Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год [Журнал «Вокруг Света»] (fb2) читать постранично, страница - 2

Это был домик вулканологов. И неудивительно, что я вспомнила Институт вулканологии, Петропавловск, свою встречу с Геннадием Александровичем Карповым, руководителем научных работ на Узоне.

...В кабинете Карпова все говорило об Узоне. Образцы минералов. Пробирки с зеленой и белой жидкостью — оказалось, даже нефть есть на Узоне, не похожая ни на какую другую. Развешанные по стенам фотографии. На них кипели грязевые котлы, извергались грязевые вулканчики, из проколов — крошечных отверстий в грунте — били струи пара...

— Наш Узон уже прошел стадию Долины гейзеров,— говорил Карпов.— Его активность проявляется в спокойном постоянном выделении паров, газов и горячих растворов из недр земли. Но от этого он не стал менее интересным. Напротив. Здесь, как оказалось, протекают процессы современного рудообразования. Некоторое время назад это обнаружила руководительница нашей лаборатории Софья Ивановна Набоко. Вы понимаете, что это значит?

И Карпов принялся рассказывать, что в молодой тектонической зоне, к которой относится и кальдера Узона, на очень ограниченном пространстве горячие растворы выносят на поверхность мышьяк, сурьму, ртуть, золото, серебро; такие редкие элементы, как рубидий, стронций, содержание которых в растворах довольно велико, имеют, по-видимому, очень глубокие, мантийные, источники питания. Геологи по комплексу признаков выявляют определенные типы месторождений и пытаются расшифровать условия их образования. На Узоне для этого есть все возможности: процессы минералообразования происходят буквально на глазах, в очень короткое время. Но зачем это нужно, для чего? Чтобы, как сказал Карпов, геологи забыли свою всегдашнюю шутку: «Как образуется месторождение, мы узнаем с последним граммом добытого металла...» А знать происхождение месторождения — значит целенаправленно вести его разведку и эксплуатацию.

Слушая Карпова, я думала о том, что свои исследования геологи ведут на заповедной земле, и не могла не спросить, как они совмещают свою работу с этим фактом.

— Мы об этом не забываем ни на минуту,— не задумываясь ответил Геннадий Александрович.— Один лишь пример. В заповеднике дров много — каменная береза растет повсюду, а рубить нельзя... И мы поставили там маленькую электростанцию — термоэлектрический генератор, запатентованный Московским институтом источников тока. Если говорить упрощенно: два электрода и вода, холодная и горячая,— вот все, что требуется для ее работы. Эта станция экологически чиста, компактна и технически безопасна. Для заповедника идеальный вариант. Помню, пришли как-то к нам его работники — и глазам своим не поверили: лампочка горит! А на сотни километров вокруг ни души, ни жилья...

Карпов откинулся на спинку стула и в ожидании нового вопроса повернул ко мне обветренное лицо.

— И давно вы на Камчатке?

— Как окончил МГУ в 61-м, так здесь и работаю. Помню, академик Смирнов, провожая меня, сказал: «Вы уж постарайтесь, чтобы вулканы там не очень-то...» А мы, молодые геологи, честно говоря, немногое тогда знали об этих самых вулканах. Встретил меня на Камчатке Борис Иванович Пийп, основатель нашего института, прекрасный петрограф, прекрасный человек. Он обычно с каждым молодым специалистом подолгу беседовал: что привело вас на Камчатку? Чем увлекаетесь? И так незаметно-незаметно направлял в нужное русло. И со мной говорил. Отправился я поначалу на Паужетку...

Это теперь все знают, что на Паужетке первая в стране геотермальная электростанция. А тогда только шла разведка термальных источников, и молодой ученый документировал керны, вел научную работу по близкой ему, руднику, теме, словно приближаясь к Узону.

— И все-таки, скажу вам, Узон уникален,— в который раз за нашу короткую беседу повторил Карпов.— Природная живая система минералообразования! И мы ее вместе с работниками заповедника бережем пуще глаза...

...Я заглянула в кабину летчиков, чтобы напоследок взглянуть на Узон. Показалось, что пилот, окруженный прозрачной полусферой, словно повис в этом бесконечном пространстве набегающих друг на друга гор. Где-то здесь проходят маршруты группы Карпова.

Внизу змеится река. И вдруг со дна каньона ударил в небо белый столб! Словно кто-то среди полного безлюдья разложил гигантский костер, но огня не видно, а только султан светлого дыма взметнулся в вышину. Вертолет приближается к обрывам каньона, разворачивается, кружит — и теперь отчетливо видно, что по всей узкой долине то здесь, то там поднимаются белые столбы...

Долина гейзеров. Еще один уникум заповедника, Камчатки и, если хотите, природы всего земного шара, потому что совсем немного мест на планете, где работают гейзеры.

Гусев с застывшей улыбкой смотрит — нет, не на Долину гейзеров, он видел ее тысячу раз и сверху и вблизи, а на то, как мы приникли к иллюминаторам. Грохот, стоящий в вертолете, не располагает к беседе, и Гусев только коротко бросил мне: «Национальный парк!», словно хотел перекинуть мостик от того, что я вижу