2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
— Знаешь, за двадцать лет работы в МУРе не помню ни одного случая, чтобы место происшествия осталось нетронутым.
Действительно, след, хоть и не очень явственный, еле проступавший под тонким слоем истоптанного снега, был. Он принадлежал автомашине-полуторке. Было обнаружено, что машина через дощатый пастил на рельсах заводской железнодорожной ветки, проходящей под окнами склада, подавалась задним ходом. Левым колесом был поврежден штакетник узкого, чахлого газончика, тянувшегося между рельсами и стеной склада.
При дальнейшем осмотре было обнаружено и еще кое-что: окно в прихожей комнате склада кем-то открывалось. Оно было заперто на один шпингалет. На подоконнике — ни пылинки. На соседнем же — тонкий слой лежал нетронутым. Бугрова утверждала, что вытирала окна одновременно неделю назад.
Стало более или менее ясно, как все произошло. Кто-то, въехав на территорию фабрики, открыл склад, погрузил кожи через окно в машину и, вновь заперев замки, уехал…
Допрос Бугровой, работников охраны, беседа с руководителями цеха, фабрики заняли у сотрудников опергруппы весь вечер.
Заместитель директора фабрики Кружак, крепкий, моложавый мужчина, то и дело старательно закрывающий большую залысину рыжевато-седой прядью волос с затылка, представился Дедковскому как уполномоченный руководства фабрики по всем могущим возникнуть вопросам.
— Какая-то очень опытная группа действует, — заявил он. — Это уже второй случай. В прошлом году была аналогичная ситуация. Ваши коллеги оказались не на высоте, и пятьсот пар нашей первосортной обуви вместо Баку и Еревана — пунктов назначения — отбыли неизвестно куда. Да, действуют, видимо, умелые руки.
Дедковский согласно кивнул:
— И кто-то им помогает. Как думаете, Федор Исаич, кто это может делать на фабрике?
Кружак поднял глаза к потолку.
— Кто? В самом деле, кто? Ключи кладовщики уносят с собой. Они лица материально ответственные.
Стежков прервал его:
— Говорят, что сегодня ночью на фабрику приходила какая-то машина.
— Да? Не слышал об этом.
— Не знает об этом и охрана. Как вы это объясните?
Кружак пожал плечами:
— Ну, если бы я знал все это, то зачем, собственно, уголовный розыск?
Предварительная беседа с Бугровой и у Дедковского и у Стежкова оставила тягостное чувство. Женщина была подавлена всем случившимся. Ее била нервная дрожь, спазмы схватывали горло, заплаканные, покрасневшие от слез глаза глядели удивленно, испуганно, с непроходящим отчаянием. Она поминутно повторяла одно и то же:
— Как же теперь? Засудят ведь, засудят. Ведь я своими руками все закрыла, запломбировала…
Ее отпустили домой, предупредив, чтобы никуда не выезжала из Москвы.
— Куда же мне отлучаться-то? Дочка у меня, Настенька.
Дедковскому позвонил Кружак:
— Вы даете возможность Бугровой замести следы.
— А вы что, Федор Исаич, имеете доказательства ее вины?
— По-моему, это ясно как дважды два.
— Вам ясно, а нам нет.
— Дело ваше. Только боюсь, как бы не получилось так же, как и в прошлом году…
Сторож проходной № 2 и хозяйственного въезда фабрики, тучный, но подвижный, краснолицый старик Шамшин, тоже был предельно удручен.
— Удивительная история. Просто даже, я бы сказал, таинственная. Через мой пост даже муха не пролетела. За это я отвечаю. И потом собаки же у нас. Если я, допустим, обмишурился, они-то оповестили бы о гостях. Очень даже история удивительная, просто фантастическая.
На старика так подействовало происшествие, что он говорил с трудом, лицо горело.
Дедковский спросил:
— Вы что, плохо себя чувствуете? Может, вызвать врача?
— Да нет, ничего. Обойдется.
Дедковский все же позвонил в заводскую поликлинику. Пришедшая вскоре врач осмотрела Шамшина, сделала укол и посоветовала:
— Лечь ему надо. И немедленно.
В это время Стежков положил перед Дедковским записку: у Бугровых в сарае обнаружена пачка коричневых кож. Десять штук.
Прочтя записку, майор с досадой упрекнул себя: «Тоже мне криминалист. Кружак-то был прав, предупреждая». И уже с большей настороженностью посмотрел на Шамшина.
— Ладно, сейчас поедем к вам. Будем делать обыск, А потом дадим вам отдохнуть.
— Пожалуйста, пожалуйста. Посмотрите, все посмотрите. Я понимаю… Но, видит бог, нет у меня на душе греха.
Однако под разным хламом в узком проеме между гаражом, где стояла машина сына, и забором, отделяющим гараж от полосы отчуждения железной дороги, был обнаружен сверток кож.
Когда их положили перед сторожем, тот попятился, как от наваждения, замахал руками.
— Нет, нет, не может этого быть…
Старику сделалось плохо, и его под руки ввели в дом, положили на диван. Невестка дала какие-то капли. Как только ему стало чуть легче, Шамшин попросил позвать майора.
— Товарищ следователь, клянусь вам, не брал я кож. Не знаю, как они к нам попали.
Вскоре старику опять стало хуже. Дедковский и Стежков не решились в таком состоянии везти его на Петровку
Последние комментарии
48 минут 51 секунд назад
1 день 10 минут назад
1 день 28 минут назад
1 день 37 минут назад
1 день 38 минут назад
1 день 41 минут назад