Экватор [Мигел Соуза Тавареш] (fb2) читать постранично, страница - 3

Островной Навигационной Компании, владевшей тремя морскими судами водоизмещением около двенадцати тонн каждое, которые перевозили грузы и пассажиров между Мадейрой и Канарами, а также Азорскими островами и Островами Зеленого Мыса. Здание компании располагалось в конце улицы Алекрим, ее три с половиной десятка служащих были рассыпаны по четырем этажам строения эпохи маркиза де Помбала^[2]. Собственный же кабинет нового совладельца представлял собой просторный зал, огромные окна которого выходят на реку Тежу. Он часто и внимательно смотрел на нее, словно служитель берегового маяка — изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Поначалу Луиш-Бернарду искренне верил, что управлял из своей конторы атлантической армадой, а то и судьбами мира: по мере того, как его суда слали в контору телексы и радиосообщения, он помечал их местонахождение маленькими флажками, которые втыкал в огромную карту, висевшую на дальней стене зала, изображавшую все западное побережье Европы и Африки. Некоторое время спустя то, где находились в каждый конкретный день «Каталина», «Катарина» и «Катавенту», перестало его волновать. Он оставил свои кропотливые манипуляции с картой и флажками, хотя по-прежнему, с постоянством, достойным глубоко убежденного человека, продолжал появляться на церемониях проводов и встречи судов Компании на причале Роша Конде де-Обидуш. Лишь однажды, то ли из любопытства, то ли по долгу службы, ему пришлось оказаться на борту одного из своих кораблей. То был поход в порт Минделу на острове Сан-Висенте и обратно. В пути их застиг шторм, и путешествие оказалось далеко не комфортным. В конце пути перед ним предстал кусок опустошенной, абсолютно голой земли, где европейцу, его современнику, не на чем было остановить хоть мало-мальски заинтересованный взгляд. Ему объяснили, что это еще не совсем Африка, что это, скорее, обломок луны, случайно упавший в океан. Однако его прежнее желание отправиться дальше, навстречу этой самой Африке, о которой ему так много и страстно рассказывали, стало иссякать.

Так и пребывал он, казалось, уже целую вечность то в конторе на улице Алекрим, то у себя дома, в районе Сантуш, вместе с гувернанткой, унаследованной им от родителей, не устававшей повторять, что «юноше нужно жениться», а также с помощницей по кухне, девицей из провинции Бейра-Байша, страшной, как дикобраз. Обедать Луиш-Бернарду обычно ходил в свой любимый клуб в лиссабонском районе Шиаду, ужинал, как правило, в «Браганса» или «Гремиу», однако иногда он также любил остаться дома, в умиротворяющей тишине и одиночестве. Не забывал он и о дружеских посиделках за картами, об официальных визитах в семейные дома, посещал время от времени театральные постановки в Сан-Карлуше, а также клубные праздники в Turf или Jockey. В обществе Луиш-Бернарду слыл общительным, остроумным, интеллигентным и добропорядочным консерватором.

Он проявлял страстный интерес к мировым событиям и, поддерживая его, выписывал пару журналов, один на английском, другой на французском — языках, которыми он свободно владел, что в Лиссабоне тогда было явлением довольно редким. Интересовал его и так называемый колониальный вопрос. Прочтя все материалы по Берлинской конференции, когда проблема заморских территорий стала предметом страстных публичных дискуссий, особенно на фоне английского Ультиматума^[3], он опубликовал пару статеек в Mundo, которые потом широко цитировались и обсуждались. Читатели особо оценили подмеченный автором контраст между холодностью и уравновешенностью, которыми отличались господствовавшие в свете патриотические и антимонархические призывы, и явной снисходительностью стороннего наблюдателя, проявленной тогда королем Доном Карлушем.

Луиш-Бернарду выступал за современный колониализм, основанный на товарных отношениях и на эффективной эксплуатации африканских ресурсов. Все это Португалия должна гарантировать высоко профессиональной деятельностью своих компаний и предприятий, видящих в том, что они делают, свое призвание и глубоко осознающих цивилизаторский характер своей миссии. В противовес такому подходу, автор горячо осуждал «намерения тех, кто, не представляя из себя ничего здесь, там становился маленьким местным царьком, перестав быть европейцем на службе у своей родины, олицетворяющим цивилизацию и прогресс».

Его статьи становились предметом горячих обсуждений между «европеистами» и «африканистами», и слава, обрушившаяся на него тогда, убедила его пойти дальше и опубликовать работу, в которой была объединена статистика, относящаяся к последним десяти годам торговоимпортных сделок с африканскими колониями. Эти данные подтверждали вывод автора о том, что такой вид коммерции является для Европы примитивным, равно как и недостаточным для того, чтобы удовлетворить потребности страны: вместо рациональной эксплуатации колоний мы уже давно наблюдаем бездумное