Убийцы персиков: Сейсмографический роман [Альфред Коллерич] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »
Князь Генрих заглядывает в поварню. Изрядную часть года князь Генрих проводит на юге. Он любит красное вино. Он любит горы и фрукты. Князь Генрих любит каплунов. Он знает, что только Мария Ноймайстер может ублажить его фаршем из каплунов — «усладой королевы». Князь Генрих ведет холостяцкую жизнь на юге. Он презирает женщин и ест. Это он много лет назад привез в замок круглый стол. Князь Генрих берет ложку и обходит ряды кастрюль, он пробует соусы, фарш, сок жаркого. Он останавливается возле стола с еще не разделанным каплуном. Узкая ладонь врезается в задний проход птицы. Он поднимает тушку, натянутую на руку, и кружит ею в воздухе. Князь Генрих смеется. Цёлестин знает, что князь Генрих разводит петухов и облагораживает их кастрацией. Князь Генрих не признает петушиной индивидуальности. Он ценит аппетит кастрированных самцов, его радует эффект откорма, замена похоти прожорливостью. Он любит сиживать на птичьем дворе своего имения и щедро потчевать своих каплунов. Он придумал множество кормовых смесей. Он сам забивает птицу и сцеживает кровь. Кровь употребляется опять-таки для откорма. Кровоток он воспринимает как возгонку, переход одного в другое. Он стремится к сохранению всего, что возвышает. Петуха возвышает откорм, и его жизнь продолжается на круглой тверди стола. Круглое — вне времени, круговорот не имеет ни начала, ни конца. С каплуном, надетым на руку, князь расхаживает по кухне. Он размахивает тушкой перед носами кухонной прислуги и подмигивает девушкам. Наконец Роза Вайсхаппель стягивает каплуна с его ладони и вытирает ее платком. Князь Генрих покидает поварню. Через дверное окно он смотрит туда, откуда только что вышел. Он поднимает руку и постукивает по стеклу. Это означает, что он проголодался. Цёлестин и Мандль поторапливают женщин. Мария Ноймайстер ставит на стол миску с гусиной печенью. Мария Ноймайстер — мастерица по части отбора печенок. Франциска Кассероллер снимает с плиты жареных вальдшнепов. Она выгибает им шейки так, чтобы головки торчали вверх, и переносит дичь на большой деревянный поднос. Клювики уложенных на него птиц должны пересекаться. Цёлестин открывает дверь и звонит в колокол, висящий перед входом в поварню. Это — сигнал к началу трапезы. Князь Генрих поднимается в столовую. Цёлестин и Мандль приступают к делу. Цёлестин берет дымящуюся чашу ароматного крепкого бульона с цесарочьими яйцами. Мандль, расставив вермишелевые кексы на овальном подносе, отправляется вслед за Целестином. Оба входят в столовую. Восемнадцать едоков уже за столом. Лишь когда наполнены все тарелки, Цёлестин отступает от стола. Золотые ложки погружаются в яства. Блеск и вкус достигают высот нёба.
Апофеоз вкушения совершается в солнечном круге. Происходит рождение нового тела, для которого пища и очередное рождение означают следующее застолье. Трапеза и здесь движется по кругу. Из боковой двери появляется домашний учитель Фауланд, он встает за кафедру и раскрывает книгу. Когда Цёлестин убирает последнюю тарелку, а Мандль подает на стол кекс, Фауланд приступает к чтению: «О, Лира! О, Музы! Гастрономия — дитя вашего времени, и все ваши сестры устремились ей навстречу, дабы усадить ее на почетное место. И какой безумец дерзнет отвергнуть эту науку, которая лелеет нас от колыбели до могилы, возносит к усладам любви и радостям дружбы, гасит ненависть, бодрит нас в суете дел, а в коротком земном странствии нашем доставляет нам единственное наслаждение, не подтачивающее силы. Гастрономия пестует нас до конца пути, ибо слезы новорожденного призывают материнскую грудь, а умирающий с надеждой ощущает на губах вкус прощального елея». Фауланд на миг оторвал взгляд от книги и продолжил чтение: «Да грянет смех над пиршественным столом господ! Смех радости безмерной! Блажен лишь тот, кто вкушает и поспешествует миру подняться из мрака к свету. Человек с пустым желудком пребывает во мраке. Слепец, он проходит мимо великого богатства, не подозревая, что вкушение — самопознание божества. Прискорбен удел тех, кто стряпает в поварнях. Для них непостижно дело их собственных рук. Не ведают они, как мясо, войдя в уста, пресуществляется в наслаждение. Высшие материи требуют служения. Служение не терпит суетливости. Пред вечностью защечной мельчает все». В то время как Мандль разносит кексы, а Цёлестин, успевший еще раз побывать на кухне, возвращается с вываренным до голубизны лососем в голландском
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »
Последние комментарии
5 часов 48 минут назад
8 часов 22 минут назад
8 часов 50 минут назад
8 часов 57 минут назад
3 часов 13 минут назад
12 часов 24 секунд назад