Обмен услугами [Джек Ричи] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Джек Ритчи Обмен услугами
— Я законопослушный гражданин и исправно плачу налоги, — заявил я высокомерно. — И когда наконец завершится ваше разрушительное вторжение в мое владение, я требую, чтобы все было приведено в прежний вид. — Полноте, не стоит беспокоиться об этом, мистер Уоррен, — ответил сержант уголовной полиции Литтлер. — Муниципальные службы наведут здесь идеальный порядок. Он улыбнулся. — В любом случае, найдем мы что-нибудь или нет. Он намекал, естественно, на тело моей жены. До сего времени они его не нашли. — Вам предстоит немало работы, сержант. Ваши люди практически перелопатили мой сад. Лужайка походит на вспаханное поле. Вы, очевидно, намереваетесь разобрать дом по кирпичику: в данный момент я вижу, как полицейские спускаются в подвал с отбойным молотком. Мы сидели на кухне, и Литтлер пил свой кофе маленькими глоточками. Он все еще лучился уверенностью. — Полная площадь Соединенных Штатов равна 9 518 376 квадратным километрам, включая водную поверхность. Литтлер, несомненно, выучил эту цифру наизусть именно для таких ситуаций. — А Гавайи и Аляска тоже включены? — спросил я леденцовым голосом. Он не позволил выбить себя из седла. — Думаю, мы можем их опустить. Итак, я повторяю, полная площадь поверхности Соединенных Штатов равняется 9 518 376 квадратным километрам. Сюда входят горы и равнины, города и сельские местности, пустыни и озера. И тем не менее, когда кто-нибудь убивает жену, то непременно закапывает ее в собственном саду. Конечно, это самое надежное место, подумал я. Если закопать жену в лесу, то наверняка, на нее наткнется какой-нибудь бездельник скаут, разыскивающий по кустам свои стрелы. Литтлер снова улыбнулся. — Каковы размеры вашего участка? — Двадцать на пятьдесят метров. Вы отдаете себе отчет, что я потратил годы работы, прежде чем земля в моем саду стала плодородной? Ваши люди перерыли всю почву, и повсюду теперь выпирают пятна глины. Прошло уже два часа, а Литтлер продолжал выглядеть таким же уверенным в своей победе, как и вначале. — Я сильно боюсь, мистер Уоррен, что вскоре у вас появятся другие неотложные заботы, помимо возделывания вашего сада. Через окно кухни я видел оборотную сторону участка. Под наблюдением полиции восемь или десять муниципальных служащих тщательно перекапывали землю параллельными траншеями. Литтлер наблюдал за ними. — Мы очень педантичны. Мы проведем анализ сажи в каминной трубе, мы просеем золу в вашей печи. — Моя печь работает на солярке. Я снова налил кофе. — Я не убивал жену. Я действительно не знаю, где она находится. Литтлер взял сахар. — Как вы объясняете ее отсутствие? — Я ничего не объясняю. Эмилия собрала ночью свой чемодан и покинула меня. Вы, наверное, заметили, что некоторые ее вещи отсутствуют. — Откуда мне знать, что именно принадлежало ей? Литтлер бросил взгляд на фотографию моей жены, которую я ему дал. — Не хочу вас обидеть, но почему вы на ней женились? — По любви, разумеется. Нелепость подобного утверждения была столь очевидна, что даже сержант не смог этому поверить. — Ваша жена была застрахована на десять тысяч долларов, не так ли? И наследуете ей вы? — Да. Страховка, конечно же, сыграла не последнюю роль в ее ликвидации, но это не было главным мотивом. Я избавился от Эмилии по той простой причине, что больше уже не мог ее выносить. Я не хочу сказать, что женясь на ней, находился под воздействием неистовой страсти. Это не в моей натуре. Думаю, если я решился испить радостей супружеской жизни, то скорее из-за того, что не смог устоять перед чувством панургической вины, рано или поздно порождаемой затянувшимся холостячеством. Эмилия и я были служащими Маршалл Пэйпер Продактс Компани, я главным бухгалтером, она прилежной машинисткой, бедной и без особых перспектив на замужество. Она была незаметной, молчаливой и замкнутой. Желанием принарядиться не отличалась, ее разговоры никогда не поднимались выше замечаний о погоде, а умственная гимнастика ограничивалась неежедневным разгадыванием кроссвордов. Короче, она была идеальной супругой для человека, считающего брак скорее полюбовной сделкой, чем романтическим приключением. Но удивительно как, утвердившись в браке, незаметная, молчаливая и замкнутая женщина может превратиться в решительную мегеру. Она могла бы, по крайней мере, испытывать ко мне чувство определенной признательности. — Как вы ладили друг с другом? Как комоды. Но я сказал: — У нас были свои маленькие разногласия, но разве это не общий удел? Однако сержант, похоже, располагал более подробной информацией. — По словам ваших соседей, вы ссорились не переставая. Под соседями он, надо полагать, разумел Фреда и Вильму Триберов. Поскольку мой участок угловой, их дом единственный был мне соседним. Сомнительно, чтобы Эмилию можно было услышать в следующем владении, у Моррисонов. Хотя исключить нельзя. Набирая вес, она набирала и голос. — Триберы слышали, как вы бранились с женой каждый вечер. — Только когда сами переставали скандалить. И неправда, что они слышали нас обоих. Я никогда не повышаю голос. — Последний раз вашу жену видели живой в пятницу вечером, когда она возвращалась домой. Да, она вернулась из магазина самообслуживания с замороженными блюдами и мороженым. Это почти единственная ее уступка кулинарному искусству. Завтрак я готовил себе сам, ланч устраивал в кафетерии Клуба, а вечером был выбор — приготовить обед самостоятельно или провести сорок минут в переполненном ресторане. — Это последний раз, когда ее видели другие, — сказал я. — Я же видел ее в последний раз, когда мы легли спать. Проснувшись утром, я обнаружил, что она собрала свой чемодан и ушла. В подвале отбойный молоток принялся взламывать бетонный пол. Происходило это с таким грохотом, что я был вынужден закрыть заднюю дверь. — И кто же видел Эмилию в последний раз, я имею в виду, помимо меня? — Мистер и миссис Триберы. Существовало определенное сходство между Вильмой Трибер и Эмилией. Обе стали сильными женщинами, амазонками по духу и карлицами по уму. Фред Трибер был маленького роста, с вечно слезящимися глазами, то ли от рождения, то ли от своего брака. Но он прилично играл в шахматы и выказывал восхищение той твердостью характера, которой обладал я и которая у него отсутствовала. — В полночь пятницы Фред слышал нечеловеческий крик из вашего дома. — Нечеловеческий? — Это его собственное определение. — Фред Трибер лгун, — заявил я категорически. — А его жена, надо полагать, тоже слышала? — Нет, у нее очень крепкий сон. — А этот, так называемый, нечеловеческий крик разбудил Моррисонов? — Нет, они так и спали. К тому же, их дом далеко от вашего. Дом Триберов всего лишь в пяти метрах. Литтлер набил трубку табаком. — Фред Трибер хотел было разбудить жену, но потом передумал. У нее, похоже, плохой характер. Однако заснуть уже не смог. И около двух ночи услышал шум в вашем саду. Он подошел к окну и увидел, как вы в лунном свете копаете яму. На этот раз он решился разбудить жену. И они наблюдали за вами уже вдвоем. — Грязные шпионы. Значит, вам это известно с их точки зрения? — Да. Зачем вы взяли такой большой ящик? — Какой сумел найти. Но по размерам ему все же далеко до гроба. — Миссис Трибер размышляла об этом весь субботний день, и когда вы сказали ей, что ваша жена в отъезде и будет отсутствовать довольно долго, она в конце концов решила, что вы… мм… придали телу жены более компактную форму и зарыли в саду. Я налил себе еще чашечку кофе. — Прекрасно, и что же вы раскопали? Литтлер не сразу преодолел смущение. — Дохлую кошку. Я кивнул головой. — Таким образом, я обвиняюсь в погребении кошки? Он улыбнулся. — Вы очень скрытны, мистер Уоррен. Поначалу вы утверждали, что вообще ничего и никогда не закапывали. — Я думал, это не по вашей части. — А когда мы обнаружили кошку, вы заявили, что она умерла естественной смертью. — Мне так показалось. — Кошка принадлежала вашей жене, кто-то размозжил ей череп. Это трудно не заметить. — Я не имею привычки осматривать кошачьи трупы. Он медленно выпустил облако табачного дыма. — По моей версии, убив жену, вы убили и ее кошку. Возможно, потому что ее присутствие напоминало вам о ней. Или же кошка видела, как вы избавляетесь от тела жены, и вы боялись, как бы она нас не привела… — Полноте, сержант, — сказал я. Его лицо покрылось краской. — Но такие случаи известны, животные рыли землю в том месте, где закопан хозяин, или хозяйка. Главным образом, собаки, я знаю. Но почему бы и не кошки? И я об этом подумал в свое время. Почему бы и не кошки? Литтлер прислушался к отбойному молотку. — Когда нам сообщают, что кто-то исчез, первым делом мы распространяем описание примет через Бюро пропавших. Потом ждем. Почти всегда, спустя неделю-другую, исчезнувший возвращается домой. В основном, когда кончаются деньги. — Тогда какого дьявола вам бы не действовать так же и в этом случае? Я убежден, что Эмилия вернется через несколько дней. Я знаю, у нее не более сотни долларов, а заработать себе на жизнь, боюсь, у нее не получится. Он слегка обнажил зубы. — Поскольку в данном случае мы имеем исчезнувшую супругу, человека, слышавшего крик, и двух свидетелей загадочных похорон в саду при лунном свете, перед нами все признаки преступления. И мы не можем позволить себе ждать. Как, впрочем, и я. В конце концов, тело Эмилии не будет сохраняться вечно. По этой причине я и убил кошку, а затем постарался, чтобы меня видели закапывающим ящик. Но я сказал кисло-сладким голосом: — И вы решительно хватаетесь за лопаты и кирки и устраиваете погром во владении добропорядочного обывателя? Предупреждаю, я подам на вас в суд, если хоть одна ветка, камень, кирпич или ком земли не будут возвращены точно на свое место. Литтлер ничуть не смешался. — А кроме того, на ковре вашей гостиной пятно крови. — Это моя собственная кровь, я вам уже говорил. Я случайно разбил стакан и поранил руку. Я снова показал ему порез, уже начинающий затягиваться. Это не произвело на него никакого впечатления. — Алиби для объяснения пятна, — сказал он. — Вы это сделали специально. Конечно, специально. Но это пятно на ковре понадобилось мне на случай, если обстоятельств будет недостаточно, чтобы направить полицию по тому следу, по которому я хотел ее пустить. Я заметил Фреда Трибера, облокотившегося о разделительный забор и наблюдавшего, как люди Литтлера предаются разорению моего сада. Я поднялся. — Пойду поговорю с тем типом. Литтлер последовал за мной. Между грудами камней и кучами земли я пробрался к забору. — И это называется быть хорошим соседом? Фред сглотнул слюну. — Поверь, Альберт, я не хотел причинять тебе неприятности. Я не считаю, что ты действительно мог это сделать, но ты же знаешь Вильму и ее воображение. Я метнул в него разъяренный взгляд. — Больше ни одной партии в шахматы. Я повернулся к Литтлеру. — Что позволяет вам быть столь уверенным, что именно здесь я избавился от тела жены? — Ваша машина. В пятницу в пять тридцать пополудни вы заехали на станцию техобслуживания на Муррей Стрит. Вы попросили сменить масло в двигателе. Служащий приклеил на торец дверцы обычную этикетку, указывающую дату исполнения работы и показания спидометра. С того времени ваша машина прошла один километр триста метров. Это как раз расстояние от станции до вашего жилища. Он улыбнулся. — Другими словами, вы поехали прямо домой. В субботу вы не работаете, сегодня воскресенье. С пятницы ваш автомобиль не двигался. Я очень надеялся, что полиция заметит эту этикетку. В противном случае пришлось бы тем или иным способом привлекать к ней внимание. Я холодно поджал губы. — А вы не рассматривали такой вариант, что я просто отнес ее на ближайший пустырь и закопал там? Литтлер снисходительно усмехнулся. — Ближайший пустырь находится в сорока кварталах отсюда. Трудно представить, чтобы вам удалось незаметно пронести ее тело по улицам даже ночью. Трибер отвел глаза от группы людей, суетящихся на моем цветнике. — Слушай, Альберт, твои далии все равно выкопаны, может, обменяешь несколько своих Гордон Пинк на мои Эмбер Голиаф? Я повернулся и большими шагами направился к дому. Минул полдень, и мало-помалу, по мере того как Литтлер принимал доклады своих людей, его лицо теряло уверенность. День заканчивался, в половине седьмого в подвале затих отбойный молоток. В кухню вошел некий сержант Шилтон. Он выглядел уставшим, голодным и разочарованным, его брюки были заляпаны глиной. — Внизу ничего нет. Совершенно ничего. Литтлер сжал зубы на мундштуке своей трубки. — Вы уверены? Вы везде искали? — Даю голову на отсечение, — сказал Шилтон. — Если бы тело было в доме, мы бы непременно его нашли. Люди снаружи тоже закончили. Литтлер одарил меня злобным взглядом. — Я знаю, что вы убили вашу жену, я это чувствую. Человек нормального умственного развития, вынужденный прибегать к инстинкту, всегда вызывает жалость. Но в данном случае он не ошибался. — Я, пожалуй, приготовлю себе печень с маленькими луковичками. Несколько лет уже не ел ее, — сказал я весело. В заднюю дверь кухни вошел полицейский. — Сержант, я только что говорил с тем типом, Трибером, который живет по соседству. — И что? — спросил Литтлер с нетерпением. — Он рассказал, что у мистера Уоррена есть загородный дом где-то у озера в округе Байрон. Я выронил пакет с печенью, который вытаскивал из холодильника. Чертов идиот Трибер с его болтливостью! Глаза Литтлера расширились. Его настроение мигом переменилось, и он ухмыльнулся. — Ага! Они всегда закапывают их в своих владениях. Вероятно, я побледнел. — Вы не тронете ни пяди той земли. Я потратил две тысячи долларов на мелиорацию, и у меня нет никакого желания увидеть ее разоренной вашими вандалами. Литтлер засмеялся. — Шилтон, разыщите мне прожекторы и скажите людям собирать инструмент. Он повернулся ко мне. — А теперь не поведаете ли нам, где находится ваше укромное жилище? — Я категорически отказываюсь говорить. Вы прекрасно знаете, что ни в каком случае я не мог туда добраться. Счетчик моей машины показывает, что она не покидала гаража с пятницы. Он отмел это соображение. — Вы могли подделать показания. Ну, так где же этот загородный дом? Я скрестил руки на груди. — Я отказываюсь отвечать. Литтлер улыбнулся. — Нет смысла тянуть время. Если вы, конечно же, не намереваетесь пробраться туда, откопать ее и перепрятать в другое место. — Ничего подобного я и не держу в мыслях. Тем не менее, я собираюсь прибегнуть к моим конституционным правам на молчание. Литтлер воспользовался моим телефоном, чтобы спешно соотнестись с графством Байрон, и получасом спустя уже располагал точным адресом моего загородного дома. — Теперь послушайте меня, — сказал я, когда он дал отдых телефонной трубке. — Не надейтесь, что вам удастся привести то место в такое же состояние, как этот дом. Я немедленно звоню мэру и прошу, чтобы вас отозвали. Литтлер пребывал в превосходном расположении духа и разве что не потирал руки. — Шилтон, пошлите завтра сюда бригаду, чтобы привести все в порядок. Я проводил Литтлера до двери. — Каждый цветок, каждую травинку, иначе я вызову своего адвоката. В этот вечер я съел печенку с маленькими луковичками без особого аппетита. Около полдвенадцатого я услышал стук в заднюю дверь и пошел открывать. Вид у Фреда Трибера был виноватым. — Мне очень жаль. — Какой черт дернул тебя сказать о загородном доме? — В разговоре вырвалось. Я не сдержал злости. — Они все разворотят. А я там такой газон вырастил. Я мог бы дать полный ход гневу, но все же взял себя в руки. — Твоя жена спит? Фред кивнул головой. — Раньше завтрашнего утра не проснется. Как обычно. Я взял пальто и шляпу, и мы направились к подвалу Фреда. Тело Эмилии хранилось в прохладном закутке, завернутое в брезент. Лучшего места для временного тайника не найти. Вильма спускалась туда только в дни стирки. Фред помог мне донести Эмилию до моего дома, и мы спустили ее в подвал, который больше походил теперь на полигон после танкового сражения. Мы бросили Эмилию в самую глубокую яму и навалили сверху добрых полметра земли и мусора. Для моего замысла этого было достаточно. Фред выглядел несколько обеспокоенным. — Ты уверен, что они ее не обнаружат? — Абсолютно. Самое надежное место то, которое уже осмотрели. Завтра вернется бригада. Они завалят ямы и восстановят бетонное покрытие. Мы поднялись в кухню. — А мне в самом деле необходимо ждать целый год? — жалобно спросил Фред. — Конечно. Не стоит играть с подозрениями. Через двенадцать месяцев ты можешь спокойно убить свою жену, и я буду держать ее в моем подвале, пока они не кончат перерывать твой дом. Фред вздохнул. — Мне еще долго придется терпеть Вильму. Но мы бросали монету, все честно, ты выиграл. Он кашлянул. — Ты говорил не всерьез, Альберт? — Не всерьез о чем? — Что никогда больше не будешь играть со мной в шахматы. При мысли о том, чем занимается сейчас полиция в моем загородном доме, мне очень хотелось ответить, что это правда. Но у него был такой жалобный и раскаивающийся вид, что я вздохнул и сказал: — Я пошутил. Лицо Фреда расплылось в улыбке. — Я иду за доской.Перевод с английского: Иван Логинов
Последние комментарии
2 дней 4 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 12 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 14 часов назад