Юбилей дяди Изи [Эдуард Лимонов] (fb2) читать постранично, страница - 2

прижимая к бедру подарок.

Из лифта мы вышли на террасу, уставленную рослыми пальмами в кадках. Посередине террасы голубел обширный бассейн, а в нем покачивалась надувная шлюпка. Вокруг бассейна, у пальм, стояли группами гости. Терраса вся висела над туманной долиной, на дне которой, неразличимый сейчас, должен был находиться, по моим расчетам, Лос-Анджелес. От бездны террасу ограничивал металлический забор с перилами, достигающий уровня груди взрослого человека.

"Сам", вон, видишь, в белом шелковом пиджаке!" -- Виктор указал мне на группу коренастых мужчин, возглавляемую крупнолицым, обильно загорелым типом в очках с затемненными стеклами. Дядя Изя держал в руке рюмку с ярко-желтым напитком и показывал другой рукой в пол террасы. Вдруг топнул по полу ногой. Другие тоже топнули. Мы приблизились к группе.

"Поздравляю дядь Изю с наступающим юбилеем, -- сказал Виктор и от бедра понес руку по направлению к дяди Изиному небольшому, но широкому животу, выступающему из расстегнутого пиджака (живот был затянут в белую трикотажную рубашку поло), -- скромный подарок".

Дядя Изя взял сверток. Поглядел на Виктора, потом на меня, стоящего рядом с Виктором.

"Спасибо, Витюша, сладкий", -- произнес он наконец и передал сверток оказавшемуся рядом усатому и мускулистому молодому человеку. И хлопнул Виктора по плечу.

"Вот, привез вам Лимонова", -- подтолкнул меня Виктор.

"Поздравляю. Желаю вам успехов", -- сказал я. "Спасибо... спасибо... -Дядя Изя некоторое время разглядывал меня плохо видимыми мне под затемненными стеклами глазами. -- Как же, слышал о вас, читал", -- неожиданно объявил он. И приветливо исказив физиономию, протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, а Виктор прокомментировал вслух:

"Дядя Изя любит читать и хорошо знает русскую литературу".

"Возьмите себе выпить, хлопцы, -- дядя Изя, взяв нас за плечи, повернул нас лицами к дому. -- Вон, видите, на нижнем этаже -- бар. А еще один на третьем". -- И он подтолкнул нас в сторону дома.

Мы ушли с террасы в указанную хозяином дверь и обнаружили там хорошо оборудованный бар со стойкой, высокими стульями, диванами и несколькими столами. Бар мог спокойно потягаться с баром небольшого отеля. Несколько барменов, один в белой куртке, распоряжались за стойкой.

"Эдик! -- На меня выпрямился от одного из столов худой, с крутой шапкой крупно завитой листвы волос, некто. Шапка с сединой. -- Да ты помнишь ли меня? -- засомневался он первым. -- Я -- Мишка, Мишка Козловский, кинооператор. Помнишь, я приходил к тебе в Москве? Ты тогда жил на улице Марии Ульяновой. Я приносил тебе перешивать брюки из израильских посылок..."

Тут я его вспомнил. Вместе с еще одним типом, кинорежиссером, они сняли неплохой фильм об одном из важнейших событий гражданской войны в России -- о путче левых эсеров. Теперь он жил здесь и работал в Голливуде. Говорили, что успешно. Я присел рядом с ним и его компанией, состоящей из нескольких уже подвыпивших мужчин, двое из них были американцы с банальнейшими именами -Джон и Стив и такими же, как имена, банальнейшими физиономиями, и девушки Анны -- широкотазой с голубыми глазами и крупной грудью. Так как все гости дяди Изи, кроме меня, были, по утверждению Виктора, евреями, то нет нужды упоминать, что и Анна была еврейской девушкой. Мишка Козловский называл ее "моя актриса". Актрисой ли была Анна в Голливуде или в Мишкиной жизни? То, что с Мишкой ее связывали неделовые отношения, нетрудно было догадаться, -- время от времени они вдруг непроизвольно касались друг друга таким постельным образом и в таких местах, что сомнения быть не могло -- они были любовники.

"Димочка и Жозик тоже здесь, ты их видел?" -- счел нужным спросить Мишка. Димочка и Жозик, догадался я, должно быть, его сын и жена.

Мы взяли выпить. Виктор заговорил с Мишкой. В бар вошли, распространяя обильный запах сразу нескольких крепких духов, несколько женщин зрелого возраста. Крупнотелесые, они с достоинством несли обильную плоть свою на высоких каблуках, шелестели юбками, позвякивали браслетами и бусами и поскрипывали туфлями и новыми сумками. Вслед за женщинами, гордясь ими и солидно посапывая, шли владельцы раздушенных и обвешанных украшениями самок -еврейские самцы. Джон и Стив с испуганным восхищением поглядели на мощных тяжелобедрых самок. Виктор, компания оказалась ему знакомой, представил женщин: "Лида, Дора, Рива... -- и потом мужчин: -- Эдуард, Юрий, Эдвард, Дэвик, Эдуард, Жорик".

Они предпочитают называть друг друга уменьшительными именами. В некрологах в русской газете преспокойно пишут: "Скорбим о смерти Жорика такого-то, безвременно ушедшего от нас на шестьдесят восьмом году жизни".

Компания, покачивая золотыми цепями и серьгами, жонглируя золотыми портсигарами, сияя золотыми авторучками и зубами, отошла к бару.

"Рыжий с красным лицом, -- Дэвик -- владелец фабрики оптики. Очки, подзорные трубы, бинокли... -- зашептал мне в ухо Виктор. -- Жорик, со шрамом, темный -- в мясном бизнесе... У него несколько мясных магазинов..." -- Я не успел узнать, какого рода