2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
дождь — мелкий, бесконечный, заполняющий мир сыростью. Ветер хлестал по палатке, буйно раскачивал подвешенную на проводах электрическую лампу. Тени в ее мечущемся свете то вытягивались до громадных размеров, наползая на стены палатки, то съеживались, исчезали.
Они стояли лицом к лицу — широкоплечий, массивный, спрятавший руки в карманы меховой куртки Лосиков и одетый в шахтерскую спецовку Флеровский.
— Я не желаю рисковать головой из-за ваших сомнительных идей, — быстро, словно боясь, что его остановят, твердил Лосиков. — Крепь в выработках едва держится. Пока мы будем возиться с автоматом, произойдет обвал и… Нет, вы не имеете права!
— Крепь стоит и стоит, — тихо, сдерживая себя, возразил Флеровский. — Я только из шахты.
— Ерунда! — крикнул Лосиков. — Вы ни черта не понимаете в горном деле! Вас интересует изобретение! Я знаю! Но рисковать из-за этого жизнью… Нет, увольте!
Свет метался по лицу Лосикова, полному, гладко выбритому, пахнущему крепким одеколоном. Лосиков раздраженно покосился на раскачивающуюся лампу: он не выносил никакой неустроенности, и торопливо заговорил, глотая окончания слов, захлебываясь:
— На ремонт автомата нужно не меньше трех часов. Спуститься в гезенк, в эту мышеловку, и три часа просидеть в ней… Нет, нет! Вы забыли о людях. Человек ценнее машины, — он ухватился за эту фразу. — Да, да, человек дороже любой машины! Машину можно построить заново, а…
— Как инженер, — совсем тихо сказал Флеровский, — вы не можете не понимать, товарищ Лосиков, что напряжения в потревоженных горных породах растут с каждым днем и опасность завала увеличивается. Если мы сегодня, сейчас не устраним неисправность, тем, кто придет сюда через неделю, будет еще труднее.
— Я в гезенк не по-ле-зу, — зло процедил по слогам Лосиков. — Из бригады вы тоже никого не уговорите. Титаренко месяц назад женился, он не полезет. Игнатьев недавно демобилизовался из флота; не думаю, чтобы ему надоела спокойная жизнь. А эти… Слойков и Ерофеев — мальчишки, без году неделя из ремесленного училища… Нет, товарищ Флеровский, никто ваши нелепые приказы выполнять не вздумает. Я своих людей знаю!
— Что ж, — все так же тихо сказал Флеровский. — Придется поговорить с бригадой.
Лосиков пожал плечами.
Отбросив полог палатки, Флеровский шагнул в темноту. Сразу же налетел мокрый ветер, ударил в лицо запахом сырого дерева.
Лосиков шел сзади Флеровского и громко ругал непролазную грязь. Палатки, непогода, грязь, в которой вязли сапоги, — все это было неустроенностью. Ссора тоже была неустроенностью. Лосикову не хотелось открыто ссориться с Флеровским.
Случившееся следовало бы представить в благопристойном свете, иначе — Лосиков это понимал — могли возникнуть неприятности, осложнения по службе и вообще всякая неустроенность, глубоко противная Лосикову. Громко ругая вязкую, липкую грязь, Лосиков ожидал, что Флеровский откликнется. Но тот молчал, Флеровский, пригнувшись, нырнул в просторную палатку. Там играли в домино. Костяшки со стуком выстраивались на столе, образуя ломаную линию. Яркая трехсотсвечовая лампа заставила его зажмуриться. Следом вошел Лосиков, буркнул что-то насчет лампы (еще одна неустроенность!), поднял щепочку и принялся счищать с сапог грязь.
Шахтеры перестали играть, поднялись.
— Ну, Олег Павлович, что там, в шахте? — спросил Титаренко. С крупного, в рябинках лица встревоженно глянули черные глаза.
Ерофеев, невысокий веснущатый паренек, открыл портсигар. Флеровский взял папиросу. Кто-то щелкнул зажигалкой.
— Садитесь ребята, — сказал Флеровский. — Поговорить надо.
Четыре человека смотрели на Флеровского. В какое-то мгновение он успел охватить взглядом все: и особую, семейную аккуратность в отглаженной сорочке бригадира Титаренко, и тельняшку в вырезе щеголеватой куртки Игнатьева, и нахмуренное, все в веснушках лицо Ерофеева, и совсем еще детскую, с пухлыми губами мордочку Феди Слойкова…
— Автомат стоит, — начал Флеровский. — Нужно сменить режущие зубки и пустить машину в другом направлении, обойти участок с этими адски твердыми породами.
Он замолчал. Ему показалось, что он произносил слишком обыденные, ненужные слова. Наверно, следовало сказать что-то иное, особое, значительное.
— Спуститься в гезенк? — спросил Титаренко.
Флеровский видел: громадные, с синими угольными отметинами руки бригадира машинально перебирают костяшки домино.
— Да. Но это, к сожалению, опасно. Может завалиться крепь на штреке. В гезенке высокая температура. Товарищ Лосиков в гезенк не идет и вам не советует.
— А вы? — выдохнул Федя и покраснел от смущения.
— Я-то пойду. — Флеровский усмехнулся. — Только я плохо разбираюсь в проходческом автомате. А его надо пустить без промедления. Сегодня в шахте спокойно, но земная кора потревожена взрывом. Кто знает, что будет через неделю. Если произойдет завал, нам придется много месяцев вести восстановительные работы.
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
2 часов 14 минут назад
2 часов 23 минут назад
2 часов 24 минут назад
2 часов 27 минут назад
2 часов 45 минут назад