, и, чтобы не отпугнуть последнюю надежду, встала.

— Я сварю пельмени. Когда будут готовы, позову.

Она варила пельмени, а сама плакала и мучительно думала, придет сын или нет.

Когда Настя вышла, Алексей посмотрел на сына.

— Что будем делать?

Тот молчал.

— Дима, мать свои слова на ветер не бросает. Она просто не выдержит. Решайся.

— Папа, мне тяжело!

— Я знаю, что тяжело, но пожалей ее. Она этого заслуживает. Я никогда в жизни не видел такой кристально чистой души. Она для нас не только мать и жена, но что-то большее… Даже слов не могу подобрать, чтобы высказать это. Пошли, сынок. Ты даже не можешь представить, как она обрадуется. Она это заслужила.

Дима неподвижно смотрел в потолок.

Сварив пельмени и разложив их по тарелкам, Настя села за стол, прислушалась. Было тихо. Она хотела пойти к ним, но не было сил. Подошла к окну, распахнула створки, посмотрела на звездное небо. И, обращаясь к Всевышнему, тихо прошептала: «Господи! За какие грехи ты так жестоко меня наказал? В чем я провинилась перед тобой? Ответь!» Вселенная молчала.

Услышав шаги, резко повернулась, Дима, не поднимая голову, на четвереньках вошел на кухню. Настя подбежала к нему и вместе с мужем посадила за стол. Они ели молча. Алексей, увидев на глазах жены слезы, сжал ее руку. Для нее это был самый счастливый день. Вытирая слезы, улыбаясь, она посмотрела на них.

— Ребята, давайте по стопочке выпьем.

— Я согласен, — отозвался муж.

Она выбежала из кухни, вернулась с бутылкой коньяка. Разлила по рюмкам. Алексей видел, как дрожали ее руки.

— Алеша, скажи что-нибудь.

— Я хочу выпить за тебя. За твое мужество, терпение. За твою любовь к нам.

— Спасибо, — растроганно произнесла она и, прижав голову сына к себе, расцеловала его.

— А я, сынок, хочу выпить за тебя.

Они выпили и стали молча есть. Настя ела, а сама незаметно смотрела на сына. Тот нехотя отправил в рот пельмень и стал медленно жевать. Увидел на себе взгляд матери, посмотрел ей в глаза и, опустив голову, начал есть.

Утром, перед уходом на работу, Настя зашла к сыну. Перед этим, чуть приоткрыв дверь, просунув голову, спросила:

— Дима, можно к тебе?

— Да.

Она вошла, села на кровать.

— Пока тебе протезы не сделали, сегодня пойду в магазин, подберу коляску.

— Не надо.

— Почему? Тебе же будет хорошо. Я уже присмотрела. Коляска импортная. Тебе понравится.

— Мама, я никогда в инвалидную коляску не сяду!

По интонации голоса она поняла, что он действительно не хочет инвалидной коляски и решила с этим повременить.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему, но если передумаешь, скажешь.

Она ушла. Заложив