Сапоги императора [Михаил Иванович Суетнов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (44) »
* * *
В этот, первый, день уроков было мало и нас еще до полудня отпустили. Я торопился сказать родителям и похвалиться соседям, что меня приняли в школу. Бежал я Митряевым переулком и вдруг спохватился: — Ой, а сумку-то в школе забыл! И вернулся. Проскользнул в свой класс. Сумка лежала в парте. Тут я невольно взглянул на сапоги императора. Солнце в окна уже не светило, и потому, наверно, сапоги несколько потускнели. Мне даже почудилось, что они не из кожи, а из тонкой черной жести. Я ткнул указательными пальцами обеих рук в носки сапог и... прорвал их: — Нет, они не кожаные, не железные, а бумажные! Озадаченный этим открытием, я стоял и ждал: вдруг из дырок покажутся пальцы, но не дождался. Достал из сумки две морковки и вставил их в те дырки. Морковки походили на голые пальцы с черными ногтями. Я засмеялся, но глянул на икону и испугался. Христос смотрел на меня сурово, в упор и, казалось, собирался позвать директора школы. Я спохватился: — Ой, да меня за царские сапоги из школы выгонят! Чтобы моих шагов никто не услышал, я вывалился через открытое окно на улицу и убежал.
Родители меня ждали и, только я шагнул через порог избы, в один голос спросили: — Приняли тебя или нет? Я гордо ответил: — При-ня-ли! Мать закрестилась часто-часто: — Спасибо тебе, святой пророк Наум, что наставил младенца на ум! Отец насмешливо, по-дьяконовски, пропел:
Спасибо пророку Науму И Наумову ку-му-у-у!
Окинув отца гневным взглядом, мать закричала: — Дьяволы тебя в аду за язык на железном крюке повесят!.. На, качай зыбку, мне некогда! Сказала так, обиженно поджала губы и вышла из избы. Тут я рассказал отцу о сапогах императора, о двух дырках и двух морковках в них. Думал, что родитель со мной посмеется, но он как туча нахмурился: — Если об этом озорстве дознаются полицейские, то тебя в кровь иссекут нагайками, да и меня в тюрьму запрут! Я вспомнил, как совсем недавно верховые полицейские, посвистывая нагайками, гнали по нашей улице закованных в цепи мужиков. Они были измучены и просили: — Дайте хоть минуту отдыха! — Водицы бы испить... Конвоиры сильнее крутили нагайками: — Шагайте, в тюрьме напьетесь и отдохнете! Теперь я очень испугался: неужто и моего отца могут заковать в кандалы? А он покачивал зыбку, в которой гугукала моя сестричка Наташка, и молчал. Это молчание было таким тяжелым, что уж лучше бы отец меня высек! Но еще страшнее стало, когда прибежала к нам школьная уборщица. — Иван Ильич, директор школы зовет тебя к себе! И скорее... Отец даже заикнулся: — 3-з-з-а-чем! — Мое дело сказать, а уж зачем да почему, мне знать ни к чему! Наказывал, чтобы ты всякий струмент захватил... — Ладно, приду! Заткнув за пояс топор, отец взял еще инструментальный ящик и мне шепнул: — Покачивай зыбку! О царском портрете матери ни гугу! Понял? Если скажешь — горя хватишь. Она заплачет, заноет, полсела взбулгачит и твою тайну выдаст... Ну а если меня полицейские схватят, тогда уж сам за хозяйство берись! Отец ушел, а я себе места не находил: все ждал и ждал родителя. Маялся и думал, что, если отца схватят, то мне трудно придется! Надо мать и сестренку кормить, да и дел в хозяйстве пропасть. У телеги правое переднее колесо расшаталось: придется шину перетягивать, а может, и втулку менять. И тут не миновать идти к кузнецу, а чем за ремонт платить? Наступил вечер. Он потянулся медленно, как вечность. Наташка спала, мать пряла льняную куделю и была спокойной. Потом стала тревожиться: — Куда же отец-то сгинул? Неужто к кому из родичей ушел? Может, к сестре — Фешке Жильцовой? А зачем? Надоели тутошние вечорки-беседушки с шабрами? Ох, только бы с каким винопивцем не схлестнулся: напьется, задурит и еще в долги влезет! Я как мог, так и успокаивал мать: — Ты не бойся! Тятька же не маленький — не пропадет! Какие-нибудь дела его закрутили-завертели... Только я так молвил, как дверь распахнулась, отец широко шагнул через порог и чтобы не разбудить Наташку, полушепотом пропел:
Загуляли голыши, А богаты не дыши!
Мать шумнула: — Смолкни, певун, дочку разбудишь! Отец положил под лавку топор, туда же вдвинул инструментальный ящик. Мать съязвила: — Что-то шибко развеселился? Может, нашел клад и стал богат? — Двугривенный на соль заработал. В школе парты чинил. А сколько денег пропил? Нынче даром-то поят только попа, дьякона, старосту и урядника... — А мне Коронат Лександрыч чайный стакан поднес... После ужина мы улеглись спать и отец стал мне в ухо шептать: —
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (44) »
Последние комментарии
49 минут 9 секунд назад
1 час 6 минут назад
1 час 31 минут назад
2 часов 3 минут назад
3 часов 10 минут назад
4 часов 50 минут назад