cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
оказались не менее полезными.
— Герр гауптман! — завопил Кесслер в интерком. — Правый борт, азимут около трехсот.
— Что там? — В голосе Лихтермана звучало возбуждение.
— Не знаю. Какой-то… проблеск.
Лихтерман и Эбельхарт вытянули шеи в попытках разглядеть то, на что указывал Кесслер, но ничего подозрительного не видели.
— Уверен? — уточнил пилот.
— Так точно. — Кесслер старался говорить как можно убедительней. — Угол изменился, и я определенно что-то увидел.
— Конвой? — прохрипел Эбельхарт.
— Не могу сказать наверняка.
— Йозеф, выйди на связь со штабом, — приказал Лихтерман носовому пулеметчику. Пилот прибавил мощности и заложил очередной вираж; пропеллеры рубили воздух, гул моторов нарастал.
Эбельхарт прилип к биноклю, напряженно всматриваясь в темноту. Мчась на скорости 320 км/ч, он искал глазами вражеский конвой. Минуту спустя пилот опустил бинокль.
— Должно быть, просто волна, — пробурчал он, не включая микрофон интеркома.
— Погоди, — не сдавался Лихтерман, — зрение у этого Кесслера будь здоров!
Союзники отлично поработали, маскируя конвои так, что невооруженным глазом заприметить их было практически невозможно. Но в ночное время камуфляж был бесполезен, ведь белые следы кораблей выдавали их с головой.
— Чтоб меня… — пробормотал Эбельхарт, указывая через козырек.
Сначала это было просто серое пятно, однако, приблизившись, команда разглядела десятки белых линий, четких, будто их начертили мелом. Это были следы армады кораблей, на всех парах мчащихся на восток. С высоты полета «Кондора» они казались неповоротливыми, как стадо слонов.
Опустившись пониже, в свете луны экипаж смог различить медленные танкеры и грузовые суда, а также эсминцы, расставленные по флангам конвоя. Время от времени один из них прибавлял ходу, пуская дым из обеих труб. Достигнув начала конвоя, он снова замедлялся, пропуская вперед танкеры. У Союзников это называлось «индийским ходом». Вернувшись в конец конвоя, эсминец опять ускорялся, и так до бесконечности.
Для сопровождения конвоя таким образом требовалось меньше боевых кораблей.
— Сотни две, — считал Эбельхарт.
— Красные смогут продержаться месяцы, — кивнул Лихтерман. — Йозеф, что там с рацией?
— Одни помехи.
Помехи были вечной проблемой здесь, в Заполярье. Заряженные частицы магнитного поля Земли ударялись о землю на полюсах и губили электронные лампы раций.
— Отметим координаты, — объявил Лихтерман, — и радируем их, как только приблизимся к базе. Так держать, Эрнст! Если бы не ты, мы бы их упустили.
— Рад стараться. — Парень не смог сдержать гордости в голосе.
— Необходимо как можно точней определить их количество и скорость.
— Подходить слишком близко тоже нельзя, иначе эсминцы откроют огонь, — предупредил Эбельхарт. О боях он знал не понаслышке и сейчас сидел за вторым штурвалом из-за осколка в бедре, будь проклята лондонская ПВО. Он не мог не узнать огонек в глазах Лихтермана и восторг в его голосе. — И не забывай о КАМах[1].
— Не беспокойся, — с напускной бравадой ответил пилот, поворачивая массивный самолет в сторону вражеской армады в трех километрах под ними. — Мы достаточно далеко, да и до суши неблизко, они не успеют пустить истребитель нам вслед.
КАМы были суровым ответом Союзников на немецкую воздушную разведку. Оснащенные длинными рельсами в носовой части, они способны были запускать истребитель «Хоукер Харрикейн» для уничтожения неуклюжих «Кондоров» и даже для нападения на всплывшие подлодки. Единственный недостаток КАМов заключался в том, что истребитель не мог сесть обратно на плавучую базу. Так что запускать их можно было у берегов Великобритании или другой союзнической территории. В противном случае самолет приходилось сажать на воду, и пилота вытаскивали уже оттуда.
До суши тысячи километров, а пытаться вытащить пилота из воды в темноте было бы безумием. Нет, этой ночью ни один «Харрикейн» не посмеет подняться в воздух. «Кондору» нечего бояться, главное — оставаться вне зоны досягаемости их ПВО.
Эрнст Кесслер сосредоточенно подсчитывал количество рядов во вражеской армаде, как вдруг заметил мигающие огни на бортах двух эсминцев.
— Герр гауптман, — тут же завопил он, — они открыли огонь!
Лихтерман видел только эсминцы со своей стороны.
— Отставить, — ответил он, — это всего лишь сигнальные огни. Корабли должны соблюдать радиотишину, так они общаются.
— Виноват.
— Пустяки. Ты, главное, считай.
Они пролетали над северным флангом армады, когда тишину пронзил истошный вопль другого пулеметчика — Дитца:
— Контакт!
Лихтерман даже не успел сообразить, что к чему. Точная очередь из 7,7-мм пулемета пробила обшивку «Кондора» по всей длине самолета от вертикального стабилизатора. Дитц погиб мгновенно. Снаряды пронзили кабину, и сквозь барабанную дробь рикошетивших отовсюду
Последние комментарии
11 часов 47 минут назад
13 часов 20 минут назад
17 часов 14 минут назад
17 часов 18 минут назад
22 часов 39 минут назад
2 дней 10 часов назад