Американская мечта [Норман Мейлер] (fb2) читать постранично, страница - 99

поехали к северу по Первой, дорога оказалась заблокированной. Три пожарные машины перегородили проезжую часть, и несмотря на столь ранний час там собралась большая толпа. Пожар бушевал в здании, находившемся в полутора кварталах от дома Шерри, довольно далеко, и потому никто не обращал внимания на то, что у ее дома стояли полицейская и санитарная машины. На улице не было людей, только лица в каждом окне. Такси остановилось, и я расплатился. Подъехала еще одна полицейская машина, и из нее вылез Робертс. Он быстро направился ко мне и схватил меня за руку:

– Роджек, где вы были сегодня ночью?

– Нигде. И не совершал никаких преступлений.

От меня несло виски.

– А в Гарлеме вы не были?

– Нет, я провел последние два часа с Барнеем Освальдом Келли. А что случилось в Гарлеме?

– До смерти избили Шаго Мартина.

– Не может быть, – сказал я. – Господи, не может быть. – И вдруг кое-что вспомнил. – А чем его избили?

– Кто-то проломил ему череп железной трубой в Морнинг-Сайд-парке.

– Вы в этом уверены?

– Труба валялась возле тела.

– Так почему же вы здесь? – спросил я, словно считывая свой вопрос с машинописного текста. – Почему здесь?

Теперь у него была возможность со мной расквитаться. Он заговорил очень медленно.

– Мы заехали, чтобы узнать, что скажет по этому поводу бывшая любовница Шаго. Но кто-то опередил нас. Не больше десяти минут назад. Говорят, что к ней кто-то вломился. А пуэрториканцы подняли шум.

И как раз в это мгновение дверь парадной распахнулась, и двое санитаров вынесли из дома носилки. На них лежала Шерри. Она была прикрыта простыней, и простыня была мокрой от крови. Санитары опустили носилки на землю и пошли открывать двери кареты. Один из детективов попытался отвести меня в сторону.

– Оставьте, это моя жена, – сказал я.

– С вами мы поговорим позднее.

Шерри открыла глаза, увидела меня и улыбнулась мне той же улыбкой, что и в полицейском участке.

– О, мистер Роджек, – сказал она, – наконец-то вы вернулись.

– С тобой… все в порядке?

– Честно говоря, сэр, я сама не знаю.

На лице у нее были следы чудовищных побоев.

– Уходите отсюда, – сказал мне врач. – Никому не разрешается находиться возле пострадавшей.

Я взялся за ручку носилок, а врач обернулся, ища кого-нибудь, кто мог бы помочь ему. Так я выиграл несколько минут.

– Подойди поближе, – сказала она.

Я склонился над нею.

– Не поднимай шума, – прошептала она. – Это был друг Шаго. Он все понял неправильно, идиот несчастный.

Одни тайны сменяются другими.

– Дорогой!

– Что, милая?

– Я умираю.

– С тобой все будет в порядке.

– Нет, дружок. На это раз не будет.

И когда я потянулся к ней, Шерри удивленно вздохнула и умерла.

И Робертс повел меня в кабак, который не закрывался на ночь, и с поистине материнской заботой напоил меня виски, и в конце концов признался, что прошлой ночью, возвращаясь домой после того, как допросил меня, он разбудил одну свою прежнюю любовницу и выпил с ней, впервые за три года он пил всю ночь, исколошматил любовницу и до сих пор еще так и не позвонил жене. Потом он спросил, имею ли я какое-то отношение к смерти Шаго, и, когда я сказал «нет», добавил, что вовсе не любовницу он поколотил, а жену, и сам не знает почему, а Шерри была порядочной мерзавкой, а когда я в бешенстве поглядел на него, удивляясь вероломству, которое одолевает ирландцев почище проказы, он сказал: «А знаете ли, что она работала на нас?», и сказал таким тоном, что я не понял и никогда не пойму, говорил ли он это всерьез, но голос его звучал серьезно, и затем он добавил: «Если вам это не по вкусу, пошли на улицу, разберемся», и тогда я с яростью погорельца сказал: «Да, пошли на улицу», а Робертс заметил: «Знаете, как угнетает полицейского эта служба? Вот потому-то мы все постепенно и утрачиваем – профессионализм, качество…», и его лицо исказилось, и Робертс заплакал. Ирландцы – единственные люди на всем свете, которые способны оплакивать любую пролившуюся на земле грязную кровь.

ЭПИЛОГ. И СНОВА ГАВАНИ ЛУНЫ

По дороге на Запад, путешествуя по самой настоящей Америке, я сделал остановку на юге штата Миссури, чтобы немного отдохнуть от развилок и автострад, заправочных станций, придорожных закусочных и бешеной гонки на дорогах Америки. Я заехал к своему армейскому дружку, ныне врачу, он прочел мою книгу «Психология палача» и ответил мне на нее собственным винным погребом. «Ты так много пишешь о смерти, Роджек, что отведай-ка этой отравы». Что я и сделал. А на следующее утро, после пятичасового сна и с изрядным количеством алкоголя в крови, я присутствовал при вскрытии. Не было никакой возможности избежать этого. Человек умирал от рака, но сутки назад умер от прободного аппендицита и перитонита. Запах, струившийся из его нутра, был столь отвратительным, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не проблеваться прямо в желудок трупа.

Помню, я вбирал в себя воздух только верхней частью легких, не осмеливаясь вдохнуть глубже. Давил его в