Бациллус террус [Борис Васильевич Зубков] (fb2) читать постранично, страница - 3

человек?

Ростислав Георгиевич старается лечить мое тело. Добрый доктор Айболит! Я думаю, не так-то легко было ему добиться визита светила микробиологии. Интересно — кто он? Знаю ли я его фамилию по журналам?

…Медсестрички засуетились. На больничном горизонте восходит «светило»… Вот оно приближается. Это мое «светило»! То самое, на которое я топал ногами и кричал: «Трус! Консерватор!». Благодарю вас, Ростислав Георгиевич, за приятный сюрприз. Какую, оказывается, роль играет в жизни положение человека — горизонтальное или вертикальное. Обезьяна стала человеком, когда приняла вертикальное положение. Я в горизонтальном положении — я повержен, я неправ, уличен в легкомыслии и невежестве. «Светило» возвышается вертикально — он торжествует, он прав и непогрешим. Что он говорит? Нет, не говорит. Произносит!

— Вы доставили нам массу хлопот. От меня потребовали, чтобы я решил, как поступить с вашим гаражом, извините, с лабораторией.

— Как поступить с моей лабораторией? В каком смысле?

— В единственно возможном. В смысле — уничтожить. Но как? Сжечь? Где гарантия, что бактерии не возродятся из пепла? Продезинфицировать? Сулема для этих террус — все равно, что глоток нарзана. Интересно, что бы вы предложили?

— Не знаю.

— Ну что ж. Благодарю вас, коллега.

Сколько яда в слове «коллега»! Но все-таки я спрашиваю:

— И вы придумали способ уничтожения лаборатории?

— Придумал. Гараж обнесли сплошной высокой стеной и вылили сверху пятьдесят самосвалов бетона. Теперь там бетонная глыба, из которой вашим террус не выбраться. Я предупреждал, что самодеятельная возня с неизученными микроорганизмами чревата последствиями, выходящими из-под контроля…

— Я уже не нуждаюсь в лекциях.

Как он банален! Скоро он уйдет?…

— Мы займемся бациллус террус. Сделаем все, что в наших силах. До свидания.

Он сделает все, что в его силах… Какая великолепная формулировка! Он сделает все, что в его силах. Ради кого? Ради недоучки, осмелившегося проникнуть в науку, которую он считает своей личной собственностью? Ради чего? Нет, он разумеется, добропорядочный человек. Разве у меня есть повод сомневаться в этом? Он сделает все, что в его силах. Вызовет к себе свободного лаборанта… Лаборант бывает свободным, когда он плохой лаборант. Попросит к себе свободного научного сотрудника. Свободным научный сотрудник бывает только в том случае, если его голова свободна от науки. Он поручит им «разобраться» с террус. Заместителю — у него есть заместитель — скажет «проследите». И успокоится. Он сделал все, что в его силах — вызвал, поручил, обязал проследить. Я могу спокойно лежать.

Сестричка, сестричка, подойди ко мне! Начинается приступ…

Почему за окнами пламя? Солнце заходит… Отблески желтой звезды светят сейчас не только Земле. Я уже не лежу, я лечу. Я мог бы подлететь сейчас к другой планете… Багровые языки за стеклами иллюминатора. Зловонные вихри обжигают стекла. Клочья ядовитых туманов ищут людей, укрывшихся за тонкой металлической обшивкой. Но все спокойны. Нас охраняют полчища бациллус террус. Они живут в обшивке нашего корабля. Раскаленные вихри слизывают миллиарды огнестойких крошек. И тут же им на смену рождаются миллиарды миллиардов новых. Они размножаются с чудовищной поспешностью. Потоки огня не в силах побороть размножение живых огнеупорных частиц.

Как далеко ты залетел! Вернись на землю. Лабораторию превратили в глыбу бетона. Надгробный камень на обломках мечты.

Сегодня Ростислав Георгиевич печален. Не находит слов ободрения. «Светило» взошло на нашем больничном небосклоне и скрылось. Не торопится. Десятые сутки делает все, что в его силах…

Я хотел бы подарить Ростиславу Георгиевичу чугунную собачку. Единственную в мире и теперь — увы! — неповторимую.

Фигура собачки стояла на столе в гараже. Старенькая статуэтка, одна лапка отломана. И эта лапка выросла заново! Я сам видел это!

Когда статуэтка рождалась из огненного расплава, ее пронизывали силовые линии земного магнитного поля, в ней возникали усилия, сцепившие частицы металла в одно целое. Застывший чугун сохранил следы этих сил. Теперь микробы строители двигались по следам. Они достраивали скульптуру, создавая исчезнувшее, восстанавливая потерянное…

Все прошлое человечества записано в металле. Коринфская бронза и монисты славян. Картины писали красками с примесью свинца и железа, надписи на мраморе вырубали металлическим клином, книги печатали металлическими литерами. Всюду куски металла, его следы, его оттиски, его пыль и пятна. Все это можно восстановить — изуродованные фанатиками статуи, стертые надписи, истлевшие рукописи, потускневшие картины. Малюткам-строителям предстоит большая жизнь… Ничего им не предстоит. Они замурованы в глыбе бетона.

Кончился очередной приступ. На меня смотрит Ростислав Георгиевич. Какие у него странные глаза. Какие у него воспаленные глаза…

— Не обращайте внимания! Просто давно не спал. Помните, с