2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
«Свотч». Отец идет в свою комнату и через минуту возвращается с изящной золотой «Омегой».
— Им двадцать один год, — сообщает он сыну. — Я завел их, когда ты родился — а погляди-ка … — он демонстрирует, как точно — секунда в секунду — идут часы.
Филип с благоговением застегивает совсем новый ремешок. Отец отступает на несколько шагов и оглядывает сына.
— Повернись, — просит он.
Филип поворачивается и мгновение стоит неподвижно — чуть слишком высокий и чуть слишком худой в этой первый раз надетой настоящей форме. Отец улыбается и тихонько, сам себе, говорит:
— Хорошо.
Решетка с лязгом открывается, и Филипина оборачивается. Она стоит у окна.
— На допрос! — охранник орет совершенно зря, потому что девушка и так уже идет к открытой массивной двери камеры.
В коридоре дежурят еще несколько вооруженных охранников. Тот, который пришел за Филипиной, звонко защелкивает на ее запястьях наручники.
Помещение, в котором следователь допрашивает Филипину, старое, как и все здание. Потертая мебель — и тут же современная техника. Включены магнитофоны. Перед следователем кипа документов, несколько мужчин в форме ходят туда-сюда по кабинету. Следователь спрашивает имя, фамилию, возраст, место рождения, адрес. Филипина отвечает бесстрастно, словно заполняя анкету. На вопрос о профессии реагирует так же механически: «Учительница». И только когда ее спрашивают, замужем ли она, отвечает не сразу:
— Не знаю.
Следователю, однако, нужно знать точно. Филипина задумывается.
— Мы как раз разводились… Это было почти десять лет назад… Муж умер как раз в это время, — говорит она.
— Суд вынес решение о разводе? — спрашивает следователь.
— Не успел.
— Тогда вы вдова, — разрешает ее сомнения следователь и говорит ведущему протокол: — Вдова.
Только теперь мы видим, что протокол пишет Филип. Он кивает и вписывает нужное слово.
— Вы обвиняетесь во взрыве бомбы в нежилом здании, который привел к гибели четырех человек, — зачитывает следователь по своим бумагам официальную формулировку.
Филипина кривит губы.
— Четырех? — переспрашивает она.
— Вследствие взрыва в здании оборвался лифт. В нем находились четыре человека. Отец с двумя дочерьми и неопознанная шестидесятилетняя женщина. Три человека погибли на месте, младшая девочка умерла ночью в больнице, — читает следователь по протоколу.
Филипина резко отворачивается к окну. Филип пишет и, машинально повернув голову, видит лицо девушки. На глаза Филипины наворачиваются слезы, они медленно текут по щекам. Филипина закрывает лицо и плачет уже в голос. Филип записал показания и смотрит на нее, такую беспомощную, как она всхлипывает, спрятав лицо в ладонях. Юноша встает, подходит к столу. Наливает в стакан воды и протягивает Филипине. Она, не глядя, хватает и жадно пьет.
— Вам нечем заняться? — жестко спрашивает следователь, и Филип возвращается за свой столик.
Филипина успокаивается и до нее вдруг доходит весь смысл услышанного.
— А еще в чем? — спрашивает она. — Еще меня в чем обвиняют?
— В принадлежности к террористической организации, в покушении на жизнь владельца фирмы, — сухо сообщает ей следователь.
Филипина прерывает его:
— А погибли только эти четыре человека? — откровенно спрашивает она.
— Да, четыре. В офисе, куда вы подложили бомбу, ничего не случилось. Владельца воздушный поток отбросил к стене — у него сломана рука. Секретарша вышла перед самым взрывом, — отвечает следователь.
Над столом склоняется один из расхаживавших по комнате мужчин.
— К какой организации ты принадлежишь?! — спрашивает он громко, почти переходя на крик. — От кого получила оборудование? Откуда взяла бомбу? Где прошла обучение? Кто конкретно — имя, фамилия, адрес, кличка — дает тебе задания? Кто?! — мужчина орет уже прямо в лицо Филипине.
Филипина отшатывается от его крика.
— Никто, — тихо отвечает она.
К столу наклоняется второй мужчина.
— Кто твой муж? — спрашивает он.
— Он умер.
— Кем он был?
— Студент, — отвечает Филипина.
— От чего он умер? — мужчина говорит тихо, но твердо.
Филипина молчит.
— От чего? — шепчет мужчина.
— Передозировка, — так же тихо отвечает Филипина.
— К какой партии он принадлежал? К левакам?
Филипина пожимает плечами — она не знает.
— У кого брал наркотики?
— У однокурсника, — устало отвечает Филипина.
— Фамилия?
— Вы же знаете, — говорит она. — Я вам два года звонила по его поводу.
Следователь заинтересовался этой информацией.
— Все телефонные разговоры записываются. Мы проверим, — обращается он к присутствующим.
Первый полицейский снова подходит к Филипине. На этот раз он не кричит:
— Что ты преподаешь?
Филипина отвечает с трудом, тихо:
— Математику.
— Где?
— В школе имени Аполлинера.
Филип снова поднимает глаза от своего протокола. Рассматривает Филипину.
— В каком классе? —
Последние комментарии
17 часов 27 минут назад
17 часов 45 минут назад
17 часов 54 минут назад
17 часов 55 минут назад
17 часов 58 минут назад
18 часов 16 минут назад